Кузьменко Петр Никитович

Огненный ветер Славы


   П. Н. Кузьменко
   Огненный ветер Славы
  
   Книга о боевых свершениях 31-й (б. 328-й) Гвардейской Витебской ордена Ленина Краснознаменной ордена Суворова II степени стрелковой дивизии
  
   Автор в художественной форме описывает боевые действия 31-й Гвардейской стрелвэвой дивизии на полях сражения Великой Отечественной войны.
   Книга предназначена для широкого крута читателей.
  
   ОТ АВТОРА
   В этой книге повествуется история славного боевого пути 31-й Гвардейской (б. 328-й) стрелковой Витебской Краснознаменной, орденов Ленина и Суворова II степени дивизии, сформированной в августе 1941 г. в районе г. Костромы.
   Возглавлял ее полковник ПА. Еремин. Заместителем по политти был полковой комиссар Д.И. Малков. начальником штаба полковник Н.В. Николаев.
   24 ноября дивизия в составе 1103-го, 1105-го и 1107-го стрелковых полков, 889-го артиллерийского, 613-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, 606-го саперного батальона, 777-го батальона связи 88-й моторазведроты, 432-й роты химзащнты, 328-го миндивизиона и 411-го медсанбата вошла в подчинение 10-й армии Западного фрон­та. 16 февраля 1942 г. она вошла в состав 16-й армии, ставшей затем гвардейской и (за исключением небольшого периода пребывания вновь в 10-й армии и 63-й армии) до конца воины сражалась в ее составе.
   В основу книги положены архивные документы, фрагменты "Ис­тории Великой Отечественной войны Cоветского Союза 1941-1945 г.". мемуарной литературы и публикаций, в которых упоминается эта ди­визия или ее воины.
   Большую помощь автору оказали ветераны дивизии И.И. Аринушкин, В.П. Баканов, С.Ф. Баран. А.М. Бслокриницкий, Н.Ф. Булыкин, Р.А. Валиев, Т.Д. Васильков, Б.К. Гаврилюк, В.В. Гсрасин, Ф.С. Глад­ких, А.М. Гольцев,.В.Ф. Горбатюк, К.И. Гордеев, В.А Дибров, Д.Д. Данилюк, П.Ф. Дерибон, Б.Е. Замалютин, А.Н. Кожанов. И.И. Кочанов, В.З. Кузьменко, В.А. Качалов,
   И.Е Кульбида, П.В. Лагунов, М.Г. Мазырин, В.К. Малеев, Г.Р. Карташов, И.И. Миротворцев, А.И. Москаленко. Д.Т. Мысяк. М.А .Немировский, Н.В. Николаев, М.Г. Пахии, Г.А. Попова, Н.Ф. Попов, И.С. Прохоров, С.Ш. Розенберг, В.П. Рождественская В.П. Рязанцев, В.Е. Савельев, А.М. Рыбкин, А.Ф. Селезнев, В.А. Скотников, И.Н. Скоков, Е.Д. Смекалов, Д.В. Степанов, И.А. Сысоев, А.Н. Телевяк, А.В. Терентьев, В.П. Троицкий, Т.П. Трофименко, Г.И. Уфимцев, А.Г. Фищенко. М.И. Харченко, М.С. Хайкнн, И.Б. Хасанов, М.А. Хухлаев, Е.Т. Чураков, А.Р. Шехтман, М.Ф. Штыб, И.К. Щербина. С.М. Ямщиков, Г.П. Яшкин.
  
В редакционной правке автору помог однополчанин А.П. Казадаев.
   Автор им крайне признателен и выражает сердечную благодарность.
   П.Н. Кузьменко.
  
  
  
   1
  
   Рождение дивизии
   Третий месяц полыхает над нашей землей пламя войны. На огром­ном протяжении фронта Советская Армия ведет героическую борьбу про­тив немецко-фашистских войск, вероломно и без предупреждения вторгшихся на просторы нашей Родины. В ожесточенных боях сыны Со­ветского народа проявляют смелость и отвагу, грудью защищая свою Родину. Однако преимущество пока на стороне захватчиков.
   К концу августа 1941 года группировка немецких войск, прорвавшихся из района Чудово возобновила наступление на древнюю столицу России Ленинград (Санкт-Петербург).
   На Юго-Западном направлении шла ожесточенная борьба вокруг Ки­ева. Кременчуг, Днепропетровск, Херсон заняты немцами. 2-я немецкая танковая группа наступала с севера от Гомеля на Чернигов с целью окру­жить войска восточнее Киева. Бои за днепровский плацдарм продолжа­лись до 25 августа. Наши войска непрерывно наносили контрудары.
   Активно действовали войска Западного фронта - они к концу ав­густа получили указание продолжать начатое наступление в полосе северо-восточнее Смоленска. Продолжалось историческое Смоленское сражение. 16-я армия Западного фронта громила противника в районе Ельни. За 26 дней, в ходе которых наши бойцы, командиры, политра­ботники проявили исключительную доблесть и мужество, Ельнинская группировка немецко-фашистских войск была разгромлена, 6 сентяб­ря над Ельней взвился советский флаг.
   Империалистические планы Гитлера рушатся один за другим. Окон­чательно провалился план молниеносной войны. Однако враг еще си­лен, резервы его еще не иссякли. Война предстояла кровавая, упорная, длительная; борьба серьезная, затяжная. Но ясно было одно: по мере развития военных действий силы немецко-фашистских войск истощались, в то время, как силы Советской Армии и Советского народа росли и мощь их увеличивалась.
   Планомерно без спешки и суеты Генеральный штаб готовил новые дивизии, в числе их была 328-я стрелковая, формирование которой началось в конце августа в Московском военном округе2. Темной августовской ночью 1941 года полковник Петр Антонович Еремин ехал в Ярославль. Он был назначен командиром 328-й стрелковой дивизии, которую надо было еще создать. Утром он был в Москве в Управлении формирования войск Генштаба, где получил директиву на
   2
  
   формирование 328-й стрелковой дивизии. Там же принял первого солдата дивизии - шофера Павла Долова с легковой машиной.
   Полковник Еремин чувствовал огромную ответственность за большое дело, которое ему доверили; надо в самый короткий срок сформировать дивизию из людей штатских; одни из них прошли когда-то кратковременную военную подготовку и к этому времени уже все забыли, а другие и понятия о ней не имели, если не считать то, что они видели в кино или о чем читали, слышали.
   Предстояло обуть, одеть, дать им в руки оружие, кому винтовку, кому пулемет, кому пушку и обучать наукам современного ведения боя... Надо позаботиться о питании, благоустроить жилье. А людей не сотни, не три. а более 11 тысяч человек Такая громада мужчин ушла из дому, а вернее, увела их война, злая и беспощадная, оторвав от плуга, от станка, от школьной парты, от всех привычных добрых человеческих дел.
   Шел шестьдесят четвертый день - день невиданных тревожных сражений советского народа с гитлеровцами, и весь мир увидел, что Советский Союз вступил в смертельную схватку, навязанную ему злейшим врагом свободного человечества - германским фашизмом.
   Думал об этом полковник Еремин, искренно жалея тех женщин, детей и тех родителей, к которым, быть может, никогда уже не вернутся их мужья, отцы, сыновья, многие из этих новобранцев. Жалел несжатые поля пшеницы и ржи. Жалел и этих новобранцев, многие из которых, по существу, мальчишки.
   Полковник Еремин - сугубо военный человек, он знал пагубную разрушительную силу войны, у него на этот счет не было никаких иллюзий. Да и сама действительность, свалившаяся великим бедствием война - не оставляла их. Он знал, что лишь немногие из этой громады новобранцев пройдут войну от и до, что только эти смогут рассказать все, что пережили, что запомнили за кровавые годы. Полковник Еремин всю жизнь готовил себя к тому, что воевать придется - слишком много было врагов у его Родины.
   С тоской он думал о том, что в неравной битве пали уже сотни деревень и сел, что фашисты разбомбили или сожгли десятки городов, разрушили водные переправы, заводы, фабрики, аэродромы... Героически защищает армия и народ Ленинград и Таллин, Киев и Одессу, Кривой Рог... Позади бронированных полчищ фашистов остаются руины и смрад, стон и плач завоеванных, но непокоренных советских людей, стариков, детей, женщин...
   3
  
   Да, свершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Мир встревожен жестокостью гитлеровцев.
   Полковник Еремин не сомневался, что фашисты будут разгромлены, отброшены в свой фатерлянд и там добиты. Но у него не было того "шапкозакидательного" зазнайства, которое в то время мешало некоторым ретивым оценить реальные возможности врага. Да, империалистические планы молниеносной войны Гитлера стали рушиться со всей очевидностью один за другим, когда его войска, избалованные победной прогулкой по полям Западной Европы, встретили отпор, да провалился план молниеносной быстротечной войны. Но враг еще силен, он еще крайне опасен, резервы его пока не иссякли. Однако, стало очевидным, по мере развития военных действий на советско-германском фронте, силы немецко-фашистских войск истощались, спесь гитлеровских вояк постепенно снижалась, а силы Советской Армии и советского народа росли, мощь их увеличивалась. "Несомненно фашизм будет разгромлен и уничтожен, но пока... война предстоит кровавая, упорная, затяжная".
   Оставив свои вещи в гостинице Бристоль, полковник Еремин ранним утром отправился к первому секретарю обкома партии Николаю Степановичу Патоличеву. Ярославль был еще в сумерках, с Волги тянул легкий теплый ветерок. Город проснулся по законам военного времени -рано и жил уже по тем же суровым законам. По улицам проходили новобранцы, еще в штатском, но уже в строю. "Наверно, мои солдаты", - про­вожал их взглядом Петр Антонович. Люди, молчаливые и печальные, спешили по своим делам. Около продовольственных магазинов длинные, гомонящие очереди женщин. Доложив о задании первому секретарю обкома, полковник Еремин просил его содействия.
   Разговор был недолгим. Николай Степанович Патоличев заверил, что это дело чести областной партийной организации обеспечить дивизию всем необходимым, помочь в формировании. Он сказал, что командный состав из резерва ставки Верховного Главнокомандования уже стал прибывать, место для формирования дивизии определено: Песоченские лагеря близ Костромы; рядовой состав дивизии - призывники второй очереди - в основном ярославцы, костромичи, владимирцы...
   Не задерживаясь больше в городе, командир дивизии выехал в лагеря. Лагеря его встретили тишиной. Прямые, посыпанные желтым песочком дорожки безлюдны; только у штабного домика Петр Антонович заметил группу офицеров и направился к ним.
   4
  
  
Полковник Еремин приветливо поздоровался с каждым, познакомился с ними; оказалось, что многие боевого опыта не имеют, прибыли после окончания курсов из запаса и лишь некоторые из училищ.
   Лагерь Еремину понравился: здесь удобно будет разместить воинские подразделения со всеми службами. Но пока еще не было ни солдат, ни оружия, ни продовольственных складов.
   Немного времени потребовалось ему, чтобы распределить участки между подразделениями для их размещения.
   На рассвете теплого летнего дня небольшой пароход причалил к пристани Кострома. Прибыла первая партия солдат. По внешнему виду нетрудно было определить, что это крестьяне, не первой молодости. Они постепенно покидали пароход. Лица их озабочены,чувствовалось, что мыслями они все еще с теми, кого недавно оставили дома: тревожились о них.
   Каково семье без кормильца? Уже солдаты, но все еще крестьяне-хлебопашцы, их думы о детях, престарелых родителях, о женах - какие неслыханные бедствия придется им перетерпеть!
   Пытливо вглядывался в лица будущих красноармейцев командир дивизии. Крепкие, коренастые, расторопные, хотя и печальные, но живые с открытыми, добродушными лицами костромичи и ярославцы с быстрыми выразительными взглядами были спокойны.
   - С этим народом можно будет воевать, - думал командир.
   Быстро собрался командный состав дивизии. Прибыли командиры полков 1103-го - майор И.М. Талубьев, 1105-го - подполковник И.И. Анциферов.. 1107-го - майор М.К. Марков, начальник штаба полковник Н.В. Николаев, командир артполка капитан Е.Д. Смекалов.
   Петр Антонович быстро нашел общий язык с энергичным деятельным полковым комиссаром Дмитрием Ивановичем Малковым, образованным, смелым, знающим сердце солдата политработником.
   25-го августа решено было считать днем рождения дивизии. Был собран партактив. Солнце клонилось к закату, его лучи золотили стройные стволы сосен, под которыми расположился партийный актив. Доклады командира, комиссара о сложившейся обстановке, о задачах были сжатыми, четкими.
   Всю политико-воспитательную работу собрание партактива нацели­ло на то, чтобы крепить и множить ряды смелых, беззаветно преданных Родине, отлично владеющих оружием воинов Советской Армии, стойких сознательных бойцов.
   5
  
  
Направляемые опытной рукой полковника Еремина и полкового комиссара Малкова командиры и политработники активно развернули работу по воспитанию и обучению бойцов.
   За первой партией новобранцев последовали другие, командирский состав прибыл как-то сразу, и вскоре военный лагерь ожил. Около двенадцати тысяч новобранцев собрались к месту службы в течение недели. Прежде всего их надо было накормить. А это сделать было непросто.
   Не хватало кухонь и кухонного инвентаря, а попросту не хватало котелков. ложек, ножей, фляжек. Не хватало транспорта. Но больше всего мучило людей отсутствие табака. Интендантское обслуживание еще не началось.
   Первые ночи солдаты провели под открытым небом. К счастью, погода стояла теплая, нагретый за день мох стал отличной постелью. Через несколько дней построили добротные землянки, для командования и штаба - наспех сколоченные домики.
   Полковник Еремин вместе со своими интендантами появлялся то в обкоме партии, у Патоличева, то в кабинетах директоров или в цехах костромских и ярославских заводов и фабрик, все с теми же трудными вопросами: где взять продовольствие, различное имущество, снаряжение, гужевой транспорт; где взять бачки для горячей пищи, которую надо будет доставлять во время учений в окопы, где взять теплое белье, двуколки для походных кухонь и многое другое. Руководители терпеливо выслушивали, не выдавая своих забот: ведь заводы и фабрики имели свой план. Двоенные заказы и свои потребности, план, выполнять который они обязаны были во что бы то ни стало. Понимали и то, что дивизию надо снабдить всем необходимым.
   Легко можно представить себе, как героически трудились те, кто проводил своих мужей и сыновей, братьев и отцов на войну. Хотя бы по одному такому факту: работницы Костромского льнокомбината пошили для каждого солдата по паре теплого белья. А это почти двенадцать тысяч пар. Причем заказ они выполняли в нерабочее время!
   На помощь пришел и обком. Были разысканы котлы, прямо в земле устроены очаги, подвезли кухонную утварь.
   Время торопило, события на фронте подстегивали, враг был на близких подступах к столице нашей Родины - Москве. Невозможно было ждать того часа, когда интенданты полностью оснастят дивизию вооружением, боевой техникой. Надо было из хлеборобов спешно делать солдат - обучать их стрельбе из винтовок и пушек, учить рукопашному бою...
   6
  
   Учить ненави
деть врага. Началась учеба - трудное постижение воинского мастерства. Изо дня в день по двенадцать-четырнадцать часов шла боевая и политическая подготовка. А в это время дивизия пополнялась вооружением, продовольствием, обмундированием. Она готовилась к грядущим боям.
   К 25 сентября программа боевой и политической подготовки была выполнена. В торжественной обстановке бойцы приняли присягу на верность Родине. Вскоре дивизия была включена в состав 10-й армии и затем передислоцирована в район города Пензы.
   На открытой площадке лагерного клуба многолюдно. Собрались личный состав дивизии и представители трудящихся города Костромы. На трибуне первый секретарь Ярославского обкома КПСС Н.С. Патоличев. Сурово и без прикрас он рассказал о тяжелом положении на фронте, о том, что враг у стен Москвы, об огромной опасности, которая нависла над столицей Родины; говорил о самоотверженной работе Ярославской партийной организации.
   " А вот это прямо вас касается." - Николай Степанович зачитывает приказ Народного Комиссара Обороны о преобразовании 100-й. 127-й. 159-й, 167-й стрелковых дивизий за проявленное мужество, отвагу и дисциплину в гвардейские дивизии. "Ярославская партийная организация, трудящиеся области ждут от вас, дорогие товарищи, что вы храбростью, отвагой, дисциплинированностью тоже завоюете это почетное звание."
   За ним выступали бойцы, командиры, политработники частей. Все они заверили ярославцев. что с честью выполнят свой долг перед Родиной и земляками, перед своими семьями.
   Первый бой
   Грозное было то время. Осуществляя операцию "Тайфун", немецко-фашистские полчища рвались к Москве. Главари фашистской Германии отлично понимали, что пока Москва остается вдохновляющим и организующим центром борьбы советского народа, им не добиться решающей победы над Советским Союзом. Поэтому в планах немецкого командования Москва являлась важнейшим стратегическим объектом, подлежащим захвату.
   Перед страной встала задача огромного политического и военного значения - любой ценой отстоять Москву, мобилизовать на защиту столицы весь советский народ, все ресурсы страны.
   7
  
  
И встал народ на защиту столицы. На полях Подмосковья шли грандиозные сражения. Советские воины стояли насмерть, сдерживая упорный натиск врага. Силы группы армий "Центр" истощались. Потери в живой силе и технике с каждым днем все более снижали ее наступательные возможности.
   Тяжелые неудачи под Москвой породили настроение неуверенности среди немецких солдат, офицеров, генералов. Именно в этот период были надломлены военная сила и моральный дух немецкой армии. Это пришлось признать после войны многим гитлеровским военноначальникам. Генерал Гудериан отмечал, что в результате сопротивления советских войск на подступах к Москве численность действующих войск уменьшалась настолько быстро, что это оказало сильное моральное воздействие на оставшихся в строю.
   Стремясь окружить Москву, фашисты дальше всего продвинулись на левом фланге, обходя Тулу, отборные части Гудериановской армии захватили город Михайлов, подошли к Кашире. Были захвачены Епифань. Скопин. К Рязани гитлеровцы подошли на расстояние 30 километров.
   Ставка Верховного Главнокомандования Советской Армии готовила сокрушительный удар, подтягивались для контрнаступления резервы. 328-я стрелковая дивизия в составе 10-й армии в начале декабря сосредоточилась в районе станции Турлатово, юго-восточнее Рязани.
   К исходу дня 4 декабря командир дивизии полковник П. А. Еремин получил частный приказ командующего 10-й армией следующего содержания: "Перед фронтом армии установлены части 29-й, 10-й моторизованных и части 18-й танковой дивизий противника. 10-я армия с фронта Захарово-Пронск наносит главный удар в направлении Михайлов-Сталиногорск. Вашей дивизии выдвинуться на рубеж Троицко-Тырново и с утра 6 декабря начать наступление на город Михайлов".
   По условиям обстановки дивизия вступала в бой с ходу. Из района сосредоточения пришлось двигаться усиленным маршем по 50-60 километров в сутки. Марши были очень тяжелыми, изнурительными. Ради скрытности дивизия двигалась осторожно: только ночью. К этому времени резко похолодало. Морозы достигали 28-30 градусов. По глубокому топкому снегу, через заносы в оврагах и поймах рек идти было трудно. Последнее обстоятельство сильно усложняло выполнение и без того трудной боевой задачи - отбить у врага Михайлов с ходу при поддержке 330-й и 324-й стрелковых дивизий.
   Вечером 5 декабря в частях и подразделениях дивизии прошли летучие митинги, короткие партийные и комсомольские собрания.
   8
  
  
Несмотря на неблагоприятные условия погоды, трудности марша, настроение было бодрым, приподнятым, все рвались в бой.
   Боевая задача получена. 328-я стрелковая дивизия, действуя на главном направлении, должна ударом с ходу овладеть городом Михайловом.
   Чем знаменателен бой под Михайловом?
   Этот бой особенно памятен потому, что с ним связан самый первый успех 10-й армии.
   Расположение Михайлова в долине реки Прони могло быть с выгодой использовано обороняющимися. И. действительно, противник строил оборону на высотах, окаймляющих город. Совершенно открытая местность на северных и восточных подступах к Михайлову позволяла противнику легко организовать систему огня. Большое количество каменных зданий облегчало оборону улиц. Были приспособлены к обороне городская церковь и монастырь, расположенные рядом с городом к северо-востоку. В Михайлове сходились семь больших дорог. Это делало город очень важным для противника и для нас, особенно в условиях зимнего бездорожья. Центр обороны противника на участке наступления 10-й армии находился в Михайлове, где стоял штаб 10-й моторизованной дивизии противника и его главные силы3.
   С наступлением темноты 6 декабря возле деревни Поярково подразделе­ния 1107-го стрелкового полка столкнулись с разведкой противника. Завязалась перестрелка. Сбитые с дороги гитлеровцы отошли в северном направлении и скрылись за деревней. Преследовать их из-за глубокого вязкого снега не стали.
   К 23 часам передовые полки дивизии вышли на исходный рубеж для атаки. За день было пройдено более 35 километров в особо трудных условиях бездорожья. Часть артиллерии, следовавшая в колонне главных сил 1107-го полка, отстала. Истощенные, усталые лошади были не в силах тянуть тяжелые орудия по вязкой снежной целине. Бойцы саперной и одной стрелковой рот, выделенные для сопровождения артиллерии на лямках, уставая и покрываясь белым инеем, тащили по глубокому рыхлому снегу орудия и успеть за пехотой не могли.
   Операция была рассчитана на неожиданность и стремительность. И первый период боя - наступление, благодаря этому, шло успешно. Однако, фашисты немного оправились, стали оказывать яростное сопротивление. Подавить его огневые точки можно было только артиллерией, но она застряла в снегах. И лишь к двум часам ночи удалось ввести в бой все орудия и полковые минометы.
   9
  
  
Вот как описывал в своих воспоминаниях бой за Михайлов бывший командир 2-го батальона 1105-го полка, почетный гражданин города Михайлов - Алексей Федорович Селезнев: "Командир 1105-го стрелкового полка подполковник Иван Иванович Анциферов поставил боевую задачу на атаку Михайлова командирам батальонов около полуночи.
   Прошел час. другой, но связи со штабом дивизии не было, не было и сигнала для атаки. Лежащие на снегу солдаты стали зябнуть. Подполков­ник Анциферов принял решение самостоятельно атаковать город.
   2-му батальону приказано наступать с фронта по шоссе, а 1-й и 3-й батальоны командир полка повел лично левее города. Цепи батальо­нов поднялись и пошли вперед. Томительно долго тянулись минуты. Пехотинцы шли медленно, держа наперевес винтовки, артиллеристы, затаив дыхание, ждали сигнала. Все ближе и ближе подходили цепи одетых в белые полушубки солдат к каменной стене монастыря, за ко­торой был враг.
   Внезапно ночную тишину прервал протяжный дробный звук пулеме­тов, в небо взлетели ракеты, бледным заревом освещая все вокруг. Гром­кое "Ура!" смешалось с глухими разрывами вражеских мин и снарядов. Первый бой дивизии, ее боевое крещение началось.
   Артиллеристы старшего лейтенанта М.Я. Чурюмова открыли шкваль­ный огонь по монастырю. В нескольких местах каменная ограда рассы­палась на небольшие куски и рухнула, взметая фонтаны снега, пехотинцы бросились в проломы.
   Я шел впереди, рядом старший адъютант батальона младший лейте­нант Георгий Алексеевич Бахурин, ответственный секретарь дивизион­ной газеты "За Советскую Родину" политрук П. Ушаткин. Настроение бойцов было приподнятое. Все ждали боя: всем хотелось нанести фашис­там такой удар, чтобы они долго помнили доблесть советских воинов. Для многих это был первый бой и они ждали чего-то романтического, такого, что когда-то видели на киноэкранах.
   Дул ветер, метель заносила дорогу. Идти было крайне тяжело. Никто не жаловался на тяжесть марша, бойцы не роптали.
   В батальоне было три стрелковые, одна пулеметная рота с 12 станко­выми пулеметами, взвод связи, транспортный взвод. Кроме этого, баталь­он поддерживали инженерная и минометная роты, взвод 45 мм пушек, взвод автоматчиков и артиллерийский дивизион.
   10
  
  
Около 23 часов командир полка приказал мне ускорить марш. Батальон усилил темпы, временами бойцы бежали. У всех было одно стремление - как можно быстрее ворваться в город.
   Ключевой точкой в обороне фашистов была гора Соборная. С утратой ее нарушалась система организации огня противника, а мы получали бы воз­можность держать под наблюдением и обстрелом весь город и, главное - един­ственный мост через реку Проню.
   Бой предстояло вести ночью. После оценки обстановки я собрал всех командиров, политработников, уточнил задачи каждому. Развернул ба­тальон подковообразно к гитлеровцам. Исходное положение батальона прикрывала минометная рота лейтенанта Сергеева. Командиру 6-й роты приказал выйти левее на уровень церкви. Запретил кричать "Ура!". Это было опасно: могли преждевременно спугнуть гитлеровцев и вызвать огонь на себя.
   Передовые подразделения 1-го и 2-го батальонов удачно сняли зас­лон противника и вышли к мосту на реке Проне в самом городе. Восполь­зовавшись этим, 2-й батальон пошел в атаку. Совместно с 2-м батальоном храбро сражалась группа автоматчиков 330-й стрелковой дивизии. Пе­ред наступлением на город во второй батальон пришло 23 человека во главе с офицером Акимовым, который доложил мне, что их полк понес большие потери: командир полка Воеводин убит, комиссар Михайлов тяжело ранен, управление боем нарушилось и просил меня разрешить присоединиться к батальону. Я приказал им действовать в составе 4-й роты, прикрывая фланг батальона.
   Батальон пошел в наступление. Лошади выбивались из сил, падали, тогда артиллеристы катили на себе пушки, зацепив лямками за оси колес. Почти у самой церкви фашисты встретили нас бешенным огнем пулеме­тов. Мы ответили пулеметно-минометным огнем. Подбили пушку про­тивника, три миномета, два станковых пулемета у церкви; расчеты из 12 человек уничтожили.
   Командир 6-й роты, следуя по пятам противника по улице Болотная, вышел на улицу Большая Проня. Около дома N 50 встретил три автома­шины с гитлеровцами. Командир взвода лейтенант П. А. Астафьев, сер­жант Н.В. Гаврилов. красноармейцы А.В.Жариков. И.А. Чистяков. А.А.Иванов забросали их гранатами, уничтожив при этом 17 фрицев. Полураздетые фашисты стали выскакивать из домов и пытались бежать через реку Проню. Их преследовали и расстреливали наши бойцы.
   11
  
  
В первом часу 7 декабря батальон вышел на гору Соборная. Там стояла немецкая бронемашина, вооруженная пушкой, но она не успела сделать ни одного выстрела. Лейтенант П.П.Грачев, сержант А.А.Шурупов, красноармей­цы П.А.Кириллов. П.П.Нефедов, А.М.Репин. В.И. Бойцов открыли по фаши­стам огонь из автоматов и забросали их гранатами. Бронемашина была взята, ее экипаж уничтожен.
   В здании, расположенном на горе Соборная, находились штабы 10-й моторизованной дивизии и 422-го артиллерийского полка противника. Они были окружены 4-й ротой нашего батальона (в которой действовали и автоматчики 330-й дивизии офицера Акимова) под командованием лей­тенанта А.И.Бубенцова и уничтожены.
   Подполковник И.И.Анциферов, видя, что наступление развивается успешно, приказал преследовать отступающего врага, а сам пошел в 1-й и 3-й батальоны в район Кирпичного завода в восточной части Михайло­ва. Эти батальоны развернулись с ходу и повели энергичное наступление севернее и северо-восточнее Кирпичного завода.
   Заняв гору Соборная, батальон фактически вышел в тыл противника и нарушил его огневую систему. Все огневые средства нашего батальона и приданных подразделений, расположенные на этой горе, открыли ура­ганный огонь вдоль реки Прони по ее набережным и вглубь города, на его северную часть. Взвод 45 мм пушек открыл огонь по движущимся автоматчикам противника, которые шли к мосту.
   Командир взвода лейтенант А.В.Порощенко доложил мне. что у въезда на мост перевернулась автомашина с гитлеровцами, шесть фри­цев уничтожены. Две автомашины, которые двигались вдоль реки, подбиты и загорелись. В одной было шесть гитлеровцев, в другой -пять. Они тоже уничтожены. Путь отступающим через мост преграж­ден. Командир пулеметной роты лейтенант С.П.Шеин также доклады­вал, что перед мостом подбито несколько машин. С горы Соборная мне и самому это было видно.
   Наконец политрук 6-й роты Жариков доложил, что мост через реку взят. Командир 4-й роты лейтенант Бубенцов донес, что к нему подошел 1-й батальон нашего полка. Это было уже в час ночи. Наш полк с трех сторон окружил северо-восточную группировку гитлеровских войск в Михайлове. Пулеметная рота лейтенанта Шейна огнем станковых пуле­метов отрезала противнику путь к отступлению через реку.
   Командир полка предложил гитлеровцам сдаться. Они отказались. Тогда мы стали теснить их в северную часть города к оврагам.
   12
  
  
Около полутора сот немцев были при этом уничтожены. Уцелевшие фа­шистские солдаты бежали кто куда, они уже не подчинялись офицерам. А тем было не до командования: кругом пронзительно свистели нули, со скрежетом рвались мины и ухали, разрываясь, снаряды. Около двух часов ночи послы­шалась сильная стрельба в юго-западной части города, там вели бой авангар­дные батальоны 1107-го и 1103-го полков дивизии. Эти два батальона перешли реку Проню по льду и. уничтожая группы прикрытия противника в юго-за­падной части города, не позволяли им поджигать деревянные городские стро­ения. Младший лейтенант Бахурин с группой бойцов занял здание Госбанка.
   В третьем часу ночи главные силы дивизии вошли в город, а в три - уже добивали разрозненные группы противника.
   Правее успешно действовал левофланговый полк 330-й стрел­ковой дивизии. Взаимодействуя с ним, 1105-й полк преследовал от­ходящего противника.
   Командир 1107-го полка майор М.К.Марков, услышав бой правого соседа, не ожидая окончательного подхода артиллерии, отставшей в без­дорожье, так же подал сигнал атаки и двумя батальонами ворвался на окраину города. В вспышках разрывов виднелись темные силуэты отсту­пающих гитлеровцев.
   В результате внезапности первый этап боя за Михайлов был выигран и, по мере продвижения полков первого эшелона к центру города, сопро­тивление нарастало. Используя каменные строения, противник пытался задержать наступающих с фронта с тем, чтобы успеть эвакуировать свои штабы и часть главных сил. Введенный в бой 1103-й полк под командова­нием майора И.М.Талубьева стал обходить город с юго-запада и перере­зал основные пути отхода противника. Гитлеровцы двинулись на северо-запад.
   К пяти часам утра удалось подтянуть отставшую на марше артиллерию и ввести в действие все орудия и полковые минометы. Один за другим пали опорные пункты в каменных кварталах.
  
Полностью Михайлов был очищен от гитлеровцев к 9 часам 7 декаб­ря 328-й и 330-й стрелковыми дивизиями.
   В 7 часов утра в штаб 1105-го полка прибыл заместитель командую­щего 10-й армией генерал Константин Степанович Колганов и поздра­вил подполковника Анциферова с успешным освобождением Михайлова. Константин Степанович внимательно следил за ходом боя всех дивизий по освобождению Михайлова - первого освобожденного города в под­московной битве. Основную роль в этом бою сыграл 1105-й стрелковый полк и. особенно, его 2-й батальон, который зашел в тыл противнику, захватил мост,
   13
  
   отрезал пути отхода транспорта противника. Вся тяжелая техника врага осталась в северо-восточной части города, и противник без нее был обезору­жен.
   Случилось так, что посланный в штаб дивизии верховой связист Когтин с донесением о взятии города не нашел штаба 328-й дивизии, и донесение вернулось. Пока оно блуждало. 330-я дивизия по радио со­общила в штаб армии о взятии, якобы только ее подразделениями, го­рода. Это в дальнейшем сказалось на точности освещения событий за город Михайлов.
   В качестве трофеев в Михайлове был взят хлебозавод со свежим хле­бом, так к месту нужный бойцам полка. В Михайлове и его окрестностях противник оставил большое количество автомашин, мотоциклов, одну бронемашину. 12 орудий, 18 минометов, 40 пулеметов, склады с боепри­пасами, продовольствием, бензином. Захвачены документы 32-го мото­полка и 442-го артиллерийского полка4.
   Чем знаменателен для дивизии бой за Михайлов?
   Это был ее первый боевой успех. И, что самое главное, - ее бойцы увидели, что хваленые "непобедимые" гитлеровские солдаты умеют по­казать образцы умелого драпанья под ударом доблестных воинов Крас­ной Армии. И такими доблестными воинами были и они - бойцы и командиры 328-й стрелковой дивизии.
   Путь в гвардию
   Освобождение Михайлова явилось первым крупным шагом на пути в гвардию. Значение освобождения Михайлова было неизмеримо высо­ко. Он был первым из городов, который освободили наши войска в вели­кой битве под Москвой. И не последнее место в этом успехе приходится на 328-ю стрелковую дивизию.
   В народе говорят: "Лиха беда начало", а начало боевого пути этой дивизии было удачным. Еще выше поднялся моральный дух бойцов. В первом же бою они убедились, что фашистов можно бить, непобедимость немецкой армии оказалась дутым мифом.
   Как оценило потерю Михайлова гитлеровское командование, можно судить по записи в дневнике начальника штаба сухопутных войск гитлеровской армии генерал-полковника Гальдера: "Отвод 10-й моторизованной дивизии у Михайлова, по-видимому, будет иметь очень неприятные последствия".
   14
  
  
Командующий 2-й танковой армией противника - Гейнц Гудериан писал: "47-й танковый корпус в ночь на 7 декабря вынужден был в результате удара русских сдать Михайлов. 10-я моторизованная дивизия понесла при этом тя­желый урон3"
   Разгромленные под Михайловом гитлеровцы не могли сразу органи­зовать сопротивление. И приказ командарма требовал: "Ценой макси­мального напряжения сил не дать противнику уйти из-под удара, для чего дивизии начать дальнейшее наступление и к исходу дня 8 декабря выйти на рубеж реки Проня для перехвата путей отхода противника, организо­вать выброску подвижных отрядов.
   Враг закрепился на рубеже реки Прони от Венева на Погожее, Гремячее и южнее".
   Прорыв этого рубежа для войск 10-й армии был уже не так прост, тем более, что заработала вражеская авиация, а местность здесь была, в ос­новном, открытая. Враг это использовал, и против 10-й армии был бро­шен 8-й авиакорпус 2-го воздушного флота противника.
   Еще 7 декабря вражеская авиация несколько раз бомбила наши вой­ска в Михайлове. С утра же 8 декабря начались сильные удары по насту­пающим колоннам и боевым порядкам 328-й стрелковой дивизии. Очень трудно пришлось этой дивизии. В ее задачу входило освобождение райо­на Гремячее.
   Противник, используя выгодный рубеж на западном берегу реки Про­ни, решил оказать новое сопротивление. На этом рубеже наиболее силь­но была развита система обороны села Гремячее.
   Гремячее - крупное село, расположенное на высотах и на узле дорог, важный опорный пункт в системе обороны неприятеля на реке Проне. Владея им, противник прикрывал основные пути в сторону Сталиногорска и Епифани. Гитлеровцы его окончательно укрепили.
   Село расположено в живописной местности на высоком очень кру­том берегу реки Прони, и подступы к ней открытые. На ее берегу были сооружены из камня (рядом была каменоломня) оборонительные защит­ные клетки в человеческий рост и выше, вдоль берега гитлеровцы постро­или пулеметные гнезда и фланкировали долину реки. Часть танков и артиллерии была зарыта в землю.
   Гремячее противник удерживал силами моторизованного полка 25-й моторизованной дивизии, усиленного дивизионами двух артполков, дву­мя танковыми батальонами и бронемашинами с десантом автоматчиков6.
   Этой подвижной группе была поставлена задача: соединиться с 10-й мото­ризованной дивизией, которая занимала город Михайлов и совместными уси
лиями
   15
  
   и взаимодействуя наступать и овладеть Рязанью, захватить желез­ную дорогу, идущую от Москвы на восток.
   7 декабря в 7.00 гремяченская подвижная группа противника высту­пила из села и направилась на город Михайлов для выполнения постав­ленной задачи. Пройдя 7 километров от Гремячего. она встретила бегущих солдат и офицеров 10-й моторизованной дивизии, которые сообщили, что дивизия разбита. Михайлов заняли советские войска. Подвижная группа не решилась принимать встречный бой и возвратилась в Гремячее.
   Противник все село сумел оборудовать круговой обороной до подхо­да подразделении 328-й дивизии. Стремясь сорвать наше наступление, враг бросил в бой значительное количество бронемашин, до роты танков с десантом автоматчиков и до двух батальонов пехоты.
   На Гремячее полковник П.А.Еремин направил два стрелковых пол­ка, придав каждому по дивизиону артполка. 1105-й полк обходил село справа, чтобы овладеть его северной половиной. Это было поручено 1-му и 3-му батальонам, а 2-й прикрывал правый фланг дивизии, наступавшей вдоль реки Проня. 1103-й полк должен был частью сил сковать противни­ка наступлением на восточную окраину села, а главными силами охва­тить его с юга.7
   Командир 3-го батальона 1105-го полка капитан В.К.Малеев узнал, что в селе Осаново располагается крупное подразделение противника. Он поднял батальон по тревоге, форсированным маршем направил его в сто­рону Осаново и сосредоточил в боевой порядок роты. Рота, наступавшая с фронта 200-300 метров от Осаново, была остановлена сильным пуле­метным огнем сторожевого отряда противника. Но массированный на­лет артиллерии, приданной батальону, подавил огневые точки врага, что помогло роте продолжать движение.
   Другие две роты, следовавшие в обход Осаново. вышли на его ок­раину, смели сторожевые заставы противника и, преследуя их, ворва­лись в село. Противник, застигнутый врасплох, оставив оружие, технику и обмундирование, включая мундиры и брюки, в панике бежал в сторону Слободы Беломестной и села Гремячего, где у него располагался штаб пол­ка.
   Не всем удалось скрыться. Улицы села были завалены трупами фа­шистов. Многие захвачены в плен и обезоружены. В этом бою был раз­громлен батальон вражеской пехоты, захвачено много оружия и техники.
   Наши бойцы были свидетелями исключительного утонченного мародер­ства. Жители Осаново были раздеты, разуты, без постельных принадлежностей.
   16
  
   Тех. кто не отдавал последнее, жестоко избивали, некоторых даже рас­стреливали. Грабители снимали с женщин платья, обувь и даже чулки и отсы­лали своим фрау.
   А командир 2-го батальона 1103-го полка капитан А.А.Оглоблин при­казал командиру второго взвода 5-й роты лейтенанту В.Е. Савельеву за­мыкать в походной колонне батальон. В нескольких километрах от Гремячего на развилке дорог командир батальона допустил ошибку - повел батальон в сторону от Гре­мячего. Подоспевший на коне, заместитель командира полка спросил Савелье­ва, почему они движутся не по заданному маршруту.
   "Мне приказано замыкать хвост батальона. Карты у меня нет", - отве­тил лейтенант.
   Чертыхаясь и нервничая, заместитель командира полка догнал Оглоблина и, после небольшого уточнения на карте, повернул его батальон на Гремячее. Упущенное время батальон наверстывал усиленным мар­шем и занял исходное положение у реки Прони, невдалеке от каменолом­ни на правом фланге полка.
   Командир минометного дивизиона приказал открыть огонь по про­тивнику в Гремячем. Противник долго молчал, но с рассветом открыл сильный артиллерийский (шрапнелью) огонь сначала по расположе­нию минометов, а затем по правому флангу 2-го батальона, особенно сильный артналет пришелся по 4-й роте лейтенанта Лубы. Одновре­менно противник контратаковал подразделения 1103-го полка пехо­той, поддержанной танками с десантом автоматчиков. С правого фланга, из небольшого поселка с церковью перед каменоломней с обрывистого бе­рега реки Прони огонь двух пулеметов обрушился на 4-ю и 5-ю роты. 5-я рота понесла заметные потери: командиру отделения Сизову оторвало ногу; вторым снарядом он был убит, а солдаты Минибаев, Гилядзинов и Олехов ранены. Лейтенант Савельев решил броском вывести взвод из-под обстре­ла. Он резко поднялся и с криком: "Взвод, за мной, вперед!" побежал в сторону противника. Бойцы взвода, не раздумывая, бросились за команди­ром, взбираясь на обратные скаты реки во избежание потерь от яростного огня противника по ее руслу. Потерь во взводе при этом не было, но отсеч­ным огнем противник мешал подходу других подразделений.
   И только когда вражеский обстрел несколько снизился, командир 5-й роты Горных подтянул другие взводы.
   Горных был ранен осколком снаряда Савельев вытащил осколок из ноги командира роты, перевязал, и Горных остался в строю. Ранен и политрук роты Михеев. Уходя в медсанбат, он свой "ППШ" передал лейтенанту Савельеву.
   17
  
  
Горных по скрытой от врага части реки решил свою роту резко сместить впра­во и попал в зону действий 4-й роты. Он уже проник к крайним домам у цер­кви, с колокольни которой строчил пулемет. Другой пулемет строчил из-за каменных булыжных укреплений. Рота бросилась в атаку, потеснила против­ника на окраину Гремячего. 4-я рота, находившаяся в тылу 5-й роты, не знала, что впереди свои, открыла огонь по солдатам 5-й роты. Савельев бросился назад в сторону и, размахивая автоматом, крикнул командиру 4-й роты Лубе, призывая прекратить огонь и подтянуться к 5-й роте.
   Затем обе роты ворвались с востока в крайние дома и в районе каменолом­ни, выкуривая гитлеровцев, значительная часть которых на машинах удирала в сторону Епифани и Сталиногорска (ныне Новомосковск). 1107-й полк, дви­гаясь во втором эшелоне, с началом темноты приближался к Гремячему. По колонне прошел слух, что немцы обошли на мотоциклах передовой полк ди­визии, с фланга напоролись на позиции артполка и были в упор расстреляны из пушек.
   Командир взвода противотанковой батареи А.Н.Телевяк вспомина­ет: "Наша батарея заняла боевой порядок на колхозном дворе. Но огонь не вела, мы просто не знали и не видели целей. С рассветом перебрались на окраину села.
   Село Гремячее большое. Расположено оно по обе стороны реки Прони. Посередине села и проходит долина этой реки. Так что Гремячее де­лится этой долиной на две части.
   Вырыв в снегу окопы для орудий, выкопав углубления и укрепив со­шники, мы приготовились к бою. Впереди лежащая пехота поднялась в атаку и по снежной целине начала спускаться в долину.
   Слабое "ура" сопровождало эти жидкие цепи, и в утренней тиши­не послышались рокочущие звуки немецких пулеметов и автоматов. Захлопали черно-серые разрывы мин. Бой начался. Вступили в бой и мы. Быстро определяли цели и открывали по ним огонь. Особенно лег­ко было обнаруживать немецкие пулеметы. Расстояние до них было не более 600 метров.
   Пушки били точно, поражая цель. Достаточно нескольких снаря­дов, и вражеский пулемет замолкал навсегда. От частой стрельбы мы немного оглохли - звук выстрела 45 мм пушки очень громкий и резкий. Над землей стелится дым от взрывов и горящих зданий. Младший лейте­нант А. Никитин, наш командир батареи, смешно пригибаясь, подбегает к нашему взводу, поддерживая руками болтающуюся сумку и бинокль. Еще издали он кричит:
   - Телевяк! Церковь видишь? На колокольне Н.П. - уничтожить!
   18
  
   Я вскидываю бинокль к глазам и вижу стройную, вонзившую в синь неба крест, колокольню. Приближенная биноклем, она на ярком солнечном свету видна отчетливо. Видны даже ребра темно- красной кирпичной клад­ки.
   В окошке колокольни, кажется, что-то мелькнуло. Командую: " Взвод! Прямо колокольня. По колокольне, наводить в окошки! Прицел 16, уро­вень 30-05, взрыватель фугасный, огонь!"
   Звонко, с медным оттенком, звенят закрываемые замки пушек, один за другим звучат выстрелы, обдавая нас, кажется, потеплевшим возду­хом.
   У окошка колокольни вдруг рассветает два бутона взрывов, окра­шенных в красный цвет взорванного кирпича. Через несколько секунд снаряды через окошки или через пролом, проделанный первыми взрыва­ми, влетают и взрываются внутри колокольни. Из окошек валит грязно-бурый дым. Этого вполне достаточно.
   "Стой! Записать цель N 8 - НП!"
   Мои бравые артиллеристы довольны. На их лицах гордость за свое умение, свое мастерство, за свою победу, которую они видели своими глазами.
   "Молодцы!" - хвалит нас командир батареи Алексей Никитин.
   А пехота уже захватила несколько зданий на том берегу. От команди­ра батальона прибежал связной - просят уничтожить пулеметное гнездо. Посыльный тяжело и хрипло дышит, показывает.
   "Вот в том, небольшом домике на правом краю улицы."
   Да. мы увлеклись колокольней, а немецких пулеметчиков не угляде­ли. Перед этим пулеметным гнездом наша цепь залегла. Отсюда, с высо­ты, все очень хорошо видно. Теперь огонь по этой цели. По-видимому, немцы оборудовали свою пулеметную точку под домом, в подвале, и наши маломощные взрывы не очень их беспокоят. "Наводите точнее!" - командую я.
   Огонь ведем вновь из двух орудий по одной цели. После серии попа­даний, наконец, пулемет умолкает. Горит этот домик. Переносим огонь на другие цели. И так несколько часов подряд. Около пушек растаял снег от горячих гильз, которых набралась уже целая куча.
   Вдруг зловещий вой заставляет вобрать голову в плечи и нырнуть в неглубокий снежный окопчик. Вязкий, скребущий по душе звук, закан­чивается громкими квакающими взрывами мин вокруг нас. По-видимому, наша боевая работа не понравилась противнику. Мы были удостоены пер0x08 graphic
сонального
   19
  
   обстрела из минометов. Противно визжат осколки. Каждый из них несет либо смерть, либо увечье. К счастью, на войне не каждая пуля в лоб, не каждый осколок в тело! Если бы не так. то войны заканчивались бы очень быстро.
   Обстрел заканчивается так же внезапно, как начался. Пахнет горелой взрывчаткой, снежная целина вокруг нас в пятнах разрывов, черных от копоти и вырванной земли.
   Командир 1103-го полка, наступавшего в центре, майор И. М. Талубьев с ходу пытался выбить противника, но сумел занять только край­ние дома. На восточном берегу реки Прони полк был остановлен сильным огнем врага, за которым сразу последовала контратака двух батальонов пехоты с танками и десантом автоматчиков. Организованным огнем полк встретил контратакующие части и в течение первой половины 8-го декабря вел напряженный бой. удерживая за собой занятую им восточную окраину Гремячего. В этой контратаке был тяжело ранен командир батальона капи­тан А.А. Оглоблин. Передовые роты после его ранения несколько растеря­лись и стали отходить. Навстречу им вышел командир полка.
   "За мной, вперед!" - выхватив пистолет, ринулся майор Талубьев.
   Тем временем командир 2-го дивизиона 889-го артполка старший лей­тенант А.М.Остапенко, выкатив на открытую позицию одну батарею на окраине села, открыл огонь прямой наводкой, расстреливая вражеские бронемашины и рассеивая пехоту и танки противника.
   После первых выстрелов танковый десант противника был сметен с брони. Два танка запылали, а третий, потеряв гусеницу, развернулся и подставил свой бок под огонь артиллеристов. Расчет сержанта Ашаева точным выстрелом превратил немецкий танк в горящий факел. Ос­тальные танки попятились назад. Полк двинулся вперед, положение восстановилось.
   1-й батальон 1103-го полка под командой майора Уласевича, сле­дуя за отступающим противником, вплоть до Гремячего, не встречая особо организованного сопротивления противника, по пути освобо­дил несколько небольших деревень.
   Ночью, выйдя в район Гремячего. батальон занял позиции на окраине сельского кладбища.
   20
  
   Командир полка майор И.М.Талубьев принял решение атаковать Гремячее утром и приказал батальону Уласевича выйти на исходное положение при­мерно в 200-300 метров от села на левом берегу реки Прони.
   Когда забрезжил рассвет, стало ясно, что впереди ровное поле, по­крытое глубоким топким снегом. Было пасмурно, слегка серел рассвет. Бойцы батальона пошли в атаку, утопая в снегу, нарушая строй.
   Противник вначале огня не открывал, это позволяло надеяться на бескровный успех. Постоянно освещая местность мерцающим желто-зе­леноватым светом ракет, гитлеровцы скоро обнаружили цепи наступаю­щих и открыли огонь из стрелкового оружия. Трассы пулеметного и автоматного огня, пересекаясь, создавали сплошную сетку, красивую и яркую. Видеть та­кое в кино - это было бы красивое зрелище. Как оказалось, огонь был непри­цельным и ущерба не принес.
   Но так было недолго. Неожиданно возник резкий воющий стон мин и в цепи атакующих раздался скрежет разрывов. Появились убитые и ра­неные, усилились крики и стоны пораженных. Один пулемет взвода лей­тенанта И.И.Кочанова вначале подпрыгнул, затем завалился на бок. Станина его была помята, из кожуха потекли струйки воды, на лету сгущаясь от мороза.
   Кочанов, не раздумывая, выбежал вперед, увлекая за собой расчеты пуле­метного взвода. За ними побежали и бойцы стрелковой роты. Кочанов, спотк­нувшись, кубарем полетел в овраг. За ним скатились его пулеметчики и стрелки роты. Это позволило выйти из-под обстрела и укрыться от пулеметного и авто­матного огня. Утопая в глубоком топком снегу оврага, стрелковая рота и пуле­метный взвод переправились через реку, вышли на ее противоположный берег.
   Стало достаточно светло. Перед ними село Гремячее. Дома в нем кирпич­ные, обнесенные невысоким земляным валом вместо традиционного штакет­ника. Срочно принято решение - грамотно расставить пулеметы, вызвать для прикрытия огонь артиллерии.
   Перед этим, когда противник накрыл цепи атакующих минометным огнем. Кочанов, рванувшись вперед, заметил слева на огневой позиции у леса близ кладбища, что полковые минометы ведут огонь по противнику. Между минометами, энергично шагая и жестикулируя, ходил командир полка, руководя боем. Вдруг там. где находился майор Талубьев. разор­валась мина, майора подбросило, и он упал недвижимый.
   Ошеломленные гибелью командира полка, минометчики опомнились и продолжали обстрел противника. Под его прикрытием пулеметный взвод Кочанова поддержал пехотинцев огнем из всех пулеметов, ручных и стан­ковых, пошел в атаку. На западной окраине села Кочанов заметил прибли0x08 graphic
жающиеся автомашины, в кузова которых забирались
   21
  
   гитлеровцы, он лег за пулемет и обстрелял машины. Гитлеровцы, которые не успели забраться в кузова машин, благоразумно бросились в лес вблизи Гремячего.
   К 12 часам 30 минутам 8 декабря 1105-й полк успешно форсировал реку Проню, овладел деревней Беломестная, выйдя во фланг противника, обошел Гремячее. Создалась возможность окружения противника.
   Полковник П.А.Еремин использовал выгодный момент, ввел в бой свой второй эшелон 1107-й полк. Введен он был правильно - в обход Гре­мячего с юга. Атаке полка предшествовал короткий удар артиллерии и минометов по обнаруженным огневым точкам. В это время перешли в атаку и другие два полка дивизии. Совместными усилиями сопротивле­ние противника было сломлено. Завязавшийся уличный бой продолжал­ся недолго. Для исхода боя большую роль сыграл 2-й батальон 1105-го полка капитана А.Ф.Селезнева . В разгар событий этот батальон, обойдя противника с севера, занял село Ятское, перерезав большую дорогу, веду­щую из Гремячего на Сталиногорск (Новомосковск).
   Обнаружив нависшую опасность окружения, гитлеровцы стали от­ступать в юго-западном направлении, бросая технику и вооружения . Пятикилометровый участок дороги между Гремячее и Ятское был за­бит брошенным военным имуществом, машинами, повозками и мото­циклами противника.
   В ходе боя отличился командир взвода 1107-го полка младший лейте­нант Колосов. Он ворвался в колхозный скотный двор, занятый гитле­ровцами, и огнем автомата уничтожил 20 солдат противника. Отличился и командир отделения ручных пулеметов 1103-го полка Ильин. С тремя бойцами он скрытно пробрался в тыл противнику и ворвался в здание, откуда вел губительный огонь вражеский пулемет. Пулемет был уничто­жен, а пулеметный расчет перебит.
   Большую помощь оказали артиллеристы дивизии, особенно 2-й ди­визион артполка. Он очень хорошо маневрировал огнем и колесами, его батарея, выдвигалась на открытые огневые позиции, неутомимо била по танкам, бронемашинам и автоматчикам противника. Коман­дир орудия сопровождения Астахов во время одной из контратак про­тивника подбил два вражеских танка8.
   22
  
Стремясь вырваться, гитлеровцы пошли в отчаянную контратаку, ста­ли теснить батальон 1105-го полка. На поле боя остался раненый коман­дир батальона капитан Иванов.
   Перед отходившими под напором превосходящих сил бойцами вы­росла фигура девушки-санинструктора ярославской комсомолки Тани Комаровой.
   "Вперед, солдаты! Там раненый комбат!" - схватила она винтовку и первая бросилась в атаку, за ней побежали бойцы, даже раненые. Гтлеровцы открыли огонь, но пуля всегда смелого боится. Таня с группой бойцов отбросила немцев и освободила своего командира.
   В дивизию Таня пришла в августе 1941 года. По специальности па­рикмахер, она стригла и брила бойцов только до тех пор, пока дивизия не пошла на фронт.
   "Не буду больше парикмахером, давайте мне боевую работу," - реши­тельно потребовала девушка и отказалась идти даже в медсанбат. "Только в батальон!" - И добилась своего.
   К 14 часам село было освобождено.
   В центре села Гремячего перед нашими бойцами и командирами пред­стала страшная картина - жители снимали с виселицы своих родных и односельчан. Это были 15 патриотов, которые на требование фашистов поступить к ним на службу ответили решительным отказом. Оккупанты расправились с этими людьми и под угрозой смерти не разрешали род­ственникам снять их для погребения . А на чуть запорошенном синем снегу на льду пруда около леса лежали расстрелянные фашистами стари­ки, женщины и дети, полузасыпанные поземкой.
   Многие бойцы пришли посмотреть на эти злодеяния. При виде этого кровь леденела. И столько ярости и ненависти можно было уви­деть на лицах наших бойцов, столько неподдельного горя, что неволь­но возникала мысль - увидевший это боец будет беспощадным и решительным в бою. Не месть, а справедливое возмездие будет руко­водить увидевшими это.
   Саперной роте лейтенанта Н.В. Николаева было приказано очистить село от остатков разрозненных сил противника.
   В этом бою был полностью разбит батальон 71-го полка противника, подбито 7 бронемашин, 8 минометов, 4-105 мм орудия. Захвачено 10 ручных, 6 станковых пулеметов, свыше 150 винтовок, до 1000 пулемет­ных лент, 12 автомашин, из них одна с личными вещами и перепиской адъютанта Гудериана и 5 пленных".
   23
  
  
У въезда в Гремячее было до 250 убитых гитлеровских солдат и офицеров.
   Успех был значительным. Дивизия уверенно наступала, но коман­дир дивизии полковник П А .Еремин был недоволен.
   "Так дальше воевать нельзя!" - раздраженно говорил он полковому комиссару Д . И . Малкову , широкими шагами меряя горницу одного из домов в Гремячем. - Два дня боев, и мы потеряли командира полка майора И.М. Талубьева, тяжело ранены командир 1107-го полка майор Марков и военком старший политрук А.М. Киреев, комиссар 1103-го полка С.В. Ромченко и командир 2-го батальона капитан
А.А.Оглоблин , погибли несколько командиров батальонов, рот...
   "А какой командир был Иван Митрофанович Талубьев!? Энергичный, смелый, решительный, отлично подготовленный, любимец солдат", -
закончил он с горечью.
   "На войне без потерь не бывает", - заметил комиссар дивизии.
   "Потери потерям рознь", - еще более раздражаясь, говорил комдив.
   "Отчего мы несем неоправданные потери? Плохо маневрируем, атакуем в лоб, не применяем обхода, охвата, пехота часто залегает от одиночного огня, и тут появляется командир полка, комиссар, комбат, подняв людей в атаку, гибнет. И это вместо того, чтобы управлять под­ разделениями, организовывать взаимодействие.
   Ну разве так воюют?" - горячился он.
   "Личный пример в бою - дело великое, но его нужно умело проявлять. Нужно строго предупре­дить командный состав"
   - говорил он, немного остывая,
   "необходимо немедленно исправить эти грубейшие ошибки. Ведь их могло не быть".
   В последующих приказах полковник Еремин потребовал улучше­ния управления войсками. Не сразу, но эти недостатки изживались.
   С прорывом обороны немецких войск в районе г. Михайлова об­разовалась брешь между 4-й полевой и 2-й танковыми армиями про­тивника, в этот стык Верховное Главнокомандование ввело 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора П.А.Белова для рейда по тылам противника.
   За время трехдневных наступательных боев личный состав диви­зии получил уверенность в своих наступательных действиях.
   10 декабря 1941 года дивизия получила дополнительную задачу: "Во взаимодействии с частями конного корпуса генерала Белова раз­вить успех на Сталиногорск, с ближайшей задачей к исходу дня 11 де­кабря овладеть станцией Бобрик Донской".
   24
  
После освобождения Гремячего дивизия преодолела реку Дон и на­ступала на шахтерский город Донской и станцию Бобрики. Против­ник успел создать основательные укрепления по западному берегу реки Дон. Там были вырыты окопы, построены блиндажи с одним-тремя накатами из бревен, оборудованы пулеметные точки, приспособлены для ведения огня и защиты каменные здания, проведено обледенение ската во многих местах реки. У Бобриков установлены проволочные заграждения. Наступать приходилось в неблагоприятных условиях погоды и на открытой местности.
   С подходом к реке завязались упорные бои. Авиация противника дей­ствовала с малых высот, из пулеметов и пушек расстреливая наступаю­щие подразделения. Наши войска действовали без поддержки авиации, не было танков. Ожесточенные бои шли 11 и 12 декабря.
   11 декабря 1105-й полк майора М.Г.Клочкова вместе с другими пол­ками дивизии пытался с ходу форсировать заснеженный Дон в районе деревни Ренево. Однако даже темнота не помогла. Противник в районе деревни Михайловка и на прилегающих к ней участках соорудил окопы, в три наката из бревен блиндажи и приспособил дома для ведения из-за них минометного и артиллерийского огня. Во многих местах произвел оледенение ската западного берега реки, соорудил много пулеметных, хорошо укрепленных точек, умело использовал каменные постройки, ус­тановил проволочные заграждения.
   Отсутствие серьезной минометной и артиллерийской поддержки, без поддержки авиации и танков вынудило дивизию вести тяжелые крово­пролитные бои, нести большие неоправданные потери. В бою за Михайловку и прилегающий к ней участок было много убитых и раненных солдат и офицеров. Командира стрелкового взвода лейтенанта В.Е. Савельева ранило осколком мины в левое плечо. Лейтенанту Константину Тихоно­ву из Солнечногорска Московской области перебило на правой ноге ма­лую и большую берцовые кости и лодыжку, и его нижняя часть ноги держалась только на ткани. Савельев, помогая Тихонову, второй раз был ранен в предплечье. Был ранен и командир взвода М.В.Овсянников.
   Сопротивление врага нарастало, он упорно цеплялся за каждый населенный пункт, за каждую высотку, которые наступающим стано­вилось освобождать все труднее и труднее. С тяжелыми боями дивизия преодолела Дон.
   За период с 11 по 13 декабря выбыло из строя 5 комбатов, большин­ство командиров рот и взводов. Лейтенант Савельев перед станцией Боб­рики был ранен третий раз и отправлен в госпиталь.
   25
  
  
Основное сопротивление немцы оказали в селе Дубовое, расположен­ном на возвышенности, высокие скаты реки были неприступны. Прижав сильным огнем из пулеметов и минометов нашу пехоту, противник не давал возможности ей продвинуться ни на шаг.
   Тогда минометы и полковая артиллерия дивизии открыли ураган­ный огонь по огневым точкам противника. Взлетели в воздух блиндажи и дзоты. Все заволокло дымом. Когда подтянулся отставший от пехотин­цев 889-й артполк и его батареи подавили огневые точки противника на высотах, прилегающих к городу Донскому, наступление вновь набрало свою силу. Особое мастерство, оперативность и находчивость в подавле­нии огневых точек противника проявили артиллеристы 76 мм пушек ба­тареи лейтенанта П.А. Козачка, который выкатил орудия на прямую наводку и огнем этих орудий уничтожил более 10 станковых пулеметов и три танка противника .
   Второй стремительной атакой противник был выбит из села. Только к утру 13 декабря штурмом трех полков дивизии удалось выбить против­ника из станции Бобрики и города Донского. На станции Бобрики было захвачено 20 железнодорожных вагонов, груженных боеприпасами, боль­шое количество автомашин, мотоциклов.
   За время трехдневных боев в этом районе противник потерял до 800 человек убитыми и ранеными10.
   С выходом дивизии за рубеж реки Дон началось новое безостановоч­ное ее продвижение до рубежа реки Упа.
   Преодоление укрепленного рубежа реки Дон, освобождение города Донского было крупной победой дивизии. К сожалению, потери были большие. Упорно сопротивляясь, противник, однако, до сих пор не мог стойко закрепиться ни на одном из оборонительных рубежей. Он понес большие потери в людях и технике. Резко упал моральный дух захватчи­ков. Закутанные в награбленные в деревнях теплые платки, унылые, мно­гие обмороженные, они были совсем не похожи на тех вояк, которые летом с засученными рукавами, уперев в животы автоматы, нахально лезли на­пролом, безнаказанно расстреливая женщин и детей, стариков. Теперь они толпами шли в плен, как попугаи повторяя: "Гитлер капут" .
   Разбитые части гитлеровцев беспорядочно стали бежать в направле­нии станции Узловая. Чтобы оторваться от наших частей, в каждом селе по маршруту Васидьевка-Каменки противник оставлял заслоны. Но это не спасло его: наши подразделения на плечах противника ворвались на станцию Узловая. Она оборонялась частями 29-й и 10-й мотодивизий.
   26
  
Этому железнодорожному узлу противник придавал большое значе­ние. Здесь находились большие склады с боеприпасами для танковой ар­тиллерии, склады бензина, обмундирования и продовольствия. В любом направлении через этот узел можно оперативно маневрировать живой силой и техникой.
   1103-й и 1107-й полки наступали через дорогу Узловая-Богородицк в направлении Кондрово-Притоны. Подразделения 1105-го полка насту­пали на Узловую совместно с 2-й гвардейской кавалерийской дивизией полковника Н.С.Осликовского.
   2-й батальон капитана А.Ф.Селезнева наступал на правом фланге пол­ка и совместно с кавалеристами первым вошел на станцию Узловая. С 13 на 14 декабря 1941 года станция Узловая была полностью очищена от фашистов. Батальону Селезнева было приказано очистить Узловую от остатков врага и не допустить возвращения выбитых подразделений противника.
   В бою за станцию Узловая особенно отличились командир миномет­ной роты лейтенант Сергеев, командир отделения А . Ф . Бесов , миномет­чики Н.В.Сотников, Г.А.Круглов. командиры взводов лейтенанты А.И.Бирюков. С.Н.Архиереев. В.Х.Рабулец - все выпускники школы ВЦИК, комсомольцы.
   Решающие бои части вели ночью в снегопад. Преследование врага продолжалось. С утра 15 декабря, действуя в тесном взаимодействии с конным корпусом генерала П.А.Белова , части дивизии приступили к атаке опорных пунктов противника, расположенных на западном бе­регу реки Упы.
   Потрепанные на реке Дон, части 10-й моторизованной дивизии про­должали отходить до реки Упы, где еще раз пытались остановить наступ­ление дивизии.
   Придавая такое большое значение данному рубежу, противник заб­лаговременно подготовил его к обороне, стремился любой ценой удер­жать его за собой. В связи с этим боевые действия за период с 15 по 19 декабря носили особенно ожесточенный характер. Враг отстаивал каж­дый дом, каждый клочок земли и оказывал упорное сопротивление.
   Для выполнения ближайшей задачи: "К исходу дня 16 декабря пе­ререзать шоссе Тула-Орел и выйти в район Кутьма, Пушкарские вы­селки" - была создана следующая группировка. Все три полка наступали в линию, имея основные силы на своих флангах. Один батальон 1103-го полка был выведен в резерв командира дивизии. В целях соблюде
   27
  
  
ния внезапности наступление было определено на 24.00 без предвари­тельной артиллерийской подготовки.
   В связи с этим весь день 14 декабря был выделен для доразведки про­тивника и отработки вопросов взаимодействия частей на местности .
   Пользуясь покровом темноты и большим снегопадом, к 23 часам все подразделения заняли исходное положение. Артиллерия и минометный дивизион подготовили все необходимое для огневого налета и ожидали сигнала, причем право вызова огня было предоставлено командирам 1105-го и 1107-го полков.
   Нащупав промежуток в системе обороны 71-го и 299-го пехотных пол­ков противника, в 22 часа 30 минут была выслана рота автоматчиков 1103-го полка с задачей обойти с. Наумовка и ударом с запада атаковать противника с тыла. Два батальона 1107-го полка, подойдя к поселку с северо-востока, атаковали его и в короткий срок во внезапной схватке уничтожили боевое охранение противника, расположенного в колхозном дворе. В это время автоматчики с тыла открыли огонь по поселку. Про­тивник, застигнутый врасплох, постепенно начал отходить на юго-запад, но был перехвачен подразделениями 1105-го полка, а 1103-й полк, насту­павший южнее 1105-го, сбился с указанного ему направления и в атаке участия не принимал.
   Уничтожив батальон 299-го пехотного полка, части дивизии к 7 ча­сам 00 минутам 15 декабря подошли к поселку Житово.
   Учитывая, что лобовые атаки могут повлечь за собой большие поте­ри, захват поселка Житово был организован охватом его с двух направ­лений. Атаке пехоты предшествовала короткая артподготовка. Огнем артполка и минометного дивизиона противник был прикован к земле.
   В это время 1103-й полк вел бой за Пруды. Бой на рубеже Житово-Пруды затянулся до ночи, и только к рассвету 17 декабря удалось сло­мить сопротивление противника.
   Последним очагом сопротивления противника в системе обороны реки Упы в полосе наступления дивизии были Пушкарские выселки, ос­вобожденные к исходу 17 декабря.
   Особенно серьезное сопротивление дивизии противник оказал при выходе на Тульское шоссе в районе крупного населенного пункта Карамышева. Командир дивизии согласно данным разведки и показаний плен­ных, решил нанести главный удар двумя полками в обход Карамышева с юга и юго-запада, а вспомогательный - одним полком со стороны Выглядовки (с севера).
   28
  
   После 20-минутного артналета части дивизии перешли в атаку. На подступах к Карамышеву и на южной окраине Прудов завязался упор­ный бой. Его исход решен инициативой командира батальона 1103-го полка лейтенанта Рождественского. Выйдя на шоссе южнее Карамышева, он повернул свой батальон на север и ударил с юга, атаковав село. В это время с севера на село наступали кавалерийские части кор­пуса генерала П .А Белова . Совместными действиями Карамышево и Пруды были освобождены 18 декабря. Таким образом, поставленная перед дивизией задача была выполнена в указанные сроки. Последую­щие два дня дивизия вела напряженные бои на реке Плаве. Перерезав шоссе и железную дорогу, дивизия продолжала наступление в направ­лении Крапивны.
   Зима полностью вступила в свои права, морозы крепчали изо дня в день. Глубоким снегом покрыты поля, в оврагах и долинах его намело так много, что было невозможно пройти.
   Прокопченные у ночных костров, с выдубленными морозами и вет­рами лицами, усталые от бессонных ночей, неделями не видевшие крыши над головой, ярославцы безостановочно гнали и уничтожали врага, осво­бождая один за другим населенные пункты и подошли к реке Плава, оче­редному оборонительному рубежу противника. Река Плава небольшая шириной 50-70 метров с пересеченной местностью по обоим берегам реки и расположенных на них густой сетью населенных пунктов.
   Гитлеровцы умело использовали наличие снега. Они прорыли между селами дороги. По ним скрытно маневрировали автомаши­ны с резервами. Извилистое русло реки и дороги вдоль нее давали возможность противнику вести кинжальный огонь изо всех видов оружия. Крутые обрывистые склоны берегов также забиты снегом, но по ним было трудно спуститься, а тем более подняться на проти­воположный берег. Разведка установила, что рубеж реки обороня­ется полком 167-й пехотной дивизии.
   Когда цепи передовых полков приблизились к реке, слева раздался оглушительный взрыв, вверх поднялся огромный клуб черного дыма, комья мерзлой земли грудами осыпали наступающих. Такого взрыва за весь период наступления бойцы не слышали и недоуменно остановились.
   - Плотину гады взорвали, - крикнул кто-то на левом фланге. Через несколько секунд поток мутной воды, клокоча и пенясь, устремился вниз по течению, обильно затопляя пойму. Бойцы оценили обстановку и бро­сились вперед, но вода шла быстрее их. Когда солдаты подбежали к берегу,
   29
  
  
лед и русло реки уже были покрыты полуметровым слоем воды. На­ступление остановилось. Тогда вперед вышел политрук А.С.Абрамов;
   "Коммунисты и комсомольцы, за мной!" - решительно скомандовал он. и первым пошел в ледяную жижу.
   Сначала отдельные бойцы, а затем весь полк последовал за комисса­ром. Утопая по пояс в студеной воде, бойцы полка форсировали реку и продолжали наступать. Поддерживая друг друга, втыкая лопаты в снег, бойцы упорно поднимались по обрыву. Гитлеровцы, взрывая плотину, рассчитывали надолго задержать не имеющих переправочных средств советских воинов, но просчитались.
   Ограничившись с фронта действиями разведки, два стрелковых пол­ка применили обходный маневр с юга и юго-запада. 1107-й полк неожи­данно для врага появился на южной окраине города Крапивны и после непродолжительного боя, действуя совместно с 1-й гвардейской кавале­рийской дивизией генерала В.К. Баранова, освободил его. В боях за Кра­пивну отличилась батарея младшего лейтенанта В.М. Попова. Огнем своих орудий она умело сопровождала наступающих пехотинцев.
   Перед восточной окраиной города полковник П.А.Еремин имел встре­чу с генералом Барановым, их удар пришелся в стык десятитысячного полка СС "Великая Германия" и 167-й пехотной дивизии.
   Тем временем 1105-й и 1103-й полки вброд преодолели реку, Плаву, вышли к деревне Сивень и заняли ее.
   Оставшееся время суток 20-го декабря 328-я дивизия продвинулась дальше на запад.
   По сравнению с другими соединениями армии эта дивизия и кавале­рийский корпус выдвинулись вперед на 10-12 км.
   Обледеневшие, усталые бойцы до отказа забили уцелевшие избы ос­вобожденных ими деревень. Теснота в домах лишала их элементарных удобств. Трескучие морозы, глубокие снега, отчаянное сопротивление противника, все усиливающееся по мере продвижения наших войск, зат­рудняли, но отнюдь не могли остановить ярославцев, хотя ряды их таяли.
   28 декабря совместно с кавалеристами корпуса генерал-майора П .А.Белова части дивизии освободили узел шоссейных дорог крупный поселок Одоев. Стрелковые части пошли на юго-запад и наступали вдоль железной дороги Горбачево-Белев, а 889-й артполк капитана Е.Д.Смекалова переместил свой штаб в Одоев.
   "Недолго было суждено приводить себя в порядок штабистам арт­полка", - вспоминает бывший начальник штабной батареи В.Ф. Горба-
   30
  
  
тюк, - так как к штабу полка приблизились немецкие автоматчики, ока­завшиеся в тылу наступающих. Начальник штаба полка капитан П.Н.Лагутенок приказал всему личному составу занять круговую обо­рону с целью отразить нападение противника и уничтожить его. Завя­зался ожесточенный бой. в котором был тяжело ранен капитан Лагутенок и несколько красноармейцев. Во время неравного боя в пользу немецких автоматчиков внезапно появились кавалеристы, ко­торые за несколько минут уничтожили нападавших.
   Стрелковые части в наступлении поддерживал 2-й артдивизион старшего лейтенанта А.М.Остапенко. Остальные подразделения арт­полка после короткой передышки начали переправу через реку Оку в районе деревни Староселье в 15-16 километрах севернее Белева, кото­рая была освобождена частями гвардейского кавалерийского корпуса. Переправа была очень неудобной и трудной, так как западный берег Оки был крутой и с ходу преодолеть его было невозможно, тем более что марш и переправа совершались в светлое время, и авиация против­ника была особенно активной, в результате чего полк понес значитель­ные потери в личном составе, но особенно в лошадях - основной тягловой силе.
   Руководство переправой и преодолением крутого подъема к деревне Староселье умело возглавил комиссар артполка батальонный комиссар А.М. Беляев. Форсировав Оку, полк двигался по трудным дорогам за час­тями кавалерийского корпуса и к 1 января 1942 года сосредоточился на южной окраине г.Козельска, освобожденного кавалеристами полковни­ков Н.С.Осликовского и В.А. Косинского.
   Следующая цель на пути дивизии был город Белев. Потерпев неуда­чу в предыдущих боях, противник продолжал отход в западном направ­лении за реку Оку. В действиях дивизии при выходе на рубеж реки Оки заслуживает внимания наступление на узел сопротивления, прикрываю­щий подступы к городу Белеву.
   Заняв оборону по линии населенных пунктов Алексеевка, Семеновс­кое, Болото, противник прикрывал все основные пути, ведущие с востока на Белев силой до полка пехоты, усиленного артиллерией большой мощ­ности и большим количеством минометов.
   Демонстрируя наступление на флангах полосы, дивизия главными силами обрушилась на передовой опорный пункт Семеновское. Охва­тывая оборону противника с разных направлений, части дивизии на­стойчиво продвигались вперед, отбивая у врага дом за домом в селе
   31
  
  
Семеновском. Затем стремительным ударом атаковали остальные пун­кты узла сопротивления.
   Закончив в двухдневном бою ликвидацию противника восточнее реки Оки. дивизия своими передовыми частями 25 декабря вышла на ее вос­точный берег. Попытка переправы с ходу не удалась.
   В течение 26 и 27 декабря населенные пункты, расположенные на западном берегу реки, несколько раз переходили из рук в руки. Действу­ющая слева 322-я стрелковая дивизия, наступавшая на рубеже Болото. Астафьева, не могла оказать реальной помощи, и противник имел доста­точную свободу маневра из района Белева как живой силой, так, особен­но, фланкирующим огнем, простреливая всю долину реки Оки, 1103-й полк сосредоточился в районе деревни Болото.
   Командиру пулеметной роты лейтенанту И . И . Кочанову было при­казано с группой бойцов переправиться через реку Оку и попытаться ов­ладеть деревней Береговая, ему выделили 1-ю стрелковую роту, которой командовал пожилой младший лейтенант, взвод 82 мм минометов и два взвода пулеметной роты. Всего активных штыков было 45 человек.
   Восточнее деревни Береговая был овраг, который своим уклоном спус­кался к берегу реки, а на реке в месте переправы расположен небольшой островок, прикрывавший переправу.
   Кочанов построил колонну по одному. Сам с младшим лейтенантом шел впереди. Реку успешно перешли по льду и поднялись с целью достиг­нуть оврага. Когда группа Кочанова поднялась в овраг, навстречу ей вышел полковник, назвавший себя начальником штаба дивизии 61-й ар­мии. Он потребовал доложить ему. с какой целью приведена боевая груп­па. Кочанов ответил, что ему приказано взять Береговую. Полковник приказал поставить и замаскировать пулеметы и минометы, а бойцов рассредоточить по оврагу и не высовываться, потому что каждый метр земли гитлеровцы пристреляли. Для наглядности он приказал одному бойцу поднять каску над оврагом. Как только каска была поднята, в нее мгновенно ударила пуля снайпера и, срикошетив, поцарапала руку дру­гого бойца.
   "Ну как, лейтенант, пойдешь в атаку?" - с легкой иронией спросил полковник.
   "Мне приказано начать атаку, когда с того берега начнется арт­подготовка."
   32
  
Однако, артподготовки Кочанов не дождался. Больше того, в ночь на 28 декабря посыльный из штаба полка принес приказ вернуться на восточный берег в полк, так как полку была поставлена новая задача.
   Гитлеровское командование надеялось, что Ока для его войск ста­нет последним рубежом отступления. Для противника Ока должна была стать опорой в дальнейшей обороне против наступающих советских войск Западного и Воронежского фронтов. На стыке этих фронтов находился город Белев.
   Разведка установила, что на подступах к Белеву оборонялись все полки 296-й и 112-й пехотных дивизий, части 167-й, 131-й, 31-й пехот­ных дивизий. 234-й полк 56-й пехотной дивизии. 4-я танковая дивизия, отдельный полк "СС" "Великая Германия"12.
   Для 10-й армии не взять город Белев означало иметь постоянную угрозу своему тылу.
   Ко времени выхода советских войск к Оке противник сумел по ее левому берегу оборудовать довольно значительные оборонительные рубежи. Укреплен был сам город. В каменных и деревянных построй­ках, в том числе и в древних монастырях и храмах (а в Белеве было мно­го церквей) были установлены пулеметы и орудия. Каменные здания, а их было несколько сот, фашисты оборудовали как самостоятельные опор­ные пункты с пулеметами, орудиями; они прикрывались минными по­лями, проволочными заграждениями. Самое главное, фашисты оборонялись, постоянно находясь в тепле, а красноармейцы наступали в условиях жесткого мороза и глубокого топкого снега, преодолевая экскарпированные и обледенелые скаты.
   Сурово оценил обстановку полковник П.А.Еремин, собрав на коротке командиров полков.
   "Лобовым ударом брать Белев бессмысленно, 61-й армии это не удалось," - говорил он.
   "Кроме значительных потерь, такое наступление ничего не даст. Внезапность исключается, так как противник ждет на­шего наступления."
   Командарм решил захватить Белев при помощи двух­стороннего охвата с флангов. Дивизии поставлена задача обходить город справа, с севера. Такой обход должен быть глубоким, произведен скрыт­но - ночью. 1107-й полк остается для прикрытия с фронта, а 1105-й и 1103-й снимаются с позиций и начинают переправу через Оку, а затем нанесут удар с запада, в 13-15 километрах от Белева.
   "Объясните задачу бойцам и приступайте к выполнению."
   Это был смелый, неслыханный по своей трудности маневр.
   33
  
   В ночь на 28 декабря дивизия переправилась через реку Оку в районе Сныково и форсированным маршем выводилась в район Березово, Долбилово, после чего ударом в юго-восточном направлении должна была наступать на город Белев.
   Передовые части дивизии встретили и разгромили ряд опорных пун­ктов противника. Жесткий бой развернулся за Березово. где нужно было перерезать железную дорогу Белев-Козельск. Бой закончился победой, но 1105-й полк понес значительные потери.В этом бою геройски пал командир полка майор Николай Алексеевич Науменко. Молодой, энергичный, отчаянно смелый, он после ранения на Дону подполковника Анциферова пришел в полк с должности начальника химической службы дивизии, су­мел провести ряд боев и несомненно был бы отличным командиром пол­ка, если бы не преждевременная гибель от осколка артснаряда. Полк принял майор М.А.Зарубин.
   Ко времени подхода к Белеву 10-я армия, на правом фланге которой действовала 328-я стрелковая дивизия, добилась значительных успехов. Стремительно наступая, армия во взаимодействии с Первым гвардейс­ким кавалерийским корпусом обеспечила широкий прорыв вражеской обороны на рубеже реки Оки. достигший 100 километров.
   Ночь на 30 декабря была ясная, звездная. Мороз крепчал и достигал 25 градусов, в лицо дула поземка, в лунном свете серебрились снежинки. Деревья потрескивали от ледяной стужи. Проваливаясь по пояс в снегу, бойцы упорно шли вперед. Небритая щетина бород и усов заиндевела, над колоннами струился пар от дыхания сотен людей, Лошади, с огром­ными усилиями тащившие пушки, минометы, были белыми от инея.
   "Раз, два, взяли, еще взяли!" -- слышалась приглушенная команда. Это бойцы вытаскивали лошадей, увязавших по брюхо в глубоком снегу, в овражках.
   Пятнадцатикилометровый переход был осуществлен блестяще, ма­невр оказался для противника совершенно внезапным. 328-я стрелковая дивизия, пройдя в стужу по глубокому снегу 15 км, атаковала противника в д. Карачево и захватила здесь штаб 12-го полка 31-й пехотной дивизии со всеми документами, погруженными на три автомашины. Снова, как и в Гремячем, на улицах села валялись трупы гитлеровцев, стоит исправная техника, на снегу россыпь бумаг разгромленного штаба. Не задержива­ясь, дивизия успешно двигалась к западной окраине Белева14.
   Повернув обратно, 1103-й и 1105-й полки двинулись на Белев с запа­да. Противник опомнился, бросив против наступающих авиацию. На бре-
   34
  
  
ющем полете юнкерсы и мессершмидты свинцовым дождем полива­ли наши войска, однако полки упорно двигались вперед. К вечеру 30 де­кабря, наступая через станцию Ишутино, части дивизии заняли Ганьшино. Разведывательные группы прорвались уже на окраину Белева. 1103-й полк, наступая вдоль шоссе, по пути заняв несколько деревень, овладел стан­цией Ишутино, затем подошел к Белеву с запада. Батальон, в котором была пулеметная рота Кочанова, оказался против железнодорожного депо станции Белева. В коротком бою в районе вокзала часть немцев была уничтожена. Теперь предстояло атаковать сам город. Наступление нача­лось за час до рассвета с тем, чтобы использовать темноту.Из-за внезап­ности и быстроты выхода к Белеву с северо-запада, противник не успел перестроить свою оборону в сторону левого фланга.
   Правда, железнодорожная станция Белев была укреплена сильно. Про­тивник дрогнул и стал отступать к центру Белева, оказывая упорное со­противление.
   Весь день велись упорные бои. Наши войска дрались умело и муже­ственно... Смело атаковали противника воины 1103-го полка во главе с командиром майором М.Г.Клочковым и комиссаром политруком Ф.И. Позолотиным.
   Разумная инициатива помогла наступлению. Помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу политрук Д.И.Загребин заметил, что нашему продвижению мешает стрельба с чердака одного из домов. Он взял с собой бойца и обошел дом сзади. Смельчаки влезли на чердак и уничтожили засевших там двух офицеров15.
   Смертью героя погиб в бою за г. Белев красноармеец-автоматчик ком­сомолец Смирнов, своей грудью прикрывший политрука Д.И.Загребина.
   Подразделения 1105-го полка прижали противника к реке. На ули­цах города шли ожесточенные схватки за каждый дом. Особенно упор­но враг сопротивлялся на улице Ленина. А из здания райисполкома удалось выбить гитлеровцев только огнем пушек полковых батарей, которые были поставлены на открытые позиции. При этом отличился расчет командира И.Торопова. В бою за город Белев отличился белевец лейтенант И.И. Кочанов, командир пулеметной роты 1-го батальо­на 1103-го стрелкового полка, который огнем пулеметов своей роты умело уничтожал огневые точки противника, ослабляя его сопротив­ление. Сам он лично, когда вышел из строя пулеметчик, огнем из пуле­мета уничтожил около десятка солдат противника. Подразделения двинулись вперед, к центру города.К концу боев за город на его улицах,
   35
  
   особенно в центральной части, было много убитых врагов: число их превышало 500. В городе были взяты большие трофеи, большие за­пасы боеприпасов, горючего, склады с продовольствием.
   Город взят совместными, хорошо согласованными усилиями 328-й, 330-й и 322-й стрелковых дивизий16. В поспешном бегстве в полосе ди­визий противник оставил в Белеве полтора вагона снарядов, свыше 1000 винтовок, 19 различных пушек, 25 станковых пулеметов. 70 автомашин. 50 мотоциклов. 300 годных велосипедов. 300 противогазов, 100 седел и другое имущество.Кроме того противник оставил два склада с мукой и три с зерном17 .
   Бои за Белев были самими ожесточенными из тех, что до сих пор вела 10-я армия. Мужество и воинская дисциплина наших бойцов и здесь, под Белевым, были выше всяких похвал. В стужу, когда морозы доходили до 30 градусов, и в метель они долгими часами выдерживали огонь против­ника на ледовом покрове Оки или на береговой кромке застьвшей земли, а потом поднимались в атаку18.
   Новый год бойцы встретили в освобожденном городе. Кое-где вид­нелись рыжие языки пламени на пожарищах, да черные оконные проемы зданий зияли мрачной пустотой.
   Усталые до предела, но довольные успешным боем, бойцы размести­лись в пустых и холодных коробках зданий.В Белеве дивизия вышла в резерв армии, приводила себя в порядок, готовилась к приему пополне­ния. 1103-му полку было приказано обеспечить оборону Белева и уничто­жение остатков противника в пригороде. Командир полка майор М.Г.Клочков стал первым начальником гарнизона города Белева.
   В районе Сухиничей
   Новый год предвещал новые бои по освобождению сел и городов, жители которых с нетерпением ждали прихода советских воинов.
   После освобождения Белева наши войска продолжали наступление на запад. На фронте создалась сложная обстановка. На правом фланге 10-й армии некоторые дивизии вышли к городу Кирову, на левом фланге был окружен город Жиздра, а в самом центре город Сухиничи - крупный железнодорожный узел удерживался противником.
   Обстановка на фронте с каждым днем все более осложнялась.Про­тивник, окруженный в Сухиничах, упорно сопротивлялся. Поэтому 7 января 889-й артиллерийский полк 328-й дивизии был выведен из резерва
   36
  
  
и направлен на восточную окраину Сухиничей вместе с 1103-м полком с переподчинением 324-й стрелковой дивизии.
   Полкам была поставлена задача: атаковать железнодорожную стан­цию Сухиничи-Главные и депо. Артиллеристы выдвинули орудия для стрельбы прямой наводкой. 9 января 1-й и2-й батальоны 1103-го полка с батареей 45 мм пушек лейтенанта Михаила Бычкова заняли район водо­качки и с наступлением темноты пошли в атаку. Несмотря на сильный огонь противника из кирпичных зданий и подвалов домов, полк достиг юго-восточной окраины станции, где и закрепился. 10 января, выкатывая пушки, артиллеристы батареи 45 мм орудий в упор били по засевшим в укрытиях немцам, помогая продвигаться пехоте.
   Дружно грянули залпы. Часть пулеметов и минометов противника были уничтожены, в стенах появились зияющие проломы, пехота ворва­лась в депо. Внутри здания завязался ожесточенный бой. Наши бойцы храбро сражались и ценой больших потерь отбили половину здания.
   Но поредевший в предыдущих боях полк не в состоянии был полнос­тью сломить сопротивление окруженного гарнизона врага и 13 января, обескровленный, был выведен в резерв.
   В этом бою погибло 69 воинов, среди них командир полка майор М.Г.Клочков, командир 2-го батальона капитан А.А.Оглоблин, лейте­нант Афанасьев, ранен 101 воин. Командование полком принял старший лейтенант К.Г. Кузнецов.
   В то время, когда 1103-й стрелковый и 889-й артиллерийский полки вели ожесточенные бои в городе Сухиничи, по приказу командарма 12 января 1-й стрелковый батальон 1107-го полка с двумя орудиями вышел через Колодези, Чернышено в район Хатьково для обороны, где и нахо­дился до марта, обеспечивал фланг армии.
   Туда же была направлена батарея 45 мм пушек. Об этом бывший в то время командир взвода батареи А.Н.Телевяк писал:
   "Мы получили задание совершить марш до Хатьково, заняв его, зак­репиться. Никто не знал, что здесь, в этой деревне, нас ожидают трагичес­кие события, и сегодня, много лет спустя, передо мной встает картина того времени. Уже вечереет. Закат окрасился ярко-розовой полосой. Уси­ливался мороз. Мы идем по хорошо накатанной дороге. Шум движения колонны я как бы слышу через толщу времени. Приближаемся к деревне Хатьково. Она стоит на небольшом бугре среди лесов.
   Везде нас встречали, как победителей. Самые старые мужчины дер­жали хлеб-соль на длинных, расшитых красными цветами полотенцах.
   37
  
  
Подошедшая колонна останавливается. Объятья, поцелуи, слова приветствия. Жители деревни буквально нарасхват разбирают бойцов и триглашают в гости. Да, такое радушие, неподдельную радость и какое-то праздничное настроение я вижу впервые. К ночи мы уже заняли боевые порядки. Линия обороны проходит по окраине деревни. Свои пушки я установил неподалеку от домов, где мы устроились жить. С бугра. на котором расположились наши огневые позиции, хорошо видна доро­га, по которой может двигаться враг.
   В 21 час 16 минут 13 января 1107-й полк без 1-го батальона на основании распоряжения штаба армии был направлен в район Мойлово, Кцынь, Дудоровский с задачей обеспечения стыка с 61-й армией и прикрытия направлений Кцынь-Козельск, Кцынь-Сухиничи. Соединившись с 1-м батальоном, полк оставил в Хатьково одну роту. Полку тыла придана 1-я батарея 889-го артиллерийского полка.Выход в район Кцынь ему достался упорными наступательными боями. Он взял большие села Холмищи, Мойлово, Дудоровский и оседлал обе боль­шие дороги, которые с юга -- со стороны противника вели на Сухиничи и на Козельск.
   21 января передовые части противника вышли к рубежу обороны дивизии -- Хлуднево, Котырь, Жлобино, Кишеенка, Брынь, Думиничи. 1103-й полк под командованием старшего лейтенанта К.Г. Кузнецова, имея в своем составе менее 800 человек, и обороняющий полосу более 15 километров, не смог создать на всем участке достаточной плотнсти огня и вынужден был оставить Кишеевку и Брынь. Отход 3-го батальона из Кишеевки был не вполне удачным. Ворвавшись в его боевые порядки, три немецких танка создали панику среди бойцов и вызели из строя два орудия.
   Начальник политотдела дивизии батальонный комиссар Д.С. Игнатьев с двумя инструкторами политотдела остановил отход под­разделений.
   Мобилизованы коммунисты и комсомольцы 9-й роты, которой ко­мандовал старший сержант Горецкий, для занятия обороны на новом эубеже в одном километре севернее полотна железной дороги.
   Тем временем противник вышел к деревне Гульцево, где распола­гался штаб дивизии. Бойцы спецподразделеиий, писари и офицеры штаба заняли круговую оборону. Несколько танков противника ворвались в деревню, но пехота была остановлена. Не имея поддержки
   38
  
  
пехоты, вражеские танки, раздавив гусеницами несколько штабных автомашин, отступили.
   Много героических подвигов совершили наши бойцы в те дни.В разгар боя прервалась телефонная связь между наблюдательными пун­ктами командира полка и командира батальона. Рядовой Василий Скопцов выскочил из окопа и стал искать повреждения.Незаметно он приблизился к переднему краю и был обнаружен автоматчиком про­тивника. Под его огнем смельчак исправил линию, несколькими мет­кими выстрелами поразил врага. У обнесенной копотью воронки он заметил станковый пулемет. По пути подобрал второй пулемет и оба приволок на командный пункт.
   На узком участке противнику удалось прорвать нашу оборону и про­никнуть в тыл. Около взвода его автоматчиков подошли к командному пункту полка. Тогда за один из пулеметов лег комиссар полка политрук Ф.И. Позолотин и дал длинную очередь по цепи фашистов. Гитлеровцы растерялись и, оставив раненых и убитых, стали отходить, но по ним уда­рил второй пулемет.
   В середине января противник в районе Людиново-Жиздра-Зикеево сосредоточил группировку в составе двух танковых и пяти- шести пехот­ных дивизий и нанес контрудар в направлении Сухиничей.
   Командование 10-й армии бросило навстречу наступающему против­нику на самое острие удара свой резерв - 328-ю стрелковую дивизию. Раз­вернулись ожесточенные бои в районе Хлуднево, Котырь, Гульцево, Кишеевка, Брынь. В ходе боев эти населенные пункты по несколько раз переходили из рук в руки.
   21-го января противник возобновил наступление. Бой шел на север­ной окраине Хлуднева, где в небольшом домике находился артиллерийс­кий наблюдательный пункт сержанта Николая Росикова. Неожиданно в привычный шум снарядов ворвался рокот моторов. К дому подошел фа­шистский танк, за ним второй, третий, следом шла пехота.Гитлеровцы бросились к дому, в котором находился Росиков, но встреченные разры­вом гранаты, которую метнул разведчик, отхлынули назад. Сержант схва­тил винтовку и, не прекращая передавать сведения о противнике, открыл огонь по врагам.
   -- Ока, Ока... передаю координаты цели у отдельного домика. Огонь! -- передавал он команды.
   Во дворе стали рваться снаряды... Это Росиков вызвал огонь на себя. Гитлеровцы, оставив убитых и раненых, вновь кинулись к дому.
   39
  
  
Росикову было приказано оставить наблюдательный пункт и отой­ти, захватив телефонный аппарат. Сержант через окно выпрыгнул во двор, а в сенях уже стучали кованные сапоги немцев. Едва успел Росиков от­ползти к забору, как в дом ворвался снаряд и в облаках дыма захоронил завоевателей. Смельчак огородами выбрался на наблюдательный пункт полка, где его считали уже погибшим.
   Лыжному отряду НКВД под командованием старшего лейтенанта К.З. Лазнюка. придан­ному 328-й стрелковой дивизии, было приказано в ночь на 25 января ов­ладеть населенным пунктом Хлуднево и задержать автоколонну мотопехоты неприятеля, которая намерена была проследовать из Макла­ков через Хлуднево для прорыва фронта окружения дивизии Гильза.
   Комиссар отряда политрук М.Г. Егорцев и заместитель политрука Л.Х. Паперник довели до каждого воина боевую задачу отряда. Как только январская ночь спустилась на землю, лыжники незаметно подошли к Хлудневу. Местные жители, изгнанные фашистами из своих домов, ютились в сараях и землянках на краю села.Они, посланному в разведку рядовому В.Ф. Москаленко, указали расположение часовых, в каких домах и сколь­ко размещается солдат и офицеров. Вечером в Хлуднево прибыло попол­нение, и теперь гарнизон опорного пункта насчитывал около 400 фашистов с танками и артиллерией.
   Лыжников было 27, вооруженных гранатами, ручными пулеметами и автоматами: один лыжник против 15 фашистов, вооруженных до зу­бов. Однако отважные советские воины решили любой ценой выпол­нить приказ.
   Ночью старший лейтенант Лазнюк решил бесшумно снять часо­вых и патрулей, вывести из строя танки, орудия, минометы и по воз­можности захватить их. Командир отряда создал 3 группы. Трем бойцам во главе с комиссаром предстояло вывести из строя танки -- вылить из бензобаков горючее, снять с орудий замки. Каждой группе для атаки был назначен дом, в котором, как оказалось, беспечно спали фашисты. А когда было получено донесение о том, что часовые и пат­рули обезврежены и орудия выведены из строя, командир отряда К.З. Лазнюк приказал боевым группам занять исходное положение для ата­ки, а сам с сержантом А.Л. Кругляковым и рядовым М.М. Ястребо­вым скрытно подошли к дому, в котором разместился вражеский штаб. Броском гранаты в окно дома Лазнюк подал сигнал для атаки. Штаб был уничтожен. Одновременно штурмовые группы атаковали назна­ченные им дома, Фашисты в панике выскакивали из домов в нательном
   40
  
  
белье. Сержант Кругляков, заняв удобную позицию, расстреливал фашистов из автомата.Так же действовали и другие лыжники.
   К утру с гарнизоном противника в опорном пункте Хлуднево было покончено: более сотни солдат и офицеров уничтожено, остальные в па­нике разбежались. Отряд уничтожил три танка, три орудия, шесть ми­нометов, захватил несколько пулеметов и автоматов. Вскоре показалась автоколонна мотопехоты противника, двигавшаяся из Маклаков. КЗ.Лазнюк и М.Т. Егорцев решили задержать противника и заставить его принять бой. Вдоль дороги лыжники установили пулеметы -- шесть своих и восемь трофейных станковых. Бойцы тут же открыли огонь по голове и хвосту колонны. Замысел командира увенчался успехом. Среди фашистов начался переполох.
   Превосходство противника было подавляющее, и он стал теснить лыж­ников. Тогда Лазнюк приказал отряду отойти на южную окраину Хлуднева к отдельному каменному сараю и занять круговую оборону. На рассвете фашисты обнаружили, что перед ними небольшая горстка со­ветских воинов и пошли стремительно в атаку. Три вражеских танка на больших скоростях двинулись на лыжников. Старшина И.Е. Бойченко и рядовой В.Ф. Москаленко связками гранат подбили две машины, а тре­тью вывел из строя комиссар отряда политрук М.Т. Егорцев.
   В это время в небе появились штурмовики Ю-88 и стали бомбить позиции отряда. Фашисты под прикритием артиллерийского и миномет­ного огня вновь бросились в атаку, которую горстка храбрецов отбила. Но ее силы таяли. Был ранен и командир отряда КЗ. Лазнюк, но он про­должал руководить боем. После второго ранения командир потерял со­знание. Комиссар Егорцев приказал сержанту Круглякову и рядовому Е.А. Ануфриеву вывести командира с поля боя и укрыть его в лесу.
   Место выбывшего командира занял комиссар. Фашисты продол­жали окружать позицию лыжников.
   -- Сражаться будем до последнего! -- громко прозвучал призыв ко­миссара.
   Вскоре в неравной схватке был дважды ранен М.Т.Егорцев, пал смер­тью храбрых командир взвода младший лейтенант П.С. Слаутский. На требование врага сдаваться в плен храбрецы отвечали дружным свинцо­вым шквалом. Бой затянулся до полудня. Подступы к сараю были усеяны трупами фашистов. Третий раз был ранен и теперь смертельно комиссар М.Т. Егорцев. Горстку бойцов возглавил раненный заместитель полит­рука Л.Х. Паперник, Враг наседал. И когда Паперник остался один, немцы-
   41
  
  
ринулись на него, стараясь захватить хоть одного живого бойца. Заместитель политрука встал во весь свой богатырский рост, выдер­нул чеку противотанковой гранаты и подорвал себя вместе с окружав­шими его фашистами.
   Так пали смертью храбрых 23 героя. Они дрались во имя своей Родины без страха и сомнения, отдав жизнь за ее свободу.Родина вы­соко оценила подвиг лыжников. Все погибшие участники боя посмер­тно награждены орденом Ленина, а Л.Х. Паперник удостоен звания Героя Советского союза. Орденом Ленина также награжден командир отряда К.З. Лазнюк, А.Л. Кругляков и Е.А. Ануфриев получили орден Красного Знамени, рядовой Корольков - орден Красной Звезды19.
   С потерей деревни Хлуднево в обороне 1105-го полка образовался выступ, полуокруженный противником. Было решено оставить дерев­ню Павлово с тем. чтобы усилить центр обороны полка в районе де­ревни Котырь. Отход из деревни прикрывался группой автоматчиков под руководством политрука роты. 17 бойцов разместились по обеим сторонам дороги, ждали подхода противника.
   Неожиданно в районе засады появился мальчик на лыжах. Запы­хавшийся, мокрый от пота, прерывающимся голосом спросил:
   "Кто у вас командир?"
   "А зачем тебе командир?" - допрашивал его боец.
   "Очень важное дело."
   "Тогда докладывай, я здесь", -- сказал политрук, выходя из засады.
   "Я сын лесника", -- торопливо, глотая слюну, говорил мальчик,
"пришел вас предупредить, что немцы идут не по дороге, а по опуш­кам двумя группами. Вон там", -- показал он рукой на север,
   "идут 10 фрицев с двумя пулеметами, а по ту сторону -- 30, у них тоже два пуле­мета. Точно подсчитал", -- закончил он, с трудом переводя дыхание.
   Настолько правдивым был его рассказ, столько искренности было в его доверчивых детских глазах, что политрук ему поверил. Поблаго­дарив мальчика за оказанную помощь, политрук разделил бойцов на две группы, быстро наметил план боя.
   Наступила очередная пауза между боями. Необходимо было про­верить оборону в Маклаках, куда готовилось наступление.
   "Пошлите меня", -- упрашивал мальчик,
   "я знаю все тропинки, закоулки, незаметно проберусь, все посмотрю, запомню, вернусь и до­ложу"
   -- умоляя, смотря на политрука, просил
   "Я пионер и дол­жен помогать армии"
   -- пустил он в ход последний, как ему казалось, сильный и веский аргумент.
   42
  
  
Политрук согласился. Пионер Илья Карпунин пошел и не вернул­ся. С занятием деревни Маклаки стало известно, что пионер был схва­чен немцами, которые заподозрили в нем разведчика. Они избили его, добиваясь выдачи сведений. Но юный герой ничего не сказал. Тогда фашисты решили его расстрелять20.
   Горько сокрушался политрук, что согласился послать мальчика.
   "Юный пионер погиб как герой"
   -- со слезами на глазах говорил
он бойцам.
   "Имя его навеки сохранится в памяти бойцов дивизии."
   Деревня Хлуднево долгое время была ареной ожесточенных боев. В самый разгар боя вражеская пуля раздробила бедро младшему сержанту Н.А.Смирнову и он упал. Рядовой Н.И.Чистяков стал поднимать ко­мандира.
   "Не надо, Чистяков, иди вперед и только вперед"
   -- тихо, но властно прошептал Смирнов.
   Прежде чем выполнить приказание, Чистяков решил перевязать рану младшему сержанту, но немцы перешли в контратаку. Он пова­лил на свою богатырскую спину Смирнова, и автоматчик выстрелил ему в упор. Младшего сержанта немцы внесли в избу.
   Долго пытали фашисты раненого, добиваясь показаний о распо­ложении и составе наших войск, намерениях командования. Все пытки и муки перенес патриот Родины, но ни одного слова не добились от него фашисты. Озверевшие, они раздели раненого догола и выбросили на мороз.
   После временного отхода 1105-го полка из Хлуднева Мария Ильи­нична Иванкина подобрала раненного лейтенанта и. несмотря на уг­розу расстрела, выходила его21.
   Так героизм и мужество бойца переплетались с мужеством и геро­измом местных жителей, которые от мала до велика, не щадя своей жизни, помогали изгонять ненавистных фашистов.
   После тяжелых боев, которые вела в январе 328-я стрелковая диви­зия с прибывшей из Франции 208-й пехотной дивизией противника под Брынью, Нижнее Куклино, 1103-й полк 31 января выбил противника из Хлуднева и совместными усилиями с 323-й стрелковой дивизией 1 февраля овладел деревней Поляны. В Хлуднево взяты трофеи: 3 танка, 5 орудий, продовольственные, вещевые склады, много стрелкового оружия.
   Батарея 45 мм пушек 1107-го полка размещалась в Хатьково. А.Н. Телевяк продолжает:
   "Проходили дни и ночи, но никто не появлялся
   43
  
  
на той дороге, которую мы прикрывали. И вот тогда, когда мы забыли, что такое война, произошло то. что мы должны были ожидать. В избу вбежал боец.
   "Товарищ лейтенант, немцы!"
   - Наскоро одеваюсь и выскакиваю на улицу.
   "Где?" - спрашиваю командира орудия. Он молча протягивает руку в направлении дороги.
   Да, там видна черная змея колонны. Бинокль услужливо приближает ее. Вижу три, нет четыре, пять танков, несколько крытых автомашин, ко­лонну пехоты. Они только что вышли из леса. Самое большее через 30 минут они подойдут на дальность прямого выстрела.
   Лейтенант Никитин командует:--Батарея, к бою! Без команды огонь не открывать!
   Томительно тянутся минуты. Приблизившись к деревне, немцы рас­сыпаются в цепь, бредут по снегу. Танки идут по дороге колонной. Мет­рах в пятидесяти от деревни автоматчики открывают беглый огонь. По деревне ведет огонь и минометная батарея из- за леса. Уже слышен гул моторов танков и хрустящее пощелкивание траков гусениц. Надо открыть огонь по танкам.
   "По танкам! Наводить в головной, прицел 8, огонь!"
   - слышится ко­ манда Никитина.Орудие подпрыгивает от выстрела. Оранжевый сноп пламени вылетает из ствола. Недолет. Однако, как бы учуяв смертельную
опасность, передовой танк останавливается. Он хищно водит стволом, из которого вылетает зелено-желтый сноп пламени. Снаряд, задев крышу сарая, что стоит внизу, в конце улицы, зажигается. Мокрая солома разго­рается вяло, исподволь, нещадно чадя каким-то белесым дымом. Дым стелется по земле, как настоящая дымовая завеса, закрывая от нас немцев, танки. Но вот танки выныривают из этой дымной полосы. Они ведут огонь из пушек и пулеметов. Огонь их не страшен: ведется он вслепую, вообще, в это время от нас неподалеку разрывается несколько мин.
   Занятые стрельбой по танкам, никто не обращает на мины внимание, а надо бы. Это не что иное, как пристрелка по нас. И вдруг...
   Что произошло вдруг, даже трудно оценить и понять. Воющие звуки падающих с неба мин, их резкие взрывы, скрежет осколков, запах горело­го тротила, крики и стоны раненых. Одна из мин попадает прямо а грудь наводчика сержанта Иванова. Взрыв -- и от него остается только нижняя часть и ноги. И все, что еще секунду назад было Ивановым, взрывом пре­вращено в мелкий фарш, часть которого облепляет мой правый бок,
   44
  
  
шапку-ушанку, лицо.Я весь в этой кровавой смеси человеческого мяса и мозгов. В шею впился осколок. При малейшем повороте головы шея не­стерпимо болит.
   Ранено еще несколько человек. Комиссар батареи Ефремов, сражен­ный пулей или осколком, повис в какой-то позе на плетне.
   Огонь ведет второе орудие. Там пока все в порядке. Кто-то из бой­цов с ужасом смотрит на меня. Ему. по-видимому, показалось, что кровь и мозги мои. а не чьи-то. Забегаю в избу рядом. Санинструктор, осмотрев меня, рывком выдергивает осколок из щеки, обинтовывает ее наскоро Я возвращаюсь ко второму орудию. Оно, как и первое, стоит искореженное прямым попаданием из танка.Еле добравшись, ординарец Никитина передает приказ отходить.Кое-как, подцепив ис­кореженные пушки на передки, усадив раненых в сани, уложив убитых в другие сани, под прикрытием дыма от горящих домов и сараев ухо­дим мы из села.
   По селу уже носятся немецкие автоматчики, полосуя огнем из авто­матов во всех направлениях. Не знаю, как это получилось, что в такой большой деревне, как Хатьково, оказались мы и не более роты пехоты. Да, надо сказать прямо, что отражать атаки противника намного труд­нее, чем атаковать самому.
   По лесной дороге отошли за реку Вытебеть. Потери большие.Убит комиссар, убиты Иванов, Сенин, Зырянов. Несколько человек ранено. Вы­ведены из строя две пушки. Их сразу же отправили в тыл на ремонт.
   Когда доложили командиру полка гвардии майору М.Ф.Индейкину и начальнику артиллерии гвардии капитану А.Ф.Косинскому, решение было принято сразу же -- мой взвод в составе 12 человек переводится вре­менно в пехоту. Правда., нас не перевели ни в какую пехотную роту, а оставили в расположении командира полка.
   Мне очень жаль убитых, тяжело смотреть в глаза раненым.Так же очень жаль пушек. Почему мы не подбили ни одного танка? Но потеряли сразу два орудия -- случайность? Так обычно бывает на войне. Но второе орудие погибло почему, не подбив ни одного танка? По-видимому, все дело заключалось в том, что мы рано себя обнаружили, рано открыли огонь. А это верный показатель нашей неопытности, некоторой боязни, торопливости.
   Попытка вернуть Хатьково не удалась. Противник успел оборудо­вать два дзота и, поливая из них смертоносным огнем, задержал наше наступление.
   45
  
  
Группа "Герлих", потом получившая название "Эбербах", с 29 янва­ря по 1 февраля наступала против 1107-го стрелкового полка, посланного 13 января из района Меховое в район Кцынь для обеспечения стыка меж­ду 10-й и 61-й армиями. В наступающей на 1107-й полк группе "Герлих-Эберба.х" было несколько батальонов 34-й пехотной, батальон 10-й моторизованной дивизии, саперный батальон, часть танков 4-й танко­вой дивизии. А всего до трех четвертей расчетной дивизии".
   В целом 1107-й полк свою задачу выполнил отлично. К сожалению, его славный командир майор М.Ф. Индейкин вскоре погиб в бою 15 фев­раля смертью храбрых.
   В начале февраля стрелковые полки несколько раз пытались овла­деть деревней Маклаки, но оборона противника была очень прочной, и ее сломить пока не удалось.
   Разведчик Ласточкин в деревне Поляны разведал огневые точки про­тивника и сообщил об этом командованию. Во время наступательных боев он шел впереди и увлекал за собой бойцов.
   В деревне Поляны фашисты жестоко расправлялись с жителями. Они сожгли 90 процентов домов, убили 60 жителей. Там найден труп граж­данки Матвеевой с двухлетним ребенком. Во время боя немцы, угрожая расстрелом, заставляли жителей доставлять им воду. В одном из подва­лов обнаружены сожженными 14 женщин и детей.23
   Части перешли к обороне, стали зарываться в мерзлую землю. Насту­пило некоторое затишье, которое использовали для подготовки к пред­стоящим наступательным действиям. На этом боевые действия в составе 10-й армии заканчиваются.
   В конце января на левый фланг 10-й армии Верховное Главнокоман­дование ввело 16-ю армию под командованием генерал-лейтенанта К.К. Рокосовского, которая прибыла в район Сухиничей. 328-я стрелко­вая дивизия 16-го февраля была передана в 16-ю армию. С этого времени и до конца войны она находилась (кроме временного подчинения 10-й армии с 20.8.42 г. по 10.2.43 г.) в составе 16-й армии, ставшей впослед­ствии 11-й гвардейской. 2 марта 16-я армия приступила к подготовке уда­ра по вклинившейся группировке противника в районе Ермолово-Дубровка-Печенкино-Сосновка-Казарь-Бортное. 5 марта с рассветом дивизия начала наступление.
   Начало атаки 1103-го полка было удачным. Наступая за разрывами снарядов, бойцы ворвались с ходу в первую траншею противника и ус­пешно продвигались дальше. Действовавший здесь бронепоезд против-
   46
  
  
ника из орудий, пулеметов и установленных на. платформах танков бил наступающим в спину и заставил их залечь перед второй транше­ей. 6 марта рота лейтенанта А.Г.Фоменка окружила бронепоезд. По­литрук роты Н И.Авдеев, руководивший группой захвата бронепоезда, подполз к крайнему вагону и связкой гранат разворотил бронирован­ную дверь. Командир роты поднял бойцов в атаку. Первыми к броне­поезду подбежали младший лейтенант Александр Никитин и рядовой В. Якименко.
   Пули свистели вокруг смельчаков, но те пробирались, прижима­ясь к стенкам вагонов, и были неуязвимы, так как находились в мерт­вом пространстве. В выломанную дверь вагона они швырнули еще по гранате. Лейтенант Фоменок, политрук Авдеев первыми вскочили в вагон. За ними последовали старшина И.Т. Пивоваров, рядовые Б. Егоров. Н. Орлов, С. Иноземцев.
   Внутри вагона завязалась рукопашная схватка. Красноармейцы очистили все вагоны, только часть немцев закрепилась на паровозе и оттуда отбивалась гранатами. От стрельбы и взрывов внутри броне­поезда возник пожар. Пламя охватило внутреннюю часть помещений.
   "Оставить бронепоезд!" -- крикнул лейтенант Фоменок. Но его команда была не всеми услышана. Часть бойцов находилась в других вагонах, а некоторые в разгаре боя не поняли в чем дело. Вскоре вагон, в котором находились комроты и политрук, взорвался. Несколько бойцов выскочили.
   Пламя окутало весь бронепоезд, Горели вагоны, паровоз. Успев­ших выскочить бойцов младший лейтенант Никитин отвел в укрытие. Среди уцелевших не было командира роты Фоменка и политрука Ав­деева. Неизвестно было ранены они или оглушены взрывом, но своев­ременно покинуть бронепоезд не успели. Убедившись, что командир и политрук остались в вагоне, москвичи Яковенко и Иноземцев кину­лись обратно к бронепоезду, но подступиться к нему не могли, в ваго­нах стали рваться снаряды24.
   В течение всего марта шли упорные бои. Буквально прогрызая обо­рону противника, полки медленно продвигались вперед на юго-запад. 9 марта, овладев деревней Ермолово, 1103-й полк стремительным уда­ром обрушился на 338-й полк 206-й пехотной дивизии, оборонявший Печенкино. Разгромив противника, взяв трофеи: 12 станковых пулеме­тов и 10 ручных, 8 противотанковых орудий, повозки с продоволь­ствием и 5 пленных, уничтожив 120 гитлеровцев, полк овладел деревней.
   47
  
  
10 марта освободил деревни Сосновка, Живодовка, Середея, и форсиро­вал разлившуюся реку Жиздру.
   В первых числах марта дивизии был временно придан 233-й стрелко­вый полк 97-й стрелковой дивизии. Этот полк, поддержанный подразде­лениями 146-й танковой бригады 12 и 14 марта овладел деревнями Казарь и Бортное25.
   Продолжая бои с переменным успехом, после ожесточенных улич­ных боев, заняв 23 марта деревню Середея, а 25 марта - деревню Живо­довка. полк захватил в этих боях 7 орудий, 12 ручных, 6 станковых пулеметов, 125 винтовок, 9 минометов, 17 автоматов. 120 000 патронов. 12 лошадей и 12 повозок с обмундированием, 250 мин. Убито свыше 100 солдат и офицеров противника.
   В результате овладения деревней Живодовка. оперировавшие перед фронтом дивизии части 206-й пехотной дивизии начали отходить в за­падном направлении, прикрываясь сильными заградительными отряда­ми и минными заграждениями.
   В бою за деревню Живодовка. был ранен командир 1105-го полка майор М.А. Зарубин, комбат 3-го стрелкового батальона, старший лейте­нант Иванишин, который с поля боя не ушел до тех пор, пока не решил поставленную перед батальоном задачу.
   Как после гибели М.Г.Клочкова, так и после ранения М.А.Зарубина командование этим полком принял старший лейтенант К.Г. Кузнецов.
   Помощник командира взвода минометной батареи 1103-го полка Н.П. Попов вспоминает о боях за Живодовку:
   "Несколько дней наш полк вел тяжелые наступательные бои по овладению деревней Живодовкой. Противник, укрывшись в кирпич­ных домах, вел сильный автоматный и пулеметный огонь, забрасывая нас гранатами, не давая поднять головы нашим пехотинцам, лежав­шим на завьюженном снежном поле перед деревней. Атаки нашей пе­хоты оставались безрезультатными. Полк нес большие потери. И в это трудное время появилась ободряющая листовка, в которой говорилось о важности поставленных перед дивизией задач, о боевых успехах ди­визии в прошедших боях и о том, что дивизия достойна стать гвардей­ской. Через день Живодовка была освобождена от немецких оккупантов, и наш полк продвинулся на следующий день на 13 кило­метров. Штаб полка находился в Сосновке, откуда до Живодовки шла единственная дорога, соединявшая командование полка и тыла с на­ступающими подразделениями. И когда пехота вела бой за Живодовку,
   48
  
   группа немецких автоматчиков на лыжах просочилась через лес с нашего левого фланга, зашла в тыл наступающей пехоте и оседлала дорогу. Огневую позицию нашей минометной роты, скрытой за буг­ром в 100-130 метрах справа от дороги, немцы не заметили.
   Немцы очередями из автоматов убили лошадь подвозчика патронов. Минометчики, засекая по звуку выстрелов, открыли по автоматчикам при­цельный ружейный и минометный огонь. С КП полка по ним ударили из пулеметов. Неся большие потери, гитлеровцы отступали к лесу."
   29 марта в бою под Боброво был смертельно ранен майор М.А.­ Царицын. После ого смерти командование полком принял майор Д.Е. Высоцкий.
   В это же время 1105-й полк вел бои за Печенкино, где обороня­лись до 2-х батальонов пехоты, имеющих много пулеметов и мино­метных установок. Значительная часть солдат противника была вооружена автоматами.
   Наступление в лоб на Печенкино, как и стоило ожидать, оказалось безрезультатным. Полк понес значительные потери. С рассветом перед новой атакой на Печенкино была проведена мощная и продолжительная артподготовка, в заключение которой дивизион "Катюш" дал залп из всех установок по расположению противника.
   Действуя совместно с танковой бригадой, полк легко овладел Печен­кино. Немцы убегали в панике, оставив множество трофеев.
   В помещении, где находился командный пункт противника, на ве­шалке были оставлены 3 меховых пальто-шинелей. Одно с погонами под­полковника, два - с погонами майоров немецкой армии, а там. где проживал подполковник, остался ящик из-под винтовок, в котором хра­нилась коллекция табаков, сигарет, папирос и сигар почти изо всех стран Европы и ряда стран Азии.
   В дни мартовских боев 4-я батарея артполка была придана 1-му бата­льону 1105-го стрелкового полка. Артиллеристы вместе с пехотой насту­пали на Живодовку. В этом бою храбро сражались и погибли командир батареи старший лейтенант Василий Петрович Замятин и командир взвода лейтенант Петр Яковлевич Когура. Похоронили их в деревне Живодовка 25 марта, на следующий день развернулись бои за разъезд Живодовка.
   В районе разъезда наблюдатели обнаружили замаскированную пуш­ку. Командир батареи поручил сержанту Александру Ашаеву уничтожить ее. Смелый артиллерист выкатил свое орудие на опушку кустарника и открыл огонь. Противник заметил пушку. Начался поединок. Вражеские
   49
  
   снаряды стали рваться около орудия Ашаева, но артиллеристы продол­жали бить врага. Столб комьев мерзлой земли поднялся около самого орудия. Когда дым рассеялся. Ашасв увидел, что наводчик и заряжаю­щий лежат около станины неподвижно. Командир орудия подскочил к панораме и занял место наводчика.
   "Саша, становись заряжающим"-крикнул он другому ярославцу Алек­сандру Андреевичу Акимову.
   "Гранатой взрыватель осколочный" - доложил Акимов и загнал сна­ряд в ствол.
   Поединок продолжался недолго. Двумя меткими выстрелами Ашаев уничтожил вражеское орудие. Тем временем по орудию Ашаева открыл огонь вражеский танк. Сержант не успел развернуть орудие. Ашаев и Акимов были тяжело ранены. Товарищи вынесли с поля боя, но по пути в медсанбат Ашаев скончался от потери крови. Не выжил и Акимов. Оба они похоронены в деревне Печенкино.
   На рассвете 1 -го апреля после артиллерийской подготовки и залпа "Катюш" стрелковый полк начал атаку на большое село Боброво, однако в двухстах метрах перед селом под сильным огнем противника бойцы залегли, второй залп "Катюш" не дал ожидаемого результата. Немцы успели создать укрытия в подвалах домов с круговым обстрелом, оборудовали их многонакатными перекрытиями. Церковные постройки также были приспособлены для долговременной обороны.
   Жидкие цепи нашей пехоты шли по глубокому снегу под сильным огнем значительно превосходящего противника. Группа коммунистов во главе с командиром взвода разведки была направлена для ликвидации пулеметной группы противника. К большом сожалению, противник об­наружил эту группу и вывел ее из строя.
   Приказ надо выполнять. Комиссар полка старший политрук С.М.Ям­щиков личным примером поднял батальон в атак)'. Вначале вяло, затем быстрей поднялись цепи и бросились в стремительную атаку. Комиссару полка Ямщикову не удалось войти в Боброво. Тупой удар выше колена сбил его с ног. Ранение оказалось роковым, 1-го мая в Тульском госпита­ле ему ампутировали ногу. 2 апреля Боброво было полностью освобожде­но. В нем захвачено 2 миномета, 8 станковых пулеметов, 218 винтовок. По овладении Боброво дивизия передовыми частями заняла Александровку, Савенков, Рукав и Плоцкое26.
   7 апреля для организации одного из последних боев вышел на реког­носцировку командир дивизии полковник П.А. Еремин. Поставив перед
   50
  
   командирами полков задачи, он пошел по первой траншее уточнить не­которые детали предстоящего наступления танков 146-й танковой брига­ды. Был жаркий день. Солнце хорошо пригревало. На полях появились проталины, черные пятна земли курились легким серым дымком. На реке Жиздре начал таять лед. появилась наледь. Внимательно изучал коман­дир дивизии предстоящий маршрут танков и не заметил, как продвигаясь вдоль реки, вышел из полосы своей дивизии.
   В небе кружил вражеский разведывательный самолет, который бой­цы прозвали "рамой". К переднему краю подходил обоз, самолет его за­метил и круто пошел в пике.
   Полковник только успел увидеть бомбы, которые отделились от са­молета. Грохнул оглушительный взрыв, тупо толкнуло в спину, коман­дир дивизии упал, красные круги поплыли перед глазами, он потерял сознание. Так уж нелепо получилось, что сопровождавшие его отстали, и он оказался один.
   Бойцы соседней дивизии, проходя по скатам высоты, нашли тяжело раненного бойца в ватнике и отправили его в медсанбат.Только там. сняв ватник, увидели знаки различия полковника. После перевязки, уже но­чью, полковника Еремина отправили в медсанбат 328-й стрелковой ди­визии, а затем в глубокий тыл для лечения. Командование дивизией принял начальник штаба подполковник П.В. Садов. Выбыл из строя полковник Еремин, сформировавший дивизию, эрудированный офицер, волевой, решительный командир, прекрасно разбирающийся в обстановке, умею­щий быстро принять решение, правильно разгадать намерение против­ника. В ходе боев под Москвой он умело маневрировал частями. Простой в обращении с подчиненными, сердечный человек, он заслужил искрен­нюю любовь воинов дивизии.
   Он много сделал для того, чтобы они сдержали свое слово -завоевали для дивизии гвардейское звание. Член Военного Совета 16-й армии диви­зионный комиссар А.А.Лобачев рассказывал, что она представлена к это­му высокому званию. Но так и не довелось Петру Антоновичу Еремину быть на торжестве вручения Гвардейского звания.
   14 апреля после безрезультатных боев за овладение южным берегом реки Жиздры, дивизия была выведена в армейский резерв в район Радождево-Усты-Огищево, где приступила к плановым занятиями. 26 апреля прибыл вновь назначенный командир дивизии полковник Порфирий Мар­тынович Гудзь, бывший кавалерист, водивший в бой пулеметные эскад­роны еще в гражданскую войну, имевший большой опыт в обучении войск.
   51
  
  
День 24-го мая начался как обычно. По радиостанции командного пункта де­журство только что принял рядовой Попов, он сразу же включил прием­ник для того, чтобы прослушать последние известия, передать их в подразделения.
   "Говорит Москва..."
   -послышался четкий звучный голос Левитана.
   "В Народном Комиссариате Обороны. . о преобразовании 32-й, 233-й, 328-й стрелковых дивизий в гвардейские.."
   Дальше слушать Попов не стал. Записав радостное сообщение, опро­метью он выскочил из землянки и что есть силы помчался в политотдел.
   "Товарищ комиссар, товарищ комиссар!"
   - еще издали кричал радист,
   "передали... Наша дивизия стала гвардейской."
   Приказом Народного Комиссара Обороны все части дивизии пере­именованы:
   1103-й стрелковый полк в 95-й гвардейский, 1105-й в 97-й гвардейский, 1107-й в 99-й гвардейский. 889-й артиллерийский - в 64-й гвардейский. Но­вые наименования получили все отдельные подразделения дивизии. И все ее воины, рядовые и офицеры, отныне стали гвардейцами. Впредь перед ними незримо должны стоять "гвардейская", "гвардейский", "гвардии".
   Вскоре пришла поздравительная телеграмма от Военного Совета ар­мии. Радостная весть облетела части. Командование дивизии, политот­дел выезжали в части проводить митинги. На митингах приняли текст письма, в котором, в частности, рапортовалось об этом радостном собы­тии, о героизме воинов дивизии ярославцев, сообщили имена отдавших свою жизнь за Родину. Письмо направили Ярославскому обкому ВКП(б) и исполкому областного Совета.
   Вскоре пришел ответ.
   "Поздравляем вас с получением высокого Гвардейского звания, от­ветили ярославцы, и от души желаем, чтобы славное Гвардейское звание, добытое вами в горячих победных боях с врагом, и впредь вело вас вперед на запад до полного разгрома гитлеровских мерзавцев".
   В конце мая командир дивизии проверил ход боевой подготовки ча­стей. Результаты были хорошие. Молодые бойцы из пополнения освоили приемы боя, выучились метко стрелять, освоили применение противо­танковых средств.
   Никогда не забыть ветеранам дивизии того летнего июньского дня. Крепко пригревало солнце, молодые нежные листья на деревьях трепета­ли под легким ветерком. Прозрачно струился воздух над опустевшими полями прифронтовой полосы.
   52
  
  
Утром 23 июня 1942 года недалеко от села Маклаки части дивизии выстроились на поляне в березовой роще. В четком торжественном строю застыли ветераны дивизии и молодые, еще не обстрелянные солдаты.
   Оркестр заиграл встречный марш подошедшим с правого фланга ко­мандующему 16-й армией генерал-лейтенанту К.К.Рокоссовскому и ди­визионному комиссару А.А.Лобачеву.
   Командарм поздоровался с бойцами. Имя прославленного командар­ма Рокоссовского было широко известно. Под его руководством 16-я ар­мия в прошлом году успешно громила фашистов под Москвой.
   "Слушайте все!" - пропели фанфары.
   "За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками,"
   - размеренно, отчетливо читал приказ Наркома дивизионный комиссар Лобачев,
   "за стойкость и муже­ство, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преоб­разовать..."
   -тут голос дивизионного комиссара загремел,
   "328ю стрелковую дивизиюв 31-ю Гвардейскую стрелковую дивизию"
   Никто не подавал команду. Едва дочитал дивизионный комиссар при­каз, как дружное громовое "Ура!" сотрясло воздух. Несколько минут гре­мел и перекатывался по рядам воинов победный русский клич.
   "Товарищи гвардейцы!"
   -обращаясь к бойцам, сказал дивизионный комиссар. "Народный Комиссариат Обороны присвоил вам звание гвар­дейцев. По поручению Военного Совета вручаю вам, гвардейцы, это почетное знамя. Это знамя достойно заслужено вашей частью. Это вы освобождали свыше четырехсот населенных пунктов, это вы, товари­щи гвардейцы, прорвали сильную немецкую оборону. Это вы оттяги­вали на себя резервы гитлеровской армии и перемалывали их, это вы были примером в боях с немецкими оккупантами для всех частей на­шего объединения. Среди вас, товарищи гвардейцы, есть немало бой­цов из Ярославской области, показавших пример в боях с врагом Родины... Разрешите заверить присутствующих здесь представителей Ярославской области, что боевые традиции ярославцев будут приум­ножены, что мы решительно пойдем вперед к новым победам на окон­чательный разгром врага. Да здравствует наш могучий советский народ! Да здравствует наша матушка-русская земля! Да здравствует наша родная партия!"
   -Снова прокатилось по шеренгам могучее "Ура!"27.
   Дивизионный комиссар подошел к командиру дивизии и передал ему знамя. Полковник Гудзь, приняв знамя, стал на колени, поцеловал его и обратился к бойцам и командирам.
   53
  
  
"Товарищи гвардейцы! Партия и правительство удостоили нас высо­кой награды, присвоили нам звание гвардейцев. Получив это знамя, ко­торое нам вручает Родина, клянемся не выпускать его из своих рук до полной победы над врагом."
   "Клянемся!"... -как эхо прозвучали эти слова в шеренгах.
   "Если потребуется,"
   гремел густой бас полковника Гудзя,
   "мы отда­дим свою жизнь за высокое правое дело, за счастье Родины, за наших отцов, матерей и детей. С этим почетным знаменем мы пойдем вперед к новым победам.
   Мы принесем освобождение нашим братьям и сестрам, которые вре­менно порабощены Гитлером. Мы полностью очистим нашу землю от фашистской нечисти."
   "Под гвардейское знамя, смирно!"
   - командует заместитель командира дивизии, полковник Н.И. Якимов. Оркестр заиграл марш, командир ди­визии пошел вдоль строя со знаменем.
   Глубокое волнение охватило всех. У многих закаленных в боях вои­нов на глазах выступали слезы, и они не стеснялись этих слез. Родина посвятила их в звание самых верных рыцарей ее свободы и независимос­ти. Они стали гвардейцами. Откровенно плакали еще и потому, что среди них уже не было многих друзей-однополчан, которые пали смертью храб­рых, отдали свою жизнь за это гвардейское знамя, не было славного пер­вого командира полковника Еремина, который был тяжело ранен.
   На импровизированной трибуне заняли места генерал-лейтенант К.К.Рокоссовский, дивизионный комиссар А.А. Лобачев, командование дивизии, гости из Ярославля, прибывшие на торжество.
   Под звуки торжественного марша, четко печатая шаг, прошли гвардейцы пехотинцы и артиллеристы, саперы и связисты, медики и служба тыла.
   Первый в истории 31-й Гвардейский дивизии парад закончился. Пос­ле небольшого перерыва тут же, на лесной поляне, выступили прибыв­шие из Москвы артисты.
   Несколько дней гостили ярославцы в дивизии. Они побывали в под­разделениях, знакомились с оружием, беседовали с бойцами, рассказыва­ли как они трудятся для обеспечения фронта.
   Неимоверно трудный боевой путь в гвардию по полям Подмосковья, по глубоким снегам Рязанской, Тульской и Калужской областей, через леса и овраги, через бурные весенние реки, через трупы ненавистного вра­га завершен. Впереди новые бои под гвардейским знаменем.
   54
  
  
В ожесточенных боях за Родину родилась советская гвардия. Законное место в ее рядах заняла 328-я, отныне 31 -я Гвардейская стрел­ковая дивизия.
   В обороне
   В грозных сражениях отшумел первый год войны. Всему миру извес­тно насколько тяжелым был этот год для нашей Родины. Начальный итог небывалой в истории жестокой схватки разгром немцев под Москвой, Ростовом-на-Дону, под Тихвином, означал провал гитлеровского плана молниеносной войны. Эти решающие события развеяли миф о непобеди­мости фашистских войск, показали все возрастающую силу нашей ар­мии. Весной 1942 года Советская Армия, закрепляя успехи зимнего наступления, перешла к обороне. Положение на Советско-Германском фронте стабилизовалось. Командование обеих сторон начало энергично готовиться к летней кампании. Советское командование планировало начать летнюю кампанию с проведения частных наступательных опера­ций на отдельных направлениях. В этих операциях Советской Армии пред­стояло разгромить действовавшие там группировки и улучшить оперативное положение своих войск. Наряду с подготовкой наступатель­ных операций Ставка уделяла большое внимание совершенствованию обороны.
   Главная цель гитлеровских войск в летней кампании состояла в том. чтобы окончательно разгромить советские вооруженные силы и закон­чить в этом году войну против СССР. Однако фашистское командование уже не в силах было развернуть наступление на всех стратегических на­правлениях, как это было в начале войны. Если в 1941 году фронт наступ­ления был в две тысячи километров на трех направлениях, то в 1942 году оказалось возможным вести наступление только на одном направлении на фронте в 600 километров28.
   Гитлеровское командование в директиве N 41 планировало: перво­начально необходимо сосредоточить все силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожить противника за­паднее р. Дон, в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевал через Кавказский хребет29.
   Немецкое командование рассчитывало создать благоприятные усло­вия для последнего решающего удара по центральной группировке со­ветских войск, разгромить ее и выйти на широком фронте к Волге в районе
   55
  
  
среднего течения. Именно поэтому немецкое командование придавало большое значение сохранению плацдарма для наступления на Москву. В продолжении всего лета 1942 года оно держало на западном направлении до 70-ти дивизий или около 1/3 соединений, действовавших на Советско-Германском фронте30 .
   Так складывалась обстановка на фронтах, в соответствии с которой 31-й гвардейский стрелковой дивизии предстояло вести оборонительные бои и проводить частные наступательные операции.
   Знойное лето было в разгаре. В прифронтовой полосе затихло. В Мак­лаках, да и в других деревнях, сожженных фашистами при отступлении, торчали одинокие печные трубы. Сиротливо стояли обугленные стволы яблонь и груш, когда-то обильно цветущих в садах. В лесах не слышно было веселого щебетания птиц, разбежались зайцы. Только надрывное урчание танков, сосредотачивающихся для наступления, да шум тракто­ров под деревьями и автомашин, подвозящих боеприпасы, нарушали ти­шину. Стояли наготове под деревьями покрытые брезентом, грозные гвардейские минометы "Катюши".
   Тихими, теплыми вечерами удобно расположились на нагретой за день земле гвардейцы, вели неторопливые разговоры.
   "Долго нам еще копать землю?" -горячился молодой солдат из по­полнения.
   "Пока мы ждем, фриц так зароется в землю, что его не выко­выряешь."
   "Не торопись под огонь пулеметов",
   -возражали ему ветераны-ярославцы, мало их осталось.
   "Вот подойдут с Урала танки, подвезут артилле­рию, тогда и пойдем, легче будет, а то сколько мы понесли потерь из-за того, что не было танков, мало было артиллерии."
   "А на юге идет здоровая драка," -задумчиво говорил пожилой туляк Дмитрий Степанович Выборное.
   "Немцы лезут в районе Харькова, прут на Дон, безудержно рвутся к Севастополю. Видно там, на Украине, глав­ное наступление, мы должны скорее им помочь."
   Долгожданный день наступил. Бойцы были возбуждены. Нечего гре­ха таить: некоторые из пополнения побаивались, особенно авиации, но видя, как бодро непринужденно ведут себя обстрелянные гвардейцы, ста­новились увереннее, спокойнее.
   Совершив 40-километровый марш, дивизия вышла на исходный ру­беж для наступления в районе деревень Зимницы и Каменка и в течение ночи сменила части 123-й стрелковой бригады. На направлении главного удара была сосредоточена 146-я танковая бригада.
   56
  
   В сизом мареве жаркого летнего дня грозно возвышалась над всей местностью высота 228,4. С нее противник просматривал окрестность кругом на 15-20 километров. Изрытая траншеями, опутанная проволочными заграждениями, прикрытая минными полями с дзотами на вершине, она была надежным укреплением врага. Он чувствовал там себя уверенно и надежно. Левее ее по фронту наступления -безымянная высота. Между ними -лощина.
   По переднему краю сплошные траншеи, высоты взаимодействуют между собой фланговым и косоприцельным огнем. Во второй полосе обо роны деревни Широковка и Дмитриевка сожжены, в коробках их кирпичных домов - дзоты.
   "Орешек крепкий,"
   - сокрушался полковник П.М. Гудзь,
   "но нет таких крепостей, которые устоят перед гвардейцами. Тут помимо огня, атаки пехоты, нужна и хитрость.
   Старший лейтенант Фролов!"
   - обратился он к командиру саперного батальона.
   "Срочно подготовить и подвести к минным полям удлиненные заряды, их мы взорвем перед атакой. Работать скрытно по ночам, чтобы противник не распознал этого, иначе этот труд будет напрасным и появятся лишние потери. Начальнику артдиву"
   - обратился он к только что прибывшему в дивизию подполковнику А.В.Полянцеву,
   "нужно каждое утро проводить огневые налеты, пусть думают что это артподготовка, этим мы их измотаем и введем в заблуждение начале настоящей артподготовки. Снарядов выпросим у командующее артиллерией армии генерала Казакова. Капитану Семенову: - Организуйте разведку боем первым батальоном 97-го гвардейского стрелкового полка",
   - закончил он предварительные распоряжения.
   Выпущенная 5 июля дивизионная газета "За Советскую Родину" псвящалась предстоящему наступлению. В передовой статье "В бой за Родину" говорилось:
   "Это наш первый бой после того, как нам вручили Гвардейское знамя. Мы не можем не выйти из этого боя победителями. Вперед, товарищи гвардейцы!"
   К 6 июля все подготовлено, полки заняли боевой порядок: справа 99-й гвардейский стрелковый полк нацелился на высоту 228,4; слева - 97 й, имея направление на безымянную высоту, 95-й - во втором эшелоне. Командный пункт на высоте западной окраины Зимниц, в долине рек изготовился полк РС, еще дальше, за Зимницами -тяжелая артиллерия.
   Разведка боем прошла успешно. Первый батальон 97-го полка ворвался в траншеи противника, захватил несколько пленных, новые образцы оружия. Была уточнена система обороны противника.
   57
  
  
До наступления рассвета батарея 45 мм пушек 99-го полка заняла за­ранее подготовленные огневые позиции. Задача: замаскироваться, зата­иться и к началу артподготовки быть готовыми к открытию огня.
   Ночная темнота превращается в серый пепел предрассветного утра. На востоке розовеет небо. В бинокль уже видно впереди лежащую мест­ность. Перед батареей склоны, полого поднимающиеся к югу. Отсюда, снизу она. эта высота 228,4. больше похожа на хорошую гору. На желте­ющем фоне дозревающей ржи несколько рядов колючей проволоки, буг­ры дзотов, похожие на громадные буханки крестьянского хлеба. До самой вершины в различных направлениях тянутся траншеи, ходы сообщения. Уточняются цели орудий. Каждому расчету три цели: дзот, пулеметное гнездо, НП.
   Вчера на рекогносцировке, показывая эти цели, командир батареи лейтенант Алексей Никитин как-то непривычно сухо предупредил коман­дира взвода лейтенанта А.Н. Телевяка:
   "Запомни, лейтенант, если хоть одна из твоих целей заговорит, когда пехота пойдет в атаку, ответишь головой!"
   Больше всего беспокоили дзоты. Разрушить их 45 мм снарядом не удастся. Одна надежда на точность стрельбы, на прямое попадание в ам­бразуру. Уже поднялось солнце. Утренний ветерок гонит волны нескошенной, желтеющей ржи, несет запах поспевающего хлеба, летнего поля. Все уже давно пробудилось. Противник зашевелился, видно, как по их ходам сообщения мелькают тусклые рогатые каски.
   В 6 часов 10 минут эту благодатную тишину рвет на части начавшая­ся артподготовка, продолжавшаяся почти 2 часа 31.
   Первый раз в истории дивизии проводилась плановая артподготов­ка. Периоды огневых налетов, огня на разрушение, стрельба прямой на­водкой четко чередовались между собой. Противник, введенный в заблуждение предыдущими огневыми налетами, был в замешательстве. Интересно начало этой артподготовки. Вдруг сзади слышится пришед­ший не по воздуху, а по земле дробный гул. похожий на стук многих ко­пыт скачущего табуна лошадей. Потом доносятся звуки выстрелов, приглушенные расстоянием. И вслед за этим над головой слышен харак­терный вой и шелест летящих снарядов. Наконец, на переднем крае про­тивника вспыхивают ярко-красные огни взрывов, там мгновенно возникают темно-синие фонтаны, сотканные из вздыбленной земли и дыма, Какое-то мгновение слышны отдельные выстрелы, они затем сли­ваются в непрерывный, все поглощавший рокот и гул, который постепенно
   58
  
  
нарастает и ширится. Кажется, что треснувшая на мелкие куски утрен­няя тишина вместе с осколками лопнувшего неба валится на голову. Бьют свои, но так и хочется присесть на дно окопа и прикрыть голову руками.
   В конце артподготовки был сделан ложный перенос огня в глубину обороны врага. Гитлеровцы решили, что это начало атаки, выскочили из укрытий, заняли места у огневых точек, готовясь к отражению. В это вре­мя мощный, самый продолжительный огневой налет накрыл все тран­шеи, весь передний край обороны, нанес противнику большие потери. За три-четыре минуты до атаки воздух сотрясался огромными взрывами. Густой дым и пыль поднялись высоко в небо. Это саперы подорвали уд­линенные заряды, успешно сделали проходы в минных полях, разнесли в клочья проволочные заграждения.
   Настало время сорокапяток. - Расчеты, к орудиям! К бою!
   Единым усилием расчеты выкатывают орудия из аппарелей на круг­лую площадку. Все быстро, споро. Недаром потели на занятиях и учени­ях. Слева слышен натужный рев танковых моторов.Как только рассеялись дым и пыль, сорокапятки открывают огонь, каждая по "своим" целям. В бинокль видно, что дзоты уже "раздеты", но еще целы. У первого орудия за прицелом его командир сержант Семин. Он страстно любит стрелять. У него зоркий глаз, чуткие руки. Он кладет снаряд у самой амбразуры. Один из них влетает в амбразуру, из которой сразу потянулись струйки сизого дыма. По второму дзоту ведет огонь расчет сержанта Иванова. Там дела похуже - прямого попадания нет.
   Ровно в 8 часов артиллерия вновь переносит огонь на первую тран­шею. Опять все заволакивает буро-рыжей пеленой вздыбленной и пере­тертой в пыль земли. Пехота вслед за танками 146-й танковой бригады устремилась в атаку.
   Сержант Семин сидит на станине орудия и с видом хорошо пора­ботавшего человека раскуривает цыгарку. Между станин валяются еще горячие с окалиной дымящиеся гильзы. Солдаты возбуждены, это вид­но по напряженным позам, неестественному блеску глаз. Глядя на бу­шующий огненный смерч, думаешь, что ничего живого в обороне врага не остается.
   - Атака!
   Из наших первых траншей выскакивают пехотинцы. Винтовки напе­ревес, рты раскрыты в яростном крике "Ура!", слышится что-то гневное и страшное для врага. Слышен единый атакующий порыв гвардейцев. Особо
   59
  
   стремительно бежит взвод, который ведет лейтенант Т.Д. Васильков. Ожи­вает оборона противника. Со всех сторон ружейно-гтулеметный огонь. Невероятно, как удалось противнику сохранить боеспособное оружие! В бинокль хорошо видны удаляющиеся спины атакующих, они ведут огонь на ходу, а ворвавшись в траншеи, орудуют штыками и гранатами.
   Из дзотов, расположенных ближе к вершине высоты, несется тыся­чеголосая смерть, изрыгаемая пулеметами и автоматами.Теперь черед сорокапяток. Даже один удачный выстрел из орудий прямой наводки в момент атаки может спасти много жизней. Конечно, уничтожить или даже подавить все цели сразу нереально. Задача командиров пехотного и артиллерийского - выбрать для уничтожения такую цель, которая в данный момент самая активная, самая "злая" и уничтожить именно ее. Таким были два двухамбразурных дзота у самой вершины. Под их огнем пехота уже залегла.
   Не дожидаясь распоряжения. Телевяк командует:
   "По дзотам! Первое - по левому, второе - по правому! Гранатой, взрыватель осколочный! Прицел 10. наводить в амбразуру! Огонь!"
   Почти одновременно оба орудия стреляют. Резкие, сильно бьющие по барабанным перепонкам звуки выстрелов, заставляют невольно вздрог­нуть. Орудия, как бы желая встать на дыбы, подпрыгивают, слышен звон экстрактированной гильзы. Снова щелчок закрывающегося затвора, сно­ва рыжее пламя, снова резко бьет по ушам громкий звук выстрела.
   Выстрел. Откат нормальный. Облако взрыва у самой амбразуры. Пулемет в дзоте замолкает. Но только на мгновение.
   "Наводить точнее! Огонь!"
   Вот это хорошо! Летит белая щепа от бревен наката. Дзот замол­кает. А вот правый дзот, почти закрытый складкой местности, остает­ся неуязвимым. Телевяк командует:
   "Иванов, отбой! Сменить огневую! На лямках за мной!"
   Он перепры­гивает первую нашу траншею и бежит вперед к намеченному месту но­вой огневой. Солдаты дружно катят орудия. Они почти не отстают. Вот и дзот просматривается хорошо. Подкатывается орудие. Все дышат тя­жело с хрипом, жадно хватая раскрытыми ртами пропахший порохом и дымом воздух.
   "К бою! По дзоту, огонь!"
   С треском разлетаются в стороны станины, щелкают стопора. Нес­колько секунд, и орудие готово к бою. После второго или третьего выст­рела в ответ обрушивается минометный огонь противника. Вокруг рвутся
   60
  
   мины с противным воем. С визгом летят осколки, комья земли, пучки соломы и какой-то травы. Телевяк прижимается лицом, грудью, живо­том, всем телом к вздрагивающей земле, уже нагретой утренним солнцем, и ему ничего так больше не хочется, как зарыться в нее головой. Рядом лежит солдат Лапин.
   "Вот притащил."
   -Лапин рукой показывает на два лотка снарядов. В его ореховых глазах, всегда иронических и веселых, виден неподдель­ный испуг.
   "Лейтенант, справа канава у дороги, там спокойней будет. Махнем туда?"
   Махнуть же в канаву они не успели - кончился налет. Все были живы, только заряжающий Владимир Зикеев, сидя у конца станины, опустил голову, как-то вяло крутил ее. По-видимому, контужен.
   На этот раз смерть, дохнув в лицо запахом сгоревшей взрывчатки и земельной сырости, пощадила всех из расчета, прошла мимо. Орудие перекатывается ближе к дороге, к спасительной глубокой канаве.
   Снова огонь по дзоту. Несколько выстрелов, и он замолкает на­вечно. Подходит комиссар батареи.
   "Твое заявление, лейтенант, рассмотрим вечером, соберем краткое партсобрание. За тебя поручился комбат и комиссар полка. А теперь. Саша, вперед! Оба орудия. Ближе к вершине. Бить в упор и наверняка! От пехо­ты не отрываться! Рубеж огневых , за второй траншеей немцев! Понял?"
   "Есть!" -коротко ответил Телевяк.
   Начинается обстрел высоты. Это помогло незамеченным перека­тить оба орудия на новую позицию. До противника метров 300. Пехо­та вновь поднимается в атаку. Слышны команды:
   "Вперед! Давай! Ура-а-а!"
   Солдаты подхватывают и теперь слышится сплошное "А-а-а!" Ми­мо орудий впритруску пробегает взвод пехоты, видимо, резервы ко­мандира роты. Слева, обтекая высоту, атакуют много солдат. Идут наши танки. Буквально через несколько минут они уже утюжат высоту 228,4, а гвардейцы выкуривают из блиндажей и лисьих нор оставших­ся в живых врагов.
   В 9 часов 10 минут 99-й полк овладел высотой 228,4; а 97-й высо­той 215,0 (обе высоты левее Котовичей).
   Среди захваченных пленных на высоте 228,4 оказался комендант этого опорного пункта, Привели его в аккуратно застегнутом мундире при белых подштанниках.
   61
  
  
"Что это за форма у вас?"
   -спросил пленного полковник Гудзь.
   "Ваши солдаты очень торопили, не дали одеться",
   -ответил он на ломаном русском языке и объяснил, что наступление советских войск застало их врасплох. Начавшуюся артподготовку немцы приняли за обычный утренний артналет и. укрывшись в блиндажах, ждали ее кон­ца, но вдруг появились советские солдаты.
   Теперь противник в Котовичах и по северному склону пологой вы­соты невдалеке. Он лихорадочно окапывается.
   Одуревшие от грохота разрывов, ошеломленные внезапностью, по­терявшие способность к сопротивлению, закопченные, грязные потя­нулись пленные солдаты вместе с оберкомендантом укрепленного пункта в тыл наших войск.
   Около полудня на наблюдательный пункт дивизии прибыли коман­дующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский и командую­щий артиллерией Советской Армии генерал-полковник Н.Й. Воронов.
   "Ну как воюем впервые под Гвардейским знаменем?"
   -спросил гене­рал-лейтенант.
   "Посмотрите, товарищ командующий",
   -подвел генералов к стерео­трубе командир дивизии.
   "Картина приятная для каждого военного",
   -ответил командующий.
   "Пехота дружно идет в атаку, даже еще равнение в цепях суме­ли сохранить.
   Потренировались крепко, находясь во втором эшелоне, -доволь­ный",
   -ответил полковник Гудзь.
   "Думаю, можно вводить второй эшелон",
   -разрешил командующий.
"Цепи подходят к третьей траншее."
   Командир 95-го полка получил задачу вступить в бой из-за левого фланга: овладев хутором Хатьково, деревнями Зерснка и Коммуна Большевик, этот полк нанес огромные потери 208-й пехотной дивизии немцев. Гвардейцы дивизии успешно продвигались. Соседи справа и слева так­же действовали успешно.
   Убедившись, что наступление развивается планомерно, командарм и командующий артиллерией Советской Армии уехали.
   Солнце уже начало клониться к закату, бой то утихал, то разгорал­ся с новой силой. Ушла вперед полковая артиллерия, сменили боевой порядок вслед за пехотой дивизионы 64-го артиллерийского полка, осталась лишь артиллерия, которая находилась в руках командующе­го артиллерией - полк 152 мм пушек-гаубиц, да полк "Катюш".
   62
  
  
Пехота продвигалась все дальше, пора было менять наблюдатель­ный пункт дивизии, но тут случилось непредвиденное.
   Во время движения 99-й полк чуть-чуть отклонился вправо, а 97-й взял левее заданного направления. Образовался разрыв, кото­рый с продвижением в глубину все более увеличивался. Фланги пол­ков оголились.
   Полковник Гудзь надрывался у телефона, пытаясь исправить по­ложение, но сделать это было нелегко. На командном пункте стало тре­вожно, все впились глазами в бинокли.
   " Воздух! В направлении наблюдательного пункта дивизии 30 юн-керсов",
   - доложили с поста воздушного наблюдения и оповещения. Это заметили и с наблюдательного пункта.
   Приблизившись, самолеты начали перестраиваться в круг для бом­бометания. Ни у кого не было сомнения, что первый удар стервятники решили нанести по наблюдательному пункту с целью нарушить управ­ление войсками.
   Через три-пять минут фашисты начали пикировать.Все легли на дно окопов. Первые самолеты высыпали бомбы.Хорошо было видно, как бомбы падали прямо на высоту, вспахивая землю. Жутко лежать в бездействии и, судорожно вжимаясь в землю, ждать каждое мгнове­ние, когда тебя разнесет на куски. Все молчали. Мысли рвались клоч­ками: бой... где сейчас пехота?
   Загудела земля, от ржавых разрывов поднялись столбы дыма, душ­ный смрад пополз по дну окопа, рваные осколки пронзительно жуж­жали и выли, утыкаясь в препятствия, глухо шлепались, замирая.
   Послышались крики и стоны первых раненых. Кругом вспышки разрывов, рыжее пламя слепило, а бомбы одна за другой, крутясь и воя. сыпались с неба. Потеряно представление времени: в голове тре­щало и шумело, барабанные перепонки готовы были лопнуть от сплош­ного невыносимого грохота. К счастью, ни одного прямого попадания в наблюдательный пункт, только вокруг дымящиеся с пороховым смра­дом широкие воронки. Узкие глубокие щели в земле - надежная защи­та, если бомба упадет даже рядом.
   Не успел еще полностью рассеяться дым, не растаяли еще облака едкой пыли, как с наблюдательного пункта заметили, что в разрыве между полками движутся танки противника, изрыгая пламя огня, а за ними бегут густые цепи автоматчиков. Налет авиации был подготов­кой контратаки, нацеленной прямо на наблюдательный пункт.
   63
  
  
Один... два... шесть... уже двенадцать камуфлированных танков выш­ли на бугор, а за ними выползли еще. Положение создалось критическое, впереди наших войск не было, у командира дивизии в резерве только раз-ведрота. да комендантский взвод.
   Все с надеждой смотрят на команд\тощего артиллерией дивизии. "Вы­ручай, -как будто говорили они. -у тебя в руках сила - два полка".
   Наблюдательные пункты командиров полков были неподалеку.И это было к месту, так как связь была нарушена налетом авиации.
   "Ориентир три, вправо 46, танки и пехота противника, огневой налет 10 минут!"
   - последовала уверенная команда подполковника
А.В. Полянцева.
   Офицеры штаба кинулись к артиллеристам, проверить как понята цель. А там уже кипела напряженная работа, наносили на планшет цель, готовили данные для переноса огня, летели по проводам и радио быстрые и четкие команды. А танки все ближе и ближе, ведут огонь на ходу, уже рвутся недалеко от наблюдательного пункта, снаряды...
   Авиация противника налета не повторила, видимо, там решили, что с наблюдательным пунктом покончено. В следующем заходе самолеты нанесли удар по наступающей пехоте.
   Не прошло и двух минут с того момента, как были замечены контра­такующие танки, а сзади уже послышался нарастающий гул первого зал­па, над головами в сторону противника понеслись шестидюймовые артиллерийские снаряды.
   Подготовка данных для стрельбы выполнена отлично. Артиллерис­ты полковника Пономаренко недаром прошли школу' боев под Москвой. Первый же разрыв был в гуще вражеской пехоты и танков.
   "Молодцы!"
   -прогремел бас полковника Гудзя.
   "Поддай еще!"
   Противник не ожидал такого отпора, а залпы с грохотом и гулом следовали один за другим. Сразу двадцать четыре многопудовых снаря­дов в самый центр контратакующих - это огромная разрушающая сила.
   В боевых порядках противника замешательство, в панике фашисты стали разбегаться, три танка, источая смрад горели, у двух - разбиты гу­сеницы и каждый вертелся на одной. А сзади снова оглушающий грохот, двести восемьдесят восемь ракет "Катюш" с шипением, обгоняя одна дру­гую, пошли туда же. С треском, разбрасывая ослепительное пламя, рва­лись ракеты, земля, трава - все горело под ногами фрицев.
   "Прицел четыре (двести метров)",
   -гремела сквозь гул разрывов команда, когда танки и пехота немцев стали удирать за высоту.
   64
  
  
Не более пяти-шести минут продолжался налет, контратака была от­бита, и пехотный полк противника разгромлен.
   С радостным волнением наблюдали разведчики, связисты, офицеры, как артиллерия расправлялась с нахальными фрицами. Крики "Ура! про­катились по дымной, растерзанной взрывами земле, наполовину забы­лись последствия налета авиации.
   "Ну и рассвирепел "бог войны"",
   -шутил комиссар дивизии.
   "Передай благодарность артиллеристам и "Катюшам" за то. что отвели грозную беду",
   - сказал он командующему артиллерией дивизии.
   К исходу дня удалось прорвать оборону, но ко второй позиции в Широковке и Дмитриевке только подошли. На следующий день 7-го июля в прорыв были введены танки 10-го танкового корпуса. Танкисты ворва­лись в Дмитриевку, но атака должного развития не получила, так как пехота была отсечена от танков артиллерийско-минометным огнем. Тан­ки отошли, пехота залегла.
   Ко второй половине дня над боевыми порядками пехоты и танков нависли пикировщики противника, непрерывно кружили в воздухе сотни самолетов. С самых дальних аэродромов противник подтянул авиацию. Налеты следовали один за другим до самой темноты.Далеко вокруг был слышен гул разрывов авиабомб, зенитной артиллерии у дивизии не было, не появлялись наши истребители. Противник господствовал в воздухе. Дивизия несла большие потери, медсанбат капитана М.В. Розинова еле справлялся с потоком раненых.
   В 15 часов 30 минут 99-й полк овладел южной частью деревни Котовичи и продолжал наступление на деревню Дмитриевка. Горячим был день 8 июля, когда подразделения дивизии наступали на деревню Широковка. Сильный огонь врага мешал продвижению 1-го и 2-го батальонов. Заместитель командира 95-го полка капитан Д.К. Кудяков лично возгла­вил атаку 1-го батальона. Вражеская пуля ранила его в руку, но он про­должал руководить боем. Гвардейцы, увлеченные порывом командира, устремились в атаку. И в этот момент пуля оборвала жизнь Кудякова Джангирея Касьяновича32.
   Политрук пулеметной роты 97-го гвардейского стрелкового полка Бакланов, после выхода из строя командира батальона и военкома, при­нял на себя командование батальоном. Был ранен, но не ушел с поля боя и только после второго ранения по приказанию комиссара полка ушел в санитарную часть, предварительно проведя с личным составом батальо­на беседу.
   65
  
  
За доблесть и мужество, проявленные в боях, награждено 52 гвардей­ца 64-го артиллерийского полка. Особенно отличились в боях командир 1-й батареи старший лейтенант Киселев, командир 4-й батареи старший лейтенант Бондарев, связисты 2-й батареи Петров и Алафин, 15 раз ис­правлявшие поврежденную во время бомбардировки линию связи. По­мощник командира 4-й батареи младший лейтенант Алешин во время боевых действий сумел организовать работу батареи так, что несмотря на непрерывную бомбардировку, батарея уничтожила до 200 солдат и офицеров противника. 6 пулеметов, 1 миномет только за 6 июля.
   9 июля командир 2-й батареи Новиков огнем батареи уничтожил 3 огневые точки и минометную батарею противника. Сержант 4-й батареи Ф.Г.Голубев при занятии высоты 228,4 в одном из блиндажей обнаружил 7 немцев, бросив в блиндаж 2 гранаты, он с автоматом ворвался в блин­даж и уничтожил 7 немецких офицеров.
   97-й полк продвинулся вперед и, встретив сильный огонь противни­ка, начал отходить. Комиссар полка в начале боя был ранен. Из-за этого среди бойцов возникла паника, боевые порядки перемешались. Полку грозила серьезная опасность. Инструктора политотдела Семенов и Арта­монов остановили отступавших и своим личным примером увлекли их вперед на врага. Важный рубеж был вновь захвачен.
   9 июля наступление продолжалось при поддержке танкового баталь­она. Но когда на танки налетела авиация, танковая колонна дрогнула и начала отходить, за нею последовала пехота. Семенов вскочил на танк, остановил колонну и заставил ее продолжать наступление. За танками повернула и пехота. Боевая задача была выполнена.
   Командир минометного взвода 95-го полка младший лейтенант Прорыгин во время боя в деревне Котовичи израсходовал весь запас мин. Жарким было сражение за деревню; она дважды переходила из рук в руки. Красноармейцы сержанта Михеева использовали захваченные у против­ника мины и успешно громили врага его собственными боезапасами. В бою за Котовичи отличалась 4-я рота младшего лейтенанта Чернецкого. Она истребила до 200 немецких солдат и офицеров, удерживала Котови­чи около двух суток, отбивая контратаки 33.
   Мужество и героизм проявляли многие. Красноармеец В.Ф.Зайцев 7 июля 12 раз восстанавливал связь с передовым НП под огнем противника и бомбардировкой с воздгуха. 8 июля при бомбардировке фашистской авиа­цией были выведены 2 миномета 30-го гвардейского минометного диви­зиона и тяжело ранены 2 бойца, два расчета засыпаны в щелях, подожжены
   66
  
  
ящики с минами. Гвардейцы, младший лейтенант Чистяков и сержанты Лопатников и Михайлов вместе с политруком батареи Панченко ликви­дировали пожар и спасли матчасть и боеприпасы.
   Минометчик 97-го гвардейского стрелкового полка Н.Ф. Попов рас­сказывает:
   "Нашему полку предстояло прорвать оборону противника под дерев­ней Широковка. Наступление началось с исходных позиций деревни Зимницы. Утром после артподготовки полк двинулся в наступление. Сначала необходимо было захватить господствующую высоту, сильно укреплен­ную, преодолеть ожесточенное сопротивление противника. Высота не­сколько раз переходила из рук в руки. К исходу дня противник отступил на заранее подготовленную линию обороны у деревни Широковка.
   Горящую Широковку ночью освободить не удалось. С восходом сол­нца на боевые порядки наступающих посыпались, ухая, бомбы, сброшен­ные с "юнкерсов", которые группами по 10-15 самолетов налетали в течение четырех-пяти дней. А в перерывах между налетами авиации противник вел интенсивный артиллерийско-минометный огонь. Лощину, где стояли наши минометы, обстреливали из пулеметов разрывными пулями. Про­тивнику удалось отстоять Широковку. и полк на шестой день был выве­ден в тыл для пополнения.
   10-11 июля части дивизии продолжали атаки на участке Дмитриевка-Широковка. но враг отвечал сильным артиллерийско-минометным ог­нем и активными действиями авиации.
   Дмитриевка несколько раз переходила из рук в руки. В Широковке бой шел за каждый погреб, за каждый блиндаж, в которых засели фашисты.
   В течение семидневных боев части дивизии прорвали полосу оборо­ны противника, утлубились на 6 километров и нанесли ему крупные поте­ри. Оборонявшие этот рубеж части 208-й немецкой пехотной дивизии в течение трех дней были разгромлены, и противник спешно перебросил сюда части 19-й танковой дивизии.
   12 июля в нашу дивизию прибыла делегация из Ярославской облас­ти. Во всех частях и подразделениях делегаты рассказывали о трудовых подвигах в тылу и призвали бойцов и командиров беспощадно бить нена­вистного врага.
   Ожесточенные бои продолжались до 14 июля. Авиация врага с каж­дым днем наращивала удары, противник ввел в бой танковую и пехот­ную дивизии. В район танковой контратаки был выдвинут 64-й
   67
  
  
артиллерийский полк для стрельбы прямой наводкой. Артиллеристы под­били несколько танков. 14 июля дивизия получила приказ закрепиться на достигнутом рубеже.
   Успешному решению боевой задачи в эти дни помогали саперы. Они только с 5 по 10 июля разминировали отечественные минные поля. Толь­ко у высоты 228.4 сняли 256 противопехотных мин. проделали проход в проволочном заграждении противника, определили заминированные места.На восточном и юго-восточном скатах высоты 212.3 установили 506 противопехотных, 289 противотанковых мин и проволочный забор 200 погонных метров, заготовили анкерные колья. Построили блиндаж командира дивизии и убежище КП батальона, расширили сектор обзора. У КП прорыли соединительные хода сообщения длиной 140, 150 и 175 погонных метров. Смело и умело действовали при этом командиры са­перных подразделений старший лейтенант Н.В. Николаев, лейтенанты А.М. Лазарев, В.И. Воронов, АИ. Новик, Г.Н. Мерзляков и подчинен­ные им саперы34.
   15 июля 1942 года Военному Совету 16-й армии было послано доне­сение:
   "В период с 6 по 13 июля с. г. дивизия вела упорный бой с противни­ком, имея задачей прорыв его оборонительной полосы.Части 208-й пе­хотной дивизии в течение 3 дней были разгромлены.Противник перебросил сюда 19 танковую дивизию в составе 73-го и 74-го механизи­рованных полков.
   Несмотря на прочные оборонительные сооружения, хорошо постро­енную систему огня и обладание господствующими высотами, против­ник не смог задержать наступление дивизии, части которой, преодолев упорное сопротивление обороняющихся, неуклонно продвигались в глу­бину обороны, громя и разрушая узлы сопротивления и перемалывая его живую силу и технику.
   Отбив более 11 контратак пехоты с танками, дивизия продвигалась вперед, несмотря на массированные удары авиации противника, совер­шавшей ежедневно до 7 налетов на боевые порядки частей группами от 10 до 60 бомбардировщиков. Дивизия прорвала оборонительную поло­су противника глубиной до 6 километров, освободила Котовичи, Хатьково, Коммуна Большевик, Зеренка овладела его опорными пунктами: выс. 228,4, 215,0, 212,3 и захватила: орудий разного калибра -11, миноме­тов -5, ручных пулеметов -14, автоматов -16, пистолетов -5, винтопатронов -135 400, танков - 2, автомашин - 28 (поврежденных), радиостанций
   68
  
  
-3, шлангов резиновых 3-х фазных -960 метров, шлемов стальных -14, котелков -10, проволоки колючей -50 мотков, кабель телефонный -4200 погонных метров, катушки для кабеля -2. Взято в плен 54 солдат и офи­церов противника, захвачено 4 лошади.
   Огнем нашей артиллерии и пехоты \ничтожено 2 560 солдат и офице­ров противника.Уничтожено: танков -5, минбатарей -7, ПТО орудий -14. пулеметов -36, минометов -9, дзотов -12, автомашин -2, автоцистерн -1, тягачей -2, взорван склад с боеприпасами. Сбит бомбардировщик про­тивника. За этот же период дивизия потеряла убитыми -852, ранеными -3 052 человека.Огнем противника повреждено минометов 120 мм -2, 82 мм -2, 50 мм -3, пушка 45 мм -1, ст.пулеметов -4, ПТР -4, ППШ -6.,винтовок -225 и один зарядный ящик"35.
   В ночь на 20 июля дивизия, сдав свои боевые участки частям 11-й гвардейской стрелковой дивизии, отошла во второй эшелон обороны.
   В этом районе дивизия активно оборонялась до 21 февраля 1943 года, ведя тщательную разведку обороны противника.
   В двадцатых числах июля командиры и комиссары дивизии собра­лись в лесу недалеко от наблюдательного пункта армии на разбор опера­ции. Там же были и командующие артиллерией. Начальник оперативного отдела армии полковник Е.В. Рыжиков с разрешения нового командарма генерал-лейтенанта И.Х.Баграмяна провел тщательный разбор операции, проанализировал обстановку, разобрал действия войск, вскрыл ошибки и недочеты, отметил напористость и стойкость гвардейцев.
   - Небольшая по своим масштабам операция - имела большое значе­ние. Прежде всего высота 228,4 не висит над нашими боевыми порядка­ми, теперь не немцы, а мы просматриваем местность на многие километры, прекратятся потери от огневых налетов. Не имея наблюдательного пунк­та на высотах, противник "ослеп". Другое серьезное достижение. - про­должал командарм. - в том, что нам удалось прочно сковать силы противника. Вы знаете, что на важном направлении идут ожесточенные бои, фашистское командование бросает туда все новые и новые резервы, а мы этим ударом не только воспрепятствовали снятию дивизий с нашего участка, но и заставили стянуть на себя значительные силы авиации, тан­ков и пехоты. Так что. -закончил он, -гвардейцы 31-й и 11-й стрелковых дивизий свои задачи выполнили.
   Весь август на фронте дивизии было спокойно, если не считать артиллерийского и минометного обстрела, да мелких робких выла­зок противника.
   69
  
  
25 августа праздновали первую годовщину дивизии. На опушке бе­резовой рощи. В расположении медсанбата, ясным солнечным днем собрались командиры дивизии и полков, ветераны дивизии.В гости приехал командарм 10-й армии генерал-полковник А.С. Попов, член Военного Совета (дивизия в то время снова, временно, входила в со­став 10-й армии). Ветераны вспоминали о подвигах однополчан, брали на себя обязательства по совершенствованию обороны, повышению бдительности. Был подготовлен небольшой концерт, -фронтовой поэт сержант Владимир Власов читал свою поэму о боевом пути дивизии. Беспомощная по своей поэтической форме, не очень звучная, однако отдельными строками она доходила до сердца бойцов, вызывала от­ветные чувства.
   Все глубже зарывались в землю и наши части и противник, строили блиндажи, землянки, ставили проволочные заграждения, мины. На мно­го километров вглубь обороны вырыты траншеи, соединенные ходами сообщения.
   Прямо в районе земляных работ в расположении 99-го полка началь­ник политотдела полковой комиссар Б.А. Фридберг собрал совещание замполитов полков, секретарей партийных и комсомольских организа­ций. Это было в начале сентября.
   -Обстановка на южном фронте тяжелая. Фашисты рвутся к Сталинг­раду, на Кавказ. Нужно повседневно разъяснять бойцам, - говорил полковой комиссар, -причины наших неудач на фронте, не до­пускать упадка настроения, и еще, пожалуй главное, нужно найти какой-то активный выход энергии солдат помимо оборонительных работ.
   Первым выступил молодой замполит 95-го полка батальонный комиссар Д.И. Загребин.
   "На нашем участке 9 сентября немцы начали обстрел переднего края, южнее Зеренки стала накапливаться пехота противника. Минометный расчет сержанта Еремкина выскочил на открытую позицию, быстро привел миномет к бою, открыл огонь и уничтожил сразу более двух десятков немцев. Когда немцы открыли ответный огонь, нашего рас­чета там уже не было."
   "Этот эпизод может стать примером активных действий минометчи­ков",
   -одобрил полковой комиссар.
   "Создать минометные группы и коче­вать с ними вдоль переднего края, делать налеты по первым и вторым траншеям -это создаст большой эффект, постоянное напряжение врага, да и потери немцам можно нанести немалые."
   70
  
  
"С Карельского фронта я получил письмо от брата",
   - говорил зам­ полит 99-го полка Г.С.Поскребышев,
   "они тоже в обороне, широко развернули действия снайперов, это дает хорошие результаты."
   "Это точно",
   - отозвался замполит 97-го полка А.С.Кулиш.
   "Я об этом слышал тоже от тех, кто долго оборонялся, но не надо забывать и разведчиков."
   "Возглавить это дело надо комсомолу",
   - обратился к помощнику начальника политотдела по комсомолу секретарь дивизионной партийной комиссии Б.Х. Гирфанов.
   Долго еще обсуждался вопрос о том, как придать активность дей­ствиям бойцов в обороне. Решили начать пропаганду активных дей­ствий минометчиков, снайперов, разведчиков.
   По команде "смирно" перед командиром 97-го полка стоял неболь­шого роста подтянутый стройный солдат рядовой Ф.Ф.Коптев.
   Под нависшими бровями небольшие серые зоркие глаза, взгляд бы­стрый, проницательный, гвардейские усы тщательно расправлены.
   "Что случилось, писарь?" - шутливо спросил майор Юрий Петро­вич Гугуев.
   "По разрешению командира батальона, докладываю: не хочу больше работать писарем, отпустите на передовую",
   - начал он, хмуря брови.
   "Так это может решить комбат, к нему обращайся."
   "Комбат разрешает, только тут другой вопрос",
   - смело глядя на майора, говорил он.
   "Хочу быть снайпером. У нас замполит говорил,
что на Карельском фронте они хорошо действуют. Я всегда отлично стрелял - охотник. Прошу разрешить собрать небольшую команду."
   "Что тебе не сидится в штабе?"
   "Не могу я в штабе, когда знаю, что немцы детишкам жизнь кале­чат",
   -отрывисто говорил он.
   "За детишек мстить проклятым немцам, убивать буду беспощадно каждодневно",
   - дрожащими от ненависти губами продолжал Коптев.
   "Хорошее и святое дело надумал",
   - одобрил командир полка.
   "Уже собрал охотников?"
   "Охотники есть такие же лютые до немцев, как и я, - Матвеев, Куликов, Хусаинов, Герасимов, -все стрелки отличные, ребята ловкие."
   Майор Гугуев приказал оружейному технику подобрать лучшие винтовки (снайперских в полку не было), отремонтировать их, вместе с Коптевым привести к точному бою.
   С энтузиазмом взялись стрелки за подготовку: маскировка, пе­реползание, изучение характерных признаков цели, измерение рас-
   71
  
  
стояний; ежедневные стрелковые тренировки заполняли день ини­циаторов -первых снайперов дивизии.
   В перерыве между занятиями друзья по-пластунски облазили весь передний край, выходили по ночам на ничейную землю, искали удобные места для засад, изучали пути движения противника из тыла к передовой. Особое внимание привлекал лес, примыкающий к железной дороге. Глу­бокую воронку от авиабомбы приметил Коптев впереди нашей траншеи, решил ее использовать как огневую позицию для первой охоты. Первый раз выходил один. "Охота" началась. Вскоре вышли и другие.
   -Ну, как? -окружили его однажды вечером бойцы. Усталый, не успев­ший еще снять маскхалат, он небрежно поднял три пальца.
   "Ну, и как ты сумел?"
   -послышались вопросы.
   "Место, как всегда выбрал заранее, приполз до рассвета, наблюдаю, впереди траншея прикрывается кустарником. Рассветало. Стало всходить солнце. Оно было сзади меня, а это хорошо. Вдруг смотрю куст зашеве­лился. Сразу смекнул, что это фриц. Начал внимательно рассматривать, гляжу -куст немного отодвинулся, на солнце блеснуло -это наблюдатель. Приложился, -бах... и все!"
   "А других как?" -спросил кто-то.
   "Когда фрицы на завтрак пошли, у лесочка заметил троих.Одного сразу уложил, а двое попрятались. Переждал немного, они поползли к убитому или раненому на выручку, хотели затащить в лес, но тут я уло­жил другого. Последнему удалось скрыться, а жаль."
   "И сколько патронов потратил?"- поинтересовался Бойко, вниматель­нее всех слушавший снайпера. -На каждого по одному.
   "Брешешь!" -недоверчиво протянул И.Н. Бойко.
"Завтра пойдем со мной в другое место, увидишь."
"Я с радостью", -загорелся Бойко.
   "Ну, а немцы что же?"
   "Видно все-таки засекли, открыли минометный огонь, но в окоп уга­дать нелегко. Мины рвались близко, но не попали. Прочесали пулемет­ным огнем, на дне окопа отлежался. Больше огня оттуда не открывал."
   Очарованные рассказом Коптева, оживленно переговариваясь, рас­ходились бойцы. Многие рвались на охоту, опасность как-то отодвига­лась на второй план - главное убить фашиста.
   -У немцев тоже кое-где появились снайперы.
   "Так вот что, друг",
   -говорил Коптев Бойко,
   "в расположении второго батальона появился немецкий снайпер, уже двоих зевак уложил насмерть, политрук батальона просит снять гада, пока не подстрелил еще кого.
   72
  
  
Только уговор", -инструктировал снайпер,
   "первое дело весь день не курить. Огромное терпение снайпера не только в том, что часами нужно лежать, не шелохнувшись, и наблюдать. Снайперу нужно иметь не толь
ко зоркий глаз, но и чуткое ухо, ну а там обстановка покажет."
   Рано утром 13 сентября Коптев и Бойко вышли в снайперскую засаду. Было еще темно, по мокрой от росы траве вошли в лес. На востоке светлело. Друзья поеживались от утренней прохлады. Лес стоял "озябши" весь израненный, какой-то всклокоченный, перепутанный. Это впечатление усиливалось от предрассветных сумерек. 3а лесом кусты. Дальше идти нельзя, вражеские наблюдатели могли заметить. Поползли, у Бойю сразу зашуршали опавшие листья под его крупным и пока неуклюжга телом.
   "Тише ты, медведь косолапый!" - приглушенно и зло прошептал Коптев.
   Бойко вжался в землю, как будто старался сделаться меньше, незаметнее. Доползли до огневой точки, оборудованной в глубокой рытвине немного в стороне, другая - для наблюдателя.
   Коптев уже с этой огневой точки застрелил несколько немцев, видимо, выследить его и убить посадили снайпера. Вопрос встал кто кого.
   Взошло багровое солнце. От земли легкой дымкой потянулся тонкий парок. Влажный воздух насыщен терпким запахом осенних цветов.
   Снайперы видели темно-желтые брустверы окопов, за траншеями в перелеске из трубы землянки вился сизый волнистый дымок. Плотно вы топтанная тропка, как натянутая струна, вела от землянки к траншеям Но на ней пока никого не было. Было непривычно и тревожно тихо, Коптев и Бойко несколько часов напряженно лежали в кустарнике, но немцы не появлялись.Видимо остерегались Коптева, не ходили по тропинке.
   "Нужно хитро выманить фрица", -шепотом сказал Коптев.
   "А как?" -спросил наивно Бойко.
   "На эту приманку обязательно клюнет. Ты отползи вон туда", - указал он вправо,
   "одень каску на черенок лопаты и медленно высовывай ее из
бруствера, а я буду наблюдать. Понял?"
   "Понял", -ответил Бойко.
   Через несколько минут эта несложная операция была подготовлена. Бойко медленно стал поднимать каску. Как только половина ее показалась над окопом, послышался отдаленный щелчок выстрела, свистнула пуля и врезалась в каску. Бойко от неожиданности вздрогнул и опустил пробитую вражеской пулей каску.
   73
  
  
"Неплохо стреляет", -похвалил Бойко,
   "заметил откуда били?"
   "Нет. Хорошо замаскировался подлец", -не отрывая глаз от бруствера траншеи, ответил Коптев.
   "Давай еще попробуем", -предложил Бойко.
   "Нельзя, может заподозрить, -будем ждать."
   Как заправский криминалист, исследовал Коптев каску и определил направление полета пули немного правее огневой позиции, и теперь сле­дил только за тем сектором.
   Еще долгих два часа терпеливо, не шевелясь, лежали снайперы. Затем Бойко отполз в другую сторону и вновь повторил эксперимент. На этот раз пуля, ударившись о каску, срикошетила и с визгом ушла и сторону.
   "Ага, проклятый, попался, теперь не уйдешь!" -процедил сквозь зубы Коптев.Сурово сдвинув брови, он крепко сжал потрескавшиеся от посто­янного пребывания на ветру губы. Взгляд у него жесткий, голос тоже жесткий, стальной и отрывистый.
   "Внимательно осмотри ель, что за траншеей на опушке."
   "Ничего не вижу", - виновато пробормотал, отдавая бинокль,Бойко.
   "А ты хорошенько посмотри на крону метра три-четыре ниже
верхушки."
   "Ага", - обрадовался Бойко,
   "ветки какие-то неестественно густые."
   "То-то! - сейчас стукну по нему. Наблюдай!"
   Коптев неторопливо тщательно прицелился. Грянул гулкий выстрел. Бойко, наблюдая в бинокль, увидел, как с дерева неуклюже ломая ветки, на землю шлепнулось и распласталось что-то тяжелое. Немецкого снай­пера не стало. Коптев увеличил счет убитых немцев.
   Не прошло и пяти минут, как на пятачок, где лежали в ячейках снай­перы, обрушилась лавина огня. Вначале послышался противный вой мины, раздался скрежет разрыва. Только вспышки огня и грохот, но какой гро­хот! Бойко еще утром не поверил бы, что может быть такой грохот. Гла­за., уши, нос, рот, все тело набито воющим гулом, летели комьями земля, глина. Весь воздух был захлестнут отвратительно воняющими волнами зеленоватого дыма. Пули свистели во всех направлениях, подсекая ветки кустарника.
   Огневой налет также внезапно кончился, как и начался.
   "Пронесло", - скорее понял по шевелящимся губам, чем услышал Бойко.
   Оглушенные, грязные, уставшие с наступлением темноты выбрались снайперы из истерзанного кустарника и вернулись в батальон.
   74
  
   огневые налеты, жуткое ощущение возможности гибели не оста­новили Ивана Бойко. Он увлекся "охотой", стал классным снайпером, истребил 108 гитлеровцев, был награжден орденом Отечественной Вой­ны 1 степени, был на приеме в Военном Совете, где из рук маршала Чойболсана получил орден МНР. На счету Федора Коптева было 130 убитых оккупантов.
   Широко развернулась, начатая по инициативе комсомольцев, снай­перская практика. В 95-м полку было 30 хороших снайперов, на счету у каждого было по десятку и более убитых. Лучшие из них Стыценко, Крюков, Цирковский, Воронов, Сомов. Много последователей было у первого снайпера дивизии Федора Коптева: рядовые 99-го полка Ко-ротаев, Филлипов, Жумаков и другие. И что не менее важно: подня­лась активность бойцов, а снайперская школа была отличной подготовкой к грядущим боям.
   Наравне со снайперами немцев метко били и минометчики. Похвалы командования удостоился минометный расчет сержанта Зайцева. В пер­вых траншеях, ходах сообщения они устанавливали минометы и внезап­но обрушивали 30-50 мин на разведанные цели. Часто бывало так, что противник, обнаружив минометы Зайцева, обрушивал на них 200-300 мин, а Зайцев в это время уже вел огонь с другой позиции.
   Нелегкие, но благородные обязанности выполнили политработники в это время, как впрочем и в течение всех 1416 дней войны! Они отыскива­ли все новые формы работы, чтобы дойти до сердца каждого солдата, знать его думы, настроение. Их много было, беззаветно преданных ар­мии, Родине. Об одном из них Иване Шаромове следует рассказать.
   "Политрук роты. Замечательный человек",
   -вспоминал полковой ко­миссар Д.И. Малков.
   "Командир полка считает, что у Шаромова талант, и его нужно выдвигать на должность командира роты. Я - против. Для политработника военный талант также необходим, как и для командира."
   Так чем же примечателен Шаромов?
   "В политотделе армии есть записка Ивана Николаевича Шаромова",
   -сообщил комиссар 328-й стрелковой дивизии Малков члену Военного Со­вета армии дивизионному комиссару А.А. Лобачеву.
   Вскоре записка политрука "Моя работа в стрелковой роте" была на столе Лобачева.
   "Как бы политрук ни был подготовлен, он не выполнит своей роли", -писал Шаромов,
   " если не создаст боевого актива. Эту истину я уяснил и следую ей, находясь на фронте. В роте у меня 160 человек, призванных из
   75
  
  
запаса. Это в большинстве своем люди в возрасте от 35 до 40 лет. Все они из Ярославской области. К началу боевых действий я довольно хорошо изучил личный состав.Не только в лицо я знал бойцов и не только по фамилии. Ведь у каждого -свои черты характера, которые и определяют его активность и настойчивость. Только выявив эти черты, я смог с ко­мандирами правильно распределить людей по отделениям и расчетам. Ведь нельзя поручить ручной пулемет первому попавшемуся бойцу. Пу­леметчик должен быть человеком большой силы воли и самообладания, такой, как наш Крылов или вот Сизов. Им доверили авторитетное ору­жие и не ошиблись."
   Далее в записке рассказывается, как политрук работал с младшими командирами, воспитывал у бойцов дружбу и товарищество:
   "Беру самое отсталое отделение 3-го взвода. Вместе с заместителем политрука Дербе­невым и комсоргом Саладиным стали разбираться. Бойцы живут друж­но, но дружба эта бесполезная, по принципу землячества, благо, что все люди из одной деревни. Боевого коллектива еще нет. Нужно принять меры. Я решил перевести сюда из другого отделения комсомольца Масленни­кова. Его назначили агитатором. Сначала он вел работу по заданиям, а потом, уяснив свою роль, проявил инициативу и предложил написать кол­лективное письмо от имени всего отделения в колхоз. Поручили соста­вить письмо Сахарову и двум бойцам, потом обсудили и послали. Правильный шаг к сплочению коллектива отделения."
   Особенно интересны страницы, где показано, как политрук действо­вал в боевой обстановке:
   "...Двигаемся на передовые позиции. Все явствен­нее слышен грохот орудий. Не сегодня-завтра рота вступит в первый бой. Всматриваюсь в лица бойцов. У большинства -настроение боевое. И чувствуется, что люди волнуются, но на лицах нет и тени страха.
   Вскоре получили боевой приказ. Командир роты лейтенант Черепнов поставил задачу подразделению. Сперва собираемся мы, командный состав роты, изучаем местность, сверяем с картой. Я иду к бойцам. С парторгом, комсоргом и редактором боевого листка изучаем совместно приказ. Я кратко характеризую местность, указываю подходы к деревне, подробно останавливаюсь на особенностях ночного боя. Закончив наше совещание, проводим партийно-комсомольское собрание. Речь идет о ведущей роли коммунистов и комсомольцев в бою, об организации взаи­мопомощи....
   Небольшие группы людей. Всюду звучит голос агитатора. Комсо­молец Григорьев призывает бойцов смело бороться с врагом.Рядом идет
   76
  
  
разговор ветеранов гражданской войны. Они вспоминают далекое вре­мя, делятся своими переживаниями. Группа растет.Тут же, отозвав парторга Горохова, говорю ему; "Направь-ка разговор на выполнение боевой задачи".
   Вечером получили сигнал для наступления. Рота развернулась в бое­вой порядок. Я -на левом фланге, на правом -командир. В середине парторг и комсорг. Среди бойцов -коммунисты, комсомольцы, агитаторы.
   Враг молчит. Молчит и наша сторона. Но вот минометчики пусти­ли в деревню первые гостинцы. И сразу лопнула тишина: десятки мин с воем пронеслись над боевыми порядками, трещали безумолку пуле­меты. Рота залегла. Хорошо простреливая местность, неприятель не дает возможности продвигаться. Командир приказывает:
   "Вперед, за укрытие каменных стен." Я перебираюсь к каменным стенам дворов.-Перебегаю переулок. Замечаю, что ослаб наш огонь. В темноте нахо­жу группу бойцов, сидящих за камнями. Спрашиваю:
   "Что же не ведете огня?"
   - Коротко объясняю, что прицельный залповый огонь из винто­вок дает хорошие результаты. Распределяю их по местам. Вскоре опре­деляю по вспышке работу немецкого пулеметчика. Делаю пробный выстрел из винтовки. Пулемет работает...
   "А ну, залпом!" -сообщаю прицел, ориентир. Командую. Несколько залпов нарушили работу пу­лемета. Все ободрились. Посылаю связного к командиру взвода с при­казом об организации залпового огня. Проходит 10-15 минут, и из-за каменных плит и других укрытий загремели залпы. Бой принимает более активную форму.
   В низине, оторвавшись от остальных, залегло отделение. Неприятель начал обстрел этой площадки. Еще несколько минут, еще две-три мины и -верное поражение. Немедленно спасти бойцов! Говорю связному ком­мунисту Беляеву:
   "Вот тебе задача -выведи людей." Он прекрасно справ­ляется с поручением. Отделение выходит из поражаемого пространства, и вступает в бой.
   Утром врага выбили из деревни. Я собрал коммунистов и комсомоль­цев на небольшое собрание. Парторг Горохов подвел итог: коммунисты были в первых рядах. Пример -коммунист Быков, организовавший зал­повый огонь. Не растерялся и коммунист Беляев: он возглавил отделение, когда погиб командир. Похвалил парторг комсомольцев Масленникова, Новикова и Крылова.
   В просторном сарае открыли красноармейское собрание. Высту­пил командир роты. Отметил хороших бойцов, смелых и дерзких в бою.
   77
  
  
Пулеметчики Сизов и Голубев установили свой пулемет на крыше дома, и огонь их оказался поразительно меток.
   Я поблагодарил всех товарищей, партийных и непартийных больше­виков. Когда все за одного, а один за всех -бой идет успешно.
   Бойцы разошлись по домам, чтобы обогреться, принять пищу, от­дохнуть, а потом опять в схватку с врагом.
   Такова работа политрука в стрелковой роте. Стараюсь изучать лю­дей в разных условиях, передавать всем опыт лучших и на их примере растить и воспитывать бесстрашных бойцов за освобождение Родины36."
   Не совсем скромный текст, сдвигающий командира роты в тень, но ясно то, что этот политрук, как и некоторые другие, хорошо знал и вел свое дело.
   Мог ли один командир роты без помощи политрука так четко и с малыми потерями решить эту сложную боевую задачу? После тяжелых июльских боев у деревни Широковка 99-й полк закрепился на достигну­том рубеже, а затем постепенно перешел к обороне. Еще некоторое вре­мя, как отголоски летних боев, то тут, то там вспыхивали яростные перестрелки, огневые налеты артиллерии и минометов рвали засохшую землю, подымая тяжелые серые тучи густой пыли. Постепенно перестрел­ка становилась все реже и реже. Приказано полностью зарыться в землю. Начиная, от переднего края до самых дальних тылов полка местность постепенно начала покрываться сетью траншей, ходов сообщения, бугор­ками блиндажей и дзотов.
   Рыли день и ночь. Из ближайших лесов подвозили нетолстый бе­резовый кругляк на накаты. На одном из совещаний в конце октября командир дивизии генерал-майор А.Ф. Наумов похвалил полк, ска­зав, что оборону этого полка из конца в конец можно пройти, не выле­зая из траншеи.
   Ездовой батареи 45 мм пушек боец Лапин, как его называли друзья по взводу "остряк-самоучка", изрядно намахавшись за долгие месяцы обо­роны, как он выражался, автоматическим инструментом под названием "большая саперная лопата", решительно утверждал, что если бы солдаты полка копали вглубь Земли, то давно достигли бы Америки и смогли бы лично побеседовать с ихним президентом насчет второго фронта.
   Итак, оборона совершенствовалась, налаживался быт гвардейцев. Нормальное трехразовое питание горячей пищей, уют жарко натоплен­ных блиндажей, даже баня с печкой-каменкой была. Однако все это как-то не очень радовало. Чего-то явно недоставало. Особенно это было сильно
   78
  
  
заметно после чтения газет, в которых сообщалось о тяжелых кровопро­литных боях в донских степях, а впоследствии и на Сталинградском на­правлении. В душе каждого возникала какая-то досада, чувство необъяснимой вины.
   В конце концов кто-то из десятков тысяч бойцов, сидящих в окопах Западного фронта, должен был высказать свое возмущение этой "тихой" обороной. Кто высказал это возмущение первым, сейчас не установить. Может быть, это был сам командующий фронтом, а может быть, рядо­вой боец, которому осточертело полировать своими ладонями черенок лопаты. Так или иначе, по всему фронту, передаваясь от бойца к бойцу, прошел слух, что как-то надо "портить" немцам вольготную жизнь в обо­роне, да и встряхнуть себя". Начались активные поиски доступных спо­собов лишить немцев покоя и сна, а по возможности -и жизни.
   Первыми вступили в дело снайперы. Многие желали постигнуть ис­кусство снайперского выстрела, "атаковали" знаменитых снайперов с просьбой научить их. Буквально через несколько дней после начала этого движения на переднем крае противника стало пустынно и совершенно безлюдно. Не желая получить пулю в голову, немцы попрятались, они все чаще огрызались из пулеметов и автоматов, а ночью беспрестанно осве­щали местность бледно-зеленым светом ракет, которые почти долетали до нашего переднего края, и, упав на ничейной полосе, сердясь по-змеи­ному, шипели, догорая в бурьянах.
   В узеньком блиндаже собрался "военный совет" 45 мм батареи: капи­тан А.Н.Телевяк, лейтенанты Потехин и Симко, старшина батареи Рыб­кин. Речь шла о том, как артиллеристам включиться в активную оборону. Первым высказался Симко. Он в батарее недавно, еще пару недель назад он был курсантом артиллерийского училища. Крупного телосложения, широкий в плечах, лицо круглое, краснощекое, улыбчивое. Он азартно доказывает, что надо выдвинуть орудие и "врезать" немцам.
   "Ну, а потом?" - спокойно спрашивает Телевяк.
   "А потом немцы из ми­нометов будут из расчета окрошку делать", - угрюмо говорит Потехин,
   "думать надо."
   Обсуждаются и другие несколько вариантов, но все они явно неудач­ны. Получалось как дважды два, что после нескольких выстрелов немцы откроют артиллерийский и минометный огонь и тогда... что будет тогда -артиллеристы знали хорошо...
   Постепенно в жарком споре найдено, кажется, приемлемое решение. Суть его сводится к следующему: -намечается цель, оборудуется ночью
   79
  
   огневая позиция, ночью же закатывается туда орудие, а перед вечером, уже в сумерках, когда до полной темноты останутся минуты, -стать на огневую, уничтожить цель и, закатив орудие в укрытие, расчету рассре­доточиться в траншее подальше от огневой.
   Начальник артиллерией полка капитан Андриан Федотович Косинский, выслушав доклад об этом Телевяка, неожиданно спросил:
   "Выходит, вашей активности хватит только на один вечер? Завтра с этой позиции стрелять не придется, немцы будут за этим местом смотреть в оба."
   Выход найден -каждый раз огонь вести с новой позиции.Постепенно накопится 15-20 огневых по всему переднему краю и тогда можно их бу­дет использовать поочередно.
   На южной окраине деревни Широковки безобразным, черным, со­вершенно незамаскированным обрубком высился бронеколпак. Пулемет­ным огнем из него кинжально простреливалась лощина Котовичи, и это очень мешало нашим бойцам.
   Когда командир стрелковой роты узнал, что бронеколпак завтра будет разбит, он очень обрадовался и пообещал помочь в оборудова­нии огневой позиции. Темной октябрьской ночью расчет оборудовал огневую и к утру, замаскировав ее, удобно расположился отдыхать в блиндаже пехоты. Медленно тянется день. Все ожидают с большим нетерпением вечера. Телевяк с Симко еще вчера определили время от­крытия огня. Оно приближалось.
   Темно-серые, набухшие водой тучи, почти задевая за верхушки дере­вьев, медленно плывут вдоль переднего края, роняя мелкие капли. Везде мокро. В туманной мгле контуры дальних предметов кажутся нереальны­ми, размытыми, блеклыми. Телевяк с командиром роты стоит неподале­ку от орудия, смотрит в сторону целей.
   "Торчит, как гвоздь в пятке", -ворчит командир роты. Он это о броне­колпаке. Затем теряет терпение и нервно торопит:"Начинай, артиллерист, не тяни, темно уже!"
   Рядом стоит сержант Семин, он напряженно смотрит на капитана -ждет команду. Время начинать.
   "Сержант Семин, открывайте огонь!" -командует Телевяк.
   "Есть!" -сержант бежит по траншее к орудию и командует: "Расчет, к орудию! К бою!"
   Бойцы почти мгновенно выкатывают орудие из укрытия, еще несколь­ко секунд, и оно готово к бою.
   "Цель -бронеколпак! Огонь!"
   -звонким мальчишеским голосом коман­дует Семин.
   80
  
  
Яркий оранжево-зеленый язык пламени вырывается из ствола, резко бьет звук выстрела. И так подряд несколько раз - вспышка-удар, вспышка-удар. В бинокль хорошо видно, как крошат железобетон бро­небойные снаряды, высекая целые снопы искр и осколков. Колпак разру­шен, он осел на правую сторону и теперь похож на груду развалин. Расправившись с бронеколпаком, Семин самостоятельно переносит огонь на запасную цель -дзот. Расчет выжимает из орудия полную ско­рострельность. Немцы молчат. Кажется, они не могут понять ничего, а тем более ответить.
   "Отбой! В укрытие!"
   Через минуту на огневой не остается ни души. Быстро темнеет. Нем­цы молчат. Наша смелая огневая вылазка явилась для них полной неожи­данностью, застала их врасплох. Глубокой ночью увозится орудие на огневую N 2. Завтра вечером надлежит уничтожить наблюдательный пункт противника. С этой памятной ночи началась для батареи тяжелая ночная работа по оборудованию все новых и новых огневых и стрельбы в сумерках.
   Сначала работало одно "кочующее" орудие. Впоследствии было раз­решено "кочевать" еще одному орудию.
   Немцы заметно нервничали. Они безуспешно охотились за орудия­ми-призраками, которые в сумраке наступающего вечера вдруг открыва­ли огонь, уничтожали одну-две цели и, как настоящие призраки, растворялись в темноте наступающей ночи.
   Счет разбитых и уничтоженных целей постепенно рос. А как-то уже зимой, когда снег покрыл белой пеленой поля и леса, отлично за­маскировал все, на батарею прибыл корреспондент дивизионки "За Советскую Родину". Он твердо заявил, что у него задание -запечатлеть героев-артиллеристов. На запасной позиции он фотографировал рас­чет у орудия. Потом фотографировал командиров. Вскоре в газете было рассказано об опыте активной обороны и батарее Телевяка. Этот опыт подхватили и в других полках дивизии. Им заинтересовались и мино­метчики и в артполку.
   "Тихая" оборона давно закончилась. Теперь днем и ночью вспыхи­вала жестокая ружейно-пулеметная перестрелка, огневые налеты следо­вали один за другим. Вскоре настало время смелых вылазок пехоты на передний край врага. Все чаще полковые разведчики во главе с капита­ном Карпенко проникали в ближайшие тылы врага и нередко возвраща­лись с "языками", которые, дрожа в своих куцых шинелях на осеннем
   81
  
  
ветру, жаловались на неправильное ведение войны в обороне и на беспо­койный характер гвардейцев, плохо, видимо, усвоивших правила городс­ких властей: после 23-х громко не шуметь.
   Итак, с июля 1942 года по конец февраля 1943 г. 31-я гвардейская стрелковая дивизия вела малую, если можно сказать, войну.
   24 сентября полковник Гудзь, готовя вылазки своих разведчиков, был контужен при взрыве разорвавшегося в ходе сообщения снаряда.
   Выпустив по данному району до 300 снарядов и мин, противник пре­кратил огонь.
   26 сентября командиром дивизии стал генерал-майор Александр Фе­дорович Наумов. Полковник П.М. Гудзь после излечения получил новое назначение.
   Контуженного командира дивизии эвакуировали в полевой госпи­таль. Начальник штаба, дивизии подполковник И.Ф. Горшков уточнил потери от огня противника. Несколько десятков бойцов и командиров были ранены, в том числе комиссар 99-го полка батальонный комиссар Г.С. Поскребышев, один командир роты и несколько командиров взво­дов из второго батальона.
   Ответный огонь батарей 64-го артиллерийского полка нанес боль­шие потери противнику, но тем самым выдал расположение своих огне­вых позиций. Артиллеристы совершили тактическую ошибку.Они после обстрела огневых точек противника не сменили свои позиции, батареи остались на прежнем месте. Этим воспользовался противник и 25 сентяб­ря в 10 часов 30 минут внезапным артиллерийским налетом накрыл огне­вые позиции артиллерийского полка, чем нанес ему большие потери. Огневые позиции были уничтожены, многие артиллеристы ранены, по­гибли и лошади.
   Крайне дорогой ценой заплачено за то, что командование "пожале­ло" бойцов и не заставило их лишний раз вырыть окопы.
   В середине сентября в районе деревни Широковка появился вражес­кий шестиствольный миномет. Он методически обстреливал наши пози­ции. Разведроте была поставлена задача захватить этот миномет. Разведчики неоднократно проникали в тыл противника, но безуспешно. Лишь 23 сентября им удалось у Широковки захватить языка, который дал ценные показания.
   28 сентября вражеский самолет "фокке вульф-189" фотографировал позиции 2-го батальона 97-го полка. Гвардейцы пулеметным огнем под­били его. Вражеский разведчик упал в районе деревни Букань.
   82
  
  
Продолжая совершенствовать оборону, полки готовили противо­танковые преграды. С командным составом проводились штабные уче­ния, шла подготовка к предстоящим наступательным действиям.
   В окопы пришла дряблая осень. Оголились поля, пожухли листья, пожелтели деревья. На юг стайками потянулись перелетные птицы, а солдаты оставались на прежнем месте. Однажды над линией обороны появился одинокий гусь, должно быть он потерял свою подругу и в поисках ее отстал от косяка. Призывный крик птицы потонул в шуме выстрелов. По нему стреляли и наши, и немцы.
   Вдруг гусь на секунду замер и штопором полетел вниз, пронзен­ный пулей снайпера 97-го полка Петра Бондаренко. Все, прекратив огонь, с напряжением смотрели, куда упадет птица.Линия немецких окопов проходила недалеко, и гусь мог упасть к ним. Рядовой Федо­ров, лежавший со снайпером в одном окопе, даже привстал. Гусь не долетел до немецких окопов и упал метрах в 150 от них на нейтраль­ной полосе.
   Прижавшись к осенней траве к гусю осторожно пополз немец. Он был уже близко у цели, Федоров выстрелил, но немец упрямо продол­жал ползти.
   "Волнуешься?" -с укором сказал Бондаренко и, спокойно прицелив­шись, выстрелил. Вражеский солдат дернулся и остался лежать с хищ­но протянутой к гусю рукой. Немного погодя к гусю пополз другой гитлеровец. Рядовой Федоров на этот раз не промахнулся.
   Гусь стал в центре внимания противостоящих сторон. Немецких офицеров неудача первых попыток достигнуть гуся задела за живое. К нему пополз следующий немец, но также был поражен метким выстре­лом снайпера.
   Когда стемнело, Бондаренко поручил Федорову следить за гусем, а сам по траншее отправился к командиру. Через час он вернулся, неся что-то под мышкой, и осторожно пополз вперед. Федоров с товарищами сле­дили за отважным снайпером и были готовы своим огнем прийти к нему на помощь. Бондаренко был уже близко около цели, когда заметил пол­зущего немца. В темноте сверкнул нож Бондаренко.
   Всю ночь немцы освещали ракетами место, где лежал подстреленный гусь, но больше никто не отваживался ползти. Наше боевое охранение слышало возню и шум. А утром обнаружили, что немцы прокопали уз­кую траншею к месту падения гуся. Они высунули багор и долго шарили им по сторонам. Наконец, зацепили "гуся" и подтащили.
   83
  
  
И тут раздался громкий хохот наших бойцов. Они смеялись долго и раскатисто, особенно повар Тимофей, потому что гусь уже варился у него в котле. А немцы вытянули моток тряпок, вымазанных дегтем и облеп­ленных перьями из подушки командира роты.
   В конце ноября рядовой Соловьев из 97-го полка в нейтральной по­лосе юго-западнее деревни Зеренки заметил закопанную и хорошо замас­кированную немецкую пушку и предложил ее выкрасть. Сержант Николаев согласился. Командир батальона одобрил идею, дал задание артиллеристам обеспечить огнем прикрытие группы захвата. Троса или веревки нужной длины найти не удалось, но решение было найдено.
   В 4 часа утра, когда самый сладкий сон обволакивал спящих, сер­жант Николаев вывел свое отделение в первую траншею, перед которой саперы проделали проход в минном поле и отвязали одну рогатку от об­щей сети проволочного заграждения. Отделение Николаева бесшумно, осторожно перевалило через бруствер и исчезло в ночной темноте.
   Добрых полчаса понадобилось смельчакам, чтобы доползти до пуш­ки. На лафете орудия, укутавшись в шинель, беспечно дремал часовой. В подбрустверной нише виднелись четыре ноги. Сержант рукой показал на них, а сам, перевалив через бруствер, схватил часового за горло. Связан­ные немцы с испугом смотрели на бойцов, выкативших пушку из окопа.
   Впереди шел рядовой Сухов, конвоируя пленных. Когда до нашего проволочного заграждения осталось метров 15, один из пленных вып­люнул кляп, заорал и бросился в сторону. Сухов пытался схватить его за шинель, но не успел. Фриц исчез в темноте. Остальные бросились в другую сторону. Сухов пытался по ним стрелять, но Николаев остано­вил его.
   "Не стреляй: опасно." Раз прозевал пленных, помогай тащить пушку. Когда пушку протолкнули через проход в проволочном заграждении, на окраине Зеренки, шипя, взлетела ракета и ярко осветила местность, за ней другие, застрочил пулемет, затем все смолкло.
   На рассвете противник обнаружил кражу и, пытаясь отомстить, от­крыл сильный минометный огонь по окопам 97-го полка. В окопах по­терь не было, но завтрак был сдвинут на более позднее время.
   С виноватым видом стоял начальник разведки дивизии капитан А.И.Семенов перед командиром дивизии.-Ну как же так, - раздраженно говорил генерал Наумов, - сколько времени нет "языка", украли пушку у противника, даже и хвалить за это не стоит, на что нужна эта развалюха, а пленного нет. Языка, надо, языка! Я должен знать, что делается у про-
   84
  
  
тивника, каковы его намерения. Без этого воевать нельзя. Так что, капи­тан, займитесь этим лично и немедленно!
   Возглавить группу разведчиков капитан Семенов поручил смелому, расторопному младшему лейтенанту Дмитриеву. Тот обладал всеми ка­чествами разведчика, был хитер, решителен, инициативен, отлично вла­дел боевой выучкой. Капитан Семенов знал, что отчаянный, дерзкий, он не потеряет головы ни при каких обстоятельствах.
   Построили блиндаж, траншеи опутали проволокой, поставили "мины", "фугасы" - все как в намеченном участке, где предполагался зах­ват "языка". Несколько дней капитан Семенов тренировал разведчиков в переползании по-пластунски, учил бесшумно резать проволоку, снимать мины, фугасы.
   В ночь с 7 на 8 декабря разведгруппа вышла на задание.
   Было морозно, мела небольшая поземка, ветер дул в сторону про­тивника. Это было хорошо, так как озябший часовой врага отвернулся от холодного ветра, стоял спиной к разведчикам.
   В белых маскировочных халатах, сливаясь со снегом, бесшумно пол­зли разведчики, бесшумно развели проволоку, осторожно сняли мины, впереди ползли гвардейцы - младший лейтенант Дмитриев и рядовой са­пер Белов, плотный, медвежьей силы сибиряк.
   У блиндажа, переминаясь с ноги на ногу, стоял часовой. Младший лейтенант показал на него Белову, тот понял и, крадучись, пополз. Каза­лось, что прошло удивительно много времени. Наконец, с облегчением все увидели как Белов, поднявшись, рывком бросился на часового, на­дежно подмял его под себя, сдавил горло так, что часовой не успел крик­нуть. Путь во вражеский блиндаж был свободен.
   Группой прикрытия командовал старший лейтенант Карпенко. Он разделил ее на две части. Одну во главе с Ковганом отправил вправо от блиндажа, а сам с четырьмя бойцами перекрыл ход сообщения левее. Те­перь все зависело от смелых, решительных действий группы захвата.
   Разведчики тихо подошли к входу в блиндаж. Изнутри через неплот­но закрытую дверь слышалась немецкая речь.
   У Дмитриева в правой руке противотанковая граната, в левой авто­мат. Быстро открыв дверь, он смело шагнул в блиндаж.
   За столом, освещенным керосиновой лампой, сидели четыре фашис­та и спокойно играли в карты; двое, полускрючившись, лежали на нарах. На скрип двери никто не обратил внимания и только, когда младший лейтенант поднял над головой гранату, крикнув, "Хенде хох!", гитлеров-
   85
  
  
цы заметались. Ошалело смотрели они то на противотанковую гранату, то на советского воина. Некоторые стали поднимать руки.
   В блиндаж ворвались с автоматами Белов, Тимашев и еще двое бойцов.
   "Хенде хох!" - повторил Дмитриев.
   Теперь все фашисты подняли руки. Но один, вставая, нечаянно, а мо­жет быть, намеренно опрокинул стол с лампой. В блиндаже наступила темнота.
   Оружие у гитлеровцев было в пирамиде у дверей. Им они воспользо­ваться не могли, но пистолеты и гранаты могли быть у каждого, могла возникнуть перестрелка, однако перетрусившие немцы не стреляли. Раз­ведчики включили карманные фонари. В лучах мерцающего света было видно, как гитлеровцы расползались по углам блиндажа, лезли под нары, сопротивляться они и не думали.
   "Белов, Тимашев, хватайте по одному, тащите наружу", - крикнул Дмитриев.
   Рядовой Тимашев наклонился, схватил за ногу одного и стал вытас­кивать его из-под нар, но вытащил только сапог.
   "Вылазь!" -свирепо крикнул Тимашев, направляя луч фонаря под нары.
   "Сапогами не откупишься."
   Белов уже тащил к выходу щуплого в очках унтера, за ним потащил своего Тимашев.
   Послышались звуки завязавшейся вблизи перестрелки.
   "Всем выходить из блиндажа", -приказал Дмитриев. Выходя после­дним, через полуприкрытую дверь он швырнул противотанковую грана­ту внутрь блиндажа.
   Страшная сила взрыва всколыхнула блиндаж. Дмитриева оглушило и ударило осколком бревна, он покачнулся и упал. Разведчик Тимофеев поднял его, помог выбраться на скользкий бруствер.
   В это время группа обеспечения прикрытия старшего лейтенанта Кар­пенко вела бой. По плану разведки группа прикрытия заняла траншею левее блиндажа и прикрыла отход группы захвата. Но разведчики были обнаружены. Пришлось с боем брать участок траншеи, где стоял дежур­ный пулемет. Ракеты огневыми бичами хлестали по темному небу. Фа­шистские пулеметы, громко рокоча, строчили. Полосы трассирующих пуль, как сполохи, метались во все стороны.
   Карпенко, пропустив группу Дмитриева с пленными, вступил в не­равный бой с вражескими солдатами, которые приближались по траншее
   86
  
  
и ходу сообщения, пытаясь отрезать пути отхода разведчикам. Граната­ми и автоматным огнем группа Карпенко остановила врага и заставила его принять затяжной бой. Получив сигнал о том, что группа захвата вышла на наши заграждения, группа Карпенко оторвалась от преследо­вания и вернулась в свои окопы.
   Приказ командира дивизии выполнен, доставлены два "языка", в том числе унтер-офицер. Потери - двое убитых, трое раненых.
   За смелость, проявленную при выполнении задания младший лейте­нант Дмитриев и красноармеец Белов награждены орденом Красной Звез­ды. Старший лейтенант Карпенко, рядовой Тимашев и другие -медалями "За отвагу"37.
   Второй батальон 97-го полка был выведен во второй эшелон дивизии для более сложной задачи -разведки боем батальона. Батальону отведена местность, максимально похожая на ту, которая была в расположении противника. День и ночь атаковали эту местность бойцы, готовясь к пред­стоящему бою. Командир дивизии лично руководил подготовкой.
   На одном из участков обороны небольшой лес вдавался языком в нашу оборону. По его опушке шел передний край обороны противника. Этот участок генерал-майор Наумов с командующим артиллерии под­полковником Полянцевым решили использовать для разведки боем.
   Для выявления системы и силы обороны противостоящего против­ника 21 декабря была организована разведка боем усиленным стрелко­вым батальоном на участке 5-й стрелковой роты 97-го гвардейского стрелкового полка. Основная задача разведки - захват контрольных плен­ных и документов. Кроме захвата пленных, если удастся, предполагалось обрезать выступ обороны противника, захватить лес.
   К назначенному дню подтянули артиллерию, подготовили огневые налеты, определили задачи пехоты.
   Противник упредил наши действия. 21 декабря в шесть часов утра он пытался проникнуть в расположение 3-й стрелковой роты 95-го полка, но был отбит. В 8 часов 15 минут противник произвел сильный артиллерий­ский налет, после которого ему удалось ворваться в траншею на участке 9-й роты. Положение было восстановлено контратакой, однако в 3-м взво­де были большие потери: не считая убитых и раненых, не оказалось 10 бойцов, одного пулемета и двух ротных минометов. Блиндажи в распо­ложении взвода взорваны.
   "Немцы у нас захватили 10 бойцов, отомстим фашистам, захватим 20",
   -поклялись бойцы 1-го батальона 97-го полка.
   87
  
  
Ночь на 22 декабря была лунная и светлая. К рассвету все было готово к проведению разведки боем. На пункт прибыл командир диви­зии с командующим артиллерии. Короткий огневой налет. Небольшой дружный рывок после переноса огня, и гвардейцы преодолели первую траншею, лишь во второй завязался рукопашный бой. Ручными грана­тами, штыками, саперными лопатками, касками дрались бойцы. 1-я стрелковая рота углубилась в лес. Разрывы гранат, треск автоматов в тесноте создали невообразимую панику. Фашисты, полураздетые, рас­терявшиеся, бросились, кто куда. 2-я рота захватила вражеский блин­даж и в нем 14 онемевших от страха солдат. Пленных обезоружили и назначили конвой. Командир роты отправил их в тыл, сам поспешил за ротой, которая углубилась в лес. Здесь гвардейцы обнаружили склад с боеприпасами и подорвали его.
   Противник, установив, что выступ захвачен гвардейцами, открыл бешенный артиллерийский огонь, с двух сторон направил более двух батальонов в контратаку с целью отрезать наших бойцов в лесу.
   Серия зеленых ракет взвилась в воздух -это был сигнал на отход. Генерал Наумов решил избежать неоправданных новых потерь. Зада­ча была выполнена.
   В ожесточенной схватке батальон, потеряв убитыми 26 и ранены­ми 30 гвардейцев, полностью уничтожил 6-ю роту 52-го механизиро­ванного полка 18-й танковой дивизии (убито 156 солдат и офицеров), захватил ценные документы, 14 пленных, 4 пулемета МГ-34, 7 винто­вок, 1 панораму, 4 бинокля, 2 телефонных аппарата. Огнем артилле­рии и действием штурмовых групп уничтожено 14 дзотов, 2 блиндажа и 4 склада с вооружением и боеприпасами.
   Разведкой установлено, что противопехотные заграждения перед пе­редним краем противника состоят из колючей проволоки внаброс, а за ней в 10-15 метрах -рогаток. Дзоты стойкой конструкции, траншеи, рас­положенные за дзотами -коленчатые с длиной фасов 15-20 метров, полно­го профиля, 1,5-1,6 метра глубиной и шириной по дну 70-80 см. Перекрыты они жердями, засыпанными землей. В траншеях находятся траки и лест­ницы. Блиндажи с двойными и тройными накатами из бревен 20-25 см. Противотанковые поля с минами М-35 натяжного действия.
   Вскрыть систему огня полностью не удалось, ибо большинство дзо­тов было подавлено, а огонь из глубины обороны противника не произ­водился в результате нарушения сигнализации.
   Установлено, что перед фронтом дивизии занимают оборону час­ти 18-й танковой дивизии, в частности перед 97-м гвардейским стрел-
   88
  
  
ковым полком предполагалось наличие 52-го механизированного пол­ка этой дивизии38.
   Так отомстили гвардейцы за своих товарищей из 3-го взвода. Актив­но, не давая врагу отдыха, оборонялись гвардейцы 31-й. Противник не мог не только отвести какую-либо часть для восполнения огромных по­терь, которые нес под Сталинградом, но вынужден был все время подбра­сывать на беспокойный участок фронта новые силы.
   Год закончился проверкой штабом армии состояния обороны на уча­стке дивизии и проведением занятий с ее командным составом. Состоя­ние обороны признано хорошим.
   Таким образом, первый год войны закончился полным провалом пла­нов гитлеровского командования.
   Советская армия, остановив наступление врага, перешла к наступа­тельным действиям широкого масштаба и на центральном участке от­бросила немецко-фашистские войска на запад, ликвидировав непосредственную угрозу Москве. Это была первая предпосылка для ко­ренного изменения последующего развития войны39 .
   Московская победа способствовала, дальнейшему сплочению сил ан­тифашистской коалиции, активизировала движение Сопротивления в ок­купированных Германией странах, развеяла миф о непобедимости германских вооруженных сил и укрепила уверенность порабощенных на­родов Европы в неизбежности избавления от фашистского ига40.
   Советский народ отразил грозную опасность, нависшую над Роди­ной. Превратил страну в единый боевой лагерь, добился изменения в со­отношении сил в свою пользу и создал необходимые предпосылки для коренного перелома в войне. Таков главный итог, первого периода вой­ны, в значительной мере предопределивший не только дальнейший ход вооруженной борьбы на советско-германском фронте, но и развитие со­бытий всей второй мировой войны.
   Начало 1943 года
   Январь 1943 года не принес больших изменений в боевые дела 31-й гвардейской стрелковой дивизии. Несмотря на лютые морозы, постоян­ные снежные заносы, части продолжали совершенствовать оборону, ко­пали траншеи, развивали ходы сообщения, ставили мины, проволочные рогатки, спирали "Бруно" и другие хитрые сюрпризы. Все ждали наступ­ления. Ждали начала решительных действий.
   89
  
  
Весть о полной ликвидации окруженной в Сталинграде 6-й армии Паулюса радостно взволновала гвардейцев. Значит и у нас не за горами наступление. Вскоре солдатские прогнозы оправдались. Дивизия получи­ла приказ готовиться к наступлению.
   "Товарищ генерал",
   -тревожно докладывал командиру дивизии его за­меститель по тылу подполковник Петр Иванович Покровский, -"получен приказ довести запасы боеприпасов до трех боекомплектов, продоволь­ствия и фуража -до пятнадцати суток, подвезти горючее, а машин мало, дороги позанесло, тыл вряд ли полностью справиться с заданием".
   "Предстоит операция, пойдем в наступление", -говорил генерал.
   "Приказ дол­жен быть выполнен, а помощь некоторую окажем."
   Тут же на коротком совещании с полковыми комиссарами Г.И. Шаверневым, 5.А.Фридбер-гом было решено: на время подвоза боевого обеспечения направить луч­ших коммунистов и комсомольцев в помощь шоферам автобазы для сопровождения грузов. Провести с шоферами, от которых зависел успех работы, разъяснительную работу силами самых опытных политработни­ков. Начальнику политотдела -все усилия политотдела сосредоточить на работе тыловых учреждений.
   Ни одного часа простоя машин, не допускать ни одной поломки, ни одной аварии, ни одного случая нарушения графика подвоза, составлен­ного жестко, с предельным напряжением. Так решили шоферы.
   Зимняя ночь на исходе, мороз до 20 градусов. По слабо накатанной, только что расчищенной с помощью местного населения, дороге с тру­дом пробиваются два ЗИСа-5 с ящиками снарядов. Метет поземка, снег сыпучий, словно песок. Машины постоянно буксуют.
   За рулем одной автомашины пожилой шофер Бочкарев. Руки стынут от студеной баранки, в кабине холодно. Полушубок недостаточно сохра­няет тепло. Бесконечно усталый, не спавший по настоящему несколько ночей, Бочкарев с трудом борется с дремотой. Рядом коммунист из 95-го гвардейского стрелкового полка Двоеглазов, присланный на помощь.
   Впереди заметенный снегом овражек, по верху сугроба струйками пе­реносится поземка. Бочкарев решает проскочить его на большой скорос­ти, нога его почти до отказа нажимает на педаль, мотор взревел, машина вздрогнула, сделала рывок. Но, преодолев почти половину сугроба, вста­ла. Шофер выжал сцепление. Стартер визжит, снова заурчал мотор, вклю­чена задняя передача, но колеса по-прежнему буксуют, выдавливая глубокую колею. Бочкарев пытается раскачать машину, попеременно включая заднюю и переднюю передачи, но безуспешно. Колеса все глуб­же зарываются в снег.
   90
  
  
Гвардейцы вылезли из кабины. Ветер сразу пронизал их.
   "Бери лопату!" -командует Двоеглазов.
   "Расчищай снег, а я нарублю хвороста."
   Не прошло и нескольких минут, пришлось сбрасывать полушубки. Снег разбросан по обочинам дороги на несколько метров. Хворост, кото­рый принес Двоеглазов, бросили под колеса машины. Машина двину­лась и снова увязла в снегу- Снова лопаты, снова хворост, пока, наконец, натружено рыча мотором, машина вылезла на твердую дорогу. Два часа провозились Бочкарев и Двоеглазов.
   "Вот возись тут, воюй с заносами, можно и обморозиться", -ворчал Бочкарев.
   "Под разрывами, под бомбами и то вроде легче. Там в нужный момент остановил машину, глядишь "юнкерс" проскочит, очередь про­шьет впереди, а то нажмешь на педаль, выскочишь из-под разрывов и порядок!"
   "Нет, Бочкарев. там хуже: там смерть! Ведь это ты устал до изнеможе­ния, вот тебе и кажется легче под разрывами",
   - возразил Двоеглазов.
   На полной скорости вел машину Бочкарев по лесу, где дорога не была перемешана снегом, стараясь наверстать упущенное время. Боеприпасы были доставлены в срок.
   Почти три недели воевали шоферы с бездорожьем. В эти дни там не было разрывов снарядов, не визжали мины, а героизм был, самый насто­ящий трудовой героизм работников тыла, без самоотверженной работы которых немыслим был успех операции. Четко руководил подразделени­ями тыла подполковник Покровский, неторопливый, на первый взгляд медлительный. Он не упускал из вида ни малейшую деталь, днем и ночью держал в руках нити управления сложным тыловым хозяйством, и не было случая, чтобы тыл работал с перебоями. Менялись командиры дивизии, менялись замполиты, Покровский оставался в дивизии всю войну. Мате­риальное обеспечение операции всегда было надежно. Подготовка к на­ступлению развернулась во всех звеньях -проводились рекогносцировки, усиленно велась разведка.
   Генерал-майор А.Ф.Наумов вместе с недавно получившим звание пол­ковника Полянцевым вышли на высоту, где и решили оборудовать свой наблюдательный пункт. Впереди снежное поле без каких-либо признаков движения; брустверы, траншеи проволочные заграждения немного заме­ло снегом. Кругом мертво. Только темные коробки зданий в Широковке и Дмитриевке, расположенных прямо по переднему краю, мрачно выде­ляются на снежном поле. Днем дыма не видно.
   91
  
  
Но впечатление обманчивое: впереди прочные укрепления, сильней­шая полевая оборона, там ощетинился всеми видами оружия враг. Во­семь месяцев немцы совершенствовали оборону, ни одного дня не теряя времени.
   За 8 месяцев противник превратил населенные пункты Дмитриевку и Широковку, высоту 226,6 в мощные узлы сопротивления, хорошо обору­дованные в инженерном отношении, максимально насыщенные всеми ви­дами оружия.
   С 11 августа 1942 года 95-й полк прочно удерживал участок обороны на рубеже исключительно Дмитриевка, Зеренка, Коммуна Большевик, ис­ключительно высота 226,6.
   Попытки 338-го полка 208-й пехотной дивизии противника путем мно­гочисленных разведок боем проникнуть в расположение полка каждый раз успешно отражались гвардейцами. За создание неприступной оборо­ны на участке полка, за отличную боевую подготовку подразделений и воспитание личного состава командир полка подполковник В.В.Михай­лов был награжден орденом Красного Знамени, а начальник штаба пол­ка капитан П.М.Волков орденом Отечественной войны.
   Опорные пункты обороны выступают вперед. Минные поля -перед проволочными заграждениями и за ними. Создана хорошо развитая сис­тема инженерных сооружений. Противник имел три линии траншей, при­крытых двумя рядами рогаток, спиралью Бруно, построил систему огня с применением открытых площадок для пулеметов, минометов, оборудо­ванных в передних траншеях. Свою оборону противник считал неприс­тупной. Для укрытия живой силы противник оборудовал большое количество блиндажей, покрытых 6-8 накатами и несколькими рядами кирпича.
   Впервые на нашем участке фронта противник отказался от построй­ки дотов, чтобы не сковывать маневра огневыми средствами и чтобы не раскрывать заранее свою систему огня.
   Роты 1-го и 2-го батальонов 338-го пехотного полка насчитывали по 90 человек, а всего узел сопротивления противника в Широковке оборо­няли до 800 солдат и офицеров.
   В Дмитриевке имелось 57 пулеметных площадок, 28 блиндажей, 12 орудий противотанковой обороны. Этот опорный пункт поддерживало 5 батарей: в Широковке 17 пулеметных площадок, 59 блиндажей, 5 проти­вотанковых орудий. Поддерживало их три батареи. В стенах траншей -ниши для боеприпасов и укрытия для живой силы. Все это неутомимые разведчики, саперы, артиллеристы досконально изучили41.
   92
  
  
"Чует мое сердце, что будет трудно преодолеть все то, что они по­настроили",
   -говорил командующему артиллерией генерал-майор А.Ф­.Наумов,
   "устойчивость такой обороны мне знакома еще по первой мировой войне, а эти проклятые дзоты в коробках...Их можно взять только стрельбой из орудий прямой наводкой. Учти это при планиро­вании артподготовки."
   Активные действия первыми начали кропотливые труженики войны -саперы. Прежде всего нужно было проделать проходы в заграждениях. Пасмурная, беззвездная ночь. В маскхалатах с миноискателями ползут, зарываясь в снег, саперы 95-го полка. Впереди всех отважный боец Кура­кин Василий. Расположение минных полей и своих и противника ему хо­рошо известны, не раз ходил он в саперную разведку, с закрытыми глазами найдет любой из них. Со своими легче -их сняли три дня тому назад.
   По-пластунски подползли к минному полю. Шипя, взлетают ракеты. Немцы выпускают их периодически. Пи... пи... пи... попискивают сигна­лы в наушниках миноискателя....
   Есть первая! Осторожно, голыми руками разгребает снег Куракин, ощупывает кругом похожую на перевернутую тарелку противотанковую мину. Руки действуют уверенно. До этого он, находясь в обороне, немало обезвредил мин. У сапера, как у слепого, зрение на кончиках пальцев. Вот опытные руки нащупали взрыватель, осторожно, затаив дыхание, сапер вывертывает трубочку. Вздох облегчения. Василий Куракин твердо по­мнит, что сапер ошибается один раз в жизни.
   Сердце гулко стучит, напряжение неимоверное, в голове одна мысль, в сердце одно желание: проделать проходы, дать возможность танкам пройти без потерь. Уже снято около сотни мин.Сделано два прохода, руки стынут от холода. Василий согревает их своим дыханием, телу жарко, только неприятный озноб, противные мурашки пробегают по спине, ког­да он начинает обезвреживать очередную мину.
   Какое самообладание должен иметь сапер! Какую огромную силу воли, настойчивость, выдержку нужно проявить при обезвреживании мин. Верные патриоты Родины, они обладают этим качеством. Сто сорок раз за ночь Василий Васильевич Куракин играл со смертью. Сто сорок мин обезвредил он. Четыре прохода для танков в течение ночи проделал само­отверженный сапер. Едва шевеля губами, доложил он под утро о выпол­нении задания, извинившись, попросил свернуть цигарку, закоченевшие его пальцы не гнулись. Санитарке медсанбата Анне Антоновне Коротеевой пришлось много потрудиться, спасая подмороженные пальцы сапе­ра.Наградой ей была благодарная улыбка сапера.
   93
  
  
21 февраля командир дивизии генерал-майор А.Ф.Наумов в штабе армии получил задачу: атаковать противника на участке Коммуна Боль­шевик, высота с отметкой 206,5, прорвать оборону и выйти на рубеж реки Ясенок, в последующем наступать в южном направлении, овладеть горо­дом Жиздра и к исходу дня закрепиться на рубеже Мужйтино-Жиздра.
   Средства усиления: два гаубичных (128-й и 511-й РГК), два миномет­ных (12-й и 123-й), два артиллерийских полка, 94-я танковая бригада, 649-й ЛАП. Фронт наступления -3,5 км.
   Все приготовления закончены. В течение ночи полки заняли исходное положение для атаки, Время атаки было указано в пакете, который можно было вскрыть только в 5 часов утра 22 февраля. Боевой порядок в два эшелона. В направлении главного удара наступал 95-й полк, правее его - 99-й, 97-й следовал на левом фланге в готовности развить успех в направлении Широковка-Ашково Верхнее-Жиздра.
   64-й артиллерийский полк почти всеми батареями встал на позиции по переднему краю нашей обороны для стрельбы прямой наводкой.
   В эту ночь никто не спал: все еще и еще раз проверяли готовность. Сосре­доточены хмурые лица, разговоры скупые, все напряжены, решительны. Это­го момента ждали восемь месяцев, тщательно готовились, да и день-то наступил торжественный -канун двадцатипятилетия Советской Армии.
   В 5 часов утра командир дивизии вскрыл пакет. Атака в 10 часов 25 минут.
   По установленному командиром дивизии сигналу пехота поднима­ется в атаку в момент прохождения танков через ее боевые порядки. Утро было пасмурным, крупными хлопьями падал мокрый и липкий снег, го­ризонт затянулся густым туманом. Метеорологические условия плохие, не дающие возможности применять авиацию и вести прицельный огонь артиллерии112.
   "Не будет авиации, действия прямой наводкой будут затруднены",
   -вздохнул генерал Наумов,
   "первоначальный удар наполовину ослабнет."
   В 8 часов 10 минут напряженная тишина хмурого утра была наруше­на дружным залпом сотен орудий, передний край вражеской обороны покрылся густым дымом разрывов. Видимость совсем ухудшилась. При­шлось стрелять по заранее подготовленным данным без наблюдения, а это резко ухудшило эффективность огня.
   Батареи противника вели ответный огонь. Вся артиллерия и ми­нометы произвели массированный огонь по батареям и районам со­средоточения резервов противника. Артиллерийская подготовка продолжалась два часа.
   94
  
  
По условиям задачи пехота должна пойти в атаку тогда, когда танки 94-й танковой бригады пройдут ее передовые позиции. Пехота ждала тан­ки. Из-за глубокого снега танки задержались на 18 минут43 , а этого ока­залось достаточно, чтобы неподавленные огневые точки противника ожили. И, когда наша пехота поднялась в атаку, противник встретил ее шквальным огнем пулеметов. Тяжелые танки оторвались от пехоты, про­скочили в д. Широковку, легкие дошли до проволочного заграждения противника и застряли в глубоком топком снегу Три тяжелых танка были подбиты противником, остальные вернулись. При этом танки, проходя через позиции пехоты, повредили проводную связь, тем самым нарушили управление боем, что привело к замешательству стрелковых подразделе­ний, а противнику дало возможность полностью опомниться.
   Отдельные огневые налеты, один за другим следовавшие рывки пехо­ты в атаку, существенных результатов не дали. Продвижение исчисля­лось сотнями метров. Особенно в тяжелом положении оказался 99-й полк под перекрестным кинжальным огнем из западной окраины д. Широковка и восточной окраины д. Дмитриевка. Стрелки и автоматчики залегли до наступающей темноты.
   95-й полк также залег, но в 14.00 начал продвижение. Когда 3-й бата­льон 95-го полка под командованием капитана Никишова перешел в ата­ку, он был встречен сильным пулеметным и минометным огнем оживших батарей с северо-западной окраины Широковки, фланкирующим огнем пулеметов с ее восточной стороны.
   Такое же сопротивление противник оказал 2-му батальону капитана П.М.Кожурина, наступавшего на северо-восточную окраину Широковки. Оба батальона, ворвавшись в передние траншеи противника, не смогли продвинуться вперед, встретив его сильное сопротивление.
   Командир полка подполковник В.В.Михайлов решил ввести а бой 2-й эшелон. В 15.00 22 февраля 1-й батальон капитана Иванищенко, пройдя через боевые порядки 2-го батальона, стал обходить Широковку с восто­ка. Встретив ожесточенное сопротивление противника с южной окраины деревни и высоты 210,4, этот батальон тоже не смог продвинуться даль­ше. Также безуспешно наступали подразделения других полков дивизии, хотя левым флангом 95-го полка удалось продвинуться на северный скат высоты 210,4. В бой был введен из резерва 97-й полк. Однако продви­нуться дальше не удалось. С возгласом "За Родину, за Сталина, вперед!" вышел вперед командир этого полка подполковник Я.Н. Николаев, под­нял бойцов, повел их в атаку. Противник открыл сильный фланговый
   95
  
  
огонь, подполковник Николаев, не обращая внимания на легкое ранение, продолжал увлекать за собой бойцов, пока фашистская пуля не сразила отважного командира полка. Управление полком легло на плечи зампо­лита полка майора Аркадия Савельевича Кулиша. Смертью храбрых по­гиб и шедший в первых рядах бойцов замполит 95-го полка майор П.П.Токарев, возглавивший атаку на Широковку.
   К вечеру 22 и утром 23 февраля противник, подтянув до 4 батальонов пехоты и до 40 танков, контратаковал. Контратаки были отбиты, но по­тери росли. За сутки выбыли из строя 3 замкомбата, 12 замкомрот, 16 политработников.
   За два дня напряженных боев, в результате неувязок содействия с тан­ками и нарушения проводной связи, дивизия поплатилась жизнями 206 и здоровьем 1055 гвардейцев. Кроме того, 40 гвардейцев пропали без вести.
   При общей неудаче не принято говорить об отдельных подвигах, но они были. Так, наводчик 76 мм орудия 99-го полка рядовой Парфе­нов Иван Иванович прямой наводкой разрушил 3 дзота. Санинструк­тор этого полка Павел Иванович Соколов смело действовал на поле боя: он оказал помощь 60 раненым и около 36 из них с их оружием вынес с поля боя44.
   Примеров героизма, несокрушимого напора было множество.
   Ярославец сержант Василий Возгрин вел свое 76 мм орудие в боевых порядках пехоты. Орудие часто увязало в сугробах глубокого снега, тогда на помощь приходила пехота, и пушка снова громила огневые точки врага.
   На роту, которую поддерживала пушка, ринулись в контратаку два танка и свыше роты пехоты противника. Прикрываясь броней танков, немцы вплотную подошли к залегшим бойцам. Сержант Возгрин долго не открывал огня, выжидая, когда танки подойдут на близкое расстоя­ние, чтобы бить их наверняка.
   "Стреляйте! Чего медлите?" -возмущались лежащие рядом с пушкой пехотинцы.
   "Не пора еще, обождите минутку", -невозмутимо отвечал Возгрин, он знал свое дело, а огромная сила воли, выдержка и самообладание помога­ли ему бить наверняка.
   Заунывно урчали моторы, звонко лязгали гусеницы. Танки вышли на поле, увеличили скорость. За ними по проложенной гусеницами колее бежали, жестикулируя с громкими криками, автоматчики. Наводчик, ря­довой Синий, все время держал первый танк в перекрестье панорамы, не­прерывно ерзал на сидении, ожидая команду
   96
  
   "Огонь!" -приказал командир орудия.
   Снаряд с треском врезался в башню танка, из люков повалил дым, танкисты выпрыгнули из машины, но их настигли пули пехотинцев. Возгрин третьим снарядом добил вражескую машину. Второй танк повернул назад, успел скрыться за бугром. А вражеская пехота от взрыва своего танка бросилась врассыпную.
   "По пехоте осколочным!" -продолжал командовать расторопный сер­жант. Заряжающий Терехин загнал в ствол осколочную гранату. Один выстрел, другой, полетели комья мерзлой земли, пехота врага залегла.
   В схватке как-то не заметили, что с фланга совсем близко подошли вражеские пехотинцы. Не имея времени развернуть пушку, Возгрин схва­тил автомат и, прикрываясь щитом орудия, поливал свинцовым огнем наступающих. Правильные орудия Антонов и Климов открыли огонь из винтовок. Около полусотни вражеских пехотинцев и горевший танк ос­тались на поле боя.
   В двухдневном бою противник понес огромные потери в живой силе. 1-й и 2-й батальоны 338-го пехотного полка по показаниям пленных са­нитара Герхарда Кваде и оберефрейтора Ганса Арнольда потеряли до 50 процентов личного состава. Такие же потери понес 3-й батальон 365-го полка 211-й пехотной дивизии, введенный на помощь гарнизону деревни Широковка 23 февраля.
   В 1.00 23 февраля этот батальон, поддержанный 12 танками и 8 штур­мовыми орудиями, перешел в контратаку. Подбив 3 танка и уничтожив до 70 гитлеровцев, 1-й и 2-й батальоны 95-го полка начали продвигаться вперед. После упорного боя к вечеру выбили противника из его третьей траншеи. В это время 3-й батальон, попав в огненный мешок, донес ко­мандиру полка о своем тяжелом положении. Только благодаря героизму рядового Сергея Павлова, в течение пяти часов ползшего за выручкой по-пластунски по глубокому снегу под сильным огнем врага, батальон избе­жал значительных потерь.
   Оценивая обстановку в полосе дивизии, командующий 11-й гвардей­ской армией генерал-лейтенант И.Х.Баграмян решил заменить команди­ра дивизии.
   Задолго до рассвета 25 февраля мрачные, подавленные неудачами в блиндаж командира дивизии шли командиры полков, командующий ар­тиллерией дивизии, начальник инженерной службы, начальник разведки. В блиндаже, опершись локтями на стол, измученный бессонными ноча­ми, зажав голову ладонями, сидел генерал-майор А.Ф.Наумов. Здесь же,
   97
  
  
и столом сидел член Военного Совета армии полковник Ф.В.Яшечкин, а около него красивый с черными густыми бровями, нависшими над сме­лыми выразительными глазами, молодой лет 33-35, высокого роста строй­ный полковник.
   " Товарищи гвардейцы", -начал член Военного Совета,
   "генерал-май­ор А.Ф.Наумов отзывается в распоряжение Западного фронта, а это ваш новый командир дивизии гвардии полковник Иван Кузьмич Щербина. Он был командиром 4-й отдельной стрелковой бригады, а до этого заме­стителем командира 11-й гвардейской стрелковой дивизии. С самых пер­вых дней войны на фронте командовал 282-м отдельным стрелковым полком под Москвой, отличился а боях. Военный Совет", -продолжал он, -"недоволен действиями дивизии в боях за Широковку и выражает уверен­ность, что вы сумеете сделать правильные выводы из неудач предыдущих боев, исправите положение. Вам подбросили артиллерии, снарядов. На завтра метеорологи обещают хорошую погоду, будет авиация."
   "Давайте разберемся в обстановке",
   -предложил полковник И.К.Щер­бина.
   Начальник штаба полковник И.Д.Яровоой сделал подробный ана­лиз, сурово, не скрывая недочетов, доложил результаты последних боев.
   "Назначение сигнала атаки "прохождение танков через боевые по­рядки" не отвечало действительности. Пасмурная погода, кромешная тьма, глубокий топкий снег, естественно, танки могли замешкаться на несколько минут. Если бы пехота с окончанием артподготовки пошла в
атаку, не было бы паузы, не дали бы ожить огневым точкам, был бы ус­пех, а танки могли бы догнать пехоту на переднем крае.
   "Второе", -продолжал Яровой,
   "после неудачи первой атаки нужно было отказаться от дальнейших попыток наступать и организовать бой зано­во. Просить об этом Военный Совет у нас не хватило мужества. Отсюда и напрасные потери",
   -Начальник штаба закончил доклад и выжидающе по­смотрел на нового комдива.
   Сосредоточенно хмуря брови, слушал Иван Кузьмич доклад началь­ника штаба, видно было, что он был согласен с его выводами. Он четко ставил вопросы командирам полков, налету схватывал суть, сразу пресе­кая многословие. Видно было, что организацию боя он знал отлично.
   "Вы покурите, а мы с начальником штаба, командующим артиллерией примем решение", -предложил он командирам полков и отдельных служб.
   Когда командиры вернулись в блиндаж, решение было готово.Четко и твердо поставил задачи полковник Щербина, ни одна мелочь не ус­кользнула от его внимания.
   98
  
  
На стыке 31-й и 11-й гвардейских стрелковых дивизий (сосед спра­ва) была глубокая лощина, которая проходила от наших боевых по­рядков в сторону противника. Через лощину перекинут железнодорожный мост, находившийся в нейтральной зоне. Правее моста, передний край 11-й дивизии, левее -передний край противника. За мостом -лес. Он распространялся в глубину обороны врага. Лыжно­му и учебному батальонам приказано пройти через боевые порядки соседа справа, скрытно пройти под мостом, войти в лес и по лесу вый­ти в тыл противника, оборонявшего Широковку, занять выгодные ис­ходные позиции для наступления на Широковку с тыла через его артиллерийские и минометные позиции. Начало атаки -серии красных ракет и сигнал по радио.
   95-му и 97-му полкам дивизии поставлена задача немедленно оста­вить занимаемые позиции перед Широковкой, используя темноту, отой­ти назад на 500-600 метров, через боевые порядки 97-й стрелковой дивизии (сосед слева), скрытно обойти правый фланг противника, обо­роняющегося а Широковке, в 5 часов начать наступление на деревню Пыринка, на артиллерийские позиции и на его второй эшелон (усилен­ный батальон). После захвата Пыринки отрезать основную дорогу, не допустить отступления противника из Широковки.
   99-му полку скрытно растянуть боевые порядки по всему фронту дивизии, в 5 часов открыть ураганный огонь из всех видов оружия, заставить противника в Широковке занять свои позиции, ввести его в заблуждение, что якобы на этот опорный пункт будет предпринято оче­редное наступление с фронта (в лоб). После начала атаки с тыла полку перейти в атаку навстречу нашим батальонам, расположенным в тылу противника.
   Артиллерии и минометам надлежало подавить огневые точки вра­га, лишить его возможности задержать выход в тыл лыжного и учеб­ного батальонов.Срок был предельно сжат. Было уже 2 часа ночи, на все отводилось 3 коротких часа. Об этом было доложено в штаб ар­мии. Решение нового комдива полковника Ивана Кузьмича Щерби­ны было смелым и в значительной степени рискованным: оно не укладывалось в рамки уставных положений по организации прорыва сильно укрепленной позиции противника.
   Ряды бойцов в результате безуспешного наступлении в предыдущие дни значительно поредели. Погибли командир 97-го полка Николаев, комиссар 95-го полка Токарев, знатный снайпер Бойко.
   99
  
  
Как показали дальнейшие события, это решение было самое удачное, при сложившейся, кажется, безвыходной ситуации. В результате его осу­ществления дивизия в течение наступившего дня прорвала оборону про­тивника на всю ее тактическую глубину и продвинулась за сутки на 9-10 километров, оставив позади своих соседей и слева и справа. Дивизия при этом восстановила свою боевую славу, утраченную два дня тому назад.
   В 5 часов в небе засверкали красные трассы ракет -это лыжный и учеб­ный батальоны, скрытно вышедшие под железнодорожным мостом в тыл противника, возвещали о начале атаки.
   99-й полк открыл ураганный огонь по противнику в Широковке и ринулся в атаку. Артиллерия и минометы обрушили шквальный огонь на огневые позиции противника. 95-й и 97-й полки начали наступление в заданном направлении.
   Противник, не разгадавший тактики наступления, растерявшийся, не выдержал хорошо организованного удара фронтальной стремительной атаки 99-го полка, оставил Широковку, но, встретив губительный огонь с тыла, был уничтожен. В Широковке и вокруг нее уничтожено полтора батальона противника и подавлены все его огневые точки. Окончательно взломана оборона, которую фашисты усиленно со знанием дела совер­шенствовали 8 долгих месяцев.
   За день 25 февраля дивизия уничтожила до полка пехоты врага, раз­громила его артиллерийские и минометные позиции, прорвала оборону по всему фронту дивизии, захватила опорный пункт Широковку.
   В Широковке только 95-м полком были захвачены 12 пулеметов, 3 противотанковые и 2 полевые орудия. Выбив противника из траншей на высоте 210,4, 95-й полк успешно продвинулся вперед.Создавая сплошные минные поля, противник оказывал ожесточенное сопротивление.
   В 5 часов 25 февраля танковый десант автоматчиков во главе с капи­таном Степанченко ворвался в деревню Пыринка. Вслед за ним вошел 2-й батальон 95-го полка. Подлинный героизм в этом бою проявил заместитель командира этого батальона капитан Алексей Лобанов, ко­торый первым ворвался в Широковку и в рукопашной схватке уничто­жил четырех немцев и двух взял в плен.
   Взорвав переправу, противник закрепился на южном берегу реки Ясенок. Развивая наступление, дивизия овладела п. Левкин и п. Плавля, Пыринский 1-й; опорным узлом Пыринка. В Пыринке 95-и полк полностью уничтожил батальон пехоты противника. Учебный батальон в Славинке уничтожил и разогнал личный состав минометного дивизиона, а 130 мм
   100
  
  
минометы типа наших "Катюш", загруженные минами на позициях юго-восточнее Славинки. захвачены исправными. Там же, южнее железной дороги были склады мин и снарядов. Части противника бежали в направ­лении поселков Карла Маркса, Ливадии и были перебиты огнем 97-й стрел­ковой дивизии и частью пленены.
   Личный состав артиллерийской батареи противника севернее Пыринки разбежался, а все оружие оставил на месте45. Полки с ходу форсирова­ли реку Ясенок и завязали бои на ее южном берегу, к 12 часам 27 февраля 95-й и 97-й полки заняли деревню Боре и западную окраину поселка Кре­стьянская Гора. Этот бой был особенно ожесточенным, так как пришлось выбивать противника артиллерийским огнем из укреплений, в которых он организовал оборону. В районе Боре захвачен пленный 1-го батальо­на 5-й резервной дивизии46.
   Ночью с 24 февраля шел сильный снег (метель). Это помогло частям дивизии скрытно выйти на исходные позиции. К утру был легкий мороз. Днем в ходе наступления продолжал выпадать легкий снег. Во второй половине дня началась оттепель и продолжалась до начала марта. Все долины залиты водой, река Ясенок начала разливаться. Местность пре­вратилась в болото. Наступление было крайне затруднительным.
   Успешному продвижению пехоты помогли наши славные саперы.-Вот как об этом вспоминает ветеран дивизии М.Г.Мазырин:
   "Перед ди­визией поставлена задача: 22 февраля взломать оборону противника на участке Широковка-Дмитриевка, преследуя врага, овладеть г.Жиздра и дальше наступать в направлении Брянска. 35-му гвардейскому отдельно­му саперному батальону надлежало обеспечить маневр пехоты и танков. В первое боевое задание входило разминирование участка на подступах к обороне противника в 1,5 километрах восточнее деревни Широковки.В ночь с 21 на 22 февраля саперный батальон был поднят по тревоге и в спешном порядке переброшен к переднему краю. Разминирование пору­чалось группе саперов во главе с командиром взвода старшим лейтенан­том А.М.Лазаревым. Перед выходом группы комбат майор Н.Е. Аллянов лично проверил ее готовность и, напутствуя, напомнил:
   "Противник до последней минуты не должен догадываться о на­ших намерениях. Поэтому будьте осторожны и внимательны особенно в отношении коварных минных ловушек и фугасов. Во избежание шума обезвреживать мины только путем извлечения взрывателей. В случае осложнения ставьте в известность командира. Вопросы есть?"
   -Вопросов не было.
   101
  
  
Еще подтянувшаяся к исходному рубежу пехота ничем не выдавала своего присутствия, еще молчала наша артиллерия, а саперы уже приня­лись за дело. Лазарев пополз по нейтральной полосе вперед, стараясь со­блюдать тишину. Это было нелегко, так как прихваченный сверху ночным морозом подтаявший за день снег предательски поскри­пывал. С теми же предосторожностями справа и слева от командира пол­зли старший сержант Волков, сержант Г.Н. Насибулин, саперы Леонидов, Зайцев, М. Муртазин, В.К. Рыбальченко и другие. Хорошо еще. что ночь выпала довольно темная, небо в облаках. Правда, в разрывы между обла­ками проглядывала луна, а над немецкими окопами то и дело взлетали осветительные ракеты. В эти минуты саперы в белых маскировочных ха­латах неподвижно замирали на снегу.
   Мела поземка. Холодный ветер уныло посвистывал в редком кустар­нике, обжигая уши и лицо. На краю нейтральной полосы командир све­рился с ориентирами, оглядел саперов, убедился в том, что отстающих нет. Предупредил тихо:
   "Внимание! Сейчас начинается минное поле. Приготовить ми­ноискатели."
   Саперы, напрягая слух и зрение, думали, не дай бог пропустить тре­вожный сигнал -визг, врывающийся в мерное гудение наушников.
   Вот и первая мина. Лазарев, распластавшись, подползает к ней и зор­ко всматривается, нет ли нитки от другой мины. Затем нежно берется за взрыватель. Наступает самый опасный момент: мина может быть по­ставлена на неизвлекаемость. Есть! Обезврежена. За ней другая, третья. Работа спорится у всех. Незаметно летит время. Несмотря на ветер и мо­роз, становится жарко. Но кончики пальцев мерзнут. А они-то все и ре­шают в этом тонком и опасном деле. Приходится прятать руки в рукавицы, вынимая их оттуда, да еще согревая дыханием лишь перед тем, как взять­ся за мину. А уж коли взялся хороший сапер, то дальше действуй хоть с закрытыми глазами. В группу Лазарева были отобраны именно такие специалисты.
   Где-то на половине пути вдруг слышится срывающийся голос Зайцева:
   "Кажется, на "прыгалку" напоролся. Что делать?"
   "Погоди! Сейчас", - к Зайцеву подползает сержант Волков. Зайцев не ошибся. Тонкие усики "прыгалки" угрожающе зашевелились. Тронь их, и осколки градом обдадут с ног до головы.
   "Нельзя!" - подтвердил Волков.
   "Э, да от нее еще две нитки тянутся. Плохо дело. Пока огради это место, а я доложу командиру."
   102
  
  
Лазарев немного задумывается. С одной стороны есть приказ комба­та "не шуметь", с другой -не иначе, как придется подрывать мину. Стар­ший лейтенант принимает решение продолжать разминирование с тем, чтобы на обратном пути "прыгалку" уничтожить.
   Саперы продолжают работу. Все чаще стали попадаться мины с не­сколькими хорошо замаскированными взрывателями, а также "сюрпри­зы" -одну мину извлечешь, а другая, незаметно соединенная с нею, взрывается.
   "Стервецы!" -ругнулся в сердцах Лазарев.
   "Мало им обычных мин. Ишь как намудрили!"
   "Неудивительно", - отозвался Волков,
   "времени было для этого хоть от­бавляй. -А вот у нас-то его маловато."
   "Ничего. Справимся", -успокоил Волков
   "Разрешите на эти штучки взять еще сержанта Насибуллина?"
   "Бери. Только будьте повнимательней с донными и боковыми взрыва­телями."
   "Постараемся."
   И постарались. Не помогли гитлеровцам всякие хитроумные выдум­ки. Искусная рука саперов благополучно вырвала жала из нескольких сот фашистских мин. Все это было результатом сочетания лучших воинских качеств: мужества, решительности, боевой сноровки, находчивости. Не будь проклятой "прыгалки" операция по разминированию прошла бы бескровно. Но, подорвав опасную мину, саперы невольно вызвали огонь противника. Трассирующие пули заметались по снежному полю. Одной из них ранило сапера Зайцева. Товарищи вынесли его на себе и отправи­ли в медсанбат.
   Майор Н.Е. Аллянов, выслушав рапорт Лазарева, не знал: хвалить или ругать его за проявленную инициативу, хотя на его месте вынужден был бы поступить так же. Все зависело от того, как поведет себя немец дальше. К счастью, инцидент с взорванной миной не привел к неприятно­стям. Гитлеровцы постреляли и утихли, решив, очевидно, что нет повода для серьезного беспокойства. А повод был. И это скоро показали наши боевые подразделения.
   Уже пятый день кипел, не переставая, жестокий бой. 24-го февраля в результате внезапного удара частей и подразделений 31-й гвардейской стрелковой дивизии противник был выбит с основного рубежа обороны на линии Широковка-Дмитриевка. Но наше наступление развивалось
   103
  
  
медленней, чем хотелось. За долгие месяцы обороны противник успел по­строить глубоко эшелонированную и предельно насыщенную систему обо­ронительных сооружений и теперь отчаянно сопротивлялся, цепляясь за вторые, третьи и т.д. линии окопов, дотов, дзотов.
   К тому же усиливающаяся к концу февраля оттепель привела и без того скверные проселочные дороги в плачевное состояние. Буксовали ма­шины, застревала в глубоких колеях артиллерия. В этих условиях помощь саперов была особенно необходимой. Деревья по горизонтали ствол к стволу, спаянные железными крючьями, -по такой дороге можно было двигаться дальше. Но дороги эти давались саперам нелегко. Лес прихо­дилось не столько возить, сколько таскать на себе из рощи за несколько километров. И таскать, и укладывать было тяжело вдвойне. Гитлеровцы не прекращали обстрела. Только чудом никто из саперов не пострадал.
   Но особенно трудно пришлось саперам 27 февраля, когда было при­казано построить мост через реку Ясенок в районе Крестьянской горы. Не больно широк в этом месте Ясенок -мост по длине настила уложился в 11 метров. Но почти каждый метр, что называется, полит кровью и стоил человеческих жизней.
   Основная тяжесть постройки моста легла на 3-й взвод лейтенанта А.М. Лазарева 2-й роты, которой командовал капитан Н.В. Николаев. Ввиду особой ответственности задания постройкой переправы непосредственно ру­ководил командир батальона майор Николай Ефимович Аллянов.
   Надо было за короткий срок построить не просто добротный, хоть и небольшой мост, но мост, рассчитанный на проход танков, в том числе тяжелых, именно танки в сложившейся ситуации могли оказать решаю­щее влияние на ход наступления.
   Но кроме ответственности комбат учитывал еще чрезвычайную слож­ную обстановку. Как только саперы приступили к наведению моста здесь сосредоточился непрерывный артиллерийский минометный огонь.Оскол-ками мины был поражен гвардии майор Аллянов. Вслед за командиром батальона смерть унесла гвардейцев капитана Николая Яковлевича Шумского, полкового инженера 97-го полка старшего лейтенанта Митина, сапера Диндуллина. Серьезно ранило саперов Леонидова и Муртазина.
   И после каждой потери саперы работали еще напористей и злее. Все были удостоены самой высокой похвалы и награды. Но даже среди бе­зупречных этих бойцов-тружеников выделялись гвардейцы сержант Г.Н.Насибуллин, старший сержант Волков, саперы А.Д.Смурыгин, В.И.Рыбальченко.
   104
  
  
Закончен был мост под руководством старшего лейтенанта А.М.Ла­зарева. И вскоре наши танки по этому мосту устремились в атаку.
   На берегу реки Ясенок был тяжело ранен командир 95-го полка под­полковник В.В.Михайлов. Он возвращался в полк от командира диви­зии. Шесть дней полком командовал майор П.М.Волков. 6 марта полк принял подполковник В.В.Килосонидзе.
   В 14 часов 27 февраля противник силами до 100 автоматчиков, под­держанный огнем артиллерии и минометов, перешел в контратаку из рай­она "кустарник" южнее Боре. Противник был встречен организованно, 2-й батальон 95-го полка уничтожил до 40 гитлеровцев и отразил эту кон­тратаку. В этом бою старший сержант Даньшин, дважды орденоносец, уничтожил до 11 солдат противника.
   В районе Боре была взята батарея полевых орудий. После тщатель­ной разведки стремительной ночной атакой этот батальон при содействии подразделений 97-го полка овладел деревней Крестьянская Гора, где были захвачены трофеи - 4 - 150 мм орудия, много снарядов, несколько скла­дов. 28 февраля части дивизии, окружив и уничтожив противника в роще севернее высоты 179,2, захватили 8 тяжелых орудий и 9 пленных. Против­ник ротой пехоты и 6 танками контратаковал рощу. Контратака отбита.
   В 11 часов 28 февраля противник силами до батальона пехоты с 11 танками 5-й танковой дивизии перешел в контратаку на деревню Кресть­янская Гора, но и эта контратака успеха не имела.
   Гвардейцы подбили и подожгли 7 танков противника.
   Командный пункт переместился в Пыринку, наблюдательный был организован на высотке недалеко от поселка. Целыми днями разрывы мин и снарядов сотрясали блиндаж, где находились полковники Щерби­на и Полянцев. Быстро сработались они, вместе руководили боем.
   Части дивизии боевыми порядками обошли соседей справа и слева и, если перед этими боями фронт был уступом в нашу сторону, то после успешного продвижения частей дивизии вперед, острие фронта глубоко переместилось в сторону противника, 2-й батальон 95-го полка с подраз­делениями 97-го полка продвинулся вперед еще на 2,5 км и по приказу командира дивизии закрепился на высоте 202,0 юго-западнее Крестьянс­кой Горы, прочно отражая яростные контратаки противника, поддержи­ваемые танками и артиллерией.
   Передовые полки 95-й и 97-й создали реальную угрозу противнику выхода на шоссе Букань-Жиздра. 1-й батальон 99-го полка (командир капитан В.К.Кирсанов) продвинулся на 3-4 км дальше, в направлении
   105
  
  
Жиздры. Но согласно распоряжению заместителя командира 8-го гвар­дейского стрелкового корпуса П.Ф.Малышева, командир дивизии от­вел его назад 47.
   Другие соединения армии значительно отстали. Условия распутицы не только снизили темп общего наступления армии, но и создали усло­вия, при которых дальнейшее наступление стало невозможным.
   Дивизии было приказано занять оборону на достигнутых рубежах.
   Наши бойцы и командиры действовали смело и решительно. Так стар­ший сержант снайпер 95-го полка Церковников, уничтоживший 64 нем­ца, в рукопашной схватке гранатами уничтожил 10 гитлеровцев и 4 захватил в плен. Санитар 2-го батальона этого же полка Куприянин вы­нес с поля боя 27 раненых бойцов и командиров вместе с их оружием. Орудийный расчет 2-го орудия 1-й батареи 64-го гвардейского артилле­рийского полка Кулемина прямой наводкой под сильным огнем против­ника разбил немецкий дзот и подавил пулеметную точку, мешающую продвижению. Сержант Овчинников из 97-го полка под огнем немецких автоматчиков 7 раз подползал к нашим танкам, находившимся впереди, для установления с ними связи по дальнейшему действию (проводная связь была нарушена).
   Когда до 30 автоматчиков противника просочились в тыл наших под­разделений с целью ударить с тыла, полковой инженер 97-го полка Митин с группой из 6 саперов, присоединив 4-х бойцов, успешно отбил контратаку противника, при этом уничтожил до 20 вражеских солдат. Артиллеристы 8-й батареи за время наступательных боев уничтожили 5 противотанковых пушек, одну 76 мм пушку, 5 пулеметов, миномет и до 100 солдат и офицеров противника. Старший адъютант 1-го стрелкового батальона 95-го полка лейтенант Пикунов организовал отражение кон­тратаки до батальона противника, сопровождаемой 12 танками, сам лич­но уничтожил 15 гитлеровцев. В этом бою он героически погиб. Посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Санинструктор 99-го полка П.И.Соколов на поле боя оказал помощь 60 бойцам и 30 ране­ных с их оружием вынес с поля боя. Наводчик 76 мм орудия этого же полка И.И.Парфенов прямой наводкой разрушил 3 дзота противника48.
   Успеху боев в немалой степени содействовала и политико-воспи­тательная работа, а также личный пример политработника. В наград­ном листе по приказу воинам 16-й армии N 029/н от 21 апреля 1943 года, по которому политработник Ф.М. Архипов награжден медалью "За отвагу" записано:
   106
  
  
"Архипов Федор Максимович, гвардии старший лейтенант, секре­тарь первичной партийной организации 99-го гвардейского стрелкового полка 31-й гвардейской стрелковой дивизии... за период боев с немецко-фашистскими оккупантами с 22 февраля по 7 марта 1943 года все время находился в боевых порядках батальонов и своей партийно-политичес­кой работой среди бойцов и командиров воодушевлял в них наступатель­ный порыв и желание идти на смертный бой с врагом.
   Он лично участвовал в отражении танковой контратаки противника 1 марта 1943 года на деревню Крестьянская Гора и организовывал бой­цов на бой против автоматчиков врага, чем способствовал успешному решению задачи по ликвидации контратаки и удержанию занятых рубежей49."
   После нескольких дней успешных боев 2 марта дивизия вышла в ре­зерв, а к исходу 3 марта, едва успев распределить тысячи человек прибыв­шего пополнения, снова была введена в бой по удержанию захваченных рубежей, противник подтянул крупные резервы пехоты и танков, пытал­ся контратаками сбить наши войска с занятых ими рубежей50. Ему уда­лось несколько потеснить стоявшую в обороне дивизию, 31-я усиленным маршем поспешила на помощь. Затем, как встала на место, так ни шагу не отошла, уверенно отражая сильный натиск врага.
   Вспоминая об этом, командир противотанковой батареи 99-го полка А.Н. Телевяк пишет:
   "Волей судьбы, фронтовой обстановки и по приказу командования мы снова идем по тем же полевым дорогам, по которым еще на рассвете двигались в тыл на заслуженный отдых, так необходимый и людям, и лошадям после длительных и тяжелых боев.
   Наш 99-й полк идет растянувшейся колонной. Идти тяжело.
   Вчерашняя первая мартовская оттепель разозлила зиму и сегодня с полудня она начала сердито заметать следы несмелой оттепели. Разыг­равшийся к вечеру ветер бьет в лицо, косой снегопад закрывает белесой мглой ближайшие перелески, переметает дорогу. Он бушует, запутавшись в голых, блестящих от наледи ветвях глухого леса, подступающего к до­роге слева, тоненько свистит в кронах придорожных берез и с угрожаю­щим шипением налетает на колонну войск, двигающихся по еще не совсем промерзшей дороге.
   День клонился к вечеру. Под промокшими валенками и сапогами сол­дат, под полозьями саней и колесами орудий, под копытами, понуро бре­дущих лошадей сочно хрустит, начинающая подмерзать кашица из талой воды и только что перемешанного снега.
   107
  
  
Бойцы идут, согнувшись, навстречу ветру и снегу. Их шинели, полу­шубки, шапки, лица покрыты слоем снега. Над колонной не висит шум обычного говора и смеха, только пофыркивание простуженных лошадей, звон сбруи, шорох и хруст вплетаются в шум ветра.
   Еду верхом в голове колонны батареи. Мысли шаловливо прыга­ют с одного на другое. Вспоминаю, как девять дней назад, в канун 25-й годовщины Красной Армии, 22 февраля 1943 года мы начали наступление после долгих месяцев обороны. Таких тяжелых кровопро­литных боев на жестоком холоде без обогрева, без горячей пищи, гвар­дейцы еще не испытывали.
   Поредели наши ряды, потери убитыми, ранеными, обмороженными росли, ослабел боевой напор. Требовалось немедленно пополнить ряды, сделать передышку, собраться с силами, чтобы снова со всей силой уда­рить по врагу.
   Сутки назад командование отдало приказ выйти из боя и сосредото­читься в ближайшем тылу. Выполняя этот приказ, дивизия целую ночь совершала марш к району сосредоточения.
   К утру, когда казалось, что кончились все силы, добрались до назна­ченного района. Тяжелая усталость свалила всех.
   В середине дня прибыло пополнение и приказ мне явиться в штаб полка на совещание. Штаб полка разместился недалеко в домике лесни­ка. В жарко натопленной комнате большой бревенчатой избы собрался командный состав полка.
   Командир полка подполковник К.Г.Кузнецов простуженным голо­сом объявил, что получен приказ полку немедленно совершить обратный марш, к утру 3 марта занять оборону и стоять насмерть. Даже привык­шим ко всему ветеранам такой приказ показался неожиданным. Заслу­женный и такой необходимый отдых, близкий и желанный, таял как утренний туман.
   Все объяснялось просто - после нашего ухода с переднего края, фа­шисты, пытаясь любой ценой восстановить положение, мощными кон­тратаками начали теснить наши войска. Требовалось немедленно укрепить линию обороны, любой ценой задержать немцев.
   По-видимому, у командования армией не было других резервов.
   Итак, вместо отдыха мы снова идем по той же дороге, по которой двигались вчера, только в обратном направлении.
   Начинает темнеть. Из белых лесистых оврагов выползает сумрак, сне­гопад уменьшился, но идти не легче, он успел перемести дорогу сугробами.
   108
  
  
Крепче становится мороз. В разрывах потемневших, быстро несущихся туч видны черные провалы чистого неба с яркими дрожащими звездами.
   Долго еще придется брести по заснеженной дороге в холодной ноч­ной темноте, пока доберемся до маленького поселка с чудным названием Крестьянская Гора, где нам предстоит занять огневые позиции.
   К месту прибыли в третьем часу ночи. Наш передний край проходит по вершине голого бугра, сразу же за поселком, вдоль негустой посадки. Наверное здесь проходит дорога, обсаженная с двух сторон полосами ракит и невысоких кустов. В снегу, возле этих полос, мы нашли редкую цепочку до смерти замерзшей пехоты.
   Узнаем, что сюда их оттеснили немцы вчера вечером. Сейчас немцев не слышно. Ни единого выстрела, ни единой ракеты. Кажется, что их нет вовсе, что они еще с вечера ушли в близлежащие деревни греться.
   Насколько это возможно в темноте, определяем огневые для каждого орудия. Теперь самое главное до утра окопаться. Надо успеть оборудо­вать огневые, укрытия для людей.
   Люди на войне привыкают ко многому. Они привыкают убивать, не очень удивляются смерти своих боевых товарищей, безропотно перено­сят изнурительные марши в пыльном летнем зное или в ледяной мгле зимних ночей. Но нет дела более трудного и тяжелого, к которому никог­да не привыкнешь, чем долбежка окопов в мерзлой земле.
   На этот раз было вдвойне трудно - предстояло окопаться быстро, за 2-3 часа, а сил после длительного ночного марша почти не осталось.
   Промерзшие, запорошенные снегом фигуры бойцов то возникают, то вновь сливаются с темнотой.
   Орудия сняты с передков. Лошади уведены в ближайшее укрытие.
   На свежей снежной поверхности растрассированы огневые. Разоб­рав ломы, кирки, лопаты, бойцы принялись за долбежку. Сил не было, но все работали усердно, так как знали, что окопаться надо во что бы то ни стало. И не потому, что было приказано, а потому, что это надо делать ради спасения своей жизни.
   Война беспощадный и жестокий учитель, она никому не прощает ни оплошностей, ни ошибок: если ты не окопался сам, то в большин­стве случаев будешь закопан другими, оставшимися в живых, навсег­да. Исподволь, как-то медленно, бойцы принялись за свой каторжный труд. Копали в общем-то все, и бойцы, и командиры - это был един­ственный способ согреться и не замерзнуть на злом ночном, обжигаю­щем холодом ветру.
   109
  
  
Слышится тяжелое дыхание работающих, звяканье кирок и лопат о мерзлую твердую, как камень, землю.
   Постепенно на сереющей простыне снега вырисовываются контуры око­пов. После долгого долбления ломом или киркой боец руками сгребает до обид­ного маленькую кучку земли и выбрасывает наружу. И снова размеренные удары киркой или ломом. Кое-кто уже снял шинель становится жарко...
   Кажется, ветер утихает. Туманная изморозь седым налетом садится на металл орудий, шинели, ветки кустов. Значит скоро утро. С переднего края, до которого не более 50 шагов, тоже доносится стук киркомотыг, ломов и лопат.
   Это гвардейцы 1-го батальона, сменив жидкую цепочку полузамерз­ших пехотинцев соседней дивизии, окапываются, с проклятиями долбя неподатливую землю. Что-то изменилось в природе. Это начинается рас­свет. Рассвет тянется долго и нудно. Начинают проступать контуры бли­жайших предметов. Небо на востоке начинает неестественно зеленеть, но уже оторвалось от земли. А на западе, в стороне противника, еще стоит мертвая, тусклая оловянная муть.
   К этому времени окопы почти готовы. Копающие давно добрались до не замерзшей земли, и работа пошла быстрее.
   Перед самым рассветом прибыла наша кухня. Старшина Рыбкин и повар Шуров на этот раз, соединив в одно вчерашний ужин и сегодняш­ний завтрак, превзошли самих себя.
   Свободные от работы бойцы подходят к кухне, остановившейся сза­ди позиций в лощинке, степенно выпивают положенные 100 грамм вод­ки, удовлетворенно крякают и приступают к еде. Вокруг разносится аппетитный запах горохового супа и вареного мяса.
   Озябшие за ночь бойцы, отогревшись водкой и горячей пищей, как бы оттаяв, оживлялись. Вот уже в кругу усевшихся прямо на снегу бой­цов, попивающих из горячих, обжигающих губы алюминиевых кружек или консервных банок чаек, слышны смех и шутки.
   Наскоро перекурив, поевшие спешат сменить тех, кто еще продол­жал копать.
   Постепенно все приходит в норму. Ушла ночная темень. Ушла нео­пределенность. Огневые позиции выбраны удачно, бойцы сытые.
   Боеприпасов достаточно. Можно воевать.
   Из окопов время от времени появляются и мгновенно уносятся вет­ром облачка сизого махорочного дыма вперемежку с паром дыхания. Все готовы к бою. И бой не заставляет себя ждать.
   110
  
  
Часу в восьмом со стороны противника донеслись частые выстрелы орудий и минометов. Морозный воздух сразу наполнился воющими и клекочущими шепелявыми звуками летящих снарядов и мин. А затем пошла оглушающая кутерьма взрывов.
   Немцы, по-видимому, целили по нашему бугру, но не учли что-то артиллеристы противника - снаряды и мины рвались, не долетая до наше­го переднего края метров 50, вздымая промерзшие комья земли и сизо-бурый дым высоко в небо...
   В этой сумятице взрывов, вое осколков и розовом отблеске от только что поднявшегося над горизонтом солнца, начинался 620 день войны...
   ...Фашисты, помолотив минут двадцать по снежной целине бугра, пе­ренесли огонь вглубь.
   Особенно неиствовали разрывы на северной окраине поселка Крес­тьянская Гора, пятная черными воронками девственную белизну снежно­го покрова. И, наконец, огонь снова был перенесен на передний край. Только на этот раз огонь был точным и плотным.
   Снаряды и мины, с противным воем и скрежетом опускаясь на бугор, громко рвут воздух и землю, разбрасывая комки мерзлой земли и рваные куски горячего металла.
   Где-то впереди слышно, как кто-то вскрикнул, яростно заматерился.
   "Санитара-а-а!" - протяжно понеслось над полем.
   Окопы, вырытые ночью, исправно служили моим артиллеристам.
   Ночной каторжный труд оборачивался сторицей.
   Сквозь вой мин и снарядов, скрежет взрывов, свирепый посвист ос­колков послышались новые звуки, заставившие насторожиться: тяжелое басовитое гудение моторов, хрустящее щелканье гусениц танков.
   Вынырнув из окопа, через оседающую муть, поднятую взрывами, сра­зу увидел, как по снежной целине, ярко освещенной солнцем, с соседнего бугра спускается не очень густая, извилистая цепь черных фигурок нем­цев. Они ведут огонь на ходу.
   Чуть впереди этой цепи ползут побеленные известкой, пять танков, разматывая рубчатые следы-колеи. Четкая дробь пулеметов и гороховая россыпь автоматов слышится приглушенно. До немцев довольно еще да­леко. И все это пока похоже на давнее, увиденное в каком-то кинофильме. Но, приближаясь, и фашисты, и танки увеличиваются в размерах, приоб­ретают реальность.
   Первые пули проносятся над головами, то тут, то там распарывая снеж­ную целину. Немного выше по бугру, справа от нас, расположен наблюда­тельный пункт артиллеристов. Отсюда ветер доносит обрывки команд.
   111
  
  
"По пехоте... осколочный... основное направление правее 1-20... огонь!"
Коротко прошелестев над головой, снаряды несутся в сторону немцев и рвутся перед самой цепью.
   "Четыре снаряда, беглый огонь!"- весело нараспев командует артилле­рист. Хорошо видно, что снаряды, посланные умелыми руками, точно ложатся в цель.
   Командир стрелковой роты в грязном, почерневшем полушубке, со­гнувшись так, что кажется он подбородком достает собственные колени, пробегает вдоль фронта, лежащих в снегу бойцов, кричит:
   "Рота! По фашистам прицел..., залпами... огонь!
   Пулеметчики, огонь!"
   Его голос заглушает сухой, особенно четкий в морозном воздухе, треск выстрелов, похожий на треск раздираемого брезента.
   Дальше стрельба идет без остановки. С обеих сторон несутся снаря­ды и мины, они вгрызаются в покрытую снегом землю, метят ее оспина­ми черных воронок, разбрасывая во все стороны смерть. Беспрестанно свистят пули. Кажется, что в морозном воздухе над самой землей кто-то натянул невидимые струны и теперь, задевая за них, играет мелодию смерти.
   Стрельба и взрывы сливаются в единый всепоглощающий гул.
   Пехота и танки немцев медленно, с задержками, но все-таки продви­гаются к нам.
   До танков метров 400. Пора начинать и нам.
   - Расчеты, к орудиям! Пока бойцы занимают свои места у орудий,
командую:
   "По танкам! Первое по левому, бронебойным, прицел 8, огонь!"
Расчеты открывают огонь. Правда, попаданий в танки нет, но они, как бы почувствовав, что открыт огонь именно по ним, останавливают­ся, хищно водят стволами, производят несколько выстрелов, включают задний ход и пятятся за бугор. Туда же отползает и пехота.
   Кажется, все кончилось. На соседнем бугре видны рубленные ленты следов гусениц, рябь от черных воронок и лежащие трупы немцев. Вот все, что осталось от этого дня. И еще какое-то недоумение. Вообще, нем­цы никогда так нерешительно не действовали. Что же они замерзли, что ли?
   Через полчаса начинается ожесточенный, далеко не похожий на пре­дыдущий, обстрел левого фланга полка как раз напротив поселка. Взры­вы сливаются в единый басовитый всепоглощающий рев.
   Земля начинает мелко подрагивать. На огромном белом поле, порос­шем редким кустарником и отдельными деревьями, вздымаются грязно-
   112
  
  
серые шары взрывов. Они, то сбившись в кучу, то разбежавшись по всему полю, рвут белую простынь, прикрывшую поле, пятнают ее черными кляксами воронок.
   По всему видно там сегодня будет решаться судьба боя, наша судьба...
   Вновь слышится шум танковых моторов и треск гусениц. Смотрю слева направо вдоль фронта танков не видать. Вдруг из лощины слева, упирающейся в середину поселка, как из-под земли вынырнуло три, нет, четыре... даже пять танков.
   Это те, что не прошли с фронта.
   Хотя танки на фронте противотанкистам положено ожидать с любо­го направления, их появление в такой близости и так внезапно неприятно до похолодания в груди. Раздумывать некогда. Командую:
   "Танки слева! Станины вправо!
   По танкам! Бронебойным! Прицел 4. Наводить в середину.
Первое - по головному, второе - по правому, третье - по левому, чет­вертое по - замыкающему! Огонь!"
   Отдав команду, я смотрю одновременно на танки и на свои расчеты. И мне кажется, что время разделилось на два измерения: одно для нас, другое для противника.
   У противника все происходит в быстром, каком-то мелькающем тем­пе. Танки с огромной скоростью надвигаются на нас, вырастая в глазах, подминая под гусеницы, отполированные на нашей земле, последние метры разделяющего нас пространства.
   А у нас наоборот: движется солдат сонно-медленно, округло-плавно, неторопливо. Но это только кажется. На самом деле все обстоит иначе.
   Действительно танки идут ходко, ведя огонь из пушек и пулеметов. Но идут-то они прямо под огонь наших пушек. А сами стреляют наобум. Огонь их неприцельный, он больше рассчитан на уничтожение боевого духа, чем на действительное уничтожение.
   Бойцы расчетов споро выполняют свои обязанности у орудий, ни суеты, ни заминок - выверенные, отработанные до автоматизма, действия. Они даже не смотрят в сторону танков: им некогда, надо делать свое дело. Только командиры орудий и наводчики смотрят в упор на танки, чтобы видеть, куда направить смертоносный удар.
   Проводить танковые атаки немцы умеют. Но уже идет 1943-й год. Мы тоже умеем отражать танковые атаки. Мы не раз встречались с танками врага лицом к лицу. Но ни одна из прошлых встреч не убави­ла того волнения, которое испытываешь, когда эти грохочущие грома-
   113
  
  
ды, воняющие перегаром горючего и смазки, прущие со всего маху по бездорожью, содрагающие землю и воздух ревом моторов, грохотом гусениц и беспрестанной стрельбой, надвигаются на тебя, неотврати­мые, как смерть,
   сердце любого героя в таком случае замрет сначала, а потом тревож­но заухает в груди - ведь сама смерть, скорая и неотвратимая, идет на тебя, укрытого окопчиком в полчеловеческого роста.
   Подминая под себя черные стебли прошлогоднего бурьяна, одетого в хрустальную сверкающую на солнце наледь, танки вышли на дальность прямого выстрела.
   С резким, до звона в ушах, грохотом почти одновременно из стволов всех четырех орудий вырывается оранжевое пламя.
   Передовой танк, странно дернувшись, останавливается, как вкопан­ный. Как бы упершись в невидимую стену, он еще покачивается напряг­шимся корпусом. Над ним появляется сначала еле заметный сизый дымок, который на глазах превращается в шлейф густо черного маслянистого дыма. Веселые языки пламени аппетитно лижут грязно-серые бока. Два танка с разгона проскакивают горящий, но тут же останавливаются.
   Хоботы орудий с черными раструбами дульных тормозов начинают быстро разворачиваться в сторону орудий. Из черного кружка дула одно­го из танков вырывается ядовито-зеленый сноп пламени.
   Звук выстрела сливается со звуком разрыва:
   -Р-р-р-а-а-х!
   - А-а-а-х-с!
   Рядом с первым орудием вспыхивает огненный цветок, вмиг превра­щающийся в грязное облако взрыва. Я вижу, как наводчик младший сер­жант К.А.Рогов, неестественно взмахнув руками, уткнулся головой в прицел. Остальные бойцы расчета лежат между станинами, присыпан­ные комьями мерзлой земли.
   Все решают не секунды - мгновения. Прыжок, и я у орудия.
   Взяв за плечи Рогова, оттаскиваю его от прицела. У него залито кро­вью лицо, он слабо стонет и валится между станин. Руки привычно ло­жатся на рукоятки поворотного и подъемного механизмов, еще теплые от рук Рогова.
   Лихорадочно доворачивая ствол влево, слежу через прицел за мест­ностью. В объективе прицела вдруг возникает серый бок танка. Танк че­рез прицел выглядит как-то неестественно близко, рядом. Отлично видны неумелая побелка брони известью, запасные траки, полукруглые заклеп-
   114
  
  
ки, черный глазок орудийного дула. Он еще немного подрагивает и вибрирует после выстрела, все это я вижу в одно мгновение.
   Хлопнул замок орудия. Это раненный заряжающий рядовой Филиппов, защищая свою жизнь, мою жизнь, жизнь своих боевых товарищей, защищая поселок Крестьянская Гора, защищая нашу Родину, будучи тяжело раненным, выполнил свой долг. Как только перекрестье останавливается на середине корпуса танка, немедля ни мгновения, нажимаю кнопку спуска.
   Орудие яростно дергается и подпрыгивает. Резиновая окантовка окуляра бьет в бровь. В самое последнее мгновение вижу, да не столько вижу как чувствую, что попал. Эта уверенность приходит не от того, что я ещё живой, что я еще чувствую, слышу и вижу, так как если бы я не попал, то в данный момент я уже не должен был ничего ни видеть, ни чувствовать.
   Переношу огонь на задние два танка, так как второе орудие уже подожгло левый танк. Он горит, как и побитый мною, как-то весело с полыханием, с треском рвущихся внутри патронов и снарядов. Дым трех горящих танков прикрыл позорно бегущие два танка, спас их.
   Сразу стало тихо. Сколько длился бой? Кажется, что целый час, даже больше часа. На самом деле все произошло в течение 3-4 минут. На эте раз солдатское счастье, счастливая удача, были на нашей стороне. Но не только они. В этом коротком бою воедино слилось все: и тяжелый обратный марш, и ночная долбежка окопов, и железная стойкость, и выдержка и солдатская храбрость. Слитые в единый сплав они родили то, без чего нельзя победить - три минуты массового героизма коллектива батареи. В эти минуты героями стали все: и тот, кто из последних сил, обливаясь кровью, досылал снаряд в казенник, и тот, кто наводил перекрестие прицела, и даже тот, кто из-за парализовавшего его страха ничего не делал, ничком лежал между станин, обхватив голову руками, но не дрогнул, к побежал назад, истошно крича: "Танки!".
   Маленький армейский коллектив, всего несколько десятков люде! выполнил свой долг. Победив врага, они победили саму смерть. Свое маленькой победой они приблизили на несколько мгновений ту большую] Победу, до которой оставалось еще много дней и много километров.
   Победа! Какое это великое и сладкое слово! Никто никогда не изведает такого радостного и гордого чувства, как тот, кто, сокрушив враг на поле боя, сам остался живым и невредимым и может посмотреть на дело рук своих, дело рук боевых друзей. Но еще выше чувство гордости это увидеть победителей, на поле боя, сразу же после сражения.
   115
  
  
Посмотрите на них! Это гордые орлы. Как ярко сверкают их глаза, как высоко и горделиво вздымаются груди в глубоком и радостном дыха­нии, как прекрасны их лица, какие величественные их фигуры!
   Нет, нет! Не задерживайте свой взгляд на замызганных шинелях и ушанках, прожженных у костров, на небритых лицах, побуревших от дол­гого пребывания на морозном ветру, не это главное в их жизни и смерти, и при этом они красивы.
   Они еще взойдут на каменные пьедесталы памятников бронзовыми фигурами от Москвы до Берлина, от Сталинграда до Праги, от Кавказа до Белграда, и войдут в историю своего времени и своей страны навсегда.
   Но никто из них об этом сегодня, на склоне этого рядового дня вой­ны, не знает и не думает. Никому не дано видеть, что будет впереди.
   Хотя бой кончился, никто не празднует победу. Надо зарыть убитых, отправить раненых, надо продолжать окапываться, надо подвезти боеп­рипасы, надо кормить людей... надо, надо и еще много раз надо...
   И хотя этих "надо" очень много и не все они легкие - работа идет весело, с шутками. В веселых голосах, в шутках слышится удвоенная ра­дость: сегодня мы победили и остались живы.
   А это в данную минуту самое главное..."
   7 марта 3-й батальон 95-го полка совместно с частями 17-й стрелковой дивизии после артподготовки стремительной атакой в течение 40 минут очистил от врага деревню Ашково Верхнее, где пленил лейтенанта 338-го пехотного полка. Продолжая развивать наступление, батальон капитана Никишова перерезал Жиздринский большак между Ослинкой
и Ашково Верхнее.
   Противник подтянул резервы 321-й и 296-й пехотных, 5-й и 9-й тан­ковых дивизий, поддержанный 20-25 бомбардировщиками Ю-87, опира­ясь на заранее подготовленные узлы сопротивления, задержал дальнейшее наступление наших частей.
   Снежная зима внезапно сменилась оттепелью. Под снегом стало боль­ше воды, глинистый грунт раскис и вспух.
   31-я гвардейская стрелковая дивизия в этих условиях бездорожья и распутицы, прорвавшая основную полосу обороны противника и выпол­нившая этим приказ командующего 11-й гвардейской армией, сыграла свою определенную роль в успешно проведенной операции. И в этом бе­зусловная заслуга нового командира дивизии полковника Ивана Кузь­мича Щербины.
   В газете "За Советскую Родину" от 1 мая 1943 года написано:
   116
  
  
"В феврале и марте этого года Щербине пришлось руководить насту­пательными боями. Здесь полковник принял командование дивизией в ходе боя.
   Планы Щербины во всех случаях были характерны тем, что удар вра­гу наносится в слабое место. Это ему всегда подсказывали разведчики.
   Тщательно оценив обстановку, Щербина принимал решение, разра­батывал план боя и умело проводил его в жизнь.
   Во время наступления части полковника Щербины овладели рядом населенных пунктов, нанесли тяжелые потери немцам и выполнили по­ставленную задачу.
   В боях росло ратное мастерство Щербины, в боях ковалась слава его дивизии.
   За умелую организацию и руководство боевыми действиями полков­ник Иван Кузьмич Щербина награжден орденом Кутузова 2-й степени51."
   В ночь на 12 марта 1943 года дивизия сдает участок частям 8-го гвар­дейского стрелкового корпуса и выходит в армейский резерв в район Котовичей, Коммуны Большевик, где приступила к подготовке армейского оборонительного рубежа, доукомплектованию.
   Закончились тяжелые наступательные бои. Крепко поредели ряды бой­цов, убит знаменитый снайпер Федор Коптев, так и не воспользовавшись отпуском на родину.
   - Поеду после боя, - заявил он, узнав о наступлении, в котором по насто­янию бывшего комиссара Шевернева снайперы пошли в рядах стрелков.
   Много доблестных бойцов похоронено на полях Думиничского, Жиздринского и Людиновского районов: в Котовичах, Широковке, Дмитри­евке, Пыринке, Крестьянской Горе, Высоком. Местные жители свято хранят память о бойцах 31-й гвардейской стрелковой дивизии. 21 апреля дивизия получила приказ: сдать позиции 17-й стрелковой дивизии и вый­ти в район Усты Сухинического района.
   В начале мая, когда 16 армия уже была переименована в 11-ю гвар­дейскую, дивизия вошла в ее 16-й гвардейский стрелковый корпус. В со­ставе 11 гвардейской армии дивизия воевала до окончания войны 52.
   К 1 мая в Ярославль была послана делегация во главе с капитаном Каплуновым. В письме, адресованном ярославцам, политотдел дивизии отмечал героизм гвардейцев-ярославцев: артиллериста Василия Возгрина, награжденного орденами Отечественной войны и Красной Звезды, рядового Ивана Розова, старшины Ивана Потемкина, парторга роты, кавалера ордена Александра Невского капитана Шувалова.
   117
  
  
"Много в дивизии героев-ярославцев, заканчивалось письмо, о их героических делах расскажут вам делегаты"...53
   Гвардейцы готовились к празднику 1 мая. С утра до ночи приводили в порядок вооружение, получали летнее обмундирование, проходили са­нобработку, строили в районе сосредоточения землянки, шалаши.
   30 апреля были проведены торжественные собрания, а 1 мая бойцы подтянутые, посветлевшие, одетые в гимнастерки с новыми погонами, стройными рядами стояли в готовности к параду.
   Парад принимал командир корпуса Герой Советского Союза гене­рал-майор А.А.Лапшов участник боев в Испании против мятежа фашис­тов генерала Франко.
   В начале мая начало прибывать пополнение, главным образом необ­стрелянная, необученная молодежь, лишь небольшой процент был при­бывших из госпиталей после излечения. Не хватало офицеров.
   На лесной полянке с молодым пополнением проводил беседу о тра­дициях дивизии заместитель по политчасти командира 95-го полка май­ор Г.Я. Василенко.
   Полковник И. К. Щербина, проходя перед строем солдат, останавли­вался, интересовался, откуда прибыли, кто из семьи остался дома, спра­шивать о боевом опыте было бесполезно, видно было, что это безусая необстрелянная молодежь, не ню
   Командир дивизии обратил внимание на одного бойца. Стройный, подтянутый с армейской выправкой, лет 35-40, он смело, независимо смот­рел в глаза Щербины, угадав в нем старшего начальника.
   Ремень туго затянут, на гимнастерке ни одной складки., пилотка оде­та строго по уставу.
   "Ваша фамилия?" - спросил полковник.
   "Рядовой Матыльянес."
   "Редкая фамилия, откуда родом?"
   "Из западных районов."
"В армии служил?"
   "Приходилось."
"Откуда сейчас прибыл?"
   "С учебного пункта."
   Короткие, лаконичные ответы заинтересовали командира дивизии, его отчасти удивила несловоохотливость солдата. "Следуйте за мной, приказал он."
   118
  
  
Когда они отошли в сторону, командир дивизии, повернувшись к сол­дату, в упор спросил:
   "Скажите откровенно, кто вы?"
   "Рядовой Матыльянес, повторил солдат."
   Полковник Щербина из скупых ответов понял, что перед ним разжа­лованный офицер.
   Бледный, взволнованный, поминутно кусая губы, Матыльянес рас­сказал о том, что ему пришлось пережить. Заканчивая свой рассказ, рядо­вой Матыльянес пообещал честно служить на том посту, на котором прикажет служить Родина.
   Он был направлен в оперативное отделение штаба дивизии.
   Когда начальник штаба полковник И.Д.Яровой направил в опера­тивное отделение Матыльянеса, начальник отделения майор И.Н. Ми­ротворцев был несколько удивлен: в это отделение обычно прикомандировывали офицеров из резерва, а здесь рядовой. А.М. Матыльянес был небольшого роста, плотно сложенный, несколько старше офи­церов отделения, седой. В коллектив штабных работников вошел он быстро. Был бодр и физически развит. С первых же дней Игорь Никола­евич понял, что прикомандированный очень умный работник и даже в какой-то степени был доволен, что без звания, так как прикомандирован­ные офицеры обычно задерживались надолго. Но эта надежда Миротворцева не оправдалась.
   Когда командир 95-го полка майор П.А.Лещенко стал настоятельно просить начальника штаба полка, командир дивизии вспомнил о Матыльянесе.
   "Вы начальником штаба были?"
   - неожиданно спросил его полковник Щербина.
   "Был, товарищ гвардии полковник... еще до войны."
   "А сейчас могли бы штабом полка руководить?"
   "По своему опыту, знаниям да, но по положению..."
   "Вот тебе начальник штаба",
   предложил майору Лещенко командир дивизии,
   "другого не жди, не пришлют".
   "Но ведь он рядовой...",
   -смущенно ответил Лещенко.
   "Звание старшины мы ему присвоим, это в нашей власти, а там видно будет."
   "Но за это вы можете иметь неприятности",
   - вмешался Матыльянес.
   "За нас не беспокойтесь, мы найдем ответ, лишь бы дело не страдало".
"Ведь я рядовой, как отнесутся к моему назначению офицеры полка - комбаты?"
   119
  
  
"Ваш авторитет зависит от вас Мы со своей стороны вас поддержим".
Полковника Щербину командиры полков успели узнать. Он смел, решителен, редко ошибался. Поверив человеку, он сразу принимал ре­шение, а от своих решений никогда не отступал.
   "Хорошо будете выполнять свои обязанности, даю слово: за хоро­шую службу представлю к награде и буду ходатайствовать о восста­новлении вас в прежнем звании", -добавил комдив.
   "Благодарю за доверие, оправдаю его",
   - ответил повеселевший рядовой Матыльянес.
   Со следующего дня к исполнению должности начальника штаба 95-го полка приступил старшина Матыльянес. И полковник Щербина, и старшина Матыльянес свое слово сдержали. Майор А.М.Матылья­нес за отличие и храбрость в боях был награжден орденами Красного Знамени и Отечественной войны. С февраля 1945 года подполковник А.М. Матыльянес командовал 246-м гвардейским стрелковым полком 83-й гвардейской стрелковой дивизии 54.
   В частях дивизии широко развернулась боевая подготовка.
   От зари до зари, часто ночью, проводились занятия по стрелково­му делу, саперы ставили мины, а потом снова их снимали. Глубокими ночами по-пластунски ползли разведчики за "языком", тянули шестовку связисты. Разносили в клочья макеты танков артиллеристы.
   Венцом всех занятий были тактические учения: ротные, полковые, батальонные с боевыми стрельбами, со всеми средствами усиления.
   Конец мая, ясный день, высоко в небе звенят жаворонки. Жарко, но нет еще знойной изнуряющей духоты. В полях пусто, вторую весну в прифронтовой полосе поля поневоле отдыхают. Не поднимают трак­торы пласты черной жирной земли. Кругом дикие цветы, буйные за­росли ромашки, голубых васильков. Не радует их обилие хлеборобов в солдатских гимнастерках, привыкших в это время видеть начинающую колоситься рожь, тугие стебли налитой пшеницы.
   Ненавистью к врагу загорелись сердца от такого запустения.
   На обширном поле между деревнями Поляны, Кутиково, Воробь­еве подготавливали учения 95-го полка на тему: "Наступление стрел­кового батальона на заблаговременную подготовленную оборону противника с рубежа непосредственного соприкосновения".
   Здесь все как в настоящем бою. Оборудован ротный район обо­роны на всю глубину, со всеми инженерными сооружениями, тран­шеями по опушке леса. На второй позиции настоящие танки
   120
  
  
подготовились для контратаки. Подготовлено исходное положение для наступающего батальона.
   Главная цель - отработка взаимодействия всех родов войск, пре­одоление танкобоязни.
   В глубоких окопах сосредоточились наступающие - молодежь вол­нуется, ветераны спокойны, невозмутимы. Накануне политработники подробно рассказали о цели занятий, его значении, этапах "боя", при­зывали не бояться танков, забрасывать их противотанковыми грана­тами. Не очень спокойны и командиры, такое учение еще не проводилось.
   На наблюдательном пункте заместитель командующего войсками Западного фронта генерал-полковник М.С.Хозин, начальник отдела боевой подготовки фронта генерал-майор Биричев, командование кор­пуса и дивизии.
   В назначенный час боевыми снарядами проведена сокращенная по времени артподготовка. Важно было научить бойцов двигаться за ог­невым валом, за стеной разрывов своих снарядов.
   Взвились ракеты - сигнал атаки. Дружно поднялись цепи штурмо­вого 3-го батальона 95-го полка капитана В.А.Лукашева, сначала роб­ко, затем все смелее и смелее жмутся бойцы к разрывам.
   Достигнута вторая позиция, наступил один из самых ответствен­ных моментов учения - контратака танков и пехоты. Грохочущий гул моторов оглушает поле. Гвардейцы укрылись в траншеях "противни­ка", подготовились к отражению врага. Окопы узкие, глубокие, грунт твердый, матушка земля надежно укрывает бойцов.
   Поднимая облака пыли, разбрасывая в стороны от гусениц землю, движутся танки. Побледнели лица бойцов, к самому дну окопа прижа­лись, вдавливая в грунт головы, уши и плечи, в руках противотанко­вые гранаты, автоматы и винтовки наготове.
   Обдавая грохотом и жаром, налезала на окоп стальная машина. Отполированная сотнями дорог гусеница зависала над траншеей. В окопе все заволокло душным дымом и густой пылью, затем снова ста­ло светло.
   - По танкам - огонь!- командует сержант и первый выскакивает из траншеи, метко бросает "гранату", с глухим стуком отскакивает бол­ванка от гусеницы. По примеру командира отделения полетели "гра­наты" в башни, в гусеницы...
   121
  
  
Не упустили момента гвардейцы, атаковали танки, а "противник" думал, что они смяты, уничтожены в окопах.
   А за танками движется "пехота" - мишени по шесть штук на поло­зьях, их тянут на тросе машины. Затрещали автоматы, сухо щелкают винтовки. Мишени подошли к окопам, остановились.
   "Контратака отбита", - подает сигнал посредник, а вскоре доно­сятся звуки горна, играющего отбой учениям.
   Осмотрели мишени - тряслись руки у гвардейцев, но все-таки зна­чительное количество мишеней поражено.
   Встряхивая землю, набившуюся везде, счищая грязь, закопченные веселые гвардейцы вылезали из траншей, строились на разбор результа­тов боя.
   "Много было потерь не нужных потому, что неопытные солдаты боялись танков",
   - говорил в заключении разбора генерал-полковник М.С.Хозин.
   "Вместо того, чтобы лечь в окоп, пропустить танк, а в окопе, видели сами, танк не страшен, многие пытались бежать и, ко­нечно, погибали. Теперь можно с уверенностью сказать, что вы не по­бежите от танков, а будете бить их в хвост, а может, и в гриву",
   - шутливо закончил он. Бойцы весело засмеялись. В заключение генерал-полков­ник объявил личному составу 95-го гвардейского стрелкового полка благодарность.
   Такие учения были проведены во всех полках, все гвардейцы про­шли профилактику от танкобоязни.
   Контрольные стрельбы из стрелкового оружия показали неплохие результаты, "неудов" не было. Лучшие результаты были в 97-м гвар­дейском стрелковом полку, там все отстрелялись на "хорошо".
   Дни упорной учебы дали высокие результаты. Куда делась мешко­ватость бойцов? Ловкие, стройные, они ходили уверенным, пружини­стым шагом. Легко преодолевали различные препятствия, умели вести рукопашный бой в траншеях, хорошо стреляли из закрепленного за ними оружия, ловко далеко метали противопехотные и противотанко­вые гранаты. Смело шли в атаку за разрывами снарядов нашей артил­лерии. Это были хорошо обученные, только мало обстрелянные бойцы.
   Одновременно с боевой и политической подготовкой дивизия по­полнялась необходимыми материальными запасами, производилось до­укомплектование вооружения.
   К началу июля дивизия, полностью укомплектованная, хорошо обу­ченная, была готова к решению любых боевых задач.
   122
  
   Ответный удар под Орлом
   Еще не закончились жестокие оборонительные бои на Курской дуге, а войска Западного и Брянского фронтов 12 июля начали мощное контр­наступление для ликвидации Орловского плацдарма.
   15 июля в контрнаступление перешли войска Центрального фронта.
   В ударную группировку Западного фронта входила наиболее укомп­лектованная 11-я гвардейская армия генерал-лейтенанта И.Х.Баграмяна в составе которой действовала 31-я гвардейская стрелковая дивизия.
   Армии надлежало прорвать сильно укрепленную оборону против­ника южнее Сухиничичи и Козельска в мсждуречьи Рессеты и Вытебеть. Участок от реки Жиздра до рубежа Медынцево, Ульяново, Дебри глуби­ной 16-18 километров, где предстояло действовать этой армии, это хол­мистая, непрерывно повышающаяся к югу местность, пересеченная к тому же большим количеством оврагов и лощин. Именно это обеспечивало фашистам преимущество в выборе позиций и наблюдательных пунктов, в создании глубоко эшелонированной обороны. Сразу же за этим участ­ком местности следуют хвойные леса, перемежающиеся болотами. Они тянутся вдоль железнодорожной ветки от Дудоровского до самого Брян­ска. Только примерно в 20 километрах севернее станции Хотынец и за­паднее Волхова лесной массив прерывается, далее снова идут поля и кустарник, пересеченные оврагами и долинами. Справа и слева избран­ную для прорыва местность окаймляют на большую глубину реки Рессета и Вытебеть. Нелегко при таких условиях было расширять прорыв в сторону флангов и, напротив, врагу очень удобно наносить удары по флангам наступающих войск.
   Фашистское командование весьма умело использовало условия мес­тности, совершенствуя почти в течение года свою оборону в междуречье Рессеты и Вытебети. Оно создало здесь глубоко эшелонированную обо­рону, составленную из главной и второй (тыловой) полосы и нескольких отсеченных позиций.
   Главная полоса включала основную позицию, позицию полковых и дивизионных резервов и достигала глубины 5-7 километров.
   Вторая полоса проходила в 8-10 километрах от переднего края глав­ной полосы. Чтобы не дать Советским войскам после прорыва главной полосы возможности развить наступление в сторону флангов, противник оборудовал отсеченные позиции по реке Рессете между населенными пунк­тами Панево и Дубна, а также по реке Вытебеть на участке Слободка, Дурнево.
   123
  
  
Позиции были обращены фронтом на восток. На всех позициях глав­ной полосы имелась система опорных пунктов с траншеями и ходами сообщения.
   Было немало дотов, но особенно много бронеколпаков.
   Перед передним краем и в глубине гитлеровцы подготовили минные поля, многочисленные проволочные заграждения. Наиболее мощный узел в пределах главной полосы находился в районе села Дудино на вершине относительно высокого плато, возвышающегося над всей долиной реки Жиздра55. И прорвать оборону противника в таких условиях в этой опор­ной полосе сопротивления в районе Дудино надлежало 31-й гвардейской стрелковой дивизии.
   Подготовка к прорыву началась еще в середине мая.
   Войска проводили сколачивание подразделений, учебу, а штабы пла­номерно тщательно готовили прорыв. Проводились рекогносцировки, был определен участок для прорыва, исходное положение для наступления, маршруты выхода из района сосредоточения.
   Разведка противника велась всеми, доступными для этой цели, сред­ствами.
   Данные разведки показали, что войскам армии противостояли силы 21-й и 293-й пехотных дивизий, одна мотострелковая дивизия и 5-я танко­вая дивизия. Все войсковые части противника хорошо укомплектованы и хорошо вооружены, отличились высокой боеспособностью.
   ... Большое внимание гитлеровцы уделяли противотанковой оборо­не. Наши разведчики обнаружили множество замаскированных проти­вотанковых и штурмовых орудий. У фашистов были подготовлены специально обученные команды истребителей танков, танкоопасные на­правления покрыты минными полями и разнообразными инженерными заграждениями, весь южный болотистый берег реки Фомина эскарпирован56.
   ... Было маловероятно наступление противника на фронте 11-й гвар­дейской армии. В то же время наш участок фронта, избранный для про­рыва, был выгоден, т.к. он создавал условия для флангового удара по Орловской группировке противника.
   Среди белоствольных березовых рощ, небольших холмов на высо­ком берегу реки Жиздры, недалеко от Сухиничей Калужской области, затерялись маленькие селения Дудино, Серая, Починок.
   Наиболее мощный узел обороны просматривался у села Дудино на плато, возвышавшемся над долиной реки Жиздры. Это ключевая пози­ция, преграждавшая нам путь57.
   124
  
  
С Дудинской высоты противник контролировал все подступы к сво­ему переднему краю, который совершенствовал в течение 10 месяцев. Перед фронтом 31-й гвардейской стрелковой дивизии занимал оборону 510-й полк 293-й пехотной дивизии противника.
   Дудинскую высоту и склоны, обращенные на север, немцы укрепили дзотами, бронеколпаками, изрыли траншеями, опутали колючей прово­локой, установили минные поля, отрыли противотанковые рвы также, как и в глубине обороны.
   Дивизии была поставлена задача: прорвать оборону противника на участке Дудино-Серая (фронт 1,5 километра).
   В дальнейшем через Починок, Дубна, Холмищи наступать на юг в направлении высоты 1 км северо-западнее Серая, западной окраины По­чинок, высоты 247,7, Пустой с ближащей задачей: одним полком содей­ствовать 16-й гвардейской стрелковой дивизии овладеть Дудинским узлом58.
   К утру 8 июля после 24-километрового марша дивизия сосредоточи­лась в новом районе. Вначале вышла на огневые позиции артиллерия. Марш был совершен со всеми предосторожностями. Дивизии было пре­доставлено два маршрута, четко указаны рубежи регулирования, запре­щалось зажигать костры, через несколько километров стояли комендантские посты. Крепко потрудились штабы всех родов войск, под­готавливая и график движения и подхода войск.
   В долине реки Жиздра на опушке невысокого леса, в полукилометре от первой траншеи исходного положения для наступления расположился замаскированный наблюдательный пункт командира дивизии полковни­
ка Щербины. Рядом, соединенный ходами сообщения - командующего артиллерией полковника Полянцева. Щербина не отступал от своего пра­вила: с артиллеристами всегда личное общение.
   9 июля на пункте шла обычная работа, уточнялись цели, готовились на планшетах артиллеристов новые данные, расшифровывали бюллете­ни метеорологических данных, проверялись линии связи, шли перегово­ры с командирами полков, так что появление командарма генерал-лейтенанта И.Х.Баграмяна только с одним адъютантом и сопровождающим с командного пункта дивизии, как-то не сразу было замечено.
   "Ну, как дела, гвардейцы ?" - весело спросил Иван Христофорович после обычных приветствий.
   "В соответствии с полученной задачей и приказом командира корпу­са",
   - начал полковник Щербина,
   "боевой порядок для атаки - все три полка
   125
  
в линию, батальоны в полках в три эшелона друг за другом. На правом фланге 2-й батальон 97-го полка, в центре 3-й батальон 95-го, на левом фланге - 1-й батальон 99-го.
   Ближайшая задача: прорвать оборону противника, уничтожить его в опорных пунктах, в дальнейшем наступать в направлении Дубна-Никитское."
   Обстоятельный доклад командира дивизии, сопровождаемый пока­зом на местности, никаких замечаний не получил. Командарм потребо­вал доклада от командующего артиллерией дивизии.
   "Перед фронтом прорыва дивизии один из самых сильных узлов со­противления - Дудинский,- докладывал полковник Полянцев. Там дзоты, открытые огневые точки в траншеях, на всю глубину обороны траншеи, соединенные ходами сообщения, минные поля, проволочные заграждения в несколько рядов, противотанковые рвы. Все цели разведаны, на каждую заведена карточка-формуляр, в каждой записаны ее координаты, повседневная деятельность. Каждому командиру батареи определена точка для доразведки, а в последующем для подавления и раз­рушения.
   Дзоты, узлы траншей и ходов сообщения будут разрушены. По всем целям подготовка проведена с использованием данных метеорологии, с учетом баллистических условий. В день артподготовки проверим пристрел­ку. Плотность артиллерии 210 орудий на 1 километр фронта. Боеприпа­сов достаточно для того, чтобы на каждый объект израсходовать снарядов по полной уставной норме. Сопровождение атаки огневым валом."
   Внимательно изучив местность, командарм, отрываясь от стереотру­бы, приказал:
   "Часть 120 мм минометов выделить для разграждения минных полей. Главное усилие артиллерии сосредоточите на подавлении и уничто­жении живой силы, огневых средств и сооружений в опорных пунктах главной линии обороны, особенно на Дудинской высоте. Вы видите она господствует над всей долиной Жиздры59."
   "Трудность нашего положения состоит в том, что армия должна са­мостоятельно прорвать довольно сильную оборону противника и затем развивать успех для достижения цели операции, - продолжал командарм. - Особенность вашей дивизии в том, что вы действуете на фланге, справа.
   Нам известно, что Пятая танковая дивизия - оперативный резерв противника, расположена в лесах, в районе Хатьково и не исключено, что именно в наш правый фланг она нанесет удар. Но пусть это вас не смущает: мы дадим корпусу сильный противотанковый резерв: два
   126
  
  
истребительных полка, есть у нас и танки, так что обломаете ей зубы. Надеюсь, не очень вас испугал", - шутливо закончил он.
   "Пожелаю вам успеха",- сердечно прощаясь говорил генерал-лейтенант.
   "Вижу, что вы по серьезному готовитесь к операции, а хорошая подго­товка- залог успеха. Не забывайте о взаимодействии всех родов войск. Уверен, что организуете все правильно."
   Ценные, четкие указания командарма, положительная оценка того, что сделано, подбодрили командование. Перед наступлением была про­ведена разведка боем с целью овладеть безымянной высотой 1 км северо-западнее Серая.
   В ночь на 11 июля авиация бомбами крупного калибра нанесла удар по переднему краю противника: два налета по 100 самолетов. Большая часть бомб сброшена на Дудинский узел сопротивления. Разведка прово­дилась по новому, не отдельными группами, а силами всех дивизий.
   2-й батальон 95-го полка под командованием капитана Кожурина, ко­торый ночью скрытно, соблюдая полнейшую тишину, вышел на исходный рубеж к вражеским позициям с задачей ввести противника в заблуждение о начале наступления, заставить подтянуть его живую силу, технику и огне­вые средства к передним траншеям, чтобы потом подвергнуть их массиро­ванной артиллерийской обработке перед предстоящим наступлением, выявить огневую систему, уточнить количество его живой силы и взять "языка".
   Слева, для прикрытия батальона со стороны Серая, действовал взвод разведроты. Батальон поддерживался огнем 3-го артдивизиона, 3 танка­ми Т-34 29-й гвардейской танковой бригады.
   В 3.00 батальон преодолел полосу заграждений, продвинулся на 200-300 метров, но противник ураганным огнем из леса приостановил даль­нейшее продвижение батальона. Восточнее Дудино и вдоль оврага со стороны Серая противник все время вел артиллерийско-минометный об­стрел. Батальон Кожурина также вел напряженный огонь, прижимая про­тивника к земле. Решено было провести короткий огневой налет по огневым точкам противника.
   " Подполковнику Смекалову, огневой налет ..."
   - полетела команда с пункта командующего артиллерией дивизии, но тут же оборвалась: ли­ния связи перебита осколком разорвавшейся мины.
   Захватив аппарат, пулей выскочил из блиндажа дежурный на комму­таторе красноармеец Прокудин. Ловкий и собранный, он всегда отли­чался быстротой в исправлении повреждений линии связи.
   127
  
  
Кругом рвались мины, но это не остановило отважного связиста. Ныряя из воронки в воронку, ползком добрался до места поврежде­ния, исправил два разрыва провода. Только пополз обратно, осколки разорвавшейся недалеко мины снова перебили линию, а Прокудин был ранен в грудь и ногу. Превозмогая страшную боль, едва не теряя со­знание, он дополз до места повреждения, снова исправил линию. Зах­ватив аппарат, он нашел силы добраться до наблюдательного пункта, а затем, обливаясь кровью ,упал около окопа. Огонь артиллерии был открыт во время. Командир дивизии наградил храброго связиста ор­деном Красной Звезды.
   В 8 часов 30 минут стало ясно, что противник прочно занимает пер­вую полосу. Разведкой установлено: истинный передний край противни­ка проходит по восточной опушке леса, восточнее Дудино, безымянная высота севернее Серая.
   Батальон Кожурина еще продвинулся метров на 100 и залег. К исхо­ду боя вражеская мина угодила в пулеметный расчет пулеметного взвода, которым командовал младший лейтенант Юрий Александрович Паршков. Один боец был убит, двое ранены, причём один из них тяжело. Из-за сильного огня санитары не могли пробраться к раненым. Паршков вы­нужден был вынести лично с поля боя тяжело раненого пулеметчика. Ночью с оставшимися бойцами он вынес всю материальную часть своего взвода и пулеметной роты.
   Батальон понес значительные потери. Из командного состава остал­ся один комбат.
   Гвардейцы батальона завязали бой с противником в его первой тран­шее. Были захвачены пленные. Как потом они показали, вражеское ко­мандование приняло действие нашей разведки за начало наступления.
   Весь день батальоны вели бой, весь день они держали противника за горло до тех пор, пока на противника не обрушили мощь огня армии60.
   В 3 часа под покровом ночи 2-й батальон был сменен 1-м.
   В результате кропотливой работы командиров-артиллеристов, на­чиная от командира орудия до старшего артиллерийского начальника, к моменту артподготовки была получена на редкость правдивая картина расположения целей, как на переднем крае, так и в глубине немецкой обо­роны. Составлена схема на крупномасштабной карте.
   И вдруг вздрогнула и заходила под ногами земля.
   В 3 часа 20 минут началась мощная артподготовка. Ее успех решался хорошо проведенной разведкой. Однако артподготовка внезапно прекрати­лась. Конец ее гитлеровцы по привычке приняли за сигнал к нашей атаке.
   128
  
  
Выскакивая из укрытий, бросились к орудиям их расчеты, появились на позициях убранные на время пулеметы, замелькали над бруствером каски отсидевшихся в траншеях автоматчиков. Сейчас только раздастся "Ура"! и поднимутся атакующие.
   Все, что уцелело у гитлеровцев от артиллерийского налета, они обру­шат на цепи атакующих.
   Не видно почему-то цепи атакующих, не слышно громких "Ура!'. Зато с новой силой, как на время притихший вулкан, вдруг грянули новые зал­пы советской артиллерии61.
   В 3 часа 40 минут артподготовка возобновилась.
   Раскаты выстрелов создали сплошной гул неимоверной силы, содро­галась и стонала земля. Гул беспрерывный и сплошной был слышен на расстоянии 40-50 ки­лометров62 .
   Сотни огненных реактивных тяжелых снарядов осветили окружаю­щую местность, пахло порохом и обгоревшей травой. Гремела команда. Все сливалось в единый гром, способный уничто­жить все живое. Солдаты говорили, что еще не слышали такой мощи артиллерии, столько адского звука и рева.
   Лучи восходящего солнца не пробивали сплошную завесу из дыма, пыли и земли, которая продолжала висеть темной мерцающей массой.
   Пехотинцы успешно продвигались, а штурмовики шли партиями, пре­следуя противника.
   Огромные воронки диаметром до 6 и глубиной до 2-х метров похоро­нили все: и людей, и укрепления. Развороченные блиндажи, убитые не­мецкие солдаты, не успевшие натянуть форму, валялись в нижнем белье.
   С последним разрывом снаряда 3-й батальон 95-го полка корот­ким броском ворвался в немецкие траншеи первой линии, затем быст­ро овладел второй линией траншей и, уничтожив отдельные группы противника, устремился вперед. К полудню бой переместился на за­падный склон высоты 243,9.
   При прорыве переднего края особенно отличился лейтенант Воронин.
   В 6 часов 65 минут в ста метрах за передним краем обороны под­нимались на 50-70 метров в высоту от горизонта до горизонта сплош­ные вихри разрывов на первом рубеже огненного вала. Эти столбы вырисовывали передний край противника. Пехота и, выдвинувшиеся с исходного рубежа танки, ворвались на позиции врага, быстро овладе­ли тремя траншеями.
   129
  
  
"Потом и мы поинтересовались, что сделала наша артиллерия", - пи­шет в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян.
   "Все оборонительные сооружения противника были полностью уничтожены. Противотанковая оборона противника разгромлена, его артиллерия подавлена, 12 немецких батарей были полностью разбиты огнем наших орудий."
   В 8 часов утра дивизии полностью овладели рядом опорных пунктов. Пал Дудинский узел сопротивления.
   Необходимо отдать должное той огромной организаторской работе артиллеристов во главе с командующим артиллерией генералом Семено­вым, которая обеспечила успешный прорыв основательно подготовлен­ной обороны противника63.
   Командир батареи 122 мм пушек капитан Михаил Иванович Харченко поддерживал в наступлении 2-й батальон 95-го полка под командо­ванием капитана Кожурина.
   Каждому командиру батареи было дано боевое задание - при любых условиях подавить огонь противника, разрушить доты, дзоты, подавить огонь артиллерии и минометов, быть всегда готовыми к отражению тан­ков с использованием подкалиберных снарядов, способных на расстоя­нии 400-600 метров подбить и уничтожить любой танк.
   Уцелевшие орудия и дзоты противника массированным огнем оста­новили наступление. По просьбе Кожурина Харченко выкатил на пря­мую наводку две 122 мм гаубицы, которые несколькими снарядами разрушили 3 дзота, подавили пулеметный огонь, обеспечив продвижение батальону. В разгар прорыва полосы заграждения батальон внезапно был контратакован фашистскими автоматчиками при поддержке трех бро­нетранспортеров с крупнокалиберными пулеметами.
   Командир орудия сержант Корниенко и старший сержант Дементьев прямой наводкой в течение 4-5 минут подбили два бронетранспортера и уничтожили часть автоматчиков.
   Третий бронетранспортер успел скрыться. Это обеспечило батальо­ну дальнейшее продвижение и выполнение их боевой задачи.
   К 8 часам утра дивизия овладела рощей восточнее Дудино, Серая, Починок, Жилково. Таким образом в результате блестяще проведенной артподготовки и решительной атаки пехоты и танков удалось почти без потерь уже через два-три часа прорвать полностью огневую полосу со­противления врага64.
   Дудино - главный узел сопротивления пал. Здесь было окружено и пленено более 400 солдат и офицеров противника65.
   130
  
  
Во втором эшелоне находилась 1-я московская гвардейская мото­стрелковая дивизия с задачей из-за левого фланга 31-й гвардейской стрел­ковой дивизии наступать на Медынцово.
   При прорыве переднего края сильно укрепленной обороны против­ника под деревней Дудино первым со своим отделением ворвался в тран­шею противника командир отделения автоматчиков 4-й стрелковой роты 97-го полка старший сержант К.В.Машинистов.
   Он из автомата уничтожил расчет миномета и трех снайперов.
   В бою под деревней Никитское 14 июля Машинистов со своим отде­лением прорвался к огневым точкам противника, расположенным в дзо­тах, уничтожил 5 автоматчиков противника, зайдя с тыла, забросал гранатами дзоты, уничтожив при этом 4-х немецких пулеметчиков. Огне­вые точки были подавлены. За проявленные смелость, решительность и геройство К.В.Машинистов награжден орденом "Красная Звезда"66.
   Войска, воодушевленные первыми успехами, неудержимо рвались впе­ред. Геройству гвардейцев не было предела. Уже в первые минуты боя осколком вражеской мины был ранен командир отделения первой стрел­ковой роты 97-го полка сержант Марыхин. Но он не покинул боя и, сде­лав себе перевязку, продолжал командовать отделением. В районе деревни Жилково он с четырьмя бойцами первым в роте выскочил на большак и перерезал его. Сержант стойко оборонял занятый рубеж, пока не подо­шли главные силы роты.
   В этой схватке он был вторично ранен.
   Красноармеец Сергей Котев, пробираясь к себе во взвод, в кустарни­ке услышал немецкий говор. Пробрался ползком поближе. Видит: группа немцев во главе с офицером.
   Насчитал 13 человек, все вооружены автоматами. Что делать? Неза­метно уйти? Это не в гвардейских правилах и отважный комсомолец ре­шил внезапно напасть на гитлеровцев. Он приготовил автомат и, неожиданно выскочив из-за кустов ,властно крикнул "Хальт!".
   Немецкий офицер, на которого он навел автомат, поднял руки вверх. За офицером подняли руки и остальные.
   Дерзкое нападение, властный окрик так их ошеломили, что ни один не попытался прикоснуться к своему автомату.
   Все 13 пленных вместе с их разряженным оружием были смельчаком доставлены в роту.
   Этим своим поступком смелый комсомолец еще раз подтвердил гвар­дейское правило, что и один в поле воин, что дерзость и внезапность удесятеряют силу отважных67.
   131
  
  
Коммунисты и комсомольцы шли вперед и вели за собой бойцов. Ком­сорг 9-й роты 95-го полка сержант Уханов накануне наступления провел собрание комсомольцев роты. Он говорил комсомольцам о значении лич­ного примера в бою. Слова комсомольского вожака не разошлись с де­лом. Он первым в роте поднялся в атаку, увлекая за собой комсомольский актив, ворвался во вражескую траншею, где в рукопашной схватке лично уничтожил 7 гитлеровцев.
   Бесстрашие в бою показала славная дочь белорусского народа сани­тарка 95-го полка Бошкович. Она накануне боя, получив комсомольский билет, говорила:
   "Я рада, что в бой иду с комсомольским билетом у сердца, можете быть уверены, я никогда не запятнаю этого высокого звания."
   Она вместе со всеми поднялась в атаку, смело шла, не страшась сви­ста пуль, визга осколков. Ее видели в первых шеренгах стрелков . Своим бесстрашием она вдохновляла бойцов, лаской успокаивала раненых, пря­мо под огнем делала перевязки, десятки раненых вынесла с поля боя.
   Но один осколок вражеской мины сразил ее. Она погибла смертью героя в разгар боя. Новый ,еще совсем чистый комсомольский билет был омыт чистой кровью молодой патриотки нашей Родины.
   Светлая память о юной девушке самоотверженной комсомолке на­всегда осталась в памяти гвардейцев.
   Стойкостью и выдержкой отличалась телефонистка 64-го артилле­рийского полка Юлия Гуревич. Она поддерживала непрерывную связь между наблюдательным пунктом и огневой позицией батареи.
   Во время наступления трижды раненая, она оставалась в строю. На требование командира батареи пойти в медсанчасть она отвечала:
   "Закончится бой, тогда пойду, а пока силы есть - буду выполнять свои обязанности и замены не прошу."
   Для 3-й роты 1-го батальона 99-го полка проделан только один про­ход в минном поле нашего переднего края обороны шириной около 3 метров. Лейтенант Т.Д. Васильков, - командир 1-го взвода, приказал двум пожилым солдатам в указанных местах воткнуть в землю красные флаж­ки, обозначив ширину прохода в минном поле.
   Сигнал - зеленая ракета. Вначале идет 3-й взвод, последним 1-й. Васильков со связным бежали последними. Между линиями оборон про­тивников проходила низина. Близко к немецкой обороне протекала речушка, по берегам густо заросшая осокой. До переднего края немец­кой обороны было около километра. Это расстояние гвардейцы долж-
   132
  
  
ны были пробежать под прикрытием огневого вала нашей артиллерии и ворваться в немецкие траншеи, как только огневой вал будет перене­сен вглубь обороны противника.
   Но как только наша пехота выбежала из своих траншей, немцы от­крыли по ней ураганный огонь артиллерии и минометов. Организован­ное управление ротой было нарушено. Каждое отделение, зная задачу, выполняло ее как могло. В кутерьме разрывов, пламени, пыли и дыма трудно определить, где люди взвода. Васильков с ординарцем пробежал метров 400. Во взводе уже были убитые и раненые. В упор застрочил не­мецкий пулемет. Продолжать бежать по лощине невозможно-. Васильков повернул вправо и побежал вдоль обороны по минному полю. Около ре­чушки видно было, что на ее противоположном берегу немцы обрыли землю и сделали отвесную стену высотой около 2-х метров - это контрэс­карп против наших танков. У стены наш санитар перевязывал раненого. Васильков с ординарцем впереди, за ними солдаты взвода быстро пере­скочили эту отвесную стену и с криком "За Родину! За Сталина!" броси­лись к немецкой передовой, расположенной в 100 метрах. Немецкие противопехотные мины здесь лежали нетронутыми, за ними спираль Бру­но, 4 ряда колючей проволоки. Рядом стоял наш пулемет, один пулемет­чик был убит. Васильков лег за пулемет и короткими очередями стал стрелять по немецкому пулемету. Влево, метрах 150, лощина близко под­ходит к немецкой передовой и против нее разорванное проволочное заг­раждение. Приказав подбежавшему пулеметчику прикрывать, Васильков повел солдат к немецкой траншее.
   Быстро покончив с немцами в блиндажах и траншее, остатки взвода выш­ли в тыл немецкой обороны к деревне Серая, которая находилась внизу у оврага. Домов в ней не было. Только разрушенные печные трубы. С криком "Ура!" солдаты побежали вниз по крутому склону. Там, у толстой липы, сидели 2 немецких офицера и 3 солдата, вероятно, ожидавшие донесения с передовой. Они не стали сопротивляться. В Серой взвод взял в плен еще 29 солдат. В этой деревне собралось около сотни гвардейцев.
   Из них только один офицер лейтенант Васильков. Он объяснил им зада­чу - взять деревню Починок, что в 2-х километрах. Там все дома были давно сожжены и бугры фундаментов заросли бурьяном. Большой продовольствен­ный склад немцев охраняли 10 солдат. Охрана склада была уничтожена и занята круговая оборона. Через 3 часа подошла рота 2-го батальона. На ле­вом фланге немецкой обороны километрах в 2-х находилось большое село Жилково с кирпичными зданиями. Там продолжался бой.
   133
  
  
В группе Василькова только 4 пулемета. Однако, было решено ока­зать помощь нашим, ведущим бой в Жилково. Пройдена гравийная до­рога, за ней по кустарнику, влево до перекрестка дорог, занята оборона. Немцы подбросили на машинах к передовой подкрепление, но группа Василькова неожиданно для них открыла пулеметный огонь, те вынуж­дены были вернуться.
   Передовые батальоны 169-го и 171-го полков Московской дивизии начали продвигаться вслед за частями 31-й, готовые отразить фланговые контратаки противника и очистить оставшиеся в глубине обороны очаги сопротивления68.
   Отражая одну за другой контратаки тактических резервов, подавляя все возрастающее сопротивление врага, гвардейцы 99-го полка безоста­новочно двигались ко второй полосе обороны на рубеже Холмищи-Медынцево-Ульяново. Однако, главная опасность была впереди. Предвидение командира дивизии оправдалось. Из района Хатьково, маскируясь в гус­тых лесах, спешно двигалась 5-я танковая дивизия врага. Как хищный зверь, насторожилась она, выжидая удачный момент для нанесения бро­нированного удара всей мощью своих танков и самоходных орудий во фланг и тыл дивизии, чтобы смять наши боевые порядки, отрезать про­двинувшиеся вперед полки 16-й, 31-й и 1-й гвардейских дивизий, сорвать наступление.
   В ее составе были танки "тигры", самоходные орудия "фердинанды" - мощная военная техника врага. В своих листовках гитлеровцы неудер­жимо хвастаясь их боевыми качествами. Они утверждали, что пушки этих танков и самоходных орудий бьют без промаха на большое расстояние, броня неуязвима, скорость их не имеет равной в мире.
   Как ни маскировалась вражеская дивизия, продвижение ее было об­наружено дудинскими партизанами. Удар не был внезапным. Нападе­ния ожидали и к нему приготовились. Разыгрался ожесточенный бой, страшное столкновение.
   В 12.00 противник выбросил свои резервы - два мотострелковых и один танковый полки 5-й танковой дивизии, которая из Мойлова вышла на Старицу, развернулась и контратаковала левый фланг дивизии в на­правлении отметки 243, 5, Дубна силой до 1, 5 батальона пехоты. В на­правлении Старицы, Никитское отметка 235, 2 . Дубна - до полторы роты.
   К 19. 00 части дивизии вели бой на рубеже иск. высота 235, 2 юго-восточнее вершины оврагов южнее Дубны, изгиб большака юго-западнее Отвершек, на этом рубеже части дивизии отразили пять контратак пехоты
   134
  
  
противника с 12-ю танками. Подбито 7 танков и уничтожено до 2-х рот пехоты противника, захвачено в плен 75 гитлеровцев, 50 принадлежавших 5-й тан­ковой дивизии и 27, 1-го и 2-го батальона 510-го полка 233-й пехотной дивизии.69
   "В деревне Старица, -сообщает газета "За Советскую Родину" в ро­вике размещался штаб немецкой дивизии. А сверху в 30 метрах в мрачной землянке расстреливали пленных. На верхних бревнах и на глиняной сте­не сохранились следы от пуль. В 10 метрах от землянки, против окна, наши бойцы обнаружили котел, а в котле сваренную человеческую голо­ву, около котла груду человеческих костей.
   Из опроса местных жителей постепенно возникла потрясающая кар­тина зверства фашистских бандитов. В землянке они мучили голодом пленных бойцов, а доведенных до безумия нечеловеческими муками голода, кормили человеческим мясом, может быть вчера расстрелян­ного пленника.
   Вдоволь натешившись видом голодного безумия, они спускались в клуб, где весело бренчала музыка.
   Все это кажется кошмаром из повести о похождениях людоедов.
   Но котел стоит на месте и кости лежат рядом, и череп с пустыми глаз­ницами, и сваренное мясо на пальцах. Как же не убивать безжалостно таких псов, как же им не проткнуть гнусные сердца, в которых зароди­лись мысли черных дьяволов.
   Гвардейцы! Убивайте людоедов, очищайте Советскую землю от фа­шистских убийц70".
   Бывший командующий артиллерией 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенант Е.В. Щеглов вспоминает:
   "Следующим по маршруту нашего движения было село Никитское, от села в нашу сторону простиралась ровная долина. Именно здесь будет контратака танковой дивизии, более удобного места нет",
   - сказал я подполковнику Алешкину - командиру артполка - и он согласился со мной.
   "Выдвинуться впереди пехоты, занять огневые позиции, быть готовыми к отражению атаки танков 2-му полку, ответственная полоса - ле­вая окраина Никитского и вправо до группы кустов", - подал я команду.
   "Стрелять по гусеницам, вторым снарядом по борту",
   -командовал подполковник Алешкин.
   "Первая",
   - запрашивал радист,
   " первая готова."
   И так все двенадцать батарей были готовы и ждали команды для открытия огня.
   135
  
  
Из орудий двух полков образовался щит. который должен был при­нять на себя танковый удар.
   А в это время из лощины, где было село Никитское, выехали немец­кие танки, окрашенные в черный устрашаюший цвет с белыми крестами на бортах. Вражеские машины развернулись на фронте шириной 2 километра и устремились на нас. Зрелище было внушительное, и не из приятных. В первой волне их было около шестидесяти.
   Среди танков, имевших черную окраску, несколько машин было ка­муфлировано. Они резко отличались своей величиной и длиной пушек. В бинокли это было хорошо видно.
   На замаскированных наспех позициях тишина. Командиры орудий, не отрываясь от биноклей, наблюдают за движением танков.
   "Ползут "тигры", посмотрим, что за зверь", - в полголоса переговаривались они. Танки все ближе и ближе. Долина наполнилась ревом мощ­ных моторов. Они все более увеличивают скорость, но огня пока не открывают. Цель их ясна - ударить во фланг наших наступающих войск,
смять боевые порядки и, действуя по тылам, посеять панику, сорвать наступление. Наводчики, прильнули к панорамам, безостановочно крутят рукоятки механизмов, совмещая перекрестье прицела с целью.
   Каждый боец думал: "Вот сейчас на тебя обрушится лавина огня, а потом, если промахнешься, пропустишь танки, они раздавят тебя в ле­пешку гусеницами".
   И нужно иметь огромную силу воли, выдержку, что­бы перед лицом такой грозной опасности подавить страх, не впасть в панику, сохранить самообладание.
   Внешне спокойны гвардейцы, ни тени страха на их загорелых, обвет­ренных лицах, только крепко стиснутые губы выдают волнение.
   Не доходя примерно полутора километров до огневых позиций, тан­ки противника открыли огонь из орудий и пулеметов.
   Траектории трассирующих снарядов хорошо видны и, казалось, что вот прямо на тебя летит снаряд и разнесет тебя на мелкие кусочки. Это было жуткое ощущение, при воспоминании о котором даже теперь испы­тываешь неприятное чувство.
   Молчал, напряженно вглядываясь вперед, подполковник Алешкин, заметно волнение и на его суровом лице, молчали орудия, ждем команды.
   "Открывайте огонь !" - торопил я, а у самого неприятный озноб про­бежал по спине.
   "Зверь идет крупный, надо стрелять наверняка. Не беспокойтесь, товарищ полковник, не пропустим",
   - спокойно отвечал гвардеец.
   136
  
  
И в этих скупых словах чувствовалась уверенность в силе своего оружия, в мужестве своих бойцов, их непоколебимой стойкости и безграничной выдержке.
   "Огонь!"- резко крикнул подполковник, когда танки приблизились метров на 800. И тут грянул залп 45 мм орудий, один, другой, третирий.
На танки противника обрушился шквал огня до пятисот выстрелов минуту.
   Сразу по всему фронту атаки танков загорелось около 20 вражески машин. Вторая волна, обходя остановившиеся машины, упорно рвалась вперед. А в это время все новые и новые факелы горящих танков появлись на поле боя, расчет командира полка бить по гусеницам оправдался.
   Подбитый танк крутился на одной гусенице, подставляя борт, а бортовая броня даже у "тигров" пробивалась нашими подкалиберными снарядами. Трудно уязвимыми были башня и лобовая часть.
   "Товарищ полковник, возьмите трубку", - говорит мне радист, " разговор касается Вас, ругают какого-то подполковника Токарева."
   "Куда тебя черти понесли на Старицу, ты должен идти на Никитское"
   -слышал я чей-то гневный голос,
   "там идет бой с танковой дивизией. Немедленно поворачивай бригаду и жми на Никитское."
   "Успет ли помочь нам ?"- с тревогой думал я.
   А бой разгорался все жарче и ожесточенней. На огневых позиция истребителей был кромешный ад. Рвались снаряды, осколки дробно барабанили по щитам орудий. Хорошо было видно, как высоко вылетел колесо подбитого орудия, умолкло другое, целиком вышел из строя расчет третьего от разорвавшегося невдалеке снаряда.
   Стойко держались гвардейцы. Выбывал из строя наводчик - на его место становился замковый, заряжающего сменял правильный.
   Не взирая на потери, танки все ползли и ползли. Не менее сотни костров дымило кругом. Вот уже около трехсот метров оставалось до наши позиций, жутко становилось на душе.
   Но в этот момент слева во фланг противнику с полного хода врезалась в его боевые порядки танковая бригада подполковника Токарева.
   И разразился ожесточенный танковый бой. Смотреть было страшно и, главное, все это происходило близко перед моими глазами, и уйти было нельзя: вылезешь из окопа -попадешь под снаряд. Такого ожесточенного боя мне видеть больше не доводилось за всю войну.
   Через каких-нибудь полчаса бой закончился, остатки немецких танков уходили в село Никитское, скрываясь в лощине. Долина, насколько
   137
  
  
охватывал глаз, была устлана сожженными и подбитыми танками про­тивника и его бронетранспортерами, кругом множество трупов. Все это производило впечатление страшного побоища; когда я начинаю вспоми­нать об этом, перед глазами встает картина: стоит подбитый вражеский бронетранспортер, на нем висит половина человека. Видимо снаряд зас­тал его в тот момент, когда он хотел слезть с транспортера. Другая его половина валялась внизу.
   Среди подбитых немецких танков было несколько "тигров", "фердинандов", "пантер". Были и у нас потери и в танках, и в орудиях, и в личном составе.
   Танки противника не сумели нарушить боевые порядки 99-го полка. Однако передовые части танковой дивизии, поддержанные с воздуха бом­бовыми ударами затормозили наступление 31-й и 11-й гвардейских стрел­ковых дивизий, дали возможность остаткам своих 211-й и 293-й пехотных дивизий закрепиться на промежуточном рубеже.
   В 15 часов на стыке 31-й и 11-й дивизий развернулся для боя 169-й гвардейский стрелковый полк пролетарской Московской дивизии, а за­тем из-за его левого фланга и 171-й полк.
   Взаимодействуя с 10-й танковой дивизией, эти полки до наступления темноты выдвинулись на линию Дубна-Отвершек71.
   На другой день прорыва дивизия вместе с другими соединениями ар­мии возобновила наступление. Противник, подтянув 5-ю танковую диви­зию, контратаками из района деревни Дубна пытался задержать наше продвижение. Полки первого эшелона дивизии были контратакованы подразделениями 13-го моторизованного полка при поддержке танков и са­молетов.
   Возникла необходимость ввести в бой 1-й батальон 95-го полка под командованием гвардии капитана В.Т. Сологуба. Все контратаки про­тивника были успешно отбиты, и он был выбит из деревни Дубна. В ночь на 13 июля до роты автоматчиков противника просочились по оврагу в тыл наших подразделений и на рассвете пытались мелкими группами ок­ружить Н.П. 95-го полка.
   Для уничтожения автоматчиков была снята с фронта рота 2-го батальона.
   Одновременно по глубокому оврагу' в тыл противника направлена 3-я стрелковая рота 1-го батальона. Дружным ударом гвардейцев рота ав­томатчиков противника была уничтожена, а 17 солдат и ефрейтор были взяты в плен. При отражении контратаки в районе Дубна залповым ог­нем полковой роты П.Т.Р. был сбит бомбардировщик противника Ю-88.
   138
  
  
За день жестких боев 13 июля подразделения дивизии сломили упор­ное сопротивление противника и овладели пунктами Никитское, Хутор Пустой, вышли к Вяльцеву и Медынцеву.
   Суворовское правило "не числом, а умением" блестяще подтвердили разведчики 31-й дивизии.
   Обстановка была неясной и требовалась разведка. Помощник началь­ника разведотделения штаба дивизии старший лейтенант М.П. Новожи­лов подбирал достойных с честью выполнить поставленную задачу.
   Выбор пал на младшего лейтенанта А. Шишкина. Смелый и наход­чивый, он удачно выполнял задания командования, приносил важные и точные сведения о противнике, его дислокации, численности, огневых сред­ствах. Младший лейтенант Шишкин, старший сержант В.С. Сметании, который успел к этому времени взять 9 пленных и недавно отличился при захвате "языка", за что был награжден медалью "За отвагу", комсорг разведроты Андреев и отчаянные, смелые, не раз проверенные в поисках раз­ведчики комсомолец Мостаков, Водоранкин и Соловьев решили идти в обход Медынцево, чтобы зайти с тыла по густому сумрачному лесу, ко­торый вплотную касался южной окраины села.
   Долго пробирались разведчики по лесной чаще, по компасу они све­ряли путь нелегкий и опасный, останавливались, совещались, уточняли решение и смело шли вперед. Встреча с вражескими солдатами в лесу была маловероятной: всю войну немцы боялись леса, особенно ночью. Враги предпочитали действовать на открытой местности, используя свое значи­тельное превосходство.
   Младший лейтенант неожиданно остановился, приподнял руку и про­шептал: "Стой!".
   Разведчики бесшумно залегли в густые поросли и, выставив вперед автоматы, стали наблюдать. Зоркий, как рысь, Сметанин первый их рас­смотрел. Разглядев в темноте черные силуэты танков, он шепотом произ­нес:
   "Какая нечистая сила их сюда привела? Не засада ли?"
   - вдумчиво спросил Соловьев.
   "Какая тут засада! На район сосредоточения наткнулись." "Дела!"- с досадой ответил Сметанин.
   Шишкин принимает решение: обследовать район сосредоточения тан­ков, установить, много ли их, какое подразделение противника неожи­данно оказалось на их пути.
   Мостакову и Водоранкину он поручает обойти танки слева. Сметанину и Соловьеву - справа, уточнить количество, определить границы их
   139
  
  
расположения. На все дано полчаса. Сам он и комсорг должны ожидать разведчиков под разлапистой елью.
   Как призраки, мгновенно растаяли в темноте разведчики. Стало со­всем тихо, только легкий ветерок во мраке ночи шелестел листвой, да похрустывали недопревшие сучья.
   Ждать да догонять - немыслимо тягостно. Разведчики в группе на­дежные, но свои глаза надежнее. Ему не терпелось узнать скорее, Шиш­кин оставил Андреева, осторожно, по-пластунски пополз к головному танку. Осталось 5-6 шагов, затаился, прислушался. Из танка донеслись обрывистые неясные звуки. Зная немного немецкий язык. Шишкин смыс­ла уловить не мог.
   "Вот черт!"- чуть не выругался он с досадой вслух. Внезапно с глухим стуком открылся люк, вылез танкист, спрыгнул вниз, отряхнулся, осмот­релся и начал устраиваться под танком.
   Когда танкист улегся, Шишкин начал отползать. Послышались шаги. Это часовой беспечно шел к танку . Шишкин прижался к земле, за­мер, с волнением наблюдая надвигающуюся на него фигуру немца. Он весь сжался, напружинился, готовый к прыжку, вынул из чехла нож.
   Часовой прошел в полуметре и, будь он внимательным, мог бы заме­тить разведчика. Все обошлось для Шишкина благополучно. Часовой по­дошел к лежащему под танком солдату; они заговорили. Младший лейтенант узнал, что танкисты заблудились и вынуждены были здесь ждать рассвета.
   Под низко опущенными мохнатыми ветвями ели, волнуясь, его ожи­дали Андреев и вернувшийся с задания Мостаков и Водоранкин.
   Через несколько минут подошли Сметанин и Соловьев. Уточнили: фашистских танков пять, других частей поблизости нет. Разведчики оце­нили обстановку.
   Кто-то должен сообщить о танках своим, - предложил Соловьев. Шишкин не ответил: он думал. У него возник дерзкий план.
   "А что, если мы возьмем танки? Танков пять, а нас -шестеро гвардей­цев",
   - настойчиво предложил Шишкин. Комсорг его поддержал. Несколь­ко помявшись, согласились и остальные.
   "Слушайте задачу!"- приказал младший лейтенант,
   "Каждому по танку."
   Он начертил на клочке смятой газеты схему расположения танков, укрывшись плащ-палаткой, подсветил фонариком и закрепил за каждым танк. Затем разгладил клочок газеты и бережно спрятал в карман - пригодится для закурок.
   "Я буду там, где будет труднее. Большинство экипа-
   140
  
  
жей спит под танками или возле них. Бесшумно подползти и по моему сигналу крик "совы" бросить гранату, дать очередь из автомата. Кто ос­танется в живых, не подумает сопротивляться. Трудно будет с экипажем, который остался в танке, придется швырнуть гранату в люк. Это задание тебе, Соловьев."
   Разведчики заняли исходное положение, приготовились. Крик "совы". Через три-четыре секунды послышался взрыв гранаты, одиночные выст­рели, дробно застрочили автоматы.
   Экипаж, который предусмотрительно остался на ночь в танке, сде­лал упущение, кажется, маленькое, но иногда маленькое, как и в этом случае, влечет за собой большие последствия.
   Услышав крик "совы", Соловьев прыжком вскочил на танк, стараясь не задеть автоматом броню, и взял ее за скобу люка. Страха не было, он только боялся, что не сможет открыть люк, и хорошо задуманная вылаз­ка разведчиков сорвется. Но, к счастью, люк поддался.
   Танкист что-то спросил по-немецки. Соловьев ответил на междуна­родном военном языке: он бросил внутрь танка гранату и, моментально захлопнув люк, сел на него. Секунды до взрыва казались гвардейцу веч­ностью.
   Не взорвется граната, фашисты выскочат из танка или заведут его и начнут расстреливать его товарищей, - болезненно мелькнуло в созна­нии. Соловьев на всякий случай приготовил противотанковую гранату.
   Погибну сам, а танк взорву, - твердо решил он. Его танк был головным. Сзади трещали автоматы, глухо хлопали гранаты. Его товарищирасправлялись с закрепленным за каждым экипажем. Наконец крышку люка сильно подбросило и вместе со звуком глухого взрыва швырнуло
Соловьева с танка. Поглаживая ушиб, гвардеец снова забрался на броню танка, посветил в люк, убедился, что с танкистами покончено.
   Противник не думал сопротивляться. Кто остался жив, разбежались кто в чем был по лесу, истошно вопя: "Партизанен! Партизанен!".
   На этот раз темнота помогла фашистам скрыться.
   Короткий, скоротечный бой. Трофеи. . . пять танков. Из них только один слегка поврежден взрывом гранаты. Трофеи были сданы танковой части, которая в это время вошла в Медынцово.
   Разведчики были представлены к правительственным наградам72. Сме­калка, находчивость сопутствовали удаче. Риск был огромный, и каж­дый разведчик из этой шестерки отважных шел сознательно на возможную гибель. Но это были советские разведчики, они беззаветно любили Родину.
   141
  
   Нам не известна судьба немецких горе-танкистов, которым удалось тогда спастись во мраке темного леса. Но как им не "посочувствовать". Фашистских танков было только пять, а советских разведчиков - шесть -на одного больше.
   95-й полк вышел к большаку между деревнями Холмищи-Медынцево. В районе безымянной высоты на большаке и в Холмищах противник подготовил сильное сопротивление, стремясь задержать выход частей дивизии к реке Рессета. Решено было 1-му и 2-му батальонам 95-го полка с полковой артиллерией на прямой наводке сковать гарнизон противни­ка на безымянной высоте. Батальон этого полка с ротой автоматчиков и с ротой ПТР, обойдя противника с флангов, наносит главный удар, ис­пользуя для скрытного выдвижения кустарник и рощу. Решительным штурмом сопротивление немецкого гарнизона было сломлено. При этом захвачены трофеи: 2 самоходные установки, 2 зенитные, 2 полевые, 3 про­тивотанковые орудия, 14 пулеметов, 11 автомашин. Противник оставил до 80 трупов своих солдат и офицеров.
   С рассветом 14 июля части дивизии возобновили наступление и к 13. 00 достигли рубежа: 99-й-лес западнее Медынцева, 97-й-юго-восточнее Холмищи. 95-й-роща.
   Во второй половине дня авиация противника производила неоднок­ратные налеты группами 30-60 самолетов, штурмуя и бомбя боевые поряд­ки в районе Мойлово, переправы у Кцынь. Дудорово, Медынцево, Роща, Старица.
   Справа 16-я гвардейская стрелковая дивизия наступала в направле­нии Холмищи. Слева, введенная в бой 1-я гвардейская мотострелковая дивизия овладела Дудоровским, Мойлово и наступала на Кцынь.
   Изменив по указанию штаба корпуса направление наступления стро­го на юг. части дивизии к исходу дня действовали: 95-й полк вел бой по ликвидации противника на опушке леса, 99-й двумя батальонами совер­шал марш в район Дудоровский, третьим наступал из Дудорово на севе­ро-запад по ручью, способствовал 95-му, 97-й из района восточнее Холмищи вышел в Никитское для следования за 99-м. 95-й уничтожил до 400 солдат подразделений штаба 5-й танковой дивизии, взял 3-х пленных и уничтожил 2 орудия 75 мм. Захвачены 2 самоходных орудия, бронет­ранспортер, автомашина.
   Путь гвардейцам преградил сильный опорный пункт Холмищи. Для быстрого взятия Холмищ командир дивизии полковник И. К. Щербина решил ввести противника в заблуждение, демонстрируя уход своих час-
   142
  
  
тей в направлении Мойлова, Кцынь. Вместо этого дивизия сосредоточи­лась в лесу юго-восточнее Холмищи в готовности к действию против ос­татков 5-й танковой и двух полков 134-й пехотной дивизии противника, подтянутых в этот район.
   Атака в лоб бессмысленна, решил Щербина, нужно обходить Холми­щи слева, только одним этой задачи не решить.
   "Товарищ генерал", - говорил он командиру 16-й гвардейской стрел­ковой дивизии генералу П. Г. Шафранову,
   "нужно брать Холмищи со­вместными усилиями. Я направил 95-й и 97-й полки слева глубоким обходом через лес. Хорошо, что Медынцево танкисты взяли. Вас прошу направить хотя бы один полк в обход северо-западной окраины Холмищи.
   Быстро договорились командиры дивизий. При поддержке 29-й гвардейской танковой бригады было решено окружать Холмищи. В 14. 00 передовые подразделения 95-го полка достигли восточной ок­раины Холмищи. К 15. 00 95-й и 99-й полки с 29-й гвардейской танко­вой бригадой стремительно ворвались в Холмищи с восточной и южной окраины, без артподготовки и после упорного рукопашного боя со­вместно с частями 16-й дивизии овладели им, затем овладели Ляцы и вышли, уничтожив группировку в лесу, западнее Ляцы, к переправе 1 км юго-западнее Ляцы.
   Образцом взаимодействия с соседом и танкистами был этот бой. Пе­реброшенная недавно из Ясенок 134-я пехотная дивизия противника была окружена. В 15. 00, как было намечено, гарнизон Холмищи был полнос­тью окружен и разгромлен. Мелкие группировки противника были рас­сеяны в лесах севернее и западнее Холмищи. Противник понес потери до 1500 солдат и офицеров. Захвачено 25 солдат из состава 439-го полка 134-й пехотной дивизии, захвачена минометная батарея, машины: штабная, грузовая и легковая73.
   При перестрелке со взводом противотанковых орудий старшего лейтенанта И. И. Аринушкина фашистские танки спрятались за хол­мом и стали недосягаемыми. В дело включились батарея лейтенанта Андронникова. Между фашистскими танками и батареей Андронникова завязалась огневая дуэль. Вскоре за танками появились 10 бро­нетранспортеров на гусеничном ходу с автоматчиками и пулеметами, которые били длинными очередями.
   Наши артиллеристы и пулеметчики ударили по бронетранспортерам. Без промаха били рядовой Ахмет Рязанов, ефрейтор Майборода, млад­ший сержант Корыстень и В. В. Зикеев, а также батарея Андронникова.
   143
  
  
Уцелевшие автоматчики прыгали и рассыпались по полю.
   Их безжалостно расстреливали пулеметчики роты Терешенкова и ар­тиллеристы полковых батарей и батареи Андронникова .
   После взятия Холмищ дивизия лесными массивами двинулась на ру­беж реки Рессета.
   За время наступательных боев инженер 97-го полка капитан И. Бритиков 13 июля группой разграждения проделал три прохода для ар­тиллерии, танков и пехоты в нашем и в 2-х немецких проволочных заг­раждениях и двух минных полях.
   16 июля Бритиков с командиром саперного взвода 99-го полка млад­шим лейтенантом В. И. Сизовым и командиром отделения 97-го полка сержантом М. Е. Федоровым разведал подорванный мост через реку Рес­сета, отыскал брод для пропуска танков и артиллерии, снял на нем 8 фугасов. Через брод пропущено 13 танков и артиллерия двух полков. С группой саперов построил штурмовой мостик и пропустил через него батальоны пехоты 95-го и 97-го полков, что дало возможность форсиро­вать реку и захватить плацдарм на ее правом берегу74.
   Первым вошел в воду и начал подтаскивать элементы мостика к мес­ту его строительства, увлекая за собой остальную массу бойцов, сапер 35-го ОГСБ А. А. Мельников75.
   Противник вел непрерывный огонь по месту строительства моста, но саперы не прекращали его возведение.
   На пути следования 97-го полка за время боев было снято 220 проти­вотанковых мин, 280 противопехотных, 15 фугасов, 19 "сюрпризов", раз­минировано 2 склада с боеприпасами и 8 блиндажей.
   И. А. Бритиков, В. И. Сизов, М. Е. Федоров и А. А. Мельников на­граждены орденом "Красная Звезда"76.
   В районе Сусей вброд перешел Рассету с кабелем сержант Вахляев. Ураганный огонь противника - линия связи перебита.
   Вахляев исправляет повреждение, но он ранен. Исправил поврежде­ния в 8 местах. На обратном пути он вторично ранен. Теряя последние силы, он дополз до КП полка, доложил о том, что связь налажена и через несколько минут, истекая кровью, умер.
   В районе Брусны старший сержант Вельский попал в засаду у порыва провода. Немцы хотели его взять живым, но гвардеец предпочел смерть плену. Такая же участь постигла и красноармейца Фомина.
   В ночь на 16 июля полковые саперы 95-го полка разведали броды через реку и на ее западный берег переправился взвод автоматчиков, под
   144
  
  
прикрытием которого на рассвете 16 июля батальоны с ПТА форсирова­ли реку и с боем стали расширять плацдарм к деревне Сусея. Отразив все контратаки противника, во второй половине дня 3-й батальон 95-го пол­ка ворвался в северную окраину Сусеи. Благодаря стремительному удару гвардейцев противник не успел зажечь деревню и поспешил отступить оставив два самоходных орудия. Перед деревней Брусны противник пе­решел в контратаку, силами до одного батальона пехоты с 10-12 танками и самоходными орудиями, но каждый раз откатывался с большими потерями назад.
   Командир 1-го батальона 97-го полка капитан И. И. Сидоренко при­казал командиру 1-й пулеметной роты старшему лейтенанту Терещенко отбить контратаку немцев. Те шли, как на параде, не пригибаясь, в кас­ках с автоматами наготове. Их было несколько цепей.
   " Нас психической не возмешь!"
   - послышался голос командира взвода лейтенанта Ленгауэра.
   Когда до фашистов оставалось метров 150-200, им навстречу хлынул ливень свинца роты Терещенкова. Первая цепь "психической" была уничтожена пулеметным расчетом сержанта Куприянова. Вторая цепь густо поливала гвардейцев из автоматов. За пулемет лег сам командир взвода лейтенант Прудников, и вторая цепь фашистов ушла в "лучший" мир несколько фашистов взяли в плен.
   Пулеметы нагревались до красна, вода в них кипела и испарялась.
   В одном из них не стало воды, а немцы снова пошли в атаку редеющими цепями. От "психической" им охоту отбили. По цепи роты подносчик Кузьмин собрал фляги и воду вылили в кожух пулемета. Этой ротой отбито 7 контратак противника и уничтожено до 2-х рот. К вечеру 1 июля, овладев рощей севернее Брусны, 95-й полк закрепился на достигнутых рубежах, ибо разведка установила подтягивание танков и пехоты противника из поселка Заземский и скопление их на южной окраине Брусны. В течение первой половины дня наша штурмовая авиация и артиллерия непрерывным воздействием нанесла большие потери группировке противника, готовившегося к контратаке в направлении реки Рессета.
   Разведка 97-го полка обнаружила в районе Мойлово тяжело ранено го командира танкового полка прорыва подполковника Филиппа Антоновича Гокова, заехавшего по ошибке в Мойлово. Санитарка 34-гс гвардейского медсанбата А. И. Прянишникова, не задумываясь, для спасения Гокова отдала сразу 0, 5 литра своей крови, отказалась от положен ного отдыха и после переливания крови пошла ухаживать за ранеными.
  
   145
  
  
Медицинская сестра этого медсанбата А. Ф. Максимова не отходит от тяжело раненого Героя Советского Союза Гокова ни днем, ни ночью. Следила за малейшими изменениями его здоровья и принимала немед­ленные меры.
   Горячо благодарил их Ф.А. Гоков. Прянишникова награждена орде­ном "Красная Звезда", а Максимова педалью "За боевые заслуги"77.
   В наступательных боях дивизии с 11 по 17 июля старший радиотелег­рафист С. Ф. Маркин работал на радиостанции наблюдательного пункта командира дивизии, самоотверженно на всем протяжении боев, начиная с прорыва обороны противника в районе деревни Кутиково, и до овладе­ния деревней Ляцы. Его радиостанция отличной работой обеспечила ко­мандиру дивизии непрерывное и четкое управление частями. За этот ратный труд он удостоен награды орденом "Красная Звезда"78.
   В боях под Никитским взвод противотанковых орудий старшего лей­тенанта И. И. Аринушкина прикрывал пехоту от фашистских танков. Встретив сильный огонь, танки отошли и открыли ураганный огонь по нашей пехоте. И тут случилось то, чего никак не могли предугадать фа­шисты. Взвод Аринушкина сам пошел в атаку на танки. Маскируясь в высокой густой ржи, орудия были подтянуты почти вплотную к ним и стали их расстреливать в упор. Ошеломленные этой дерзостью фашисты вначале растерялись, а затем бросили на взвод 5 средних танков и один "тигр". Расчеты младшего сержанта Чумака и ефрейтора Майбороды подбили два средних танка и подоспевшие танкисты 2-го Танцинского корпуса подбили "тигр-У1" королевский. Остальные три танка ушли вос­вояси. У "тигра" бортовая броня была продырявлена с рваными краями. И стало ясно, что не так страшен "тигр", как его малюют.
   В июльском наступлении особенно отличились и другие гвардейцы.
   Об этом рассказывается в дивизионной газете "За Советскую Родину":
   "Сержант Терещенко точно установил местонахождение вражеской батареи, прикрывающей отход своих частей, и решил ее захватить.
   С 20 бойцами пополз он навстречу воющим снарядам. В ста метрах от гитлеровцев он разделил бойцов на две группы с тем, чтобы охватить батарею с обоих концов.
   Пробравшись вплотную, гвардейцы открыли огонь. Их появление было столь неожиданным, что немцы в панике бросились врассып­ную, не пытаясь оказать сопротивление. Но удрать им не удалось. Все они погибли от пуль, штыков и гвардейских прикладов. В результате дерзкого маневра сержанта Терещенко и его бойцов захвачено 4 вра-
   146
  
  
жеских орудия и к ним много боеприпасов. Комсомолец Усман Камалов обнаружил в овраге большую группу вражеских автоматчиков.
   Хитро маскируясь, они прокрадывались в тыл, рассчитывая нанести внезапный удар в спину наступающих. Усман подсчитал врагов 38!
   Что делать ? Медлить было нельзя, и отважный комсомолец ре­шил действовать самостоятельно, один против 38-ми. Ужом пополз он между кустов и, приладившись у кочки, дал очередь. Три немца грох­нулись в мутную лужу, остальные остановились. А Камалов, быстро подползая, бил уже со второго места, затем с третьего. Прошитые пу­лями смельчака, немцы падали один за другим. Как сокол, переносил­ся с места на место удалой комсомолец, бил врага, не щадя, метко.
   Гитлеровцы не могли его обнаружить, им казалось, что на них обру­шилась метким огнем целая рота автоматчиков.
   Покончив с пятнадцатым, Усман увидел, что четверо немцев под­няли руки.
   -Хальт! - крикнул гвардеец остальным. Трое выстрелили на звук его голоса. Эти выстрелы были для немцев последними.
   Усман пристрелил сопротивлявшихся, это послужило предупрежде­нием для оставшихся в живых. Друг за другом вылезали из кустов немцы с поднятыми руками.
   Действуя быстро и внезапно, Усман Камалов уничтожил 18 гитле­ровцев и 20 взял в плен79.
   В газете "За Советскую Родину" N 95 от 18 июля 1943 г. рассказыва­ется о беспримерном подвиге парторга Пашкина.
   "За Родину, за Сталина!" - с этим возгласом парторг роты Пашкин ринулся в немецкие траншеи. С мстительной радостью он обрушил при­клад на голову первого немца и, не задерживаясь, пошел вперед, коля штыком, разбивая черепа прикладом. Страх обуял врагов при виде сил русского богатыря. А там, где страх - рука дрожит, и выпущенная пуля мимо пролетает. Из одного изгиба траншеи в другой переходил парторг и везде был слышен его звучный голос, глухие удары кованого приклада, мощ­ные взрывы его метких гранат. Счет истребленных немцев уже подходил к 30, но в пылу боя герой не заметил прокравшегося сзади немца. Подлый удар вражеского ножа свалил его наземь. Товарищи были рядом. Немец упал, пронзенный штыком. Парторг будет жить. Рана его не опасна.
   И слава о его подвиге будет жить в нашей части80.
   К этому времени войска Центрального фронта вытеснили против­ника из занятых им участков обороны фронта, восстановили прежние позиции и сами перешли в наступление в направлении города Орла.
   147
  
  
К месту прорыва 11-й гвардейской армии немцы с других участков фронта перебросили 3 танковые и несколько пехотных дивизий. Все эти силы были брошены во фланг наступающей 11-й гвардейской армии на участок 16-го гвардейского стрелкового корпуса, в составе которого была 31-я гвардейская стрелковая дивизия.
   Командир корпуса приказал полковнику И. К. Щербине 18 июля пе­рейти в наступление. Командир дивизии сосредоточил все оставшиеся у него резервы на участке 97-го полка с тем, чтобы утром нанести удар на деревню Брусны, но к 15 часам разведка обнаружила отход противника. Принято решение немедленно организовать преследование. Один бата­льон 97-го полка с частью сил 95-го ворвался в Брусны, но за ней по высо­там немцы имели хорошо оборудованную полосу, которую упорно удерживали.
   В районе деревни Брусны образовался разрыв между полками около 5 километров.
   18 июля, проверяя боевые порядки 36 огипад81 адъютант старший (адьютант старший - наименование должности начальника штаба батальона или отдельного дивизиона) капитан Вениамин Степанович Крылов это обнаружил. Он немедленно поставил заслон. Расстанавливая огневые средства роты ПТР на этом участке, он заметил движение противника, приказал подготовиться к от­ражению вражеской разведки, которая пыталась проникнуть в деревню Брусны. Подпустив на 50 метров около 40 немецких разведчиков, рота ПТР открыла огонь из автоматов, убила 25 гитлеровцев. Остальные бро­сились обратно82.
   После боев в районе сел Брусны-Мойлово 97-й полк был переброшен в другой район. Совершив маневренный обход, полк всю ночь двигался по лесу и на рассвете оказался в заданном районе, заняв заранее подго­товленную хорошо оборудованную оборону.
   Рано утром над обороной полка появился 2-х фюзеляжный самолет-разведчик, "рама". Он долго кружил над расположением полка и, сделав несколько виражей, уплыл на запад.
   Не прошло и полчаса, как с запада появилась большая стая из 40 - 50 "мес­серов" и "юнкерсов".
   "Воздух!" - протяжно закричали наблюдатели поста ВНОС, а из глу­бины нашей обороны тревожно выла сирена, видимо, с командного пун­кта полка или батальона, предупреждая о воздушном нападения противника так громко, что свистящие в этом звуке бомбы были не слышны.
   "Товарищ старший лейтенант!"
   - связист Татьяна Анчикрова передаёт телефонную трубку Терешенкову.
   "Вас вызывает командир батальона."
   148
  
  
Под звуки робких залпов вскоре замолчавших наших малокалибер­ных зениток, сквозь тяжелые взрывы фашистских бомб и зловещий визг сирены Терешенко уловил только три важные слова.
   "Ни шагу назад!" - требовательно произнес капитан И.И. Сидоренко.
   Волной разорвавшейся бомбы опрокинуло пулемет, стоящий на пло­щадке, и связистку сбросило на дно траншеи. Связь оборвалась. Сбросив свой смертоносный груз, самолеты противника улетели. Через несколько мгновений заговорила его артиллерия, перенеся весь огонь в глубину обо­роны полка. Затем послышалось урчание моторов и лязг гусениц.
   -Танки!
   Терешенко приказал командирам приготовить к бою истребителей тан­ков, вооружив их гранатами и бутылками с "КС". Пулеметчикам приказано отсечным огнем отрезать пехоту от танков, но пехоты за танками не было. На переднем крае было кошмарно. Восстановленная связь снова нарушилась. Вся оборона батальона Сидоренко была перерыта воронками от бомб и сна­рядов. Вокруг удушливый запах тола и пороховых газов. Но расчеты пулеме­тов не пострадали. Сказалась хорошая подготовка обороны.
   В единоборство с танками противника вступили полковые и дивизи­онные артиллеристы. - полковые батареи 76 мм пушек под командовани­ем капитана Н.П. Краснобородько и ПТО старшего лейтенанта И. Моторина, дивизионной батареи 76 мм пушек ЗИС-3 лейтенанта Андронникова.
   Невысокий, но подвижный наводчик-татарин ефрейтор Ахмет Ряза­нов, сдвинув каску на самый затылок, хлопотал подъемным и поворот­ным механизмом, ловил в прицел головной танк.
   "Плюс", - доложил командир орудия сержант Чумак, наблюдавший за разрывом упавшего с перелетом снаряда. Наводчик уменьшил при­цел, внес поправку на курсовой угол движущегося танка, нажал на спусковой механизм.
   "Минус", - доложил Чумак,
   "наводить выше!"
   Третий снаряд поразил танк. Из вражеского танка повалил дым и черным шлейфом поднялся к небу. Фашисты изменили курс и пошли ка­сательно траншей. Этим не преминул воспользоваться наводчик 1-го ору­дия полковой 76 мм батареи ефрейтор Майборода.
   С первого же выстрела он протаранил борт фашистского танка. Вра­жеские танки скрылись за холмом.
   В бой вступила батарея 76 мм пушек лейтенанта Андронникова . Танки дрогнули, но им на помощь подошли 10 бронетранспортеров на гусенич-
   149
  
  
ном ходу. В кузовах бронетранспортеров сидели автоматчики, укреплен­ные на их кабинах пулеметы длинными очередями сеяли смерть.
   Наши артиллеристы и пулеметчики обрушили дружный слаженный огонь по бронетранспортерам.
   Уцелевшие автоматчики прыгали на землю и рассыпались по полю. Пулеметчики роты Терещенко их безжалостно расстреливали.
   В горячке боя был упущен вражеский танк, который сумел обойти батарею Андронникова. Прямым попаданием снаряда он разбил 76 мм пушку и вывел из строя расчет.
   Наладив связь с батальонами командир 97-го полка подполковник А. А. Булахов предполагал перейти в наступление.
   Но противник перешел к новой тактике. Его 20-25 "мессершмидтов" начали бомбить боевые порядки полка, пошли в атаку танки, а за ними автоматчики, вынудив полк отражать атаку под непрерывным огневым воздействием с воздуха.
   Все офицеры штаба полка были прикреплены кподразделениям, от­ражающим массированные атаки врага.
   Командир полка, подполковник А. А. Булахов совместно с замести­телем по политчасти майором А.С. Кулишем руководили боем.
   Пулеметы ДШК, взвод зенитно-пулеметных установок полка, про­тивотанковые ружья роты ПТР, ручные и станковые пулеметы - все было задействовано для отражения атаки.
   Полк удержал занимаемый им участок обороны, и хваленая дивизия "Великая Германия" захлебнулась в своей собственной крови.
   Наступление противника было парализовано и на рассвете при под­держке штурмовиков-бомбардировщиков и артиллерии дивизия перешла в наступление.
   Когда 31-я гвардейская стрелковая дивизия вела жестокие бои, ско­вывая противника в районе Брусны, Сусея, ударная группа 11-й гвардей­ской армии в составе 8-го гвардейского стрелкового, 1-го и 5-го танковых корпусов успешно продвигалась на юг и юго-запад.
   За четыре дня боев она углубилась в сторону противника на 60 кило­метров и стала угрожать его тылам.
   20 июля дивизия выведена во второй эшелон армии. Армия получи­ла задачу наступать на юг с целью выхода на железную дорог Орел-Брянск в районе Карачева.
   20 июля дивизия получила задачу совершить марш по маршруту Клен, Старое, Жудре, Алехине Движение по лесным дорогам, перегруженным
   150
  
   встречным транспортом и "пробками", было крайне медленным и уто­мительным, переправы через ручьи и овраги в плохом состоянии, тяжелы для лошадей и автотранспорта.
   Трое суток шла дивизия по извилистым лесным дорогам и только к утру 24 июля 95-й гвардейский стрелковый полк вошел в соприкоснове­ние с противником в районе деревни Алехино.
   Другие части еще были в пути, а командира дивизии вызвали в штаб корпуса.
   "Ваша дивизия готова выполнять задачу ?" - спросил комкор.
   "Так точно", - не задумываясь ответил полковник Щербина.
   Он знал своих гвардейцев: усталые после боев и изнурительного мар­ша, они готовы сражаться в любую минуту.
   "Какая помощь требуется от нас?"- спросил комкор.
   "Мы всем обеспечены", - ответил комдив.
   "Разрешите получить бое­вое задание."
   "Раз так, то слушайте," - облегченно вздохнул комкор, предлагая помочь, он рассчитывал, на отказ, резервы корпуса были истощены.
   "Частью сил нанесете удар в направлении Палькевичи, Буки во фланг и тыл немецкому опорному пункту и этим будете содействовать наступ­лению 1-й Московской дивизии с фронта, а затем будьте готовы насту­пать на Карачев."
   Вернувшись из штаба корпуса полковник Щербина пригласил свое­го заместителя по политчасти подполковника В.А. Диброва.
   "97-й полк должен наступать на Буки, 99-й я решил двинуть туда же. Может поедешь к Булахову, поставишь ему задачи? Я поеду к Кузнецову и приведу полк. Там и организуем НП."
   Подполковник Дибров прибыл в дивизию в конце апреля. Молодой, энергичный политработник, он сразу нашел свое место в строю гвардей­цев. Уже имеющий боевой опыт, он широко развернул политработу. Его всегда можно было видеть в частях. Он знал, что делается в подразделе­ниях и всегда был готов оказать им помощь.
   Направляясь в 97-й полк, Дибров решил перед боем вручить партий­ные документы вновь принятым. С ним вместе поехал заместитель ко­мандира дивизии по строевой полковник Ф.И. Лобанов.
   Автомашина, обгоняя обозы и артиллерию, выскочила на пря­мую дорогу и умчалась вперед. На небольшой поляне оказался на­селенный пункт Буки. Внезапно раздался оглушительный взрыв. Водитель был убит.
   151
  
   Инструктору политотдела Зайцеву оторвало кисть руки, полковник Лобанов лежал без сознания. Дибров был отброшен в сторону, слегка ранен в руку, ногу и голову. Лобанова и Зайцева отправили в тыл, Диб­ров после перевязки вернулся на КП.
   1-я гвардейская мотострелковая дивизия с выходом частей 31-й гвар­дейской стрелковой дивизии в районе разъезда Буки получила возмож­ность нанести удар противнику с фронта. Гитлеровцы повсеместно стали отходить.
   24.07.43 г. противник, подтянув до полка пехоты с 6-8 самоходными пушками и 40 танками, после упорного боя овладел Алехине, Обельня.
На участке левого соседа занял Мертвое, Прогресс, Хотимль.
   К исходу дня 95-й полк 200 метров восточнее Обельня, лес севернее Алехино отбил 8 контратак противника.
   С утра самолеты "хейнкель"-126 группами по 10-15 самолётов штурмовали бое­вые порядки частей дивизии.
   25.07.43 г. в 20. 00 до роты пехоты с танками наступали на стыке слевым соседом. Атака отбита. Подбито 2 танка83.
   99-й полк, еще будучи на марше, получил задание занять рубеж Косы-Обельня. Этот рубеж проходил по краю огромного непроходимого топ­кого болота. Хотя лето было и сухое, но по болоту да еще ночью не могла пройти даже пехота, не говоря уже об артиллерии.
   Командир полка подполковник К. Г. Кузнецов отдал приказ 2-му ба­тальону капитана С. М. Крюкова обойти болото, с юга атаковать Обель-ню и к рассвету захватить ее.
   Батальону предстояло пройти не менее 10 километров, хотя по пря­мой до деревни было два километра. Батальон уже приготовился к мар­шу. В это время подошел житель деревни Обельня Битков, и сообщил, что в деревне около роты немцев и предложил провести баталь­он напрямик через болото.
   В ночь на 26.07 43 г., одному ему известными тропами, Иван Кузь­мич Битков вел гвардейцев. По колено в мутной жиже, заросшей зеленой травой, шли пехотинцы, несли на плечах пулеметы, сгибались под тяжес­тью минометов минометчики.
   К часу ночи батальон благополучно вышел из болота и занял исход­ное для атаки положение в кустарнике в 30-40 метрах возле самой дерев­ни Обельня.
   Считая болото непроходимым, противник не ждал наступления с этой стороны и полевые караулы держал на противоположной окраине деревни.
   152
  
  
Внезапная ночная атака батальона, да еще в тыл, парализовала действия противника. Гарнизон был уничтожен, к рассвету деревня была занята.
   Приказом по 11-й гвардейской армии гражданин И. К. Битков был награжден медалью "За боевые заслуги"84.
   В районе крупного населенного пункта Алехино гитлеровское коман­дование ввело в бой танковую дивизию С С "Великая Германия".
   Выгрузившись в Карачеве, дивизия полностью укомплектованная от­борными головорезами, имевшая в своем составе новые танки "тигры" и "пантеры", тяжелые самоходные орудия "фердинанды", с ходу атаковала наши полки, ослабленные, поредевшие в результате предыдущих десяти­дневных боев. Завязались ожесточенные схватки.
   Алехино несколько раз переходило из рук в руки. Противник всеми силами стремился задержать наше наступление на линию железной доро­ги, по которой спешно эвакуировались с Орловского выступа разбитые там войска.
   26.07.43 г. в 13.00 до роты автоматчиков с десятью танками через Алисово и до шести танков и двух рот пехоты из района Алехино прорва­лись в тыл 95-го полка. 95-й и 97-й полки с этими силами противника вели бой до темноты. К рассвету танки были отброшены и частично истреблены.
   На следующий день девять танков и до батальона пехоты противни­ка с юго-восточной окраины Алехино вышли в тыл 95-го полка. 10 тан­ков с батальоном автоматчиков прорвались в районе Трубчино и вышли в расположение 97-го полка у отметки 213, 6.
   Танки и пехота окопались и вели оборонительный бой.
   КП 95-го полка четыре раза было атаковано автоматчиками при под­держке танков.
   Автомеханик 95-го полка лейтенант Ликман Усманович Мударисов и начальник артиллерии этого полка майор В.Д. Белоглазов, получила сведения о том, что их полк сражается в полуокружении, загрузили бро­нетранспортер "шкода" боеприпасами, переоделись в форму противнике и двинулись к окруженному Алехино.
   Их машина была остановлена двумя немецкими солдатами, которые спросили, куда машина держала путь.
   Белоглазов, зная немецкий язык, рявкнул:
   "Вы что, слепые? Мы везем боеприпасы и каждая минута дорога."
   Солдаты, извинились, предупредили их. чтоб они не нарвались на русских. Скоро машина, миновала посты противника, своевременно раз грузила очень нужные гвардейцам боеприпасы.
   153
  
  
В одном из налетов противника на штаб 95-го полка артиллеристы уничтожили 4 танка "тигр", остальные 4 стали удирать. Два из них благо­получно скрылись. Один попал в нишу для лошадей артиллерийских тяг и не смог выбраться из нее. Заместитель командира полка по строевой старший лейтенант М.Г. Лыгус пленил экипаж этого танка. За этот под­виг он награжден орденом Ленина.
   Отличился и начальник штаба полка майор П.М. Волков. Он забрал­ся на танк с поврежденной гусеницей, шинелью закрыл смотровую щель, затем пленил открывший люк экипаж и был награжден орденом Крас­ной Звезды.
   С 26 по 28 июля, сражаясь в неравном бою с превосходящими силами противника, гвардейцы дивизии уничтожили 310 солдат и офицеров про­тивника, 11 танков, захватили один танк, одну радиостанцию, три круп­нокалиберных пулемета и пленили одного солдата85.
   28.07.43 г. капитан ВС. Крылов расстанавливал батареи на танко­опасных направлениях на опушке леса 1 километр северо-восточнее де­ревни Алехино. На огневые позиции 2-й батареи и роты ПТР 36-го огипад пошли в контратаку 8 немецких танков, 3 самоходные пушки и до двух рот пехоты.
   При умелом действии и правильной расстановке огневых средств было подожжено 3 танка противника. Противник обнаружил огневые позиции батареи и роты ПТР. Крылов приказал быстро сменить огневые позиции и снова открыть огонь по врагу.
   Было подбито еще 2 неприятельских танка.
   За находчивость, оперативность и умелое руководство подчиненны­ми подразделениями в районе Брусны и в районе Алехино В.С. Крылов награжден орденом "Красная Звезда"86.
   31-я дивизия не только не могла наступать, но огромным усилием сдерживала танковый напор противника.
   30 июля в 13.20 противник до двух батальонов пехоты при поддержке танков контратаковал 97-й полк и отсек прорвавшуюся вперед роту, по­теснив ее назад. В тяжелом ожесточенном бою с превосходящими силами противника эта рота героически погибла.
   Тяжело раненого командира роты вынес с поля боя тоже раненый ор­динарец.
   До исхода дня части дивизии отбили 4 контратаки противника и под­верглись ожесточенным налетам бомбардировщиков Ю-87 группами по 15-30 самолетов.
   154
  
  
Части закрепились в полукилометре справа севернее Алехино и слева северо-восточнее Алехино.
   3 августа противник перешел в наступление против левого соседа -11-й гвардейской стрелковой дивизии силой до 33 танков и батальона пехоты. 5 танков и 50 автоматчиков прорвались на передний край 97-го гвардейского стрелкового полка, но были отбиты.
   В 13.30 15 танков и до роты автоматчиков потеснили правый фланг 40-го полка левого соседа и проникли в прорыв. В ночь на 4-е августа 33-й полк левого соседа вышел из окружения и сосредоточился в райо­не Алисово, 40-й полк свои подразделения оттянул к западу, образо­вав разрыв до 700-1000 метров. На заре 5 августа 60 автоматчиков после артиллерийской подготовки проникли в разрыв между 97-м и 40-м полками , активными действиями 97-го полка были отброшены87.
   С 31 июля по 6 августа при отражении контратак противника про­должалась оперативная пауза, которая была использована для подтя­гивания тылов, накопления боеприпасов, пополнения подразделений личным составом, т. к. в результате потерь в ротах оставалось по 25-30 человек. Подходили танковые части из резервов фронта.
   В эти дни вынужденной паузы полным ходом шла подготовка на­ступления на Карачев. Вновь прибывшим рассказали о подвигах гвар­дейцев в прошлых боях.
   11 августа приказано перейти в наступление с задачей перерезать железную дорогу Орел-Карачев. Командир дивизии полковник Щер­бина решил не ввязываться в бой за Алехино, обходить крупные насе­ленные пункты, наступать на Карачев.
   В 3 часа 12 августа, прорвав оборону противника и, обходя Алехи­но с востока, 99-й полк овладел Пашковским, 95-й занял деревню Ма­лое Нарышкино, после чего два его батальона 1-й и 3-й стали продвигаться к Одрино. 2-й батальон майора П.М. Кожурина за ус­пешное освобождение населенных пунктов Кульнево, Одринский по­лучил благодарность командира дивизии.
   В каждом населенном пункте гвардейцы встречали ужасающие кар­тины зверства фашистских людоедов, по своей жестокости превосхо­дивших зверства средневековой инквизиции.
   В деревне Малое Нарышкино, освобожденной 95-м полком дивизии, на пепелшце сгоревшего дома гвардейцы обнаружили полусожженый труп. Жители деревни, спасшиеся от немцев, А. Гранкина, П. Алехин и В. Але­хин рассказали тайну кровавой трагедии, леденящей душу, разыгравшей­ся здесь в день отступления немцев.
   155
  
  
Гитлеровским бандитам удалось захватить в плен 7 раненых красно­армейцев, их бросили в сарай, избивали и пытали. Ни воды, ни куска хлеба несчастным не давали и под угрозой расстрела запретили это жите­лям. Всю ночь из сарая доносились стоны истязаемых.
   На другой день немцы начали готовиться к бегству. Деревню подо­жгли, а раненых бросили в огонь, где они погибли в страшных мучениях.
   Об этом рассказано в газете-листовке -"За Советскую Родину" от 15 августа 1943 года.
   В другой деревне близ Карачева, - рассказывает бывший начальник разведки штаба командующего артиллерией дивизии капитан Павел Фе­дорович Бураков,- в сарай согнали стариков, детей и женщин, заперли их там и подожгли. Когда деревушка была освобождена, сарай уже дого­рал. Метрах в 20 от него полз трех -четырехлетний обгоревший ребенок.
   Движения его были судорожны, тело, обуглившееся пятнами, тлело, взгляд был тусклый, бессознательный. Невольно вспомнился плакат: жен­щина-мать, прижав к груди ребенка, в страхе закрывает беззащитной ру­кой от нацеленного на него острия фашистского штыка . . .
   Ниже надпись: "Воин,спаси !".
   Когда над ребенком склонился политрук роты, ребенок еле слышно прошептал: "Мама", затем затих, сник, мышцы его ослабли, и он упал мертвым.
   - Смотрите, что наделали гады! - скорбно произнес политрук.
   Он ничего не добавил, но лютой ненавистью наполнились сердца гвардейцев, и они, уставшие и обессиленные, снова обрели силы и беспо­щадно громили врага.
   Перед наступлением требуется какая-то психологическая встряска. Слух о зверствах фашистов прошел по окопам, и солдаты, не дожидаясь команды, бросились в атаку.
   Противник силами 8-й танковой дивизии упорно оборонял подсту­пы к Карачеву и встретил дивизию яростными контратаками.
   Город и железнодорожная станция Карачев имели важнейшее значе­ние для немцев в системе их обороны. Карачев связывал Орловский плац­дарм с Брянским и более глубокими тылами немецкой армии. Через эту станцию в Орел ежедневно следовали десятки эшелонов с войсками, бо­еприпасами и техникой. С падением Орла роль Карачева для противника не уменьшилась, а наоборот, увеличилась. В связи с нашим наступлени­ем на запад немцы спешно превратили опорный пункт в надежный басти­он, который мог бы прикрыть Брянск и дал возможность усовершенствовать возводимую за Десной оборону.
   156
  
   Карачев расположен в низине и опоясан группой командных высот. Здесь пересекаются шоссейные дороги, идущие из северных лесов на юг от Орла на Брянск. У Карачева кончается открытая холмистая местность и начинаются лесные массивы. Через них идет на запад лишь одна шос­сейная дорога. Поэтому для противника Карачев был вдвойне важен: и как опорный узел против нашего наступления с северо-востока и юго-востока, и как своеобразная плотина, закрывающая единственный вы­годный путь к Брянску с востока.
   Поэтому враг яростно защищал Карачев и подступы к нему. Наши гвардейцы шаг за шагом упорно выбивали противника с его позиций. Прикрываясь рощами и железнодорожным полотном, маневрируя боль­шим количеством огневых средств, противник упорно сопротивляясь, нео­днократно переходил, в контратаки.
   Когда взвод старшины Самсонова 3-го батальона 95-го полка про­рвался к железной дороге в 17 ч. 30 м. 14 августа, немцы предприняли ожесточенную контратаку силами до роты пехоты, но, не выдержав силь­ного натиска гвардейцев, вынуждены были отступить.
   Преследуя врага, 3-й батальон под командованием капитана В. А. Лукашева оседлал железнодорожное полотно.
   Прикрыв открытый фланг огневыми средствами, Лукашев добился успешного продвижения вперед. На рассвете 15 августа 3-й батальон со­вместно с частями 369-й стрелковой дивизии вступил в Карачев. Вслед за 3-м батальоном на испепеленные улицы города вошли остальные подраз­деления 95-го полка, с других направлений входили части 16-й и 84-й гвар­дейских стрелковых дивизий.
   Когда 3-я рота Николая Жуликова ворвалась в город, фашисты от­крыли по ней бешеный огонь. В высоком каменном здании они постави­ли пулеметы, замаскировали наблюдательный пункт.
   С этого пункта враг корректировал огонь своих батарей по наступа­ющей пехоте. Нужно было быстро сбить наблюдательный пункт. Это было поручено расчету ефрейтора Майбороды. Снаряды 76 мм орудия, установленного на прямую наводку, скоро пробили кирпичную стенку здания. Вместе с глыбами кирпича на землю рухнула стереотруба. На­блюдательный пункт был разрушен.
   Тогда на пушку Майбороды враг обрушил сильный артиллерийский и минометный огонь. Упал, сраженный осколком наводчик ефрейтор Вяткин. Его заменил командир орудия и продолжал бить по врагу.
   "За Вяткина!"
   - гвардейцы батальона капитана И.И. Сидоренко с кри­ком "Ура!" ворвались в город.
   157
  
  
99-й полк овладел железнодорожной станцией Карачев.
   Части дивизии закрепились на берегу реки на юго-западной окраине города. Минометчик этого полка Г.И. Уфимцев пишет:
   "Спускаемся в овраг, похожий на песчанный карьер. Около оврага плот­ный забор с колючей проволокой и караульной вышкой на углу. Концла­герь или лагерь для военнослужащих. В овраге духота, подогреваемая утренним солнцем. Интенсивный артиллерийский обстрел нашего участ­ка заставил нас отрывать ячейки для укрытия. Но вот моя лопата натыка­ется на что-то твердое. Разрываю - человеческий череп с еще не отставшими волосами и смрадный запах до тошноты. Дышать невозможно. Огляде­лись - в некоторых местах черепа и кости торчат на поверхности. Коман­дир взвода приказал идти вперед.
   Обогнули забор с колючей проволокой и, минуя развалины до­мов, подорванных взрывчаткой, придавленных, с разрушенными стенами и частично сохранившейся кровлей, мы вышли на запад­ную окраину города.
   Оставляя Карачев, немцы подорвали почти все здания, как жилые, так и промышленные. Жуткая картина предстала нашему взору. На ок­раинах горят деревянные постройки, а в центре еще раньше - груды кир­пича, бетона, железных балок и обгорелого железа, подорванных кирпичных зданий."
   Выполнена важнейшая задача - перерезана железнодорожная магис­траль Орел-Брянск, отрезаны пути отхода части Орловской группиров­ки немцев, открылась дорога на важный железнодорожный узел - Брянск.
   Когда в основном бои утихли и только кое-где еще слышны были разрывы падающих снарядов и мин, во фруктовом саду г. Карачева со­стоялось партийное собрание на тему: "Итоги наступательных боев за г. Карачев и задачи коммунистов по выполнению боевых приказов коман­дования". На этом собрании присутствовали командир дивизии полков­ник И.К. Щербина с адъютантом, его заместитель по политчасти подполковник В.А. Дибров. День был солнечный, теплый. Настроение у коммунистов было приподнятое. Участники партактива живо делились впечатлениями прошедших сражений, поздравляли друг друга с боевыми успехами. Командир 97-го полка подполковник А. А. Булахов обстоя­тельно рассказал о боевой работе подразделения, содержательно высту­пили его заместитель по политчасти майор А.С. Кулиш, парторг полка старший лейтенант Харченко, командир стрелковой роты 3-го батальо­на, командир 2-го батальона, командир минометного расчета.
   158
  
   Высокую оценку боевым действиям полка дал командир дивизии. Он собрался перейти к очередным задачам полка и дивизии, но ... По участ­никам партактива был нанесен мощный артиллерийский удар силой до 2-х дивизионов противника. К великому несчастью из 45 коммунистов трое было убито, пятеро ранено, был ранен и адъютант командира диви­зии комсомолец старший лейтенант П.Н. Кузьменко. Командира диви­зии, его заместителя по политчасти группа коммунистов прикрыла своими телами, некоторые из них получили ранения. Как позже выяснилось, ко­ординаты места проведения партактива немцам были переданы власовцем, проходившим мимо и засевшим в развалинах одного из домов. Изменник Родины был пойман и расстрелян.
   Карачев горит. Ночью немеркнущее зарево вырывает из тьмы ли­нию горизонта, дрожит и переливается на облаках.
   С рассветом багряный разлив густеет и точно спекается кровавый сгусток, приседает все ниже и ниже к горизонту, заволакивается в черную непроницаемую мглу. И кажется, затканный дымом воздух превратился в весомую лаву, на которой оседают все новые массы земли, вздыбленные снарядами и бомбами.
   С освобождением Карачева, по существу, был ликвидирован Орлов­ский плацдарм. Мощная группировка немецко-фашистских войск, наце­ленная на Курск с севера, потерпела сокрушительное поражение.
   Контрнаступление советских войск против Орловской группировки продолжалось 37 дней. Преодолевая оборонительные рубежи, они про­двинулись в западном направлении до 150 километров и разгромили 15 вражеских диризий88.
   После освобождения Карачева 31-я гвардейская стрелковая дивизия отдохнула, пополнилась и двинулась в дальнейшее наступление на юг на город Брасово Орловской области. На некоторое время она была подчи­нена 63-й армии генерал-лейтенанта В.Я. Колпакчи.
   2 сентября освобождены Нижний Городец, Чаянка, Медвежье, Дубрава. Противник (192-я пехотная дивизия), отступая, на своем пути все уничтожает, мирное население угоняет вместе с отступающими, населенные пункты сжигает, сжигает хлеба, дороги и местность сильно минирует.
   3 сентября вышли на дорогу Алешснка-Брасово.
Красноармеец 8-й стрелковой роты 99-го полка член ВЛКСМ Рахматуллин получил приказание выдвинуться вперед на 400-500 метров и произвести разведку небольшого кустарника. Увидев перед собой
   159
  
   метрах в 5-7 трех немцев, которые кричали: "Рус, иди к нам", Рахматуллин не растерялся, отпрыгнул в сторону, дал очередь из автомата, двое гитлеровцев были убиты, третий убежал, но был настигнут бро­шенной ему вслед гранатой.
   В это время из кустов выбежало до 10 немцев, пытаясь окружить и захватить Рахматуллина. Он же залег в кусты, дал длинную очередь из автомата. Еще 4 немца убиты, 2 ранены. Остальные, волоча за собой ра­неных, бросились бежать. Рахматуллин вслед им разрядил автомат, бро­сил гранату и благополучно вернулся, выполнив задачу. Представлен к награждению.
   5 сентября отличилась рота автоматчиков 99-го полка старшего лей­тенанта Александра Тимофеевича Ладного. Рота выполняла задачу де­сантной операции на танках по 4 человека на танк. В расположении обороны противника вступили в рукопашную схватку с врагом, окружи­ли 7-ю роту 265-го пехотного полка 72-й пехотной дивизии. Более 30 гит­леровцев убиты и 10 захвачено в плен.
   Особенно отличились Ладный, автоматчики Красавин, комсорг роты Г. М. Шестаков, комсомолец А.Д. Горб. Они на танке подъехали к тран­шее, соскочили с него, приняли бой с численно превосходящим против­ником. С двух сторон на них набросились более 25 немцев.
   Комсомолец Шестаков прыгнул в окоп, навалился на 2-х немцев, один из которых был тут же убит, а второй сдался в плен. Красавин, видя, что из окопа немецкий солдат целится в Ладного, бросился на немца и в схватке убил его.
   В этой стычке убито 6, взято в плен 4 гитлеровца. Пал смертью храб­рых Андрей Данилович Горб.
   Раненые Александр Ладный и Геннадий Шестаков доставили плен­ных в штаб.89
   За период наступления с 2 по 7 сентября частями дивизии по непол­ным данным захвачены трофеи: склад с боеприпасами, склад с инженер­ным имуществом, общим количеством боеприпасов и военного имущества на 450 тонн. Из них тола- 9 тонн, ракет - 12 тонн; реактивных мин 40 ящиков, снарядов разного калибра, в том числе и снарядов отече­ственного производства 30 тысяч штук.
   Захвачен 1 танк, 6 железнодорожных платформ, 66 тонн проволоки, в том числе 46 тонн колючей и 100 тонн прессованного сена.
   Уничтожено: 1 танк ,4 самоходных орудия, до 1000 солдат и офице­ров противника90.
   160
  
  
Благодаря стремительному продвижению 99-го полка в районе Ко­лодезь освобождено около 2 тысяч местных жителей, которых фашис­ты гнали в рабство. Освобожденная учительница Л.П. Козина из деревни Веренок рассказала, что в районном центре Локоть многие мирные жители расстреляны, а часть уведена в лес и повешена на дере­вьях, якобы за связь с партизанами, причем это немцы сделали руками предателей, действовавшей в этом районе бригады подлого изменника Родины Каминского.
   -Два года мы вас ждали, - плача от радости, закончила свой рассказ учительница91.
   Следы неописуемого зверства встречали бойцы в освобожденных де­ревнях. Акт об освобождении 2000 жителей из вражеской неволи был под­писан представителями командования и рядом освобожденных граждан в 10 часов 3 сентября в деревне Турищево Брасовского района Орловской области.
   Внезапным ударом в результате обхода был освобожден город Ло­коть на границе Брянских лесов. Здесь гвардейцы встретились с парти­занским отрядом "За Родину". Исхудалые, бородатые, изможденные, но бодрые духом со слезами на глазах партизаны обнимали гвардейцев, мно­гие тут же были включены в состав дивизии.
   В течение долгих месяцев они выдерживали блокаду карателей. Де­тей на самолетах отправили на "большую землю". Женщины отказались эвакуироваться, взяли оружие и встали в ряды бойцов. Не было хлеба, зарезали всех коней. Люди были на грани голода, но держались. Больше всего страдали они из-за нехватки соли. Конину ели без соли часто сы­рую, так как нельзя было развести костер.
   Партизаны указали маршруты и пути отхода противника, выделили про­водников, и наши части, следуя по извилистым дорогам и тропам, к 7 сентября вышли на железную дорогу южнее Брянска между станцией Навля и Кокаревка. Здесь задача дивизии была выполнена и части распо­ложились на отдых.
   Командир дивизии полковник Щербина проверяя размещение бой­цов в районе деревни Кокаревка, обратил внимание на неприятный запах в лесу. Он приказал проверить район расположения полка и очистить его. Бойцы цепью прошли по лесу и недалеко от железнодорожной стан­ции обнаружили следы варварской расправы гитлеровцев над мирным населением. Только по грубым подсчетам здесь было уничтожено несколь­ко тысяч советских людей.
   161
  
  
У захоронения жертв гитлеровцев был проведен митинг. Заместитель командира 99-го полка по политчасти майор К.А. Мартышин сказал:
   "Мы не успели спасти этих узников фашизма, они погибли от рук палачей, но мы должны беспощадно отомстить врагу за них. Наш лозунг должен быть один - Вперед на запад! Смерть немецким оккупантам!"
   К месту гибели мирных граждан прибыли представители советской власти из Брянска.
   В сентябре дивизия, совершая марш по маршруту Алтухово, Навля, Карачев, Алехино, вышла южнее Жиздры, а затем вновь повернула на юг и юго-запад с целью форсировать реку Десна западнее Брянска в районе деревни Сельцо. К 27 сентября она вышла на 90 километров западнее Брянска в район деревни Акуличи.
   Здесь был получен приказ вернуться к Брянску и приготовиться для переезда по железной дороге.
   В районе Алтухово, в самом центре Брянских лесов в шестидесяти километрах южнее Брянска, дивизия вернулась в состав 11-й гвардейской армии. Командование 63-й армии старалось удержать боевую дивизию. Командарму 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанту И.Х. Баграмяну пришлось проявить большую настойчивость, чтобы дивизию вернули.
   11-я гвардейская армия в то время совершала марш по маршруту Карачев-Алехино на запад, Форсировала Десну в районе Сельцо и поверну­ла на юго-запад.
   31-я дивизия, пройдя с боями более 400 километров, 27 сентября за­кончила участие в Орловской операции. В конце сентября дивизия в со­ставе 11-й гвардейской армии погрузилась в эшелоны, через Москву была передислоцирована в район Великих Лук, где эта армия вошла в состав Первого Прибалтийского фронта.
   Погрузка людей, лошадей и имущества в вагоны была уплотненная. В 4-х осный крытый вагон помещалось до 100 человек. Там размешались и офицеры, и сержанты, и даже несколько женщин инструкторов.
   На нарах ложиться можно было только на боку, зажатым с двух сторон. Кони и кухни в вагонах размещались тоже уплотненно, повозки и имущество грузили на платформы, колеса снимали, в повозки склады­вали амуницию и имущество, сверху ставили еще один кузов повозки без колес с имуществом, крепили, а сверху укладывали сено и солому, спрес­сованную в тюках.
   На тюках с сеном и соломой установлен пост якобы для воздушного наблюдения, а практически для охраны имущества.
   162
  
  
На платформы с пушками тоже грузили фураж для лошадей и иму­щество. Пушки маскировались тюками сена и соломы. Со стороны труд­но определить, что это эшелон укомплектованной боевой части.
   В движущемся эшелоне своя особая жизнь, свои заботы и проблемы, тревоги, неудобства, неприятности, особые ощущения и впечатления. Надо было и людей и лошадей кормить и поить, делать остановки в таких мес­тах, чтобы справить естественные потребности, а лошадей выводить на прогулку , чтобы не обезножили. Питание было двухразовое, горячее, хотя довольно скудное. Калугу миновали ночью.
   В Москве, на окружной дороге, состав толкали несколько часов в днев­ное время, и Москва запомнилась серой, задымленной, скучной, с какой-то бессистемной постройкой высоких кирпичных и низких деревянных, типа бараков, строений.
   В Калинине запомнилось здание вокзала, одноэтажное, вытянутое вдоль путей и расположенное между путями.
   Выгрузились на станции Великополье близ Великих Лук.
  
   В направлении Витебска.
   К 3 ноября 1943 г. дивизия прибыла в Великие Луки. После выгрузки сосредоточилась в населенных пунктах Карачково-Баталиха. Получено зимнее обмундирование, началась боевая подготовка. Однако она про­должалась недолго. 7 ноября дивизии приказано занять исходное поло­жение для наступления на Новосокольники.
   Местность в районе Великих Лук - Новосокольники для боевых дей­ствий сложная. Затрудняют ориентировку однообразные песчаные хол­мы, болотистые труднопроходимые низменности. После морозов наступило потепление, дороги развезло, по пояс в грязи выходили полки в исходное положение. К 14 ноября в исключительно сжатые сроки на­ступление было подготовлено. Артиллерия вышла на огневые позиции, боеприпасы разложены у орудий. Наводчики, как говорили артиллерис­ты, взялись за шнуры спускового механизма. Чтобы начать артподготов­ку, ждали только сигнала. Сигнал вскоре последовал, но не тот, которого ждали, а о возвращении в район сосредоточения.
   Наступление войск 11-й гвардейской армии было отнесено потому, что противнику удалось раскрыть намерение советского командования и подготовиться к отражению нашего удара.
   163
  
   31-й дивизии была поставлена задача: совершить марш 80 кило­метров в район 25 километров южнее Невеля. Оборона противника в этом районе была сильной, в его расположении хорошие дороги: Идрица-Невель на западе, шоссе Сиротино-Витебск на юге, шоссе Невель-Городок. У нас, по существу, никаких дорог.
   Погода во время перехода была хорошая, небольшой мороз снова сковал землю, выпавший снежок легкой вуалью покрыл поля. Двига­лись ночами без света. Дорога черной лентой выделялась на белом фоне. Настроение гвардейцев, несколько попорченное отменой операции под Новосокольниками, поднялось. Все понимали, что если марш, то зна­чит наступление. Дивизия пополнилась людьми, вооружением. Через два дня полки вышли в район наступления, сменили части, занимав­шие оборону, и приступили к подготовке операции.
   "Ну и сторонка !"
   - говорили солдаты,
   "болота, озера, опять боло­та, дорог нет, между редкими деревьями грязный проселок. На такой местности не приходилось еще воевать."
   "Ничего",
   - отвечали другие.
   "Зато гитлеровцы, поди, считают, что в этих болотах и по осенней слякоти, мы не будем наступать."
   На подготовку операции отводилось 15 дней. С 20 ноября крупны­ми хлопьями повалил мокрый снег, вскоре он сменился дождем. Доро­ги превратились в глубокие, наполненные жидкой грязью колеи, выдавленные колесами автомашин. Вся местность стала сплошным болотом. Автотранспорт встал, даже трактора не проходили по этой топи.
   От дивизионного склада боеприпасов и продовольствия в деревне Фролово до огневых позиций примерно 35 километров.
   Встал вопрос, как в этих условиях обеспечить дивизию необходи­мыми припасами.
   Заместитель командира дивизии по тылу подполковник П.И. Покров­ский на совещании предложил командиру дивизии теперь генералу Щер­бине своеобразный метод доставки груза, каким пользуются на выгрузке арбузов на Волге. Передача груза по цепочке. План был одобрен.
   Весь личный состав дивизии мобилизован на переноску боеприпа­сов и продовольствия. Бойцы стояли попарно на расстоянии 20-и мет­ров до огневой позиций артиллерии и полковых тылов.
   Получив на складе груз, солдаты несли его до очередного поста передавали и возвращались за новой партией - живая цепь, по которой непрерывным потоком текли грузы.
   164
  
  
Подоткнув полы шинелей, с самодельными лямками на плечах для переноски снарядов, мин, ящиков с консервами, несколько дней гвардей­цы месили грязь Витебщины.
   Сеял, как сквозь сито, мелкий дождь. Мокрые, буквально с ног до головы, но не унывающие, солдаты шутили.
   "Сверху вода, снизу вода, по бокам вода, напиться негде."
Немцы злорадствовали:
   "Иван на фронт снаряды аж от самой Москвы на плечах таскает, и, конечно, не верили в наступательные возможности наших войск на этом участке.
   Большую находчивость проявили артиллеристы 64-го артполка.
   Они с колес 30 автомашин "студебекер" сняли резину, машины по­ставили на рельсы железной дороги и со скоростью 10-12 километров в час доставляли припасы на передовую. Таким путем в течении несколь­ких дней было перевезено необходимое количество боеприпасов, обеспе­чена артподготовка на 13 декабря 1943 с рубежа деревень Алексеенки-Пуляхи. Разношенные диски колес были затем заменены.
   Да! Трудности были невообразимые, простым смертным непосиль­ные, но гвардейцы их преодолели.
   Итоги переброски припасов подводились ежедневно по наличию гру­зов на перевалочных пунктах'2.
   В первых числах декабря по этому живому транспортеру через леса, кустарники и болота было доставлено необходимое количество боепри­пасов и продовольствия.
   Тяжело было и на переднем крае обороны, особенно с разведкой: то туман, то дождь с сильным ветром, то мокрый снег затрудняли наблюде­ние. В траншеях по колено воды, из блиндажей и землянок несколько раз в сутки приходилось вычерпывать воду котелками или касками. Начало наступления в связи с оттепелью дважды откладывалось.
   Во второй декаде декабря наступило похолодание. Мороз сковал до­роги, поля снова покрылись снегом, по болотам могла пройти только пехота с минометами и пулеметами. Приказ о наступлении был получен 12 декабря. Ночью дивизия заняла исходное положение для наступления с рубежа деревень Алексеенки-Пуляхи. Выполнение задачи осложнилось тем, что дивизия действовала на открытом фланге, слева, с юга, никто не наступал. Саперы проделали проходы в минных полях. Вернувшиеся из тыла противника разведчики подтвердили данные о оборонительных со­оружениях и о том, что перед фронтом дивизии обороняются подразделе-
   165
  
  
ния 427-го полка 129-й пехотной дивизии противника, имевшие до 30 ми­нометов и 40 орудий полевой артиллерии, закопанные танки.
   13 декабря в 9 часов началась артподготовка, продолжавшаяся 2 часа. Вместо огромных столбов дыма и пыли, как обычно, в воздух полетела коричневая болотная жижа. Опасливо поглядывал в воздух генерал Щер­бина на высоту у деревни Алексеенки, там был опорный пункт, он нахо­дился вне полосы наступления 97-го полка, действовавшего слева.
   "Придется ее все время держать под огнем",
   - говорил он полковнику Полянцеву,
   "артподготовка-то жидковата, не то, что в Дудинском прорыве."
   Бывший командир 4-й батареи 122 мм пушек-гаубиц 64-го артилле­рийского полка майор в/о Михаил Иванович Харченко, вспоминая, рас­сказывает:
   "Да, действительно, тяжело было воевать в условиях болотистой ме­стности и бездорожья, Помнится, что огневые позиции для орудий дела­ли из кочек, срезанных на болоте, а под колеса изготовили из кустарников и мелких деревьев специальные пластины.
   Достаточно было произвести несколько выстрелов, как орудия си­лой отдачи откатывались назад и оседали в болотную почву, а этим сби­валась точность наводки и, следовательно, точность стрельбы."
   Фашисты засекли 4-ю батарею Харченко и решили подавить ее огонь, обрушив на батарею 130 снарядов калибра 105 мм, они буквально вспа­хали всю огневую позицию 122 мм пушек-гаубиц. Однако ни одно орудие не было повреждено. Были ранены заряжающий Шмель и связист Озе­ров, уроженцы Ярославской области.
   После окончания огневого налета противника, 4-я батарея снова от­крыла губительный огонь по врагу, обеспечив прорыв переднего края обороны противника.
   Рота 99-го полка, которой командовал старший лейтенант Бондарев, первой в батальоне поднялась в атаку и стремительным броском ворва­лась в первую траншею противника, овладела безымянной высотой вос­точнее высоты 223, 9 и д. Голынино. Ожившие вражеские огневые точки открыли сильный огонь по гвардейцам, но те, следуя за своим бесстраш­ным командиром, не обращали внимания на огонь противника, продви­гались вперед. В этом бою подлинный героизм и отвагу показали рядовой Николай Брындаев и сержант Вакшин. Они первыми добежали до тран­шей врага и забросали гранатами опешивших от страха солдат, которые возились с заевшими ленты пулеметами. Рывок вперед двух бойцов спо­собствовал успеху всей роты.
   166
  
  
Сержант той же роты Кузьмин в начале атаки был ранен и направлен в медсанбат, но вскоре вернулся к своим боевым друзьям, ведущим бой за деревню Алексееенки.
   "Кто вас отпустил?" - спросил, командир роты.
   "Сбежал, товарищ старший лейтенант",
   - чистосердечно признался Кузьмин,
   "Меня ранило в начале боя, и я еще не успел отомстить врагу,
поэтому и вернулся к своим."
   Не покинул поля боя и рядовой Хотемкин после ранения. Он сам себе сделал перевязку, догнал роту и продолжал вести бой, идя рядом со своим командиром. По цепи роты открыла огонь минометная бата­рея противника.
   Старший лейтенант Бондарев подал команду броском выйти из-под обстрела, но в этот момент одна из вражеских мин разорвалась между ним и рядовым Хотенкиным. Старший лейтенант, схватившись за грудь, упал в снег. Тупой удар по ноге получил и Хотенкин, но не обращая вни­мания на боль, он подбежал к раненому командиру и прикрыл его своим телом, разорвал рубашку, перевязал командиру рану, уложил на плащ-палатку и вынес с поля боя.
   Ранение командира роты внесло некоторое смятение в цепи наступа­ющих, цепи залегли. Рядовой Дряхович во весь рост встал и крикнул:
   "Рота, за мной, вперед!" - и первым бросился на врага. За ним последовали ос­тальные, атака возобновилась. Вскоре осколок вражеской мины царап­нул Дряховича в голову, ранение не было смертельным, но кровь ручьем потекла по лицу солдата, заливая глаза. Товарищи перевязали солдата, взяли его автомат и направили в медсанбат. Дряхович возмутился:
   "Я за свою родную землю воюю, пока не очищу её от врага, никуда не пойду",
   - произнес он, пытаясь взять свой автомат, но товарищи настаивали на своем. Тогда он схватил винтовку погибшего товарища и кинулся в гущу боя, где была рукопашная схватка. Работая штыком и прикладом, Дряхович убил двух вражеских солдат и вместе с другими бойцами про­должал теснить врага. Рота с ходу ворвалась в деревню Алексеенки и со­вместно с другими подразделениями батальона, очистив ее от врага, вышла на высоту 223,5, но здесь была контратакована превосходящими силами
противника. В районе Голынино захвачено 2 пленных 11-й роты 427-го полка 129-й пехотной дивизии противника.
   2-й батальон 97-го полка, наступавший на левом фланге, тоже друж­но поднялся, но шквальный огонь противника принудил бойцов залечь. Одну из вражеских огневых точек обнаружил командир орудия сержант
   167
  
  
Безменов. Он быстро определил расстояние до вражеского пулемёта, ука­зал цель наводчику сержанту Апанасенко. Грянуло 5 выстрелов, пулемет замолк, батальон вновь поднялся в атаку. Гвардейцы Учеваткин, Рафутдиев и Кочарин вырвались вперед, подбежали к вражеской траншее, заб­росали ее ручными гранатами, истребили более двух десятков гитлеровцев, заняли траншею.
   Расчет Безменова непрерывно расчищал огнем дорогу пехоте. Унич­тожил пушку, которая открыла по нему огонь. Ранен наводчик Апана­сенко, без стона рухнул между станин заряжающий. Безменов сам наводил орудие, маневрируя огнем, он уничтожил еще несколько целей. Храбрый сержант представлен к правительственной награде.
   Пулеметчик 1-й стрелковой роты 97-го полка рядовой Шимбаев, уже дважды раненый, в боях 13 декабря огнем автомата убил 11 солдат про­тивника. Был ранен еще раз, но поле боя не покинул. Своей смелостью и дерзостью он увлекал за собой весь личный состав роты.93
   Противник понял, что опорный пункт остался вне зоны наступле­ния, стал снимать с неатакованных участков огневые средства и уси­ливать ими высоту. Теперь, прикрытые высотой, пулеметы и минометы врага вели огонь не только фланговый, но и в тыл наступающим. К вечеру бой стал утихать, полки дивизии остановлены перед второй позицией противника.
   Второй день боя не принес изменения, противник упорно держался на второй позиции. Больше того, ему удалось потеснить 99-й полк и вер­нуть высоту 223, 9 и Голынино.
   Ожесточенные бои шли по всему фронту 11-й гвардейской армии. На участке 84-й гвардейской стрелковой дивизии наметился некоторый ус­пех. Командарм генерал-лейтенант К.Н. Галицкий, который перед опе­рацией принял командование армией, командующий артиллерией генерал П.С. Семенов сосредоточили на участке этой дивизии огонь артиллерий­ской, дивизии.
   Он помог 84-й гвардейской стрелковой дивизии прорвать оборону противника на всю глубину.
   Прорыв был очень узкий, всего 4-5 километров, но все же командарм решил использовать пробитую брешь и бросить туда 16-й гвардейский стрелковый корпус, в том числе и 31-ю, сняв ее со своего участка.
   Совершив марш около 30 километров, дивизия к исходу 15 декабря вошла в прорыв. На флангах коридора кипел бой, там дралась 84-я гвар­дейская стрелковая дивизия, сдерживая напор противника, пытающегося
   168
  
  
закрыть брешь, по которой непрерывно шли наши войска, не говоря уже о минометах и артиллерии. Осветительные ракеты разноцветными трас­сами сыпались по всему маршруту.
   Все время было светло, как днем. Движение было медленным. То тут, то там натыкались на мины, и тогда слышались взрывы, истошные кри­ки раненых, жалобное ржание лошадей. Бойцы шли, преодолевая оборо­ну врага и при мертвенно-бледном свете ракет были видны их сумрачные суровые лица.
   Зимние ночи длинные, мороз достигал 15-20 градусов, гудела под ногами замерзшая земля. К рассвету вошли в соприкосновение с про­тивником, сбили его с шоссе Невель-Городок, захватили станцию Бычиха. Отсюда дивизия с западного повернула в южное направление на город Городок.
   На подготовленном заранее тыловом оборонительном рубеже про­тивника Климово-Таборище дивизия была остановлена. С ходу прорвать его не удалось. 2-му батальону 99-го полка под командованием капитана Георгия Ивановича Федорова была поставлена задача: атаковать засев­ших там гитлеровцев, пробить проход для остальных полков.
   В боях на Орловском направлении в районе города Локоть в этот батальон влились партизаны отряда "За Родину". Батальон был одним из лучших не только в полку, но и в дивизии. Закаленные боями в брянс­ких лесах, привыкшие к дерзким действиям в ночных условиях, смелые, преданные Родине патриоты были хорошо подготовлены для выполне­ния подобной задачи.
   Коротко поставил задачу капитан Федоров: внезапной атакой про­рвать оборону, в последующем, двигаясь вдоль линии железной дороги, овладеть высотой 247,0, перерезать шоссе Невель-Городок.
   Ровно в полночь, бесшумно, по-пластунски поползли бывшие парти­заны вперед. Ночь темная, не видно ни зги. Сквозь мутную пелену снего­пада даже ракеты слабо освещали местность. Внезапный рывок, и гвардейцы в траншеях: в темноте только слышны приглушенные крики часовых, с которыми гвардейцы расправились ножами, прикладами, кое-где слышны глухие взрывы противотанковых гранат, которыми уничто­жали гитлеровцев в блиндажах и землянках.
   К 2-м часам 19 декабря капитан Федоров послал донесение:
   "Оборона противника на фронте 1 километр прорвана, потерь нет, продолжаю выполнять задачу". К 7 часам батальон продвинулся на 4-5 километров, перешел шоссе, овладел, высотой 247, 0.
   169
  
  
Наступление 95-го и 97-го полков успеха не имело. С рассветом гит­леровцы опомнились, подтянули танки, быстро закрыли брешь, и бата­льон Федорова оказался в окружении.
   Командир дивизии попросил командира корпуса усилить дивизию танками. Просьба была удовлетворена, но танки пришли поздно.
   Оценив обстановку, понимая, что скоро помощь может не подойти, капитан Федоров принял решение занять оборону и драться в окружении.
   Роту противотанковых ружей капитана Егельского, две 45 мм пушки поставил на танкоопасное направление, минометный взвод расположил в центре. Высота была не очень удобна для обороны. Со стороны тыла густой кустарник позволял скрытно подойти к оборонявшимся, впереди в трехстах метрах высота, вся изрезанная траншеями, лишенная всякой растительности.
   Только окончательно рассвело, начался бой. Командир батальона ка­питан Федоров, парторг старший лейтенант Мезенцев, комсорг Почуев, командир 4-й стрелковой роты старший лейтенант В.М. Татаринов, все время впереди, в боевых порядках батальона, показывали пример стой­кости.
   Когда фашисты подошли ближе, послышались выкрики:
   "Рус сдавайся!"
   Капитан Федоров поднялся во весь рост, метнул одну за другой гра­наты с возгласом:
   "Гвардейцы умирают, но не сдаются."
   Вслед за комба­том метнули гаранты бойцы. Гитлеровцы отхлынули, атака отбита.
   Не менее часа на высоте бушевал артиллерийский минометный огонь, который обрушили гитлеровцы. Повсюду свистели пули. Ряды батальо­на, который состоял из 366 человек, таяли.
   После артподготовки гитлеровцы возобновили атаку, пустив вперед 5 танков. Прямой наводкой били по нашим бойцам, утюжили танками ячейки, наскоро вырытые бойцами. В дело вступили орудия, бронебой­щики, два танка запылали, остальные отошли назад.
   Положение батальона оставалось критическим.
   Капитан Федоров слышал звуки взрывов, минометно-пулеметную стрельбу позади, знал, что это на помощь батальону пробиваются 95-й и 97-й полки дивизии, но пока не было видно никого. Тогда он принял ре­шение и повел батальон вперед, вглубь обороны врага на высоту 248,7, которая была более удобна для круговой обороны. Он решил любой це­ной продержаться до вечера.
   "За Родину ! В атаку! Вперед !",
   - послышался его громкий клич. Он первым устремился на высоту, которую назвал "Лысой".
   170
  
  
змученные недавним боем, многие израненные, но безгранично ве­рившие в своего комбата, бойцы в едином прорыве встали и ринулись в атаку, пробивая себе дорогу штыками, гранатами. Цепи фашистов не вы­держали героического натиска гвардейцев расступились перед ними.
   Батальон занял высоту, организовал круговую оборону. Бой продол­жался с новой силой. Атаки следовали одна за другой. Сотни трупов вра­жеских солдат валялись у высоты. Все новые и новые подразделения гитлеровцев подходили и вступали в бой, и так до самого вечера. Пуле­метчики первый и второй номер сменяли друг друга, на сидение наводчи­ка пушки садился заряжающей, огонь из пулеметов был настолько интенсивным, что нагревались кожухи. Раненые вели огонь, бросали гра­наты до тех пор, пока не истекали кровью.
   Пал смертью храбрых капитан Федоров, убит принявший батальон капитан В.В. Черновол. Не стало партийного вожака старшего лейтенан­та Мезенцева. Одним из последних в рукопашном бою пал старший лей­тенант Татаринов, успевший перед смертью проткнуть штыком фашиста и размозжить прикладом голову другому.
   Занявшие высоту озверевшие гитлеровцы издевались над ранеными, надругались над трупами. Несколько человек чудом остались живы, в том числе и комсомолец Гуль, поведавший эту печальную историю.
   Наши потери: убито 109, ранено 175, пропало безвести 57, вышло из окружения 25. Уничтожено 110 офицеров и солдат противника.94
   На высоте 248, 7 состоялась церемония захоронения героев там, где они героически погибли.
   "Трудно примириться с утратой такого командира, как капитан Фе­доров и его бойцов, бывших прославленных брянских партизан отряда "За Родину",
   - говорил прибывший на похороны заместитель командира дивизии по политчасти полковник В.А. Дибров,
   "капитан Георгий Ива­нович Федоров - ветеран дивизии, прибыл в марте 1943 года. С июня 1943 г. командовал батальоном, награжден орденом Красного Знамени и Крас­ной Звезды. На опыте боев неустанно учил бойцов, повседневно заботил­ся об их быте, всегда чуткий к запросам подчиненных, он вникал в дела партийной, комсомольской организации, был в полном смысле отцом для солдата.
   Навсегда сохранится в истории дивизии подвиг капитана Федорова и его соратников, как образец героизма, неиссякаемого мужества, неви­данной стойкости, беспредельной преданности нашей Родине, верности присяге, своему воинскому долгу.
   171
  
  
На могиле павших выступил участник боя комсомолец Гуль: "Мы стоим над могилой наших героев, которые честно выполнили свой долг перед Родиной. Они, умирая, не сдались врагу. Даже раненные советские воины были страшны немецким палачам. Они в беспощадной злобе до­бивали их штыками и прикладами разбивали головы мертвых. Артилле­ристов облили бензином и сожгли.
   Наши сердца наливаются местью к немецким захватчикам. Никакой пощады врагу! Смерть немецким оккупантам! Вечная слава героям, от­давшим жизнь за счастье нашего народа!"95
   Неподалеку от дороги Невель-Городок у села Табориши, под звуки ружейного салюта тела героев были преданы земле96. Над могилой скло­нилось боевое Гвардейское знамя. На траурном митинге давали клятву мстить врагу за смерть товарищей. Клятву эту сдержали. Сто пятьдесят гвардейцев от разных частей участвовали в похоронах и разнесли весть о подвиге по всем подразделениям.
   Сейчас на этом самом холмике возле шоссейной дороги, идущей от Невеля на Городок, в тени берез, покоятся, герои 31-й гвардейской стрел­ковой дивизии.
   Скромный обелиск на их могиле напоминает людям о суровых днях вой­ны, о героизме тех, кто отдал свою жизнь за счастье грядущих поколений97.
   Гвардейцы, воодушевленные их подвигом, поклялись отомстить за товарищей, еще стремительней двинулись на Городок.
   Противник, не выдержав натиска гвардейцев, стал откатываться даль­ше на юг к Городку, 31-я дивизия преследовала его вдоль шоссейной дороги.
   Позади остались Вихри, Прудок, Красносумово, Кругляки, Высел­ки, Пырятницы, Морозово, Колмаково, Веретея, Веремеево, Хобня, Борисенки и другие. Закрепив достигнутое, дивизия в новом рывке вышла на подступы к Городку. Получив новую задачу, части дивизии, обойдя узел сопротивления противника в опорных пунктах Шуньки, Пузатка, Каменка, Михали, Чубаново, закрепились.
   В этих боях уничтожены 1300 солдат и офицеров противника. Захва­чено 10 лошадей. 3 орудия, 6 автомашин, 3 пулемета98.
   Освобождая белорусскую землю, мужество и отвагу показали десят­ки и сотни бойцов дивизии. Множились имена отличившихся в боях, храб­ро сражались пулеметчики-гвардейцы сержант Завьялов и погибший в бою рядовой Титов, бронебойщик Иванов, артиллеристы командиры орудий Безменов, сержант Хлюстиков, наводчик сержант Квашин, Бочкарев и многие другие.
   172
  
  
Парторг 4-й роты 99-го полка Чунаев личным примером поднял роту в атаку, повел ее на контратакующего противника. Он погиб в бою, увле­кая в бой гвардейцев.
   В бою за деревню Полойники первым ворвался в деревню комсорг роты сержант Куприянов. Он, будучи раненым, вел бой до тех пор, пока силы его не покинули окончательно.
   Политико-воспитательная работа среди гвардейцев не прекращалась и во время боев. Подвиги отличившихся становились достоянием всех подразделений. От руки, через копировальную бумагу, на пишущих ма­шинках или в типографии дивизионной газеты "За Советскую Родину" размножались листовки, боевые листки и распространялись среди бойцов.
   . . . "Член Ленинского Комсомола Сауд слева заметил группку гитле­ровцев, стрелявших по рядам наступающей нашей пехоты, решил зайти им в тыл. . . . Немцы заметили храбреца, но было поздно: герой в упор застрелил троих. Фашистский офицер бросился на Сауда, но герой не растерялся, схватил валявшийся на земле штык и заколол им гитлеровца".
   ". . . Комсомолец Митрофанов со своим другом Синявиным в разга­ре боя ушли вперед. Заметив группку немцев, два храбреца решили их перехитрить: зашли с тыла и бросили гранату в траншею, где находились фашисты. Несколько гитлеровцев было убито, а шестерых захватили в плен. . . "
   ". . . Старший сержант разведвзвода 95-го полка А.М. Козлов, вы­полняя поручение командира дивизии, доставлял пакет с донесением в штаб корпуса. По дороге в лесу он обнаружил шестерых гитлеровцев. Неожиданным и грозным окриком "Хенде хох!" он принудил гитле­ровцев сдаться в плен и доставил их с их разряженным оружием в штаб корпуса."
   Написанные не очень грамотно, листовки всегда доходили до сердца бойцов, призывая следовать примеру отличившихся. Бойцы ждали с не­терпением, читали их нарасхват.
   . . . После небольшой передышки дивизия получила приказ захватить деревню Матрасы, узловой опорный пункт на этом участке. На рубеже Матрасы-Сыворотка и лес южнее Копытово оборонялся с приданными частями 456-й полк 256-й пехотной дивизии. Всего активных штыков - 420, минометов - 15, орудий - 21, танков - 5, пулеметов -36, автоматов -200".
   Местность в этой полосе заболоченная, для наступления неблагопри­ятная, части дивизии вступили в соприкосновение с боевым охранением противника в лесу севернее Копытово. 95-й полк, овладев Копытово, вы-
   173
  
  
шел на северную окраину Полойники. 97-й очистил от автоматчиков про­тивника юго-восточную опушку леса юго-западнее Козлы.
   Противник дважды контратаковал 97-й полк силой до роты пехоты, при поддержке трех танков. Контратаки были отбиты. 99-й овладел Полойниками, а лыжный батальон овладел деревней Матрасы. Однако, контратакой роты пехоты противника с тремя танками, был выбит.
   * * *
   Генерал-майор Щербина вызвал к себе командира 95-го полка май­ора П.А. Лещенко и старшину Матыльянеса, который уже больше года исполнял обязанности начальника штаба.
   "Вы подготовьте бой и будете руководить им",
   - приказал он Матыльянесу.
   "Взять деревню внезапно, ночью. Учтите, что при выпол­нении этой задачи будет присутствовать командир корпуса."
   Перед атакой в дивизию прибыл командир корпуса генерал-майор И.Ф. Федюнькин, ознакомился с планом боя, одобрил его и вместе с командиром дивизии отправился на наблюдательный пункт команди­ра полка.
   Батальон, который решал эту задачу, уже был в исходном положе­нии и ждал сигнала. Танки, приданные полку, еще накануне были вы­ведены к переднему краю и тщательно замаскированы. Танки двинулись вперед медленно, на самой низкой передаче.
   Шума моторов, лязга гусениц почти не было слышно. Пройдя не­сколько метров, они остановились, пехота подтягивалась. Выждав не­сколько минут, наступающие продвинулись дальше. И так постепенно, соблюдая тишину, прошли всю нейтральную полосу.
   На наблюдательном пункте полка заволновались. Наступающие исчезли в ночной темноте; что с ними: Стрельбы все еще не было слыш­но, хотя прошло более часа.
   Вдруг на самой окраине деревни блеснуло несколько вспышек, за­ревели моторы и послышался шум боя.
   Матыльянес хорошо изучил поведение противника на данном уча­стке фронта. Немцы с 20 до 22 часов ужинали и бдительность их в то время, естественно, снижалась. Он избрал время для атаки 21 час.
   Внезапно появившись на окраине деревни, наши танки и пехота вызвали панику в стане врага. Первая траншея, проходившая по окра­ине, была занята с ходу. Бой разгорелся в самой деревне.
   174
  
  
Батальон неотступно сопровождало приданное ему 76 мм орудие, ко­торым командовал старший сержант Денисов. Пока было темно, орудие не могло вести огонь. Но вот вспыхнули пожары в одном и другом конце деревни. Денисов заметил у сарая немецкий пулемет. Едва пулемет успел открыть огонь, как три снаряда, выпущенные артиллеристами, застави­ли его замолчать. Короткий перенос огня, и расчет ведет огонь уже по минометам. Старший сержант Безменов, известный в дивизии меткой стрельбой, успел расстрелять противотанковую пушку противника100.
   К 22 часам Матыльянес, все время находившийся впереди и энергич­но управляющий всеми подразделениями, по радио донес:
   "Вышел на южную окраину деревни. Матрасы полностью очищены. При поддержке 10 танков 89-й танковой бригады за сутки отбито 7 контратак пехоты с танками противника."
   Получив донесения, командир корпуса был доволен. Затем задумчи­во произнес:
   "Сколько вреда причинил нам этот опорный пункт. Здесь погиб командир 26-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Н. Н. Корженевский. А сколько погибло солдат. . ."
   В результате успешного боя образовался прорыв в обороне против­ника, в него вошли остальные батальоны дивизии, расширили его. Вско­ре вышли в район большого села Зароново, перерезав шоссейную дорогу Сиротино-Витебск.
   "Кто руководил боем?" - спросил комкор.
   "Начальник штаба 95-го гвардейского стрелкового полка",
   - ответил командир дивизии.
   "Представьте материал к награде его орденом Ленина."
   "И к званию?"
   "И к званию", - согласился командир корпуса.
   Материалы с ходатайством наградить А.М. Матыльянеса и восста­новить его в прежнем звании (а он был ранее оклеветан, репрессирован) пошли по служебным ступенькам все выше и выше, и летом 1944 года перед началом Белорусской операции поступил приказ о присвоении ему звания майора. Матыльянес надел золотые погоны, его грудь украсил орден Ленина.
   За храбрость в дальнейших боях и умелое руководство он был на­гражден еще орденами Красного Знамени и Отечественной войны.
   С февраля 1945 года подполковник А.М. Матильянес командовал 248-м гвардейским стрелковым полком 83-й гвардейской стрелковой дивизии.
   175
  
  
Когда происходили бои в расположении укрепленного района Мат­расы, штаб дивизии располагался в деревне Белянки, юго-западнее Го­родка. Стоял январский солнечный день.
   Над деревней немецкий истребитель добивал подбитого "ястребка". "Ястребок" развалился, вспыхнул, и лопасти его пропеллера застряли в крыше дома командира дивизии. Подбит истребитель. На парашюте спу­стился раненный немецкий летчик.
   В это время хирург медсанбата Е. Додонов с медиками Г. А. Поповой и В.С. Козаченко оперировал раненого. С улицы послышался громкий шум и крики наблюдавших за неравным боем в воздухе.
   Додонов прервался от операции, выглянул из двери.
   "Что, нашего подбили?" - тревожно спросил он медсестру Т.П. Трофименко, стоявшую рядом.
   ... И вдруг его тело без головы упало на порог дома.
   "Женя. . . Женечка", - безутешно зарыдала его невеста, старшая операционная сестра Мария Козлова.
   Ее держали за руки, а она подстреленной птицей билась над ним, без­дыханным.
   В то же время, коснувшись лопасти пропеллера в крыше дома комди­ва, разорвался снаряд. Внутри дома стоял адъютант командира дивизии старший лейтенант П.Н. Кузьменко, боец комендантского взвода. Слева у окна висела гимнастерка. Адъютант услышал крик бойца:
   "Снаряд взорвался в потолке. . ."
   Адъютант поднял глаза. В полуметре над головой зияла огромная дыра. Затем. . . как в перевернутом измерении послышался страшный взрыв, сопровождаемый треском перекрытия и потоком падающей пыли.
   Бойцу щепкой от потолка поцарапало грудь, адъютанту мелким ос­колком пробило на правом колене дырочку в брюках.
   Висевшую у окна гимнастерку изрешетило.
   Осколки этого же снаряда в двухстах метрах срезали голову хирургу медсанбата Е. Додонову.
   Судьба - это неопознанная закономерность. По просьбе командира медсанбата капитана Михаила Вениаминовича Розинова, Додонова по­хоронили на военном кладбище города Городка, где по вине писаря на гранитной плите высечено Е. Доронов.
   Раненного немецкого летчика, виновного в гибели хирурга Додоно­ва, вылечили (нехотя, но по строгому приказу командира медсанбата капи­тана Розинова) и отправили в штаб дивизии, где он дал ценные показания.
   176
  
  
Широкое, скованное льдом, укутанное снегом, озеро Зароновское раз­деляло противников. На самом берегу окопы и землянки передовых час­тей . Через белоснежную гладь озера все видно, как на ладони. Передвижение, даже в окопах, ночью.
   6 января шли бои за выход на шоссе Витебск-Полоцк.
   В 8 часов 40 минут противник батальоном пехоты с 12-13 танками и самоходными орудиями предпринял 7 контратак с направления Зароново-Кухори, Сыворотка. Без поддержки соседей, части дивизии вынужде­ны были отойти.
   У деревни Кухори на 97-й полк перешли в контратаку до полка пехоты противника при под­держке 14 танков, из них 4 "тигра". Был контрата­кован и 99-й полк. 4 расчета противотанковых пушек 97-го полка геройски погибли. Командир одного из расчетов Спиряков четвертым выстрелом подбил средний немецкий танк.
   Артиллеристы и минометчики 99-го подожгли немецкий танк, унич­тожили 10 пулеметных точек, истребили до 2-х рот гитлеровцев. Мино­метчики минометной роты, где командиры расчетов Зимин и Щукин, уничтожили 24 немецких солдат и офицеров. Рядовой 2-й стрелковой роты 95-го полка Цветков при отражении контратаки из ручного пулемета убил 13 немцев и, будучи раненным, не ушел с поля боя101.
   Штаб дивизии размешался в селе Зароново. В километре от штаба на взгорке у Зароновского озера стояла небольшая церковь. Левее ее - блин­даж наблюдательного пункта командира дивизии.
   Дул легкий снежный ветерок. Утопая в снежной насыпи, командир дивизии генерал-майор И.К. Щербина с адъютантом старшим лейтенан­том П.Н. Кузьменко поднимались на взгорок. Несколько поотстав, шел за­меститель командира дивизии по политчасти подполковник В.А. Дибров.
   Когда комдив и его адъютант взобрались на взгорок, раздался треск автоматов, свист пуль, скрежет взрыва мин. Они бросились в стороны, ища укрытия. Адъютант вспомнил рассказ "Третий адъютант", когда-то прочитанный в газете, где говорилось о том, что при стрельбе противни­ком адъютант своим телом прикрыл командира, сам был ранен тяжело, но командира спас. Оставив свое укрытие, сквозь свист пуль и разрывы, он бросился к командиру и прикрыл его со стороны противника, продол­жавшего обстрел "пятачка".
   К счастью, все обошлось благополучно, если не считать продыряв­ленной шинели адъютанта.
   "Где Дибров?" - спросил комдив адъютанта.
   177
  
  
"Его не видно, товарищ генерал."
   "Наверное, его убило?.."
   - произнес комдив с горечью и сожалением.
Он приказал адъютанту найти его, а сам вошел в блиндаж наблюдатель­ ного пункта.
   Дибров не погиб. Во время обстрела он благоразумно нырнул в по­павшийся блиндаж и. . . с личным составом вел политбеседу. Обстрел под­ступов к НП прекратился, и вскоре Кузьменко и Дибров зашли в блиндаж наблюдательного пункта.
   Комдив склонился над картой, о чем-то задумался. Его мохнатые чер­ные брови сошлись в переносице. Ординарец сержант А.И. Лавров, сидя на корточках в углу блиндажа, прижался правой щекой к аккордеону, растягивал меха. Задушевно и мерно лилась мелодия популярной солдат­ской песни:
   "Темная ночь, только пули свистят по степи. . ."
   Взрывы снарядов пытались заглушить песню, но она упорно звуча­ла. Ее грустный мотив вселял тревогу и надежду. . .
   За церковью - наш передний край. Между церковью и НП - полоска плотно утоптанной наледи. Вокруг - развороченная разрывами земля, во­ронки да комья грязного подталого снега. На ничейной полосе сохранил­ся глубокий чистый снег.
   Адъютант комдива с командующим артиллерией полковником А.В. Полянцевым вышли из блиндажа, остановились в ходе сообщения. Был солнечный день с легким морозцем. На бреющем полете шел наш пики­рующий бомбардировщик. Но что это? Самолет разваливается на куски, обломки летят на передний край противника. Раздаются глухие взрывы, взметнулись фонтаны земли и снега. В небе вспыхнул купол парашюта, спускался летчик. От него отделилось что-то темное и полетело стреми­тельно вниз, шлепнулось о снег, покачнулось и замерло.
   "Товарищ генерал",
   - вбежал в блиндаж адъютант,
   "наш летчик сбит."
Генерал оторвался от карты, посмотрел на адъютанта с недоумением. Вначале он не понял.
   "Товарищ генерал. Наш летчик сбит."
   "Где, где?"
   - спросил он и выскочил из блиндажа.
   С замиранием сердца они следили за тем, где приземлился летчик. Из траншей послышались голоса. Все видели картину катастрофы, с волне­нием следили за парашютом - жив ли летчик, где спустился?
   Как управлял летчик парашютом, никто не знал, но направление его было прямо на церковь.
   178
  
  
Метрах в 50 от земли ветерок качнул парашют, и он упал в снег на середине озера, на ничейной земле. Несколько раньше там же метрах в 15 шлепнулся унт летчика. Из снега показалась рука. Застрочил немецкий пулемет. Вблизи летчика фонтанчики снега и беспорядочные бороздки. Стрельба прекратилась, видимо, немцы решили взять летчика живым.
   "Соедините меня с разведчиками",
   - отрывисто бросил генерал связисту, не отрываясь от стереотрубы, через которую следил за летчиком.
"Надо летчика вытащить. Отвечаешь лично."
   - Приказал он начальнику разведки.
   "Есть, товарищ первый. Сержант, ко мне!"
   От немецкой траншеи отделился ком снега и, раскачиваясь, стал при­ближаться к летчику. Вот уже половина пути. Осталось не более двух де­сятков метров. Ком оживился. Автоматная очередь от церкви. Ком слился со снегом, замер и исчез, словно растворился. Больше он не появлялся.
   Сержант, вжимаясь в снег, ползет к летчику, а следом тонкой змей­кой, натягиваясь и ослабевая, вьется веревка, привязанная к поясу. Нем­цы заметили сержанта. Рыгнул миномет. Осколок мины в мякоти предплечья.
   "Я ранен."
   Веревка натянулась. Три-четыре минуты, и раненый в укрытии. К счастью, ранение легкое. Медсестра наложила на рану бинт, сказала что-то теплое, ласковое и пошла к другому раненому.
   Снова попытка, и другой разведчик ранен.
   Началась борьба за жизнь человека, советского летчика. Немцы тоже решили взять его живым. Сотни глаз разведчиков, пулеметчиков, мино­метчиков, командиров следили за взрыхленным снегом на гладкой по­верхности озера, готовые каждую минуту придти на помощь. Минометчики подготовили заградительный огонь вдоль берега, занято­го противником.
   "Огонь!"- прозвучала команда, как только было замечено, что несколько фигур на вражеском берегу пытаются, зарываясь в снег, ползти к летчику. Загремели выстрелы, поднялись снежные вихри, истошно закри­чали раненые. И снова тихо. Попытка наших разведчиков тоже была встре­чена отсечным огнем. Стало ясно, что днем вытащить летчика не удастся.
До темноты оставалось еще долгих два часа. Генерал Щербина приказал внимательно следить за "ничейной" полосой до темна, а с наступлением темноты открыть методический заградительный огонь, не допуская про­
тивника к летчику, самим возобновить попытки вызволить его.
   179
  
  
Прошло два длинных томительных часа. Тучи сгустились, небо заво­локло, стало пасмурно. Начальник разведки решил, не сразу с наступле­нием темноты, а позднее направить по два разведчика в обе стороны от заградогня немцев, затем обойти завесу огня, приблизиться к летчику и вытащить его на парашюте.
   Так же, как и на берегу противника, у нашего переднего края непре­рывно рвались мины. Летчик оказался в коридоре между двух заградогней. Непрерывно взлетали в небо ракеты. Немцы попытались группой выйти на лед, но она была замечена и отсечена.
   Часов в семь вечера четверо самых лихих разведчиков (жаль, не за­помнились их фамилии) с двух сторон по-пластунски поползли к летчи­ку. В белых маскировочных халатах, сливаясь со снегом, сумели они подползти на лед и осторожно двинулись к цели.
   Вошли в коридор между отсечных огней. Осколки мин летели во всех направлениях. Иногда рядом пролетала строчка трассирующих пуль. Раз­ведчикам это дело привычное, только не "языка" они шли добывать, а спасать своего советского человека, летчика.
   "Жив?"
   - громким шепотом спросили они, достигнув парашюта.
   "Жив, братцы, жив",
   - еле шевеля замерзшими губами, ответил летчик.
   "Сам ползти можешь?"
   Могу, конечно, только нога в чулке одеревенела.
   Какая-то сотня метров, а тянулись они, как добрые десяток километ­ров. Огонь усилился, от разрывов в ушах сплошной грохот.
   На НП генерала Щербины тревожно. Все беспокоились за жизнь лет­чика. Наконец звонок:
   "Товарищ первый, ваше приказание выполнено", торжествующе звучал в трубке голос,
   " летчик у нас."
   На командном пункте, куда в это время прибыл адъютант, прозву­чал зуммер телефона. Звонил комдив.
   "Петро, бери "виллис" и приезжай на НП."
   Машина - мишень заманчивая. Дорога на НП была под обстрелом противника и хорошо им просматривалась. Огонь ракет был плотным и ярким. Только церковь прикрывала небольшой клочок дороги, да неглу­бокий овраг был относительно безопасным. Водитель сержант Василий Лазарев вел "виллис" под аккомпанемент воя мин и скрежета разрывов. Грязный снег и комья земли летели в лицо. Капот и брезентовый тент в нескольких местах пробит осколками.
   Летчик сидел в блиндаже, разговаривая с комдивом.
   180
  
  
"Доехали?"
   - как-то удивленно спросил генерал,
   "Хорошо. А "виллис"?"
   "Цел. У церкви."
   "Лейтенант Федоров",
   -летчик пытался приподняться, но острая боль обмороженной ноги сдержала его.
   "Расскажите, как это случилось?"
   - спросил генерал после того, как ногу летчику растерли - обморожение было небольшим, но болезненным.
   "Видимо, самолет оказался на траектории снаряда. Я не видел, чтобы стреляли зенитки",
   - говорил разрумянившийся от тепла печурки блинда­жа и выпитых ста граммов спирта летчик,
   "удар, и я оказался в воздухе, раскрыл парашют, потом снова удар в снег: в глазах красные круги, на
некоторое время сознание погасло. Морозный ветер немного щиплет щеки, открыл глаза: где я? Не знаю. Стреляют с двух сторон. Тело покрылось испариной, и мороза точно не было. Понял, что лежу на ничейной земле, где наши, где гитлеровцы, понятия не имею. Пробовал ползти, автоматная очередь, пополз в другую сторону - снова огонь. Решил, что самосто­ятельно не выползу, твердо был уверен, что наши выручат. Нога в теплом шерстяном носке, но мерзнет, а унт покачивается невдалеке, словно дразня. Немного укрыл ногу парашютом. И так лежал, а справа и слева - "музыка"",
   - он улыбнулся.
   "Адский огонь: грохот мин, пули жужжат, как осы. Лежал, не шевелясь, боялся заденет пуля или осколок, хотя смекнул,
что немцы хотят меня взять живым. Но все равно, не взяли бы, пистолет держал наготове, последнюю пулю - себе."
   Удивительны были самообладание, мужество и железная выдержка лейтенанта Федорова. Перед гвардейцами был богатырского вида моло­дой советский офицер, его открытое красивое лицо светилось радостью и счастьем по случаю избавления от верной гибели.
   "у, Петро, вези лейтенанта к своим на аэродром"
   - распорядился генерал.
   Обхватив адъютанта за шею, морщась от боли, сжимая зубы, Федо­ров волочил больную ногу, подпрыгивая на здоровой. Прыжок - и пере­дышка. До "виллиса" они шли долго. 30 коротких метров были удивительно длинными. Пули жужжали, точно шмели, но, к счастью, ни одна не задела. Когда машина тронулась обратно, немцы открыли шкваль­ный огонь, пулеметный и минометный. Казалось, нет метра дороги, сво­бодного от разрывов. Но Лазарев спокойно вел машину. Снова комья грязи и снега летят в лицо, а тент становится все более прозрачным.
   "Плохо, если дождь пойдет",
   - пошутил Василий, бросив взгляд на тент.
Федоров принял шутку и попытался улыбнуться. Одеяло с обморо­женной ноги его сползло, и он попросил теплее завернуть ногу. За овра-
   181
  
  
гом стало спокойнее, все повеселели. Полк Федорова находился в Берез­ках. Где они, лейтенант не знал.
   "Если с воздуха, я покажу, в каком квадрате, а на земле - не знаю. Думаю, вы сами найдете."
   Не первый раз приходилось адъютанту находить доселе неизвестные точки. К счастью, в этом районе были одни Березки. Дорогу туда он знал и уже к девяти часам вечера они приехали в полк.
   "Федоров, неужто ты?"
   - А мы сообщили семье о твоей гибели",
   -тихо проговорил командир авиаполка Герой Советского Союза подполков­ник Иванов.
   "Даже не верится, что ты снова среди нас. Дай пощупаю.
Друзья, это не сон?"
   А друзья окружили лейтенанта Федорова, каждый обнимал его, кто молча, кто с задушевным словом. И если бы врач не заявил своего права на больного, то несдобровать бы лейтенанту от дружеских чувств.
   Как самых дорогих гостей приняли старшего лейтенанта Кузьменко и водителя Лазарева. И благодарности, и по "сто граммов", и каждый уступал место на своих нарах.
   Утром подполковник Иванов коротко рассказал о случае с Федоровым.
   "Унты обязательно привязывать",
   - распорядился он. Затем повернул­
ся к адъютанту.
   "Передайте генералу Щербине, что мы, летчики, очень
благодарны за спасение нашего товарища и обещаем все силы, все мас­терство наше отдать для помощи нашим братьям - пехотинцам."
   А затем повернулся к заместителю, распорядился заправить машину. Обратно мотор "виллиса" плавно пел на чистом авиационном. . .
   Завтра снова наступление, 1-я стрелковая рота 95-го гвардейского стрелкового полка имеет задачу под прикрытием артиллерийского огня рывком преодолеть озеро, овладеть полуостровом "Сапожок", уничто­жить противника в сильном опорном пункте, который создан на полуос­трове, а в дальнейшем наступать на деревню Шатрове, расположенную на противоположном берегу озера.
   В темной низенькой землянке бойцы набились битком. Каждый стре­мился поближе к железной печке пообсушиться или просто погреться. Гвардейцы молчали. Сержант Михаил Танько взял в руки баян, который солдаты берегли пуще глаза.
   ". . . Бьется в тесной печурке огонь,
   На поленьях смола как слеза.
   И поет мне в землянке гармонь
   Про улыбку твою и глаза. . ."
   - тихо напевал он любимую в то время песню, перебирая лады баяна.
   182
  
  
Снаружи послышался шум. Мешком плюхнулся в землянку, рывком открывший дверь почтальон.
   "Получай, усатая и небритая гвардия, свои треугольники ", весело провозгласил он, гордый за свою должность, раздавая письма бойцам. Всех он знал в лицо.
   "Танько, пляши",
   - протянул он письмо командиру отделения.
Никогда не было такого в бою, а сейчас тряслись руки у бывалого гвардейца, когда он распечатывал письмо. Предчувствие. Долго он не получал весточки из дома, родное село оккупировали немцы.
   Внезапно изменилось лицо сержанта, рука с письмом намокшей пле­тью бессильно опустилась.
   Дружно жили бойцы в отделении, привыкли делиться всеми новостя­ми и сейчас рядовой Талызин взял письмо из рук сержанта.
   "Михаиле, родной мой, немцы - гады увезли в рабство нашу ненаг­лядную Машеньку. Где она сейчас, не ведаю",
   - прерывающимся от вол­нения голосом он читал письмо.
   Танько сидел неподвижно. Во всей его фигуре запечатлелось глубокое горе. Женское горе выплескивается наружу в рыданиях, причитаниях, в нервной истерике, мужское - таится глубоко в душе, в спазмах, сжимая сердце.
   Лишь изредка могучие покатые плечи Танько вздрагивают, сквозь пальцы на ладони падали скупые редкие слезы, губы шептали:
   "Машень­ка, дочь моя ненаглядная. . ."
   -И только вспоминает:
   "Вот маленькая ласковая черноглазая Маша со смешными метелками косичек, теребит отца, требует, чтобы повез ее на ферму, где он работает, показать маленького пестрого бычка, который недавно народился; вот серьезная школьница в чистом белом фартучке просит его прослушать рассказ А. Гайдара о маленьком ба­рабанщике, который ей понравился. В памяти встает сцена прощания, когда стройная, красивая, чернобровая, не по годам рослая, она с ры­даниями повисла у него на шее. . ."
  -- Тяжело на сердце. Угнали Машу в рабство, морозом продирает кожу, когда думает он о том, что грязные, вшивые фашисты могут надругаться над ее невинной чистотой. А это­го он насмотрелся достаточно. . .
   Михаил отнял руки от лица. Бойцы поразились: за какое-то мгнове­ние лицо его изменилось, осунулось, густые брови сурово сдвинулись, черные глаза сверкают ненавистью, губы плотно сжаты, побелели от яро­сти, ноздри крупного носа шевелятся и вздрагивают.
   183
  
  
"Ненавижу их!"
   - заговорил он.
   "Но пусть знают звери, пощады им не будет. Пока жив, буду нещадно громить врага. Выбьют оружие, зубами буду рвать, вот этими руками",
   - показал он мощные натруженные ладони,
   "буду душить и уничтожать проклятых гадов."
   Взрыв ярости, казалось, немного успокоил Михаила.
   Опрометью выскочил из землянки агитатор Корабельников, прибе­жал в штабную землянку, через пять минут была готова листовка, она была короткой:
   "Гвардейцы! У сержанта Танько фашисты угнали в рабство дочку Машу. Отомстим за нее, вперед на врага! Приблизим час освобождения
Маши и тысяч других порабощенных советских людей!"
   Как высокий электрический заряд - она вызвала прилив ярости в сер­дцах гвардейцев.
   На рассвете рассыпавшиеся в небе трассы ракет объявили сигнал ата­ки. Отделение сержанта Танько выскочило из окопов.
   Впереди, как всегда, шел командир отделения. Неудержимый в своей ярости, он ворвался в окоп врага, автоматной очередью скосил прижав­шихся к траншее немцев. Вид его был страшен, он был разъярен, без шап­ки, с взлохмаченной головой, сурово сдвинутыми бровями, он безостановочно прицельно строчил из автомата, поражая гитлеровцев, и прекращал огонь только тогда, когда надо было перезарядить автомат или для того, чтобы бросить гранату.
   Рядом с ним, полные ненависти к врагу, дрались гвардейцы рядовые Данилов, Корабельников, Талызин и другие. В разгар боя Танько заме­тил вражеский пулемет, который фланговым огнем мешал продвижению их роты. Он незаметно подполз к огневой точке противника с тыла - одна за другой взорвались несколько гранат, и вражеский пулемет умолк. Рота поднялась и стремительно пошла вперед, ломая сопротивление против­ника, мстя за Машу, за всех тех, кто томился в неволе. За этот бой Танько награжден орденом Славы 3-й степени.
   Яростно дрались гвардейцы и других соединений.
   С 3 по 9 февраля дивизия освободила Топорино, Ковали, Субочево, Малые Рубины. При этом отличился минометный расчет 95-го полка под командованием рядового Гаврилы Романовича Карташова. Расчет унич­тожил два пулемета и один миномет, а также 11 солдат противника.
   К исходу дня 9 февраля дивизия заняла деревню Большие Рубины, Шатрово, Хотемщина, подошла к городу Витебску с запада на 15 кило­метров и затем была выведена в резерв корпуса.
   184
  
  
В итоге наступления с 13 декабря по 10 февраля 1944 года дивизия прошла с боями более 69 километров, освободила 49 населенных пунк­тов, уничтожила около двух тысяч солдат и офицеров противника. 14 тан­ков, 32 пулемета. 20 орудий и минометов и захватила около двух сотен пленных, много вражеского снаряжения и техники102.
   После боя под Витебском дивизия прорыва, завоевавшая славу "удар­ной" была переброшена в район Идрицы. Совершив 170 километровый марш, 26 февраля 1944 года дивизия сосредоточилась в районе деревни Лобачи и приготовилась к наступлению.
   Перед ней стояла задача исключительной важности: прорвать оборо­ну противника севернее озера Свигло и в дальнейшем наступать на север.
   И опять бой. Жестокий, кровопролитный.
   Наступавшие при оттепели и метелях двигались по раскисшим, раз­битым дорогам.
   В полках были созданы штурмовые батальоны, в состав которых включались полностью укомплектованные за счет других подразделений по 3 стрелковые, одна пулеметная роты и артиллерийская батарея. Штур­мовые батальоны создавались на базе первых батальонов полков. 27 фев­раля дивизия, сменив 146-ю стрелковую дивизию, заняла исходное положение на рубеже высоты отм. 163, 3 - деревня Старица.
   На следующий день в полосе 97-го полка один батальон 11 -й гвар­дейской стрелковой дивизии провел разведку боем, в результате которой было установлено начертание переднего края обороны противника, его силы, а также система огня.
   В ночь на 1 марта саперы проделали 16 проходов шириной по 15 мет­ров, а в 9 часов 20 минут началась артиллерийская подготовка. В 11 часов 20 минут штурмовые батальоны поднялись в атаку, 99-й и 97-й полки ворвались на передний край, заняли передние траншеи и медленно про­двигались вперед. 95-й полк в начале успеха не имел и отошел в исходное положение, но вторичной атакой также занял только первую траншею.
   Соседи 16-я и 83-я гвардейские стрелковые дивизии также были оста­новлены противником на рубеже первой траншеи.
   Несмотря на героизм бойцов и командиров, которые, презирая смерть, шли в атаку, последующие два дня дивизия успеха не имела.
   Ночью было приказано закрепиться на достигнутом рубеже, а 6-го марта дивизия была выведена во второй эшелон.
   Медицинский персонал в эти дни. как и всегда, не знал усталости, недоедал, недосыпал, рискуя своей жизнью, наши медики оказывали по-
   185
  
  
мощь раненым. Хирургическое отделение развернулось непосредственно у передовой линии. Операцию делали не только в специальной машине, но и в палатках.
   Вторые сутки, не отходя от операционного стола, трудится врач, при­нявший вахту погибшего в Белянках хирурга Е. Додонова, хирург Вера Павловна Питкевич (ныне Рождественская, мать поэта Роберта Рожде­ственского). Десятки спасенных жизней вдохновляли. Бессонными ноча­ми, превозмогая усталость, она приступала к новой и новой операции.
   В другой палатке за таким же полевым хирургическим столом стояла другая женщина-хирург Александра Львовна Цейтлина.
   Гитлеровцы пытались вытеснить советских воинов из траншей своей оборо­ны, бросали на них десятки самолетов, обрушили массированный удар артиллерии по ближайшим тылам. В районе расположения медсанбата также рвались снаряды, авиабомбы, но врачи ни на минуту не прекраща­ли своей работы.
   Капитан медицинской службы в отставке Вера Павловна Рождествен­ская, вспоминая те далекие дни, рассказывает:
   "Когда вражеская авиация появилась над нами, на столе лежал тяже­ло раненный лейтенант. Большой осколок глубоко сидел у него в бедре. Но нам некогда было пригибаться да подниматься: раненому была доро­га каждая минута, даже секунда, а может быть, и ее доля. Взрывной вол­ной сорвало палатку. Хирургический стол с лежащим под наркозом лейтенантом теперь остался под открытым небом. Операция продолжа­лась, только лейтенанту нужно было удалить уже несколько осколков из свежих ран.
   Прямое попадание в хирургическую палатку оборвало жизнь Алек­сандры Львовны Цейтлиной и Натальи Деряковой."
   Дивизионная газета "За Советскую Родину" от 8 марта 1944г. в сво­ей передовой отмечала:
   "Никогда еще в истории женщина не проявляла столько героизма и самоотверженности, как наша советская женщина в дни Великой Отече­ственной войны. . . В нашей части десятки боевых подруг покрыли себя славой отважных воинов. Мы навсегда сохраним в своей памяти имена Натальи Деряковой, Александры Цейтлиной, отдавших свою жизнь на боевом посту за счастье нашей Родины.
   Любовью и уважением пользуются в нашей части врачи Вера Питке­вич, старшие медицинские сестры Мария Козлова, Валентина Козачен-ко, сестры Татьяна Трофименко, Людмила Демидова, Валя Боброва и другие. ."
   В одной из заметок сказано:
   186
  
  
"Однажды в палатку внесли тяжело раненного бойца. Он потерял много крови, как назло, в эту минуту в палате не было приготовленной крови и Мария Козлова решила отдать свои 300 кубиков крови для спасени раненого."
   Многие женщины-воины были награждены орденами и медалями Советского Союза. Среди них санитарки полков Н.Т. Матова, Л.В. Алексеева, Г.Т. Нерезенко, А.И. Печенкина, медсестры Т.П. Трофименко, М.А. Козлова, В. Козаченко и многие другие.
   Однажды в операционную пришел генерал-майор Иван Кузьмич Щербина с адъютантом старшим лейтенантом П.Н. Кузьменко. Он долго смотрел, как умело и ловко работает врач. После операции сказал:
   "Награждаю вас орденом Красной Звезды."
   "За что?"
   - смущенно ответила Вера Павловна. Ее самоотверженны:
труд казался ей делом обыденным.
   "Научитесь отвечать!"
   - с притворной строгостью сказал генерал. И тогда, вытянувшись по-военному, Вера Павловна Питкевич взволнованно произнесла:
   "Служу Советскому Союзу!"
   Адъютант записал в блокнот:
   ". . . награждается хирург 34-го гвардейского санитарного батальона Вера Павловна Питкевич орденом Крас ной Звезды."
   В первых числах марта от артиллерийского обстрела погибли заместитель по политчасти командира 95-го полка майор Григорий Яковлевич Василенко, парторг батальона Н.А. Иванов, капитан Головатинский. Пропагандисту полка капитану В.И. Курочкину осколком вырвало правое плечо, чудом уцелел парторг полка майор А.Н. Иванов.
   В середине марта дивизия вновь получила задачу наступать в полосе между озерами Стволино и Березине. Хотя в полках было по два штурмовых батальона и приданные танки, значительного успеха добиться в удалось. Болотистая местность сковала действие танков, а для сильной артподготовки не хватило боеприпасов. Полки поднялись в атаку, но губительный огонь приковал их к земле. Несколько новых попыток наступать остались безуспешными. Противник в этот район выдвинул танковун часть и контратакой пытался восстановить положение. Только 17 март: было отражено четыре контратаки противника. Гвардейцы подбили 4 вражеских танка, а 8 завязли в болоте.
   Несмотря на то, что дивизии не задалось прорвать оборону противника, наступление своей цели достигло. Фашистское командование в район
   187
  
  
Идрицы стало перебрасывать резервы, которые были предназначены на другие участки советско-германского фронта.
   В эти дни Советская Армия наносила удары по войскам противника под Ленинградом и Новгородом. В итоге героических усилий войска Ле­нинградского и Волховского фронтов, при поддержке Балтийского фло­та и авиации дальнего действия, разгромили фланговые группировки 18-й немецкой армии и создали условия для наступления по всему фронту.
   Немецко-фашистское командование, не сумев сдержать натиск Со­ветских войск, стало перебрасывать в район Луги дивизии с других учас­тков фронта.
   Не дать противнику возможности снять войска с участка Идрица-Пустошка-Новосокольники: такая задача стояла перед 11-й гвардейской армией.
   Активными действиями армия не только сковывала противника и не допускала переброски его частей на помощь своим войскам под Ленинградом, но как и в других боях, потребовала переброски значительных сил на этот участок, так как фашистское командование стало опасаться прорыва на­ших соединений в Прибалтику.
   В этом есть и доля успеха 31-й гвардейской стрелковой дивизии. Бо­лее чем полтора месяца шли ожесточенные бои. 1 марта ставка Верховно­го Главнокомандования отдала фронтам приказ перейти к обороне и приступить к подготовке новой операции103.
   23 марта дивизия была выведена в резерв и сосредоточилась в дерев­нях южнее разъезда Железницы 25 километров юго-западнее Невеля. Здесь она стала готовиться к летним боям.
   Об этих днях пулеметчик 99-го полка дивизии А.М. Белокриницкий рассказывает так:
   "Утром в качестве пополнения мы двинулись в 31-ю гвардейскую стрелковую дивизию, которая находилась в лесу. По пути селения не встре­чались. Были видны беспорядочные бугорки разрушенных домов, места­ми сиротливо торчали остатки печных труб, изредка встречались землянки, наспех прикрытые пластами дерна, сквозь который торчали кривые ветки с пожухлой листвой. Людей было очень мало.
   Сильно покорежена и опустошена наша земля. Она изрыта гу­сеницами тяжелых танков и усеяна, как оспой, большими и малыми воронками, разрезана траншеями и эскарпами. Признаки жизни еле заметны. Грустную картину дополняла погода. Весь день лил дождь. Дорога взбухла и раскисла. Местами, где была особенно большая
   188
  
   грязь, виднелась заляпанная лежневка (лежнёвка - деревянный настил из брусьев), местами были глубокие ко­леи, выдавленные колесами подвод и автомобилей.
   В расположение дивизии мы прибыли в сумерки. Промокли до нит­ки, продрогли. Распределили нас по полкам, и пошли мы обживать но­вые места. Я с товарищами, которых раньше не знал, был зачислен в 1-ю пулеметную роту 1-го батальона 99-го полка.
   До нашего прибытия в роте было немного солдат. Мы находились невдалеке от позиций противника. Лес как тайга. Столетние ели стоят величаво. Кругом топкие болота, озера, клюква. . . Спали мы в землян­ках. В нашей землянке жили и истребители танков.
   Хотя землянки были сделаны на скорую руку, без "архитектурных излишеств", но все они были расположены аллеями по кварталам. Все находилось на своем месте. Это был настоящий военный городок времен­ного типа. Дорожки посыпаны песком и замаскированы еловыми ветка­ми. На следующий день пошли на тактические занятия. Ползали на брюхе, перебегали, бросали болванки гранат, стреляли, слушали политработни­ков и агитаторов. . . А через день мы чувствовали себя старожилами. Вре­мя не ждало. Программа была плотно насыщенной.
   Отрабатывали тактику наступления, совершали ночные переходы и вступали в "бой", учились форсировать водные преграды, изучали мате­риальную часть, тренировались в боевых стрельбах. И на все это отводи­лось минимум времени. Наш батальон стал отличником боевой и политической подготовки. Его командир майор Василий Кондратьевич Кирсанов, кряжистый, волевой, был требователен до жесткости.
   Очень часто шли дожди. Солнце редко проглядывало из-за навис­ших хмурых свинцовых туч. Но занятия велись в любую погоду, в лю­бое время суток. Часто, почти всегда, мы приходили с занятий насквозь промокшими.
   Сухой была только голова: скрытая под стальной каской. Сушились у костра, по-братски уступая товарищам самое теплое место. У костра же изучали матчасть, чистили оружие, приводили себя в порядок, изредка писали письма домой на изжеванном заляпанном клочке бумаги огрыз­ком карандаша. "Столом" служил щит пулемета или приклад карабина. Сколько нужно сообщить солдату, что он жив и здоров. Повторяться мы не любили. А сколько радости было получить письмо из дому. Конечно, мы все очень и очень скучали по дому, по родным.
   И это можно понять: ведь нам было по восемнадцать-девятнадцать лет. Изредка встречались "старики" по 40-45 лет. Наш батальон был моло-
   189
  
  
дежным. Мы жили и трудились большой и дружной семьей без замет­ных нарушений дисциплины, без серьезных наказаний. Досадные ме­лочи, конечно, встречались и этого избежать нелегко, не все мы сумели постичь и узнать за три месяца нелегкой военной службы.
   Военная жизнь специфична и всегда в рамках устава. Но к исходу дня специфика отступала, незначительно, еле заметно, но это нам нра­вилось: мы отдыхали душой в такие минуты. Весь вечер у нас был за­нят. Беседу вел душевно и доходчиво с большой теплотой заместитель по политчасти командира батальона капитан Медведев. Об этом чело­веке я сохранил самые приятные и теплые воспоминания. В минуты, когда он беседовал с нами, забывалось грозное время, притуплялась тоска по родному дому, чувствовалось дыханье чего-то домашнего и мирного. Спокойствием и умиротворением веяло от этих встреч и от этого человека. Мы все привязались к нему, как к отцу, разговоры ве­лись на самые разнообразные темы. Здесь были и последние фронто­вые новости, и жизнь нашей страны -пульс далекого тыла и сообщения из родных мест, рассказы о боевом пути нашей части, сообщение о противнике и много других незапрограммированных вопросов. Капи­тан Медведев умел заинтересовать нас и вызвать на откровенность, любого из нас он мог разговорить.
   Среднего роста, сухощавый, крепко сложенный, светловолосый, он был всегда подтянут, аккуратный, чисто выбритый. Движения его мяг­кие, взгляд с еле заметной доброй улыбкой, он никогда не кричал, ни­когда не требовал, но его просьбы были для нас священными, в беседе он внимателен, взгляд при этом теплый, но не пронизывающий, не свер­лящий, он доверял нам, и мы верили ему взаимно. Всегда он в движе­нии, всегда с людьми. Мне кажется, что я знал его всю жизнь, и что он всегда был таким.
   Сидеть в лесу после напряженного дня на чистом воздухе, вести непринужденную беседу, задавать вопросы и получать на них исчер­пывающие ответы было для нас, молодых солдат, блаженством.
   Мы отдыхали и душой и телом. И душой этого отдыха был капи­тан Василий Николаевич Медведев."
   190
  
   На земле Белорусской
   Лето 1944 года. Затишье, установившееся на советско-германском фронте в мае, было непродолжительным. Советские войска усиленно го­товились к решающим сражениям. Враг, ожидая новых ударов Советс­кой Армии, совершенствовал оборну.
   Немецко-фашистское командование уже не помышляло о наступле­нии. Основные идеи его плана остались те же, что и на зимнюю кампа­нию - организовать упорную оборону на востоке, вести войну на выигрыш времени в ожидании столкновений между странами антифашистской ко­алиции.
   Советская военная стратегия положила в основу предстоящей кампа­нии идею последовательного наступления на различных направлениях. Советская Армия должна была очистить от оккупантов всю Советскую землю.
   Главный удар в летней кампании 1944 года наносился в центре совет­ско-германского фронта. Политическая цель наступления заключалась в освобождении Белоруссии, части Литовской ССР, западных областей Ук­раины, а также вступление в Польшу104.
   За 3 года оккупации немецко-фашистские захватчики нанесли огром­ный ущерб белорусскому народу. Оккупанты разрушили почти всю про­мышленность республики, разграбили сельское хозяйство, сожгли и уничтожили более 1 200 000 домов и других строений.
   Общий ущерб, нанесенный белорусскому народному хозяйству, со­ставил 75 миллиардов рублей в деньгах того времени.
   Оккупанты приступили к осуществлению своего варварского плана по уничтожению белорусского народа. Ими было зверски замучено более 2 200 000 местных жителей и военнопленных, 380 000 белорусов было вывезено в Германию на каторжные работы, но мужественный народ врагу не покорился.
   В лесах создавались партизанские отряды и бригады, которые к лету 1944 года объединили более 1 430 000 народных мстителей. Белорусские партизаны отвоевали у врага все большую и большую часть своей терри­тории, истребляли вражеские гарнизоны, разрушали коммуникации, и никакие карательные экспедиции не могли сломить сопротивления сво­бодолюбивого народа. Но полностью освободить свою землю от захват­чиков партизаны были не в силах.
   Эта миссия лежала на Советской Армии.
   191
  
  
Так уже повелось за последнее время, что 11-я гвардейская армия использовалась только на главном направлении, для прорыва. Попол­ненная личным составом, вооружением в течение апреля - мая усилен­но проводившая боевую подготовку, армия, а в ее составе 31-я гвардейская стрелковая дивизия, получила приказ в конце мая совер­шить марш из района Невеля на юг на расстояние 214 километров по маршруту разъезд Бычиха, деревни Новка, Яновичи, местечко Лиозно и сосредоточиться в лесу юго-восточнее Добрина-Озеры в 36 километ­рах северо-восточнее Орши.
   Продолжая свои воспоминания, пулеметчик А.М, Белокриницкий рассказывает:
   "К концу мая наша жизнь в невельских лагерях закончилась. В тот вечер мы стояли на дороге, собравшись в дальний поход, и ожидали, пока пройдет техника. Поразительно! Мы не подозревали, что у нас так много техники, так много машин. Раньше мы их не видели ни на стоянках, ни на занятиях. А машины все ехали и ехали, и не было вид­но их потоку, конца. Двигались мы на юго-восток. Ночью шли, а днем отдыхали в лесу. Прошли город Городок, деревню Бесенята. . . Много встречались и других замысловатых названий сел и деревень, но на обочинах дороги виднелись лишь указатели: деревня такая-то. Но са­мой деревни не было. И так везде, одни развалины да пепел. Кое-где виднелись обработанные участки земли, неровно вспаханные и с огре­хами. Упряжки плута тащили коровы, нередко бывало ее тащили. . . женщины.
   Там жили старики, женщины, дети, изможденные и печальные; жили они в землянках, погребах. Фронт был достаточно далеко.
   Нас встречали все, от мала до велика. Серьезно и не по-детски ма­лыши смотрели на нас с любопытством и с надеждой на подарок.
   Мы им давали или сухарь, или замусоленный кусок сахара, или просто дружески пожимали протянутую худющую ручонку. Старики смотрели строго и с укором. Женщины плакали. А мы, девятнадцати­летние, как могли, успокаивали их, обещали не допустить вновь врага на их родные места, обещали громить его беспощадно и гнать восвоя­си. Они вежливо слушали и неопределенно качали головами. То ли поддакивая, то ли не вполне веря нам, безусым.
   Сильно опустели эти когда-то людные места. Весна в разгаре. Пыш­но зеленеют ольховые и березовые рощи. Земля покрылась густой зе­леной травой. Утром, когда мы останавливаемся на отдых, трава еще
   192
  
  
мокрая от ночной росы. Она блестит серебром и переливается всеми цветами радуги. Лес по-весеннему наряден.
   Ярко светит солнце. И все это меркнет на фоне разорения и опус­тошения, оставленного врагом. А сколько еще впереди таких дорог и слез, сожженных сел, убитых и покалеченных людей! Это не забывает­ся никогда!
   Прошли мы более двухсот километров. Остановились в Витебских лесах. Построили зеленые шалаши. И снова подготовка к предстоящим боям. Капитан Медведев рассказал нам о противнике - 78-й штурмовой дивизии. А враг перед нами серьезный. И если нам доверили его бить, значит мы чего-нибудь стоим. Медведев сделал паузу, внимательно по­смотрел на всех и спросил:
   "Ну как, гвардейцы, прогоним фрица??
   В ответ ему прозвучало, как выстрел, дружное эхо: ?Прогоним. . .?
   Столько уверенности было в этом коротком ответе, и лица солдат - светились ра­достно.
   Офицер-артиллерист обещал щедрую артподготовку, такую, что фри­цам будет душно. Его обещания подтвердились делом.?
   Артиллерист И.А. Сысоев добавляет:
   ?При движении ночью было запрещено не только разводить костры, но и курить. Командиры подразделений были ответственны за дисципли­ну на марше и строго взыскивали с виновных.?
   За ходом марша командование армии вело наблюдение с воздуха.
   27 мая 1944 года в 22 часа 45 минут 95-й полк, являясь авангардом дивизии, начал марш. Переход был пешим и только в ночное время.
   В летний жаркий знойный день идти пешком на марше значительно труднее, чем ночью. Пыль, поднимаемая колоннами встречных и обгоня­емых машин, лезет в рот, в глаза, в уши, нос, скрипит на зубах, свисает хлопьями на бровях, на усах, у кого они есть, оседает грязью на тонкой шее, забирается под гимнастерку и в пах, в ботинки, отчего портянки ста­новятся мокрой, наждачной бумагой, натирающей кожу ног до волды­рей, до крови.
   Пот с грязью делали гимнастерку задубленной, жесткой, словно бре­зентовой.
   Под поясным ремнем, на котором отвисали подсумок с патронами, фляга или котелок, также появлялись потертости. Потертости ягодиц от пота и пыли, превратившихся в абразивную грязь, по неприятности ощу­щения ни с чем не сравнимы. Каждый шаг испытание неприятного жгуче­го ощущения боли. Потертость такого рода в расчет за болезнь не
   193
  
  
учитывается. Поэтому командиры очень строго следили за подчиненны­ми, чтобы те проявляли о себе заботу, правильно наматывали обмотки и портянки, плотно затягивали ремень, на каждом привале переобувались, сухую часть портянки, наматывали на ступню, а намокшую на лытку (лытка - украинский, лодышка).
   Первые десять-пятнадцать или даже двадцать километров пути люди иногда затягивают песни, рассказывают были, небылицы или анекдоты, заправляют арапа, смеются, шумят, подъелдыкивают (подковырпвают); настроение бодрое, силы в избытке. Затем голоса рассказчиков или шутников стихают, ко­лонна молчит, сопит себе под нос пехота, идут размеренно, никто не от­стает, каждый уходит в себя, чтобы отвлечься от однообразия и монотонности марша. Уже чувствуется усталость.
   После пятидесяти километров обретает реальность поговорка "Даже иголка тяжела"'. Усталость вызывает раздражительность. Даже замеча­ние пустяковое товарища о том, что следующим за ним наступил ему на пятку, раздражает, вызывает ругань, неоправданные оскорбления друг друга. Остряки при этом пытаются ругань повернуть на смех, но смех такой сразу же гаснет.
   А это разобщает доселе дружный, спаянный коллектив. Поэтому и главное для укрытия от наблюдения противника марш приказано совер­шать ночью. Бойцы шли с полной выкладкой. Скрытно без всяких проис­шествий. Через 8 суток, в точно указанный срок, дивизия сосредоточилась в отведенном районе и без промедления приступила к продолжениям бо­евой подготовки.
   Передний край проходил по болоту. Траншеи были мелкие, их глу­бина позволяла ходить только пригнувшись, используя бруствер из тор­фа, разбросанного небольшими кучками.
   Передняя линия обороны противника проходила по довольно-таки твердому грунту восточнее строений Центрального поселка Острова Юрьева и поселка N 7. Траншеи были глубокие, и его солдаты ходили в полный рост.
   Линия обороны состояла из двух сплошных рядов колючей проволо­ки. Кое-где виднелась спираль Бруно. Предполье обороны проходило по зыбкой торфяной почве.
   Вторая линия обороны отстояла от первой метров на 200 и проходи­ла по поселку.
   Развернулись батальонные учения на местности, похожей на ту, на которой предстояло действовать - лесистой с торфяными болотами и раз­работками торфа. Отрабатывалось взаимодействие пехоты артиллерии и
   194
  
  
танков. Пехотинцев учили прижиматься к разрывам снарядов своей ар­тиллерии, артиллеристов - ставить и перемещать огонь, сообразуясь с дей­ствиями пехоты. В ходе совместных учений крепла боевая дружба представителей различных родов войск, личные знакомства командиров батальонов, дивизионов имели немаловажное значение.
   Прибыв в район Лиозно, что юго-восточнее Витебска, 11-я гвардейс­кая армия вошла в состав 3-го Белорусского фронта, которым командо­вал генерал-полковник И.Д. Черняховский.
   9 июня в лесу южнее деревни Соловьи на командном пункте 11-й гвар­дейской армии в большой госпитальной палатке представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал Советского Союза А.М. Васи­левский и командующий 3-м Белорусским фронтом генерал-полковник И.Д. Черняховский провели совещание командного состава армии по подготовке к прорыву вражеской обороны на Оршанском направлении. На этом совещании присутствовали командир 31-й гвардейской стрелко­вой дивизии генерал-майор И.К. Щербина, начальник политотдела пол­ковник И.И. Рождественский и командующий артиллерией полковник А. В. Полянцев.
   Не задолго перед совещанием Западный фронт был разделен на два фронта: 2-й и 3-й Белорусский. С большим интересом присматривались присутствующие к командующему фронтом Ивану Даниловичу Черня­ховскому. Молодой (38 лет), красивый, с пышной копной черных волос, быстрый в действиях, энергичный в движениях, с четкой речью, он про­извел на всех благоприятное впечатление, - к тому же большинство ко­мандиров слышало о нем, как о выдающемся командарме, который отлично знал не только общевойсковые вопросы, но и хорошо был зна­ком с действиями танковых и артиллерийских частей и соединений.
   "В предстоящей операции по прорыву большое место уделяется ар­тиллерии",
   - говорил на совещании маршал Советского Союза А. М. Василевский.
   "Противник перед армией серьезный - 78-я штурмовая дивизия, избалованная потому, что ее неправильно били. Артиллерия фронта в предыдущих боях действовала преступно. Боеприпасов из­расходовано более, чем на четырех южных фронтах и результатов за­метных не было. Ставка требует: организовать тщательное повседневное наблюдение за противником с задачей выявить его сис­тему обороны и огня вплоть до отдельной огневой точки минометной, артиллерийской батареи. Все последующие изменения противника сво­евременно учитывать и наносить на разведывательные схемы и схемы
   195
  
  
целей, ограничить огневую деятельность артиллерии и в целях маски­ровки системы обороны, огонь вести только с временных или запас­ных позиций."
   В своем выступлении генерал-полковник И. Д. Черняховский под­черкнул:
   "На 11-ю гвардейскую армию выпала большая историческая задача - первой нанести большой удар в открытии летней кампании 1944 года. Это дополняется еще важностью направления чисто стратегического характера, ликвидировать выступ, так называемый "Белорусский балкон", на котором противник ближе всего находится к Москве. Лишить его авиационных баз для ударов по Украинским и Прибалтийским фронтам. Ар­мия и дивизии хорошо укомплектованы",
   - продолжал генерал-полковник,
"каждая батарея должна иметь цель, за которую командир батареи отвечает головой. Цели нужно разведать немедленно. К исходу 10 июня офицеры-артиллеристы должны быть на своих наблюдательных пунктах и
жить там105."
   11-й гвардейской армии предстояло прорвать глубоко эшелонирован­ную оборону противника в полосе Острова Юрьева, Кириево и во взаи­модействии с 5-й и 31-й армиями разгромить оршанско-богушевскую группировку противника. В дальнейшем армия имела задачу наступать вдоль автострады Москва-Минск и к исходу 10-го дня операции выйти на рубеж реки Березина в районе гор. Борисова и севернее его. Глубина задачи достигала 160 километров.
   В конце совещания Маршал Советского Союза А. М. Василевский предложил командирам дивизий доложить свои выводы, предложения по выполнению поставленной задачи. Одним из первых высказался генерал И. К. Щербина.
   "Я считаю, что прорвать оборону противника в районе Острова Юрьева и выйти на шоссе Витебск-Орша можно за более короткий срок, чем намечено планом, но для этого необходимо подавить огневые средства противника на Острове Юрьеве ударом авиации."
   Маршал согласился с мнением генерала и сказал, что по Острову Юрь­еву во время артиллерийской подготовки нанесет удар дивизия бомбар­дировочной авиации.
   "Хватит?" - спросил Василевский генерала Щербину.
   "Вполне, товарищ Маршал Советского Союза. Остров Юрьев будет наш через два часа, после сигнала атаки",
   - уверенно ответил Иван Кузь­мич. И это не было бравадой106.
   196
  
  
Когда возвращались с совещания, Иван Кузьмич задумчиво молчал, он был как всегда сосредоточен, видимо, продумывал указания.
   "Маршал Василевский очень неодобрительно отозвался о действиях артиллерии зимой."
   - заметил полковник А. В. Полянцев,
   "а было так, что огонь главным образом вели по площадям, ну и результаты были плохие, цели не подавлялись, пехота поднималась в атаку, а ее косили огнем пуле­метов. Поэтому командование и требует разведать каждую цель. Что в здешних условиях нелегко: низины, болота. Нет точек, где бы можно рас­положить наблюдательные пункты. Но ничего, время есть, опыт у наших артиллеристов накоплен немалый, справимся."
   Вскоре была получена боевая задача: 31-й гвардейской стрелковой дивизии прорвать глубоко эшелонированную оборону противника в рай­оне Острова Юрьева, уничтожить противника на передовой позиции, в после­дующем наступать на хутора Брюховские.
   Во втором эшелоне корпуса наступала 1-я гвардейская мотострелко­вая дивизия, справа удар наносили подразделения - 152-го укрепленного района, развивала его 11-я гвардейская стрелковая дивизия.
   Это направление было вначале второстепенным, главное было вдоль автострады Москва-Минск, там наступали 8-й и 36-й гвардейские стрел­ковые корпуса.
   Оборону на Оршанском направлении противник подготавливал де­сять месяцев. Оршу немцы расценивали как особо важный бастион на Минском направлении и называли "воротами в Восточную Пруссию", "Ключом к Кенигсбергу". Широко используя советских военнопленных и мирное население на работах, они создали прочные полевые сооруже­ния с дзотами, дотами и бронеколпаками, особенно в районе Острова Юрьева и вдоль автострады.
   Сильно заболоченная местность вдоль Минского шоссе и к северу от него затрудняла применение танков, сковывала маневр, артиллерия, уси­ливала и без того прочную оборону противника107.
   Как было приказано, 10 июня все артиллерийские наблюдательные пункты были развернуты.
   В целях маскировки генерал Щербина - в форме старшины, коман­диры полков в форме -сержантов проводили рекогносцировку местнос­ти, уточняли начертание переднего края, определяли полосы разведки для каждой батареи, районы огневых позиций.
   Наблюдательный пункт дивизии расположился в небольшом удале­нии от переднего края на единственной небольшой высоте.
   197
  
  
Позиции наших войск и противника разделяло болото шириной око­ло километра, на нем разработка торфа со штабелями заготовленного. Для техники оно непроходимо. Болото трудно проходимо даже для пехо­ты. Посредине полосы наступления дивизии - насыпь узкоколейной же­лезной дороги.
   На центральном участке наступления дивизии - Остров Юрьев, распо­ложенный на большой высоте - сильнейший опорный пункт противника.
   В центре Острова Юрьева - поселок Центральный с домами, подго­товленными для долговременной обороны, огневые точки флангового и косоприцельного огня, простреливающие болото во всех направлениях.
   Надеяться, на успех на этом участке, как вспоминал бывший коман­дующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник К. Н. Галицкий в статье "Разумная инициатива", не приходилось.
   На всех пунктах началась трудная, опасная, кропотливая работа по разведке противника, его огневых точек и системы огня, каждая батарея получила секторы разведки, которые для надежности перекрывались.
   Темными ночами разведчики-наблюдатели выползали на "ничей­ную" землю, маскировались в штабелях торфа и целый день под паля­щими лучами солнца неподвижно лежали, наблюдая за действиями врага, засекая цели.
   Несколько раз группы разведчиков засылались в тыл для разведки глубины обороны.
   В штабах дивизии и полков, в штабе артиллерии ночи напролет сиде­ли офицеры, анализируя данные. На картах-бланковках появились все новые цели, иногда получалось, что вокруг одной цели возникало много точек, и тогда командиры батарей 64-го артиллерийского полка капита­ны Т.Ф. Кондратьев и М.И. Харченко отправлялись на болото лично и разбирались в недочетах, в неточностях разведанных. В старших штабах шла разведка и уточнение координат батарей противника.
   Большая роль в предстоящей операции отводилась минометам.
   Батальонные минометы располагались между первой и второй траншеями нашего исходного положения, полковые - на третьей тран­шее. Все они сводились в полковые группы под командованием замес­тителя командира полка по артиллерии. Отдельная группа была создана из минометов 1 -й гвардейской мотострелковой дивизии, действовав­шей во втором эшелоне. Всем даны узкие полоски траншей врага, где командиры батарей должны были найти огневые точки, которые обя­заны были уничтожить.
   198
  
  
Между нашими и немецкими передовыми позициями находилась ши­рокая нейтральная полоса по торфяному болоту, достигавшая в иных ме­стах до одного километра. Так было на участке 97-го полка.
   В июне 1944 года перед началом Белорусской наступательной опера­ции "Багратион" капитан Г.П. Яшкин был назначен заместителем ко­мандира батальона 97-го гвардейского стрелкового полка.
   С головой он окунулся в круг новых непростых обязанностей.
   Нужно было распределять по ротам пополнение, оружие, технику, организовывать тактические учения, сколачивать взводы и роты, своев­ременно и правильно решать налезающие друг на друга проблемы. Дел было невпроворот. Отличный организатор, не формально относившийся к своим обязанностям, он не находил свободных минут для отдыха.
   Он хорошо усвоил наставления преподавателя Подольского стрелково-пулеметного училища, который говорил:
   "Быть командиром - это значит руководить людьми и применять все свои знания, способности, проявлять инициативу, всегда руководствовать­ся этим золотым правилом. Никогда не выполняйте свои обязанности формально. Допустим вам надо организовать разведку к противнику. Если вы назначите 3-4-х солдат, поставите им задачу, дадите карту и - марш, это будет формально, бесперспективно и губительно. А если вы узнаете у соседей, что им известно о местности и противнике, разыщете перебеж­чиков, договоритесь с артиллеристами, саперами, летчиками, узнаете часы восхода и захода луны, привычки противостоящего противника, найдете проводника, дадите людям предварительно отдохнуть, обеспечите лег­ким, но эффективным оружием, укажете ориентиры местности, извест­ные вам сведения о противнике, расскажете как безопаснее брать языка, точно определите, в какое время и где должны быть разведчики, перед отправкой в расположение врага и как вы собираетесь им помочь, если их настигнет беда, кто и как их будет поддерживать - это товарищеское, инициативное, добросовестное отношение к своему долгу. При таком отношении вы будете всегда иметь успех в бою. . ."108
   И этим принципом Яшкин руководствовался все долгие годы войны, этому он учил и подчиненных.
   Перед прорывом возникла необходимость приблизить полковую ар­тиллерию и взвод противотанковых орудий к переднему краю противни­ка. А как это сделать на болоте, где нога увязала по щиколотку? Если построить гати, противник разгадает наш маневр.
   "Товарищ капитан, как быть?" - обратился Аринушкин к Яшкину.
   199
  
  
"Думать надо, думать, проявляйте инициативу, посоветуйтесь с бы­валыми солдатами."
   И тут выручила солдатская смекалка. Оригинальный способ пере­движения по этому зыбкому грунту предложил рядовой Федор Василье­вич Сурков.
   На каждое орудие выделялось по четыре толстые широкие доски. Когда колеса орудий достигали переднего края досок, задняя их пара сни­малась и укладывалась в торец перед первой, и так до места сосредоточе­ния. Начальник артиллерии полка майор Иван Петрович Краснобородько одобрил этот метод, это позволило ночью незаметно для противника ус­тановить противотанковые пушки взвода лейтенанта И.И. Аринушкина под самым носом врага и незаметно замаскировать огневые позиции.
   Однажды, примерно в час ночи, наблюдатель рядовой Баландин об­наружил приближающиеся к огневой мелькающие тени идущих в цепочку вражеских солдат. Баландин доложил об этом Аринушкину. Навстречу немецким разведчикам шли наши разведчики под командованием В.И. Васильева-Выборнова и Ф.С. Панарина.
   Решено подпустить немцев ближе к огневой и пулемету рядового Гу­сева, отсечь им путь назад. Когда началась перестрелка разведчиков, фа­шисты, поняв, что они обнаружены, бросились назад. И тут им путь отступления отрезал пулемет Гусева. Когда Гусев был в перестрелке ра­нен, за его пулемет лег Аринушкин.
   В этом поединке наши разведчики разгромили вражеских лазутчи­ков, пятерых из них взяли в плен, остальные погибли. И та и другая сто­рона имела цель узнать сведения о противнике. Только наши разведчики оказались умелее. Многие из них были представлены к наградам и сер­жант Васильев-Выборнов за этот поиск был представлен к награждению орденом Красного Знамени.
   Когда же фашистам стало ясно, что у них "под носом" наша огне­вая, они открыли шквальный огонь. Первый снаряд, разорвавшись в болоте, выбросил веер клочковатого сырого торфа, второй шлепнулся в болоте и столб пенистой буро-зеленой воды брызнул фонтаном, тре­тий упал у левофлангового орудия, но ушел, должно быть, в глубину болота -взрыва не было слышно. Столь же бесследно поглощались бо­лотом и другие снаряды.
   Гитлеровцы начали обстрел бризантными снарядами. Белые шапки разрывов повисли над огневой на высоте 6-8 метров. Но это не помогло гитлеровцам. Укрытия для людей, пушек и боеприпасов были предусмот­рены для такого случая, они имели бревенчатые перекрытия.
   200
  
  
Неделю злобствовала фашистская артиллерия, не одна сотня снаря­дов была брошена на огневую взвода Аринушкина и на позиции полко­вых батарей И. Маторина и Кувордина, установленных тоже на болоте. И все вражеские выстрелы ушли вхолостую.
   Тщательной разведкой определена система обороны противника: 11-14 линий траншей, 6-7 рядов колючей проволоки, сплошные противотан­ковые и противопехотные минные поля, особенно перед передним краем. Установлены части, которые занимают эту оборону.
   Оборону занимали части 78-й штурмовой дивизии. Эта дивизия яв­лялась одной из лучших соединений армии противника. Ей фюрер при­своил звание Баден-Вюртембергской дивизии. Она была укомплектована по особым штатам и отличалась от пехотной тем, что ее штурмовые роты были усилены группой тяжелых пулеметов, в каждом полку имелись свои противотанковые средства ближнего боя, 15 групп "офенрор" с 2-3 аппа­ратами в каждой группе, в каждой роте фаустпатроны. В дивизию входил батальон тяжелых минометов, дивизион штурмовых орудий и штурмо­вой батальон109.
   В одном из документов врага сказано:
   "В течение года дивизия четыре раза упоминалась в сводках верхов­ного командования. Командир дивизии Г. Траут отличился в этих боях храбростью до такой степени, что ему недавно был вручен "Германский крест в золоте". Дивизия насчитывает большое число кавалеров "Рыцар­ского креста" и "Рыцарского креста с дубовыми листьями". Говоря о сол­датах, документ характеризует солдатские добродетели личного состава: смелостью, решительностью и главной - стойкостью, которые издавна присущи баденцам и вюртембергжцам, дают им возможность выстоять в тяжелейшей обстановке оборонительных боев"110.
   Оборона противника на этом рубеже совершенствовалась 9 меся­цев. Специальные подразделения, которые широко использовали во­еннопленных и местное население, создали прочные полевые сооружения, дзоты, доты, бронеколпаки, особенно в районе Острова Юрьева, и вдоль автострады111.
   35-й отдельный гвардейский саперный батальон капитана Н.В. Ни­колаева произвел обустройства командного наблюдательного пункта, со­здал необходимые условия для нормальной работы командира и штаба дивизии. Было построено 9 убежищ, наблюдательные сооружения, систе­ма связывающих их ходов сообщения, выполнены необходимые маски­ровочные мероприятия.
   201
  
  
Здесь успешно трудились саперы взвода лейтенанта А.И. Новика - старший сержант М.П. Борисов, сержант А.Д. Смурыгин, рядовые П.Г. Попов, В.В. Дергачев, С. Гарифулин, Н.Г. Ганиатулин, Г.П. Задонских, М.А. Артемьев и другие.
   Саперный взвод лейтенанта А.Л. Булата специализировался на веде­нии инженерной разведки. В нем служили кавалеры многих боевых на­град сержант И.В. Филимонов, младший сержант И.И. Дерников, рядовые А.Д. Андреев, Ю.П. Субботин, И.О. Галкин. Д.Т. Михальченко, И.К. Китаков, М.Ф. Фомин и другие.
   В инженерном оборудовании исходного района дивизии больших зат­рат труда требовали дорожно-мостовые работы.
   Саперный батальон трудился на дороге Добрино, Озеры, Шадуты, Ольховка и далее к узкоколейной железной дороге на Остров Юрь­ев, заготовил 80 погонных метров сборных элементов низководного деревянного моста под грузом 60 тонн и 26 звеньев штурмового пеше­ходного моста по 6 метров каждый. При этом отличились гвардейцы взвода младшего лейтенанта Б. А. Саркисова. Согласно плану дивизи­онного инженера майора П.С. Фролова с 16 июня батальону предстояло снести проволочные заграждения и обезвредить мины на переднем крае нашей обороны.
   Под атмосферным воздействием деревянный каркас некоторых мин сильно деформировался, взрыватели поржавели. Преодолевая смертель­ную опасность, саперы роты старшего лейтенанта В.И. Иванова с 16 по 19 июня сняли и обезвредили 1230 мин, удалили малозаметные проволоч­ные заграждения из пакетов МЗП. Высокое мастерство при этом показа­ли старшина Г.В. Мясников, сержант А.С. Богданов, младший сержант СИ. Хмелев и многие рядовые саперы.
   В связи со сосредоточением основных сил на главном, решающем по замыслу, направлении сложные и объемные инженерные задачи дивизия вынуждена была решать своими силами, которых было явно недостаточ­но. Необходимо было проделать по 4 прохода в заграждениях противни­ка для каждого полка и один для прохождения техники и артиллерии по железнодорожной узкоколейке в направлении Ольховка, Остров Юрьев.
   В 1-й саперной роте было организовано 7 групп, а во 2-й - 6. Во главе групп разграждения, учитывая сложность задачи, были назначены офи­церы батальона, в том числе и командир капитан Н.В. Николаев.
   По принятой противником системе его минно-взрывные загражде­ния следовало тщательно искать в районе проволочных заграждений, перед
   202
  
  
ними или между ними и первой траншеей. Четыре дня смертельной опас­ности потребовалось саперам, чтобы обеспечить нормальные проходы сквозь оборонительные сооружения и минные поля противника, часто находясь в смертельной сетке перекрестного огня. К сожалению, не обо­шлось без потерь. В группе капитана Н.В. Николаева погиб рядовой С. Ознобишин.
   Недалеко от наблюдательного пункта позиций артиллерии распо­лагался специально замаскированный командный пункт дивизии. Здесь хозяин штаба дивизии полковник Иван Дмитриевич Яровой. Спокой­ный, немного медлительный, невозмутимый и под жесточайшим об­стрелом и тогда, когда штабы полков запаздывали с донесениями, добродушный украинец с веселым прищуром глаз, он был любимец дивизии. Отличный методист и организатор, он постоянно учил ра­ботников штаба полков.
   Работы в штабе невпроворот: надо обобщить поступающую инфор­мацию, проанализировать обстановку, направить выводы в виде оперс­водки в штаб корпуса, отработать десятки необходимых документов и карт. Четко организовывал полковник Яровой работу штаба2. С пол­ной отдачей трудятся операторы, разведчики, связисты и другие специа­листы. Ночами напролет увязывают взаимодействие с приданными танкистами. Подключив начальника оперативного отделения майора И.Н. Миротворцева вместе с начальником штаба артиллерии дивизии майо­ром Н.Г. Ананьевым, отрабатывает таблицы боя и таблицу взаимодей­ствия всех видов войск, готовит важнейшие для боя документы, проекты решения командира дивизии. Не всегда ему удается пообедать, не говоря уже о регулярном сне. Немного осунувшийся, но неизменно веселый с насмешливой искоркой в глазах заслушивает он гвардейцев, заместителя начальника штаба майора Б.В. Тельковского, доклады помощников -начальника оперативного отделения И.Н. Миротворцева, начальника связи майора В.Ф. Сирука, начальника разведки майора М.П. Новожи­лова, всегда у него найдется острое и меткое слово каждому,
   Командир дивизии генерал-майор И. К. Щербина одобрил проект ре­шения, а у полковника И.Д. Ярового уже другая забота - надо довести это решение до подчиненных. Размножены боевые приказы и другие доку­менты, разосланы в штабы, а Иван Дмитриевич с топографом, разведчи­ком что-то колдуют на лесной поляне в тылу.
   Через несколько дней готов макет местности, по которой придется наступать дивизии, точная копия карты в крупном масштабе. На ней тща-
   203
  
  
тельно нанесена вся обстановка переднего края обороны противника, его траншеи, доты, дзоты, все цели, так тщательно разведанные.
   На макете обозначены исходные положения для наступления, по­лосы полков и батальонов, ближайшие и последующие задачи подраз­делений, все, что необходимо для тщательной отработки взаимодействия.
   За два дня до начала наступления на поляне собрались: командова­ние дивизии, командиры стрелковых полков, приданных танковых и ар­тиллерийских частей. Взглянули на макеты и удивились: до чего же точно было все воспроизведено, в соответствии с приказом командира дивизии.
   Генерал Щербина, никогда не упускавший возможности дать оценку проделанной работе, объявил благодарность строителям макета. Полков­ник Яровой был доволен.
   "Наступление на Остров Юрьев",
   - начал генерал Щербина,
   "имеет свои особенности. Нейтральная полоса, расположенная по болоту, слишком широкая, преодолевать ее долго и трудно. Нужно продумать, как не отстать от разрывов снарядов артиллерии, когда она после артподготов­
ки будет ставить огневой вал."
   "Разрешите", - стремительно поднялся горячий, нетерпеливый командир полка, подполковник К.Г. Кузнецов. "Мы с командирами батальо­нов уже надумали как это сделать", - говорил он быстро.
   "Во время артподготовки противник будет ослеплен (дым, пыль, вспышки, грохот), ну и подавлен, а наши цепи, используя это. подойдут вплотную к разрывам. Когда артиллерия перенесет огонь на новый рубеж, пехота сразу вор­вется в траншеи врага, а его огневые точки, которые не будут подавлены, будут уничтожены в рукопашном бою. По-моему, стремительность при этом - самое важное."
   "Разумно!" - одобрил Иван Кузьмич Щербина, и тут же приказал использовать этот метод.
   Иван Кузьмич подробно на макете показал задачи полков, обратил внимание командиров на особенности местности.
   "Опаснее всего дзоты в глубине обороны переднего края, они не вид­ны, разрушить их заблаговременно практически невозможно. Тут уже важна инициатива командира роты, взвода, их смекалка и решительность."
   Командующий артиллерией полковник А.В. Полянцев показал на ма­кете объекты подавления и разрушения, сколько таких целей необходимо разрушить, какое количество снарядов будет израсходовано, продолжи­тельность и периоды артподготовки.
   204
  
   Представители авиации, дальнобойной артиллерии показали, какую задачу они будут решать в период подготовки атаки и боя в глубине.
   Скрупулезно уточнены все детали предстоящего боя. Убедившись, что все правильно понято, Иван Кузьмич приказал командирам полков в этот же день изучить вопросы взаимодействия с командирами батальонов. Та­ким образом, все, от командира полка до рядового бойца, четко должны знать свою задачу в предстоящем бою.
   Как обычно, накануне наступления в частях проводятся митинги, партийные и комсомольские собрания. На них бойцы давали клятву не жалеть сил, энергии, своей жизни при штурме позиций врага.
   "Я давно ждал этого дня",
   - говорил сержант 5-й роты 95-го полка Б. Г. Шавалиев. - "Когда мы снова пойдем в наступление и погоним ненавист­ного врага на запад, мы не остановимся ни перед чем до тех пор, пока не войдем в его логово, не займем Берлин."
   "Я буду мстить врагу за кровь и слезы наших матерей",
   - заявил ко­мандир взвода младший лейтенант И.А. Ильченко.
   В 3 часа 30 минут 22 июня 1944 года дивизия заняла исходное положе­ние для наступления. Ее 97-й полк на правом фланге полосы наступления, 95-й - в центре, на главном направлении на поселок N 5, Остров Юрьева, 99-й - на левом фланге вдоль полотна узкоколейки. Командование реши­ло провести разведку боем.
   В ночь на 22 июня самолеты малой авиации начали бомбежку пере­днего края и ближайшей глубины обороны противника. Как большие черные птицы с застывшими крыльями медленно плыли они по небу.
   Навстречу им неслись ломаные дорожки зенитных трассирующих пуль и снарядов. В зловещем красном пламени пожарища на фоне темного неба были видны сгорбленные фигуры немецких солдат с ранцами за пле­чами, двигавшиеся в сторону передних траншей.
   Утром 22 июня все наблюдали за действиями 3-го батальона 169-го полка 1-й мотострелковой дивизии, в 8. 00 перешедшего в наступление с целью разведки боем. Батальон достиг карьера перед траншеей против­ника, откуда 7-й и 8-й ротами захватил передовые траншеи, но был задер­жан огнем противника. В 12. 00 отошел в карьер по ходам сообщения. В 14. 00 вновь атаковал траншеи, но вновь отошел в карьер, неся большие потери. Разведка подтвердила начертание переднего края обороны про­тивника, были дополнительно выявлены огневые точки врага.
   В ночь на 23 июня все бодрствовали. Саперы под огнем противника заканчивали проделывание проходов в проволочных заграждениях и мин-
   205
  
   ных полях. Во всех родах войск еще и еще раз проверялась техника, все с волнением ждали сигнала атаки. А ранним утром 23 июня 1944 года началась наступательная операция "Багратион".
   Утро было чудесным, высоко в синем небе медленно плыли боль­шие белые облака. Из-за леса выкатилось солнце и своими лучами за­играло в миллионах росинок на нежной березовой листве.
   Каждый по-своему оценивал погоду.
   "Погодка летная, видимость отличная, авиация натворит сегодня дел, наломает дров из обороны врага",
   - шутил по своему обыкновению полковник Яровой.
   Генерал Щербина старался не показывать волнения, только его гу­стые черные брови непрерывно хмурились.
   Более 1800 наводчиков сжимали в руках шнуры, готовые немед­ленно открыть огонь. Для достижения одновременности залпа радио­станции на огневых позициях настроились на волну командующего артиллерией дивизии.
   Осталось три минуты, две, одна, - отсчитывал полковник Полянцев.
   "Огонь!" - хриплым от волнения голосом крикнул он в микрофон, как только заиграла "Катюша""3.
   В 6 часов 10 минут мощным огневым налетом началась артилле­рийская подготовка и продолжалась 2 часа 30 минут. Тишина взорва­лась тысячегромовым раскатом, земля вздыбилась, закачалась, как палуба корабля. Чудовищное светопреставление для врага началось.
   Рядовой Ф. В. Сурков кричит лейтенанту Н.И. Аринушкину:
   "Смотрите, на переднем крае ничего не видно, мрак! Как же мы будем стрелять?"
   Над траншеями фашистов густая кипящая лава огня и
дыма, рвущихся снарядов.
   В общем гомоне шума, скрежета и свиста вливается шипение "Ка­тюш". Хвостатыми молниями ее снаряды пронизывают мечущиеся об­лака плотного черного смрадного дыма. Продолговатые термитные снаряды "Катюш" плотно ложатся на землю с беспрерывным дроб­ным разрывом. Все вокруг горело, казалось, горела земля и горел сам воздух. От этого смерча многие враги теряли рассудок.
   Первые пять минут ураган смерчем бушевал с особенной силой. В его создании участвовала артиллерия и минометы всех систем. Затем огонь несколько ослаб, когда, артиллерия перешла на поражение от­дельных целей. От разрыва снарядов и возникшего пожара сплошной дым закрыл западный горизонт и высоко поднялся к облакам, стало не­естественно сумрачно. Шум стоял невообразимый.
   206
  
   Не впервые приходилось слышать артканонаду и видеть, как лавина огня и металла обрушивается на врага вкаждой операции.
   Артиллерия наращивала свои удары. Два часа буквально вверх дном переворачивала оборону противника эта подготовка.
   Минометы стрелковых полков, объединенные в полковые группы, вели огонь по огневым точкам, проволочным заграждениям и траншеям противника. Орудия прямой наводки разрушали доты, ходы сообщения и проволочные заграждения.
   Все наблюдаемые блиндажи, дзоты были разрушены, а огневые точ­ки противника уничтожены.
   В 8 часов с востока показалась армада бомбардировщиков.
   Волна за волной самолетов обрушили свой удар на укрепления вдоль автострады и Остров Юрьев.
   Вокруг все гудело. Земля содрогалась и стонала. Выстрелы, разрывы снарядов и авиабомб сливались воедино. От шума и грохота невозможно было разговаривать. Клубы едкого дыма и рыжей пыли густой пеленой окутали пространство и высоко поднимались в небо.
   В 8 часов 45 минут последний огневой налет артиллерии по передне­му краю объединился с ударом двухсот пятидесяти штурмовиков.
   После этого пошел искусственный дождь.
   Об этом рассказывает солдат Афанасий Маркович Белокриницкий.
   "Такое я видел и слышал впервые в жизни, это потрясло нас, нович­ков, в прямом и переносном смысле. Сотни, а возможно тысячи стволов различного калибра от - 45 мм до 220 мм - изрыгали огонь и выбрасывали из своего зева смертоносный раскаленный металл. Взрыва от выстрела не отличить. Кругом сплошной гул. Земля дрожит и, кажется, тяжело ды­шит. По озеру, до этого тихому, заходили с трепетом волны. Это было настоящее светопреставление или извержение вулкана. Вот когда мы вспомнили обещание артиллериста. Впереди, на территории, занятой противником, все горит, покрыто густым дымом. Поселок как будто ис­чез. Торф в буртах загорелся, а конца канонады не видно. Больше того, сила огня нарастает. Заиграли прославленные "Катюши".
   В воздухе появились наши самолеты, много самолетов. Бомбовые уда­ры, сотрясая землю, следуют один за другим. Штурмовики на бреющем полете поливают фашистов свинцовым дождем. Гул и вой невероятный, кажется, этому не будет конца. Мы ждем...
   Еще задолго до начала последнего налета гвардейцы вылезли на бру­стверы окопов.
   207
  
  
"Крепко дают! Ну, покурим еще раз и пойдем",
   - говорили они делови­то, как будто не о смертельной схватке шла речь.
   Без единого выстрела прошли атакующие нейтральную полосу и по­дошли к стене разрывов огненного вала. Артподготовка была успешной. Пленные немецкие офицеры впоследствии показывали, что от нашего артогня их полки буквально таяли на глазах.
   В 8 часов 50 минут огневой вал переместился на первый рубеж, в 9. 00 пехота пошла в атаку, сопровождаемая валом артиллерии.
   Еще не затихли залпы орудий, послышалась команда
   "Вперед!" - Мы побежали, пригибаясь к разрывам снарядов. Первой линии врага нет. Она сметена. Земля перепахана. По пути лежала убитая птичка. Перед нами поле, густо усеянное воронками от снарядов, бомб. Живых врагов не видно. Только трупы. . .Мы наступали вдоль узкоколейки. Справа лес, слева лес и непроходимое болото.
   Справа что-то ожило, стало стрелять, но наши СУ-76 первыми выст­релили, заставили противника умолкнуть. И снова спокойно. Мы дви­жемся без остановки вперед на запад.
   Подошли к первой траншее, это уже не траншея. Она вся развалена, видны остатки блиндажей, доски, бревна исковерканные, плетень, под­держивавший стенки траншей - все перемешалось с землей. Кое-где встре­чаются трупы немцев. То тут, то там торчали их руки, намертво сжимающие автоматы. Кругом глубокие воронки."
   На направлении главного удара 11-й гвардейской армии против­ник оказал упорное сопротивление. Зато на направлении вспомогатель­ного удара особенно успешно развивалось наступление 31-й гвардейской стрелковой дивизии, где батальоны 95-го и 99-го полков были подняты в атаку до окончания артиллерийской подготовки с пе­реносом огня в глубину обороны противника, успешно атаковали пе­редний край. За огневым валом преодолели одну за другой три траншеи, уже к 10 часам продвинулись вперед на 3 километра, овладев Остро­вом Юрьевым и, выйдя к поселку N 5115. 3-й дивизион 64-го артполка открывает огонь по поселку N 5.
   Первым атаковал траншеи противника, не ожидая последней ми­нуты окончания артподготовки, 99-й полк. Стремительно наступая в направлении Хутора Брюховскис, он прорвал оборону противни­ка между Центральным поселком и Осинстроем. Впереди наступа­ющих шли саперы. Только им известным путем и в заболоченной нейтральной полосе по перемычкам между торфяными карьерами,
   208
  
  
заполненными вонючей болотной жижей, группы разграждения вывели атакующих к проделанным ими проходам.
   "Товарищ генерал", - доложил подполковник Кузнецов командиру дивизии,
   "из поселка N 5 организовано сопротивление: пулеметы и мино­меты поливают сильным огнем."
   Ты, Константин Гаврилович, не ввязывайся в бой за поселок, смело, напористо продолжай наступать на пункт. . . Не смотри на свои откры­тые фланги, обходи противника, болотом выходи на узкоколейку левее поселка",
   - приказывал, внимательно следя за ходом боя, энергичный, бы­стрый на решения генерал И.К. Щербина.
   "Я с Лещенко наступаю в этом направлении и поддержу тебя."
   Хорошо понял командира дивизии подполковник Кузнецов. Умелым маневром, не ввязываясь в бой за поселок N 5, смещаясь влево к узкоко­лейке, вывел он батальоны из-под огня вдоль узкоколейки болотом, уст­ремился в направлении Хутора Брюховские.
   Несмотря на то, что ни справа, ни слева никого не было видно, имея боковые и переднее охранение, к 12 часам полк продвинулся еще на 3,5 километра, преодолев открытую и местами заболоченную местность.
   95-й левым флангом также вышел на уровень 99-го. Таким образом части дивизии вышли к железнодорожной ветке, идущей от Новые Хол­мы на юг, овладев сильно укрепленными опорными пунктами противни­ка Центральным поселком и поселком N 5.
   По радио слышится голос командующего 11-й гвардейской ар­мией генерал-лейтенанта КН. Галицкого, обращенный к подполков­нику Кузнецову:
   "Уточните, где находится полк? Как идет наступление?"
   "Наступаем успешно", - докладывает командир полка, - "продвинулись вперед на 6 километров. Сейчас атакуем противника, который обороняет Хутора Брюховские. Он встретил нас огнем танков, атаковал автомат­чиками. Обходим их с левого фланга."
   "Молодцы!" - похвалил командующий.
   99-й полк, наступавший между поселком N 5 и узкоколейкой, под­держивал 1-й дивизион 64-го артполка. Состоялось знакомство офицеров пехоты и артиллерии. Были отработаны сигналы взаимодействия.
   Неудачно сложилась обстановка в 97-м полку дивизии, где между окон­чанием артподготовки и броском пехоты была допущена некоторая пау­за. Здесь атакующая пехота была остановлена организованным плотным огнем противника.
   209
  
  
В боях за Подлипки с 11 по 21 час 3-м батальоном 97-го полка были отражены 8 контратак силами до 2-х рот пехоты с 6-8 самоходными ору­диями "фердинанд". Благодаря выставленным на прямую наводку 8 ба­тареям 64-го артполка и САУ-76 36-го ОГСАД116 все контратаки противника неизменно отбивались с большими потерями для него.
   Одновременно сильным контратакам со стороны Хуторов Брюховских подвергся значительно продвинувшийся 99-й полк. На их восточной окраине противник сосредоточил до батальона пехоты с танками и само­ходными орудиями. При активном содействии полковой и дивизионной артиллерии все контратаки были отбиты.
   Повторные атаки 97-го полка в течение двух часов заметных резуль­татов не дали. Этим воспользовался противник, и около 14 часов его ба­тальон с танками перешел в контратаку из района Подлипки с целью отрезать прорвавшиеся 99-й и 95-й гвардейские стрелковые полки. Про­тивнику удалось ворваться в поселок Центральный, который вначале за­нял 95-й полк.
   Генерал Щербина с командующим артиллерией, связистом и адъютан­том шли за 95-м полком, вошли в Центральный поселок, но вынуждены были отойти на болото, где у штабеля торфа организовали наблюдательный пункт. Противник засыпал наши боевые порядки огнем минометов. Солдаты при­жаты к земле, покрытой вонючей болотной жижей. Самоходки дивизиона капитана В. С. Крылова встретили массированный огонь противника, ото­шли в лощину. Создалась опасная ситуация провала так хорошо начатого наступления. Еще несколько минут и будет поздно.
   Командир дивизии ясно представлял, что при сложившемся трудном по­ложении исход операции может решить артиллерия самоходных установок.
   "Петро!" - приказал он своему адъютанту лейтенанту П.Н. Кузьменко,
   "иди к самоходкам, найди капитана Крылова и передай приказ: Любой ценой двигаться вперед."
   В этом приказе был риск, но вполне оправданный. Сквозь гущу разрывов пройти нелегко. Но Крылова он нашел и пере­дал приказ генерала.
   "Вы же видите сами", - оправдывался Крылов,
   "идти против такого артогня? Это же "фердинанды" ведут огонь. У них броня крепче, чем у моих самоходок. Дивизион погибнет."
   Его опасения не были преувеличены. САУ-76 самоходчики без иро­нии окрестили безнадежным именем "Прощай Родина". Эти машины имели очень опасный бензиновый двигатель от автомашины ЗИС-3.
   210
  
  
Их башни имели ограниченный поворот 18 градусов налево и 15 и право и в предстоящем бою огнем противника были подбиты и сожжены 4 машины.
   Адьютант отлично это видел и понимал капитана. Несколькими минутами позже погибли младшие лейтенанты М.П. Иванов, И.Т. Швагирев, сержант А.Н. Садовский, младшие сержанты М.В. Фаустов, И.Л. Комнатный М.С. Деревянко, рядовой И.Ф. Гаркушев. Многие были ранены7.
   Выйдя из укрытия (прежде самоходки спустились в лощину) они к минуемо попадут под губительный огонь "фердинадов". Но другого выхода не было.
   "Товарищ капитан!" - Это приказ генерала.
   "Хорошо", - процедил тот в ответ,
   "но отвечать за гибель дивизиона не хочу."
   Крылов, видимо, не был уверен в точности приказа, кажущийся абсурд которого был очевиден. Он передал командование своему заместителю, находившемуся в САУ-76 лейтенанту В.И. Посошкову. а сам пошена наблюдательный пункт командира дивизии.
   Самоходки двинулись. Одна из них вздыбилась и встала: снарядом сбило гусеницу. Остальные сквозь завесу разрывов, на ходу стреляя, двигались вперед. Чтобы избавиться от "фердинанда", группа САУ-76 вынуждала его подставить свой бок под их огонь.
   Метким ударом был выбит сбоку люк. Вот загорелся "фердинанд", остальные трусливо скрылись за домами.
   От земли отделились зеленые фигурки, вначале одиночные, а зате вся масса. Батальон продолжал наступление.
   Когда адъютант комдива убедился, что самоходки двинулись, соблюдая дистанцию, и набрали боевой разбег, он повернулся обратно, справедливо рассуждая, что по воробьям из пушки не стреляют, шел спокойн Но немцы, видимо, решили быть оригинальными. . .
   Неожиданно пронеслась волна сжатого горячего воздуха и что-то шло нулось рядом. Кузьменко упал в грязь. Оглушительный разрыв, фонтан буро-зеленой грязи. Поднялся. Второй снаряд упал рядом. Снова взрыв, снова он в грязи.
   Когда адъютант ввалился в траншею наблюдательного пункта, генерал удивленно и как-то опасливо посмотрел на него, точно не узнавая.
   "Петро. жив? Тебя же дважды разрывало на куски. Сам видел."
Генерал увидев комья разлетающейся грязи, считал, что его адьютанта убило.
   211
  
   "Убили!" - с явным сожалением произнес он. Иван Кузьмич привык, к нему, сработался, привык всегда ощущать его под рукой, знал, что он всегда быстро и четко выполнит любое задание, на него всегда можно положиться: он никогда, не подведет.118
   "Товарищ генерал, это были комья грязи. . . к счастью."
Гвардейцы шли уверенно. С наблюдательного пункта было видно, как они ворвались в оборону врага, громили его, мяли и уничтожали. Скоро в поселок Центральный снова вошли наши части.
   Вспоминая об этом, бывший командир САУ-76 Владимир Петрович Баканов рассказывает:
   "В 6 часов 10 минут загремела артканонада. В 9 часов гвардейцы по­шли в атаку. Пока мы на своих гусеницах и со своей броней вытягивались на узкоколейку, пехота была уже в Центральном поселке. Все, что потом было, прошло как в тумане, завеса которого то при­поднималась, то опускалось. Четко вижу свою машину на насыпи узко­колейки. Между гусеницами рельсы, а впереди саперы.
   Они из-под траков вытаскивают похожие на черные ржавые кастрю­ли противотанковые мины, выкручивают взрыватели и складывают "ка­стрюли" на обочину. Потом рядом, касаясь плечами крыльев над гусеницами, прошла дюжина пленных. Руки вверх, рукава засучены, взгля­ды через нахмуренные брови.
   Конвоируют их два бойца, наши ровесники. Лица, разгоряченные, . . Сознание четко отличило: все немцы рослые, лет под тридцать. Смотрю на пленных и думаю: "Вот вы какие, хваленые битюги, а мы вас били, бьем и будем бить, гоня до самого Берлина. Впереди, поднимаясь по пологому склону, раскинулся Центральный поселок Острова Юрьева. Слсва - двухэтажный разбитый кирпичный дом, а чуть правее - три или четыре одноэтажных. Веду машину к ним. Вправо, огибая возвышенность, идет самоходка Михаила Иванова, не сразу по­нимаю, что бьющие по броне молотки это пули. Вдруг сзади кричат:
   "Бра­ток! Лейтенант! Ударь по чердаку того зеленого дома - пулемет накрыл нас, головы не поднять!"
   Смотрю - старший лейтенант, грудь нараспаш­ку, вроде пехотинец в тельняшке. Командую наводчику и заряжающему:
   "Осколочным по чердаку! Огонь!"
   - Чердак снесло вместе с пулемет­чиком. В наушниках голос комбата капитана В.С. Крылова:
   "Первый и второй отстали! Обходить дома слева и за мной!"
   "Первый понял!. ."
   - Первый это я. Второй - Иванов. Второй молчит.
Не думалось мне тогда, что с Михаилом что-то случилось.
   212
  
  
Южная окраина поселка. Справа двухэтажные дома - три, четыре, не помню. Слева, перпендикулярно к ним, длинные одноэтажные здания. То ли барак, то ли школа с высоким крыльцом в торце. Вплотную к крыль­цу стоит машина Аркадия Бабина. Сам он рядом и смотрит в сторону недалекого леса, в который уходила узкоколейка.
   По сторонам от насыпи дороги, на высоких местах большие кучи торфа в штабелях из брикетов, вокруг разрывы и фонтаны болотной жижи. Я спрятал свою машину за барак и подбежал к Аркадию. Он пояснил, указывая на лес:
   "Самоходки или танки немецкие, видимо, приняли торфяные кучи забоевые машины и беспошадно лупят по ним. . ."
   До леса было километра полтора, два. Видно было, как что-то выле­зает из леса, бросит несколько снарядов в торфяные бурты и снова пря­чется в лес. Комбат приказал мне:
   "Обойди дом, через ржаное поле на холме, выйди на расстояние выстрела и ударь по номерному поселку, поддержи пехоту119.
   Я передал команду механику-водителю. Машина обогнула дом и ус­тремилась на север, на холм. С пригорка поселок был как на ладони: на прямой широкой улице стоит пушка и возле нее копошатся люди.
   Осколочным!
   - командую экипажу.
   Три снаряда, беглым. Огонь!..
Когда дым рассеялся, было видно пушку, лежащую на боку и трупы немецких солдат. Рядом с нашей машиной разорвался снаряд. Чувствую, целят в нас откуда-то, кричу механику:
   -Вася, задний ход и поверни вправо!
   - я понял, что бьют справа.
Рожь была зеленая густая и высокая. Скрывала почти всю машину до пушки. Я привстал на сидении и вижу: самоходка "фердинанд" метрах в двухстах медленно поворачивает пушку в нашу сторону, огромный рас­труб ее. кажется, оскалился. Кричу:
   Задний ход!
   - и толкаю Васю ногой в спину. Он как слепой: ему
ничего не видно из-за высокой ржи.
   -Заряжающий! Подкалиберный!
   Все проходит точно в замедленном кадре. Мы медленно пятимся назад, медленно заряжаем пушку, а "фердинанд" уже направил рыло в нашу сторону: дыхнул пламенем, и я вижу, как раскаленная болванка пролетела мимо. Возможно это мне просто показалось, представилось, что так произойдет. Наша пушка огрызнулась, и почти тотчас машину тряхнуло. Прильнув к перископу - перед глазами огонь и, чувствую, что из машинного отсека вырвалось пламя. Откинулся от перископа,
   213
  
смотрю: наводчика и заряжающего нет. "Вася!" - кричу. В машинном отделении молчок и только пламя густо разлилось и рвется ко мне. Комбинезон и шлем уже задымились. . .
   Дальше как в бреду: бегу от машины, рожь хлещет по лицу, сбивает пламя с комбинезона. Бросил шлем на землю, топчу ногами, потушил. Сзади грохнул мощный взрыв - огромным костром полыхает наша само­ходка. Стою и качаюсь словно пьяный. Повернулся и пошел к домам. Вижу: человек, охваченный пламенем, катается по земле, а огонь перека­тывается через него, не тухнет.
   Бросаюсь к нему, хватаю за ремень, подсознательно чувствую: надо ремень снять и сорвать одежду. Человек закрыл лицо и кричит: "Мама!" и перекатывается. Я тяну и тяну ремень, руки мои обгорели, на них лопа­ются пузыри. Вдруг вижу: солдат-пехотинец острым лезвием саперной лопаты разрезает ремень. И мы вместе с солдатом срываем с горящего оставшиеся клочки одежды, сбиваем с него огонь пучками ржи, подхва­тываем пострадавшего и бежим к траншее.
   Увидев в траншее наводчика и заряжающего, я понял, что обожжен­ный это механик-водитель Вася. У него обгорело больше половины тела.
   Санитар растолковал мне. как найти медсанбат. На мой немой воп­рос добавил:
   - Обожженного мы тоже туда доставим - не беспокойтесь.
   Только потом в госпитале я узнал, что М.Н. Иванов, И.Т. Швагирев с экипажем погибли в Центральном поселке".
   Генерал Щербина быстро координировал действия 95-го и 97-го пол­ков. Противник особенно ожесточенно контратаковал в направлении Цен­трального поселка. Контратака была отбита, положение восстановлено. Вместе с пехотой неотступно следовали пушки 2-го дивизиона 64-го арт­полка. Орудия сержанта Репина отражали атаку танков, уничтожив два из них. Опрокинув противника, 95-й полк к 14 часам вышел на железно­дорожную насыпь. Справа и слева были торфяные болота, поросшие чах­лым кустарником. По насыпи шли артиллеристы и минометчики. Чем дальше, тем более топким становилось болото. На полотно насыпи потя­нулись и пехотинцы, а с ними и взвод В.А. Ильченко.
   Внезапно по наступающим с дробным рокотом ударил вражеский пулемет по пристрелянному участку. Противник вел огонь из дзота, ис­кусно скрытого на изгибе полотна узкоколейки. Послышались стоны, обливаясь кровью, смертельно раненные падали бойцы. Вес залегли.
   Сержант Б.Г. Шавалиев бросился в сторону, упал в мокрый липкий тор­фяной мох рядом с командиром взвода младшим лейтенантом Ильченко.
   214
  
"Хорошо замаскировались гады",
   - процедил сквозь зубы сержант.
   "Нужно обойти их с тыла",
   - приказал командир взвода. А Шавалиев уже полз к дзоту. Младший лейтенант пополз за ним. Проваливаясь
по пояс в коричневую жижу, гвардейцы по кустарнику зашли во фланг дзоту, из которого поземкой неслась стоголосая смерть: фашисты то­ ропились. Ильченко размахнулся, швырнув в амбразуру дзота гранату. Шавалиев дал очередь из автомата, но враг продолжал вести губительный огонь. Ильченко видел, что каждая секунда уносит десятки жизней его друзей, и он решился. . .
   Стремительным рывком младший лейтенант добежал до дзота и, широко расставив руки, закрыл своей грудью амбразуру. Немецкий пулемет захлебнулся в крови героя.
   Вдохновленные подвигом героя, гвардейцы поднялись в атаку и с дружным криком "Ура!" бросились вперед, но фашисты стволом пуле­мета оттолкнули тело Ильченко от амбразуры. Вновь немецкий пуле­мет стал сеять смерть.
   В этот миг поднялся сержант Шавалиев. Одна мысль была в его сознании - успеть добежать -спасти жизнь товарищей. Он добежал к дзоту, упал рядом с Ильченко и своей грудью закрыл амбразуру. Его пронизала острая боль. Он. еще в сознании, крепко обнял Ильченко и плотнее закрыл амбразуру, вражеский пулемет умолк вторично и навсег­да. До тускнеющего сознания сержанта, донеслось дружное "Ура!". . .
   Командир роты старший лейтенант Н.С. Захарченко связкой гра­нат вывел из строя дзот. Рота дружно атаковала противника.
   В результате боевая задача выполнена. Бойцы батальона добежа­ли до места героического подвига. На амбразуре дзота лежали рядом два героя - сын татарского народа Бария Шавалиев и украинец Васи­лий Ильченко. Они были мертвы, но их подвиг и их имена навеки оста­нутся в истории дивизии.120
   Гвардейцы бережно перенесли от амбразуры их тела в ближайшую тень. В связи с этим позднее комиссия политотдела не сочла возмож­ным оценить этот подвиг достойным присвоения (посмертно) им зва­ния Героев Советского Союза. Тела лежали в трех метрах от амбразуры.
   18-летний Бария Галиевич Шавалиев вступил в ряды 95-го гвар­дейского стрелкового полка 7 января 1943 года, сразу же воспринял славные традиции гвардейцев, воевал он смело, отважно, в атаках был первым, ловким, подвижный, он имел на своем счету немало уничтожен­ных гитлеровцев.
   215
  
  
Василий Аноприевич Ильиченко, недавно окончил военное учи­лище. Он учил своих подчиненных мужеству, отваге в бою. А 23 июня 1944-го он, на примере своей жизни, доказал, что такое мужество, ге­роизм121 .
   Приказом командира 16-го гвардейского стрелкового корпуса N 27/11 от 6 июля 1944 года Ильченко и Шавалиев награждены орденом Отечественной войны (посмертно).
   Дивизии, наступающие вдоль Минского шоссе, встретив органи­зованное упорное сопротивление противника, успеха не имели.
   Части 8-го и 36-го гвардейских стрелковых корпусом в первой по­ловине дня задачу не выполнили. Атака захлебнулась. Необходимо было заново пробивать вторую позицию противника артиллерийской подготовкой. В это время на направлении вспомогательного удара ча­сти 16-й гвардейского стрелкового корпуса и 152-го укрепленного рай­она прорвали на двух участках вражескую оборону. Особенно успешно развивалось наступление 31-й гвардейской стрелковой дивизии. Ее полки поднял в атаку решительный и смелый командир дивизии гене­рал И.К. Щербина еще до окончания артиллерийской подготовки. С переносом артиллерийского огня вглубь полки дружно атаковали пе­редний край противника. Продвигаясь за огневым валом и не встретив значительного сопротивления на переднем крае обороны, они преодо­лели одну за другой три траншеи противника.
   Вражеская пехота, не успев оправиться от удара нашей авиации и артиллерии, не смогла оказать организованного сопротивления и была в траншейном бою частично уничтожена, оставшиеся в живых гитле­ровцы были взяты в плен.
   Уже к 10 часам, в течение первого часа боя, части дивизии продви­нулись на 2,5-3 км, овладев опорным пунктом обороны Островом Юрь­евым и вышли к поселку N 5. Здесь они встретили организованное сопротивление противника. Успех решил умелый маневр 99-го стрел­кового полка под командованием подполковника К.Г. Кузнецова. Не связываясь в бой за поселок, полк вышел на узкоколейку западнее ука­занного поселка и, сбивая небольшие подразделения противника, ус­пешно продвигался в направлении Хуторов Брюховских. Наступление подразделений полка поддерживала артиллерия 64-го артиллерийско­го полка, которым командовал подполковник И.С. Бурденко.
   Вскоре из полученных донесений выяснилось, что 31-я гвардейс­кая стрелковая дивизия прорвала оборону противника, на участке
   216
  
шириной в 3 и глубиной 5 км, а батальоны 152-го укрепленного района -оборону на фронте до 3-х и в глубину до 2 км122.
   Тогда командарм генерал-лейтенант К.Н. Галицкий, никогда не упус­кавший момента для маневра войск, используя успех 31-й гвардейской стрелковой дивизии, решил переместить направление главного удара в полосу наступления 16-го гвардейского стрелкового корпуса, объединяв­шего 1-ю, 11-ю и 31-ю дивизии.
   Когда гвардейцы дивизии вошли в Остров Юрьев, они обнаружили там лагерь чудовищных пыток, огороженный высоким забором из колю­чей проволоки. Об этом лагере армейская газета "Боевая тревога" за 27 июня 1944 года (N 153) писала:
   "Это место страшное. Здесь был концлагерь.
   Уже издали увидели наступающие гвардейцы людей, толпившихся за колючей проволокой. Воины поняли все, их порыв был неудержим, и об­реченные на смерть вырваны из рук палачей.
   Только страшное горе рождает то молчание, с которым останови­лись наши бойцы перед заключенными. Это были не люди, а тени людей. Фашисты пытали их, морили голодом.
   "Люди русские!" - кричал шатающийся изможденный старик и запла­кал. Он рассказал свою историю. Это бородатый, согбенный человек. Ему..19 лет. Тимофей Григорьевич Худаков из поселка Дегтяр Почепского района, по 16-18 часов в сутки таскал тяжелые камни. Он вывихнул руку и не мог больше работать. Ночью вздрагивали заключенные от страш­ных воплей. Худакова били, жгли ему ноги каленым железом, загоняли в пальцы иголки. Немцы бросили его в болотную мокрую почву. Он стал стариком в 19 лет.
   И был еще случай, от которого стынет кровь. Здесь была женщина -Елена Макаровна Еременко из Оршанского района. Она родила ребенка в этом лагере смерти. Но разве мог выжить здесь ребенок, когда гибли взрослые, когда юноши в одну ночь становились стариками.
   Мать ползала на коленях перед немецким начальником, просила вы­пустить ее с ребенком. Немец подумал. Ему, извергу, было скучно здесь, среди болот, он ухмыльнулся.
   "Если сумеете с ребенком убежать от собак, будете жить на свободе."
Мать, слабая от голода и родов, прижала новорожденную девочку к груди, собрала все силы и побежала. Немецкие псы рвали ее голые ноги, а она все бежала. Русская женщина кровью, мукой своей хотела спасти ребенка.
   217
  
  
У немцев расширились глаза. Они ждали. Палачи знали, что женщина уже бежит по минному полю. Взрыв оборвал две жизни-матери и ребенка.
   Кто видел, кто слышал это, может ли спокойно спать, пока живы еще душегубцы? Кровь, пытки, смерть невинных! Разве можно забыть это? Разве можно жить, не отомстив?
   Вперед! На месть! Смерть убийцам!"
   И гвардейцы, напоенные лютой ненавистью к фашистам, неудержи­мо шли вперед, громя и уничтожая ненавистного врага.
   Во второй половине дня 1-я гвардейская мотострелковая дивизия, пройдя через боевые порядки 99-го полка, вошла в прорыв, образован­ный 31-й гвардейской стрелковой дивизией, и устремилась за 99-м гвар­дейским стрелковым полком, разворачиваясь влево.
   Используя насыпь узкоколейки для передвижения артиллерии, гвар­дейцы подполковника Кузнецова, ломая сопротивление отдельных огне­вых точек противника, шли вперед.
   Рота старшего лейтенанта Ивана Александровича Тростникова, в ко­торой воевал пулеметчик Белокриницкий, также шла вперед в составе 1-го стрелкового батальона под командованием капитана Василия Кондратьевича Кирсанова.
   "Многое для меня и сейчас непонятно",
   - рас­сказывает пулеметчик,
   "я имею в виду наше наступление, его тактику. Двигались мы вроде изолированно от других подразделений. Шли днем и ночью по лесам и болотам. Сходились, расходились, встречались. Иногда нам казалось, что мы гонимся за врагом, наступаем на какое-то село и вдруг, придя туда: застаем там наших солдат.
   И так первый день наших боев начался удачно. Немцы огрызались. Шальные пули и снаряды изредка тревожили нас. но это жалко выгляде­ло на фоне нашего победного грома.
   В первый день наш батальон потерял человек двенадцать, больше ранеными. К концу дня мы продвинулись еще на несколько километров по узкоколейке. Перешли на правую сторону и расположились в неболь­шой роще из березы и ольхи. Еще правее было клеверное поле, изрезан­ное старыми и осунувшимися траншеями.
   В бой не встревали, а просачивались в тыл врага. Далеко слева остал­ся поселок, который стоял у узкоколейки. Мы слышали шум боя. Пере­стрелка там была жаркая. В небе кружились самолеты и бомбили. Фашисты, видимо, нас не замечали или им было не до нас.
   А мы шли и шли вперед по открытому1 полю. Скоро зашли в лес, такой густой, что в нем показалось темно, как ночью. Под
   218
  
  
ногами сначала было сыро, а потом появилась вода. Обувь на­мокла, стала свободной и мягкой.
   Обходя искусственные и естественные препятствия, мы шли целый день, а вечером остановились около озера. Рядом были пустые немецкие траншеи, проходила большая грунтовая дорога. Местность была боло­тистая и топкая, но фашисты нам помогли. Они не успели взорвать свои фортификации на болоте, так как мы им наступали на пятки. Эти форти­фикации нам пригодились. А надо сказать, что для их сооружения фаши­сты не пожалели ни чужих средств, ни своего времени. Они очевидно рассчитывали жить здесь долго. Строили они капитально. Траншеи на болоте в лесу были выплетены из прутьев, обсыпаны землей и обложены дерном.
   Траншея проходила по поверхности земли, но была пуленепробивае­мая. Через топкие болота и водные протоки была проложена дорога из круглых бревен, уложенных очень плотно и скрепленных проволокой. Ши­риной метра полтора, она держалась наплаву хорошо. Петляя по болоту, дорожки подходили к шалашам, тоже поставленным на поверхности и покрытых землей и дерном. Внутри шалашей из кругляша настелен пол. Все это зеленое и скрытое среди зарослей буйной растительности хорошо было замаскировано.
   На болоте было целое поселение. Пройдя этот мемфиский лабиринт, мы снова вышли в густой, прохладный с сухой почвой лес.
   Земля была покрыта таким густым мхом, что ноги утопали в нем выше щиколоток. Черника росла большими колониями. Можно было, стоя на одном месте, собирать ее горстями.
   Хорош лес в такое время, но мы не слышали пения птиц.
   Вокруг, как шмели, летают пули и со свистом поют, падают ранен­ные товарищи. Некогда обращать внимание на природу. Мы охотимся за врагом, а он за нами. Где кто- трудно разобраться: то мы у них в тылу, то они у нас. С нами идет генерал. Его красные лампасы бросаются в глаза. Кто он, я не знаю. Возможно, это Куликов, который был тогда в дивизии. Если комдив И.К. Щербина, то вряд ли. Не мог он оставить общее руко­водство войсками дивизии и заняться решением частных задач.
   К полудню мы углубились в лес очень далеко. К этому времени вер­нулась разведка. Она много раз возвращалась, не находя прохода во вра­жеской обороне. А пройти нужно было во что бы то ни стало. Наш офицер-разведчик в перестрелке с немцами был легко ранен в голову, но остался в строю.
   219
  
  
Первая стрелковая рота Е.Т. Чуракова вырвалась вперед, прочесав кустарник, и к 14 часам вышла к Хуторам Брюховским.
   На этом рубеже по цепи роты открыла огонь фашистская миномет­ная батарея. Рота понесла большие потери. Цепи бойцов дрогнули. Неко­торые стали отходить.
   "Ни шагу назад!" - крикнул капитан Чураков и первым бросился впе­ред, хотя был ранен. Рота выскочила из опасной зоны огня, повела атаку на Хутора Брюховские, не ожидая подхода других подразделений.
   Внезапная атака имела успех. Одним из первых ворвался в Хутора рядовой Денисов. В этом бою он уничтожил пятерых вражеских солдат. Бойцы заняли Хутора Брюховские, капитан Евгений Трофимович Чура­ков после второго ранения был эвакуирован в тыл".
   В 17 часов противник перед второй полосой обороны предпринял новую контратаку, сделал попытку ликвидировать прорыв 99-го полка.
   "Товарищ генерал",
   -тревожно доносил подполковник Кузнецов,
   "полк достиг дома лесника, сильная контратака отрезала мои тылы и моего со­седа - полк 1-й гвардейской. Мы окружены."
   "Кузнецов! Не тревожься",- отвечает по радио командир дивизии.
   "Какое это окружение, когда за тобой следом идет полк Лещенко, а сзади две дивизии, которые ввел командарм. Смело вперед, выходи на дорогу Барановичи-Орша, выполняй последующую задачу."
   Полки продолжали движение вперед. К 19 часам контратака была отражена. В результате боевых действий первого дня главным героем всех событий был 99-й гвардейский стрелковый полк во главе с подполковни­ком Константином Гавриловичем Кузнецовым.
   Оборона противника была прорвана по фронту 10 километров с вы­ходом в глубину 5-10 километров, 16-й гвардейский стрелковый корпус занял выгодное положение для охвата главной группировки противника с севера, что и было положено в основу всех последующих действий удар­ной группы армии.
   Подводя итоги первого дня, штаб 11-й гвардейской армии отмечал: успех достигнут умелым маневром частей 31-й гвардейской стрелковой дивизии, особенно ее 99-м полком, правильным пониманием обстановки командиром дивизии и командирами полков.
   Хорошо налаженным взаимодействием пехоты и артиллерии, обученностью личного состава в действиях на труднопроходимой лесисто-болотистой местности, отсутствием у командиров боязни за свои фланги и даже боязни окружения123.
   220
  
  
В этих боях героически погиб командир 2-го батальона 99-го полка майор Леонид Иванович Приклонский.
   На правом фланге наступления 97-го полка было менее успешным. Героическими усилиями, благодаря самоотверженности бойцов, 23 июня ему удалось отразить несколько сильных контратак в районе деревни Под­липки, на переднем крае обороны и к вечеру занять эту деревню, дальней­шее наступление преграждал сильный опорный пункт в районе Болтуны, Старые Холмы, Протасове. Там по приказу генерала Траута "Ни шагу назад", оборонялись: 215-й пехотный полк, 4-й отдельный штурмовой батальон 78-й штурмовой дивизии и 48-й полк 260-й пехотной дивизии.
   Генерал И.К. Щербина и командир 11-й гвардейской стрелковой ди­визии генерал Н.Г. Цыганов получили приказ совместными усилиями ок­ружить и уничтожить врага.
   С рассветом 24 июня командиры дивизий собрались для организа­ции взаимодействия: 97-й полк и один батальон 95-го полка наступали с юга, в обход, 11-я дивизия всеми полками обрушила удар с севера. К сере­дине дня части этих дивизий соединились западнее деревни Протасове. Противник зажат в полном кольце.
   Предложение о сдаче было отвергнуто. Подошедшая артиллерия от­крыла огонь. Шаг за шагом, все плотнее сжимая кольцо окружения, дви­гались бойцы.
   Командир 8-й батареи 64-го артиллерийского полка лейтенант Ху­денький с ходу развернул свою батарею для стрельбы прямой наводкой и открыл огонь по танкам, пытавшимся прорваться из окружения. Гряну­ло несколько выстрелов, головные машины врага задымились, осталь­ные вернулись в Протасово. К утру 24 июня, после овладения Подлипками, 97-й полк успешным маневром окружил батальон немецкой пехоты и полностью уничтожил его, захватив штаб с документами124.
   Весь день беспрерывно шел бой, к вечеру он закончился полным унич­тожением окруженной группировки. Пленных взято мало125.
   97-й полк и батальон 95-го полка присоединились к остальным час­тям дивизии, которые дрались за вторую полосу обороны, прикрывав­шую шоссе Витебск-Орша. В этих боях немцы окрестили 31-ю "дикой дивизией" и стали бояться ее как огня.
   Сломив совместно с подразделениями (2 роты) 95-го полка сопро­тивление противника в районе Хуторов Краснобельских, левофланговый 99-й полк дивизии, завязал бой за опушку урочища Орлово-Гнездо. Уже в 16 часов дивизия энергичными действиями сломила сопротивление про-
   221
  
   тивника севернее озера Орехи и, гоня деморализованного противника, овладела населенными пунктами Большие Бабины, Сидричино, Чепелина, выйдя на шоссе Витебск-Орша. Тем временем сосед слева - 1-я гвар­дейская мотострелковая дивизия успешно наступала в направлении Выдрицы.
   С исключительным мужеством и смелостью наступают гвардейцы 2-го батальона 97-го полка майора Колесникова. В первых рядах взвод млад­шего лейтенанта В.В. Герасина и пулеметчик Кауров. Неожиданно вражеский дзот, скрытно расположенный на выгодном для противника участке, открыл ураганный огонь и прижал к земле в начале взвод Гера­сина, затем всю 4-ю роту.
   Кауров быстро сориентировался и вступил в неравную борьбу с дзо­том. Он посылает очередь за очередью, но из амбразуры огненным пото­ком льется смерть. Кауров оставляет пулемет и с гранатами ползетк дзоту. Каждый метр дается с трудом, каждое мнгновение может быть последнимв жизни, но Кауров забыл об опасности, у него одна мысль: как там това­рищи. Ему повезло: он уже у дзота. Одна за другой связки гранат полете­ли в амбразуру. Вспышка! Другая! Горячая волна с силой ударила ему в лицо. Когда очнулся Кауров, он не узнал дзота. Там, где только что чер­нела чуть приплюснутая пройма амбразуры, зияла рваная бесформенная дыра, а из нее валил едкий густой дым.
   Каурову захотелось встать во весь рост и радостно закричать об уда­че, однако ноги почему-то отказали. Сказалось нервное перенапряжение. Заметив, что Кауров, оставив пулемет, пополз к дзоту, комсорг полка стар­ший лейтенант П.Н. Ройзен бросился к пулемету с целью отвлечь внима­ние вражеского пулеметчика от Каурова и открыл огонь. Завязалась дуэль - поединок с фашистским пулеметчиком.
   Когда грянуло торжествующее "Ура!", когда цепь роты достигла пер­вой траншеи врага, Кауров заметил, что его пулемет молчит, около пуле­мета лежал сраженный комсорг Ройзен.
   "Здорово ты его!" - услышал Кауров и тут же ошутил на плече широ­ кую ладонь. Рядом стоял заместитель командира 97-го полка по политча­сти подполковник Аркадий Савельевич Кулиш.
   "Чья работа? Твоя?" - показал он на дзот.
   "Нет, мы вместе. . . и еще старший лейтенант Ройзен был. . ."
   "Был? А где он?"
   "Там лежит, глотая слезы", - ответил Кауров,
   "у моего пулемета. На верное, убит. Он отвлекал фашистского пулеметчика, меня спасал."
   222
  
  
"Я так и предвидел",
   глубоко вздохнул Кулиш,
   "ты ранен?"
   "Нет, немного контужен."
   "Молодец, гвардеец, спасибо большое тебе! Да,"
   - спохватился зампо­лит,
   "какая у тебя фамилия?"
   "Рядовой Кауров!"
   Кулиш достал тетрадь, записал в нее фамилию Каурова и Ройзена, еще раз сказал:
   "Молодец, гвардеец! Представлю тебя к ордену "Славы",
   -и побежал к лежащему у пулемета, погибшему комсоргу полка.
   За умелую инициативу и личную храбрость 24 июля 1944 года стар­ший лейтенант Ройзен был представлен (посмертно) к награждению ор­деном Отечественной войны 2-й степени.
   Любили своего комсомольского вожака гвардейцы 97-го, любили его за смелость и отвагу, за простоту и скромность. В короткие промежутки между боями он всегда находился с солдатами, делил с ними радости и горести суровой фронтовой жизни. Когда шел в подразделения, он брал с собой бланки комсомольских билетов и выписывал их вновь принятым прямо в окопах.
   Пулеметчик Кауров был награжден орденом Славы 3-й степени.
   К исходу 24 июля участок армейского прорыва был расширен по фрон­ту на 30 и в глубину до 15 километров. Оршанскую группировку 11-я гвар­дейская армия обходит с севера.
   24 июня Москва от имени Родины салютовала доблестным войскам 3-го Белорусского фронта, успешно прорвавшим оборону противника на Витебско-Оршанском направлении. Верховный Главнокомандующий в своем приказе отметил отличные действия войск генерала К.Н. Галицкого, в составе которых 31-я гвардейская стрелковая дивизия играла не пос­леднюю роль.
   Торфяные поля, низкие болотистые равнины сплошь заминированы, сплошь пересечены лесными завалами, опутаны колючей проволокой, из­резаны зигзагами траншей, усеяны пулеметными гнездами.
   Эта земля изъязвлена ямами, рвами, только среди сплошных зава­лов узкие в один след тропинки. Такой была белорусская земля в те дни. Ни танк, ни конь не в силах пройти через полосу неминуемой смер­ти. Но наши танки и наша славная конница прошли через эту полосу. Никогда белорусская земля не видела такого скопления людей, ору­дий, машин, танков.
   Саперы, растянувшись длинными рядами, напоминали косарей, они снимали густую жатву мин. Трудно представить себе, как тут прорвалась
   223
  
  
пехота, проскочили танки, как прошли госпитали и обозы, если и на тре­тий день после боя то и дело слышны были оглушительные взрывы и фонтанами взлетала полужидкая земля вместе с завитками заграждений. Если трудно представить, то пройти было еще труднее, а советские солда­ты все-таки прошли.
   Впереди по-прежнему ведущий 99-й полк. Крутом лес, солнце нестер­пимо печет, от болот удушливые смрадные испарения. Узенькой тропин­кой батальоны скрытно пробираются в тыл противника.
   Впереди блеснуло и засверкало водами озеро Карасино, правее его Переволочино. Перешеек между ними - место опасное: могут быть зами­нированы лесные завалы, подстрахованные огнем пулеметов, хорошо замаскированных в ближайших кустах. Разведчики вместе с саперами пробираются осторожно, прислушиваясь и приглядываясь ко всему. Про­должая поиски проходов, разведчики натолкнулись на пустые землянки партизан. По всему было видно, что они их оставили недавно. Невдалеке мелькнула фигура, скрылась в кустах у тропинки. Разведчики останови­лись. Послано донесение командиру полка.
   Соблюдая все меры маскировки, сквозь кусты, вдоль дороги развед­чики пошли дальше. У командира разведдозора такое чувство, что за ними наблюдают. Подошли к перешейку. На тропинке следы завала, на одном из поваленных дубов красный флаг. Завал расчищен, проход обозначен флажками.
   "Что бы это значило?" - обратился командир разведдозора к саперам.
"Наши части здесь не проходили."
   "Здравствуйте, дорогие братья!" - словно из-под земли вынырнули из кустов три плечистых парня с автоматами. - "Мы, партизаны, подготови­ли вам проход в завале с минными заграждениями. Наш отряд по ту сторону перешейка".
   Подошел передовой отряд 99-го полка. Трудно описать трогатель­ную встречу регулярных войск с партизанами126.
   Вот как рассказывает об этом рядовой-пулеметчик 1-й стрелковой роты Афанасий Маркович Белокриницкий:
   "Партизанам слава!" - кидая вверх пилотки, кричали гвардейцы.
   "Да здравствует советская гвардия!" - дружно отвечали партизаны.
   "Мы предполагали, что вы здесь пойдете и вплоть до шоссе Витебск- Орша произвели расчистку завалов и разминирование",
   - докладывал ко­мандир отряда. Встреча была очень радостной и волнующей. После первых приветствий и короткого обмена информацией офицеры заговорили по
   224
  
  
существу. Партизаны взялись нас проводить. Это был не очень большой отряд, а может быть, часть отряда. Командовал этой группой мужчина лет 28-30, стройный, высокий, властный. На голове кубанка с красным бантиком. Одет в немецкий китель, гражданские брюки и ботинки. Авто­мат у него трофейный. Рядом с ним жена, примерно тех же лет. Она в черном шелковом платье, изрядно поношенном, в сапогах, без головного убора, тоже с оружием. Одежда и оружие у партизан были самые разно­образные. Настоящая выставка. Рядом со взрослыми стояли, по-взросло­му глядя, и юные партизаны по 12-13 лет. И их война загнала в лес, украла детство. Им бы сидеть под новогодней елкой, а они ночуют под военной. Смотрят они смело и независимо, чувствуют свою правоту и ненависть к врагу. Они вместе со взрослыми отстаивают свободу своей Родины, пра­во на счастье. В сторонке от нас расположена лесная партизанская дерев­ня. Старуха стирает белье, у сосны привязана корова. Землянки сидят глубоко в земле. Это и жилище, и укрытие.
   Возле землянок копошатся дети 3-4-х лет. Эти еще ничего не знают. Судя по ухоженным дорожкам, партизаны живут здесь давно. После ко­роткой беседы, мы пошли вместе с партизанами.
   Так у наступающих в этих местах появился надежный помощник. Бы­стро, знакомыми тропами они вывели полк к шоссе Витебск-Орша. Вы­вели они нас на окраину леса. Впереди открытая местность - широкий луг. Посреди этого луга - курган, поросший березами, - кладбище. И там окопался враг. Эта высота господствует над равниной. Наши солдаты быстро бегут к этому кургану, стреляя на ходу. Скатываемся с этого кур­гана и, не давая опомниться врагу, преследуем его по пятам. Кругом рвутся снаряды, мины, дробно стрекочут пулеметы и автоматы, но мы на это не обращаем внимания. Наша цель - вперед, только вперед. Показалось село. Мы его заняли так быстро, что фашисты не успели его сжечь. Одинокий старик, которого мы встретили, не сразу понял кто мы. За регулярную армию он нас не признал, а считал, что это десант или партизаны. А мы были действительно похожи на кого угодно. Раскрасневшиеся от жарко­го боя и быстрого бега, взъерошенные, в копоти и пыли, мы ворвались в село, тогда еще расположенное в тылу у немцев. А те из нашего тыла бежали и пешие, и на машинах. Даже три танка появились. Зазевались они и теперь удирали, но далеко не ушли. Наши истребители танков стрель­бой из ружей ПТР подожгли их.11
   К 15 часам 25 июня шоссе Витебск-Орша было перерезано и оседлано подразделениями 31-й дивизии севернее деревни Большие Бабины.
   225
  
  
После этого дня и боя нам уже приходилось часто продвигаться по открытой местности. Лес встречался заметно реже. Немцы, убегая, про­бовали кое-что минировать, но делали это поспешно, почти у нас на виду, и наши саперы такие мины быстро обезвреживали. Бегство врага было паническим и массовым.
   Разведка сообщила, что впереди километров на 30 никого нет.
   Оружие потяжелее было погружено на подводы и машины, а мы построились в колонну и двинулись вслед за отступающим врагом.
   Противник, не подозревая, что дорога Витебск-Орша перереза­на, спокойно продолжал переброску войск из Витебска в район Орши. Колонна автомашин и бронетранспортеров была обнаруже­на на подступах к деревне Большие Бабины. Подполковник Кузне­цов немедленно доложил об этом генералу Щербине и получил приказ устроить засаду.
   По обеим сторонам шоссейной дороги в кустарнике залегли бой­цы, развернулась полковая артиллерия. Колонна противника вошла в кустарник и была в упор расстреляна.
   Об этих днях пулеметчик Белокриницкий рассказывает так:
   "Мы никогда не ночевали в населенных пунктах. Всегда в лесу. Это имело преимущество со всех точек зрения, а в военное время осо­бенно. Сон на свежем воздухе восстанавливал наши силы.
   Поднимались до рассвета. В лесу еще сумрачно и прохладно, со­гретое за ночь место не хотелось оставлять так рано, но нас ждал дол­гий трудовой день. А особенно ждали люди, которым минуты казались днями. Не ждали нас только предатели. В тот июльский знойный день мы, как обычно, пошли вперед, а навстречу нам вели разный сброд теперь уже бывших старост, полицаев, сотских и иже с ними. Они шли ссутулившись, тяжело и неохотно.
   Куда девались надменность и прищур с издевкой! Их давили гре­хи, чувство неотвратимой расплаты. Головы втянуты в плечи, взгляд исподлобья и злой. Они, мелкие и ничтожные людишки с выражением животного страха. Ни одного "представительного", "респектабельно­го" подлеца, или обстоятельства создают такую фактуру или она заго­дя создается у людей, склонных к подлости.
   Мы стали замечать, что фрицам приходится все туже. По обочи­нам дорог, в кюветах, в оврагах стало попадаться награбленное и за­тем брошенное имущество. Валялось оно вместе с военным снаряжением и личными вещами. Чего только там не было: теплые кре-
   226
  
  
стьянские одеяла, домотканые вещи, погнутые самовары, глиняная посуда, кожа для сапог, музыкальные инструменты, одежда.
   В большинстве своем это было малоценное имущество. И это нас по­ражало: какая-то жадность руководила захватчиками. Но недаром гово­рят: что в походе даже иголка тяжела. Брошено не только награбленное, но и свое. Рядом в другой куче валялись бумаги и карты топографичес­кие, сушеный картофель, морковь, брикеты ячневой крупы. Валялись тем­но-зеленые каски, винтовки, автоматы, вещмешки, обшитые телячьей шкурой с рыже-коричневой шерстью. Мы, станкачи, в первую голову рассматривали брошенные станковые пулеметы противника. Металли­ческие ленты нам понравились. Они лучше тряпичных. Ее легче наби­вать, сырости она не боится, нет с ней задержек и перекосов в стрельбе. В сухую погоду из нее не высыпаются патроны. У нас тоже были такие, но только на ДШК и в авиации. А еще лежала тяжелым грузом куча фашис­тских орденов. Их было много. Черные скользкие с матовым блеском, паукообразные кресты. Наши солдаты растоптали эту кучу сапогами, и она расползлась, как масляное пятно на воде.
   Вид этих наград для нас был отвратителен: за каждым из этих крес­тов незримо стояло горе...
   В первых числах июля мы подошли к местам, где проходила старая граница. Паника у немцев достигала предела. Партизаны активней напа­дали и громили их. Стали встречаться уцелевшие села. Население встре­чало нас радостно. Что это были за встречи! Всю гамму человеческих чувств, все нюансы ликующей души передать просто невозможно. Мы приближались к первой уцелевшей деревне. Наш оркестр опередил нас и подождал у околицы. Музыканты стояли слева возле наскоро сделанной арки из березовых брусьев. Арка напоминала огромную букву "ГГ. Верх ее венчал треугольник, а выше - древко и красный родной советский флаг.
   Вся арка увита венками из еловых веток, березовых с примесью поле­вых цветов. На всю ширину арки, на широкой бумажной полосе крупны­ми буквами красной краской написали лозунг: "Да здравствует Красная Армия - освободительница народов". В центре треугольника портрет Сталина. На одно мгновение наступила тишина. Все жители деревни ра­достно смотрят на приближающихся солдат...
   Вдруг, словно взрыв -всколыхнулся воздух, и мощные звуки военно­го марша поплыли над спасенным селом.
   Солдаты подтянулись. Усталость как рукой сняло. Мы проходили под аркой триумфальным маршем. Справа стоит стол, накрытый белой ска-
   227
  
  
тертью. На скатерти полотенце, расшитое цветной гладью, а на нем хлеб и соль. Рядом живые цветы, в ведрах холодная колодезная вода. Около стола наши офицеры, партизаны и представители села. Дальше шеренгой через всю улицу мужчины, женщины, дети. Они плачут и смеются, что-то нам кричат и машут букетами цветов, платками... Мы их тоже на ходу приветствуем.
   За нами нескончаемым потоком идут наши товарищи в четком строю.
   Жители одеты чисто и ярко, под стать торжеству, но одежда на них очень помятая. Видно, долго ей пришлось храниться в тайниках от жадного взора фашистских солдат. Когда пришла минута торжествен­ной встречи гвардейцев, а это было для них неожиданно, некогда было гладить ее.
   По левой стороне улицы на всю ее длину выстроились и стояли по команде "смирно" белорусские партизаны с оружием и нашим, и тро­фейным. Взгляд у них был гордый, уверенный, они взялись за оружие в дни оккупации и достойно выполнили свой долг.
   Мы шли мимо, а за нами оркестр. Мелодия сменяла мелодию. Зву­чали "Тоска по Родине, "Прощание славянки" и "Вставай, страна ог­ромная". Этой песне пришлось прошагать всю войну по стране, под ее мотив против врага шла вся страна, огромная и сильная.
   За околицей на обочине стоит старая женщина в черной широкой юбке и такой же кофте, седая с непокрытой головой, босая. У нее не хватило сил прийти на встречу, и она ожидала нас у своего дома. Было ей лет восемьдесят. Глаза ее слезились, а губы беззвучно что-то шепта­ли. Мы с ней поздоровались, она кивала нам головой и шептала, шеп­тала. Я оглянулся: она вслед нам перекрестила наш колонну, осенила крестным знамением, благословляя нас. И мне показалось, что это са­мый искренний от души жест, самое искреннее чувство за всю историю христианской религии. Важна не форма, а содержание, и старуха вло­жила в свой жест лучшие помыслы своей души.
   И снова мы отдыхали в лесу. Из армейских газет мы узнали, что нашей 31-й гвардейской стрелковой дивизии присвоили почетное наи­менование "Витебская".
   Фашисты так удирали от Витебска, что догонять их было трудно. А мы не ленились: ложились спать в час-два ночи, а в пять утра уже шагали дальше. Таких рассветов, как на фронте, я уже больше нигде никогда не видел.
   228
  
  
Фашисты отступали, где успевали жгли все. И сколько пришлось нам увидеть сожженных деревень и сел, повешенных и убитых патриотов. Очень запомнилась одна ночь. Тихая июньская теплая ночь. На лесной проселочной дороге начало слегка попахивать гарью, она все усилива­лась и усиливалось, и на поляне перед нами пепелище. К полуразрушен­ной печной трубе прижавшись, трясясь, горько рыдала с причитаниями старая, оборванная, изможденная женщина. . . То, что увидели, расстрои­ло нас. Люди плачут над книгой, в кино. А перед нами было живое чело­веческое горе. Деревня сгорела до тла. На месте каждой избы куча горячей золы. Еще прорываются небольшие языки рыжего пламени. Стоят обуг­лившиеся деревья, сиротливо торчат печные трубы. На деревьях обгорев­шие трупы повешенных, на земле убитые трупы животных рядом. Кроме старухи, рыдающей у трубы, живыми были цыплята; они бегали между кучами горячей золы и жалобно пищали.
   От села осталась покрытая пеплом пустыня. Где-то вдалеке выла со­бака, вся эта картина опустошения освещалась багровым светом взошед­шей над лесом луны, бесстрастно взиравшей на это злодеяние.
   "Люди! Не забывайте этого! будьте бдительны!" 97-й полк, прочесав лес западнее озера Орехи, так же перерезал шос­сейную дорогу, вошел в деревню Большие Бабины с севера, а 95-й полк занял Малые Бабины. Выход частей дивизии на шоссейную дорогу Витебск-Орша создал возможности ввести в прорыв танковые соединения, которые наступали в северном направлении.
   25 июня в районе Гнездиловичи дивизии 11-й гвардейской армии со­единились с войсками 1-го Прибалтийского фронта и окружили вражес­кую группировку в районе Витебска, а 26 июня город Витебск был освобожден.
   За боевые успехи и героизм бойцов в Витебской операции 31-я гвар­дейская стрелковая дивизия, единственная в 11 -й гвардейской армии, удо­стоена почетного наименования "Витебская". Сотни бойцов и командиров дивизии были представлены к высоким правительственным наградам.
   Сбылось предсказание командира дивизии Ивана Кузьмича Щерби­ны. Когда после освобождения Карачева отдельным дивизиям было при­своено звание "Карачевских", кто-то из офицеров спросил, почему нашей дивизии не присвоили это звание, Иван Кузьмич ответил уверенно: "Наша будет "Витебской"127.
   На третий день после успешного прорыва вражеской обороны в рай­оне Острова Юрьева, когда уже была перерезана автострада Орша-Витебск,
   229
  
  
3-й батальон 97-го полка встретил сильный заслон противника. Фашисты сосредоточились в урочище "Черный лес" и приготовились контратаковать передовые подразделения батальона с целью задержать наше стремительное движение на запад.
   Командир батальона Хальмат Кульмаметов принял решение внезап­но атаковать заслон во фланг, расчленить его и по частям уничтожить. Этот замысел реализован умело. Противник понес большие потери.
   Вместе с гвардейцами этого батальона отважно сражались и артил­леристы полковой батареи старшего лейтенанта Ивана Моторина. Фа­шисты сопротивлялись с особым упорством, что было удивительно при их массовом отступлении. Они бросили против батальона танки, САУ и бронетранспортеры с автоматчиками, подразделения пехоты. Батальон Кульмаметова понес большие потери. Фашисты усилили контратаку, организовали два фланговых натиска.
   В треске пулеметно-ружейного огня и скрежета разрыва снарядов слы­шится охрипший голос командира 9-й стрелковой роты старшего лейте­нанта Д.Ф. Воеводского: "Вперед, гвардейцы! Ура, ур. . а. . . а!". Рота в стремительном броске сближается с цепью противника. Пошли в ход гра­наты. Полковая батарея била прямой наводкой по бронетранспортерам и танкам врага. Батарейцы застыли у своих орудий, поближе подпустили стальные громады и стали бить наверняка. Особенно удачно стреляли наводчики младший сержант Чумак и ефрейтор Майборода. Когда рас­стояние сократилось до прицельного, их пушки выстрелили, две вражес­кие машины судорожно дернулись и, охваченные пламенем, замерли на месте. Враг в отместку обрушил на артиллеристов лавину огня.
   Тяжело ранен Майборода, ранен Веселов. К орудию, где ранило Веселова, подбежал Моторин и стал вести огонь.
   Загорелась вражеская машина, за ней следующая. В это время пехота противника сумела зайти во фланг батареи и стала обстреливать огневые позиции. Словно чуя легкую добычу, изрыгая снопы пламени, перевали­ваясь с бока на бок, шли еще два танка.
   Все ближе ненавистный рев моторов, все крупнее ненавистная свас­тика и кресты на боках. И откуда только взялись силы у комбата, чтобы почти одному развернуть орудие, выстрел! Еще!
   Задымился и остановился еще один танк. И здесь произошло несчас­тье: не растерялся фашист, прямым попаданием снаряда он вывел из строя орудие и смертельно ранил Моторина. Еще яростнее стали биться гвар­дейцы. Тут и там стали рваться связки гранат, брошенные ими к вражес-
   230
  
   ким машинам. После двухчасового жестокого боя перед батареей Моторина стояли четыре обгоревшие, еще дымившиеся коробки танков, два подбитых бронетранспортера. До сотни трупов вражеских солдат и офи­церов рассеяны на небольшом "пятачке".
   Ужасной была ярость гвардейцев, мстивших за гибель любимого то­варища. От сильной штыковой атаки фашисты потеряли контроль над собой, метаясь в панике, они пытались бежать, но. . . навстречу им из леса вышли партизаны и добрую сотню пленили.
   Не дожил до светлого дня Победы храбрый гвардеец Иван Моторин, освобождая белорусскую землю, он погиб 27 июня 1944 года вблизи де­ревни Межево.
   В ночь на 27 июня оршанский гарнизон сдался в плен. Его начальник командир 78-й штурмовой дивизии генерал-лейтенант Г. Траут был пле­нен 7 июля в лесах восточнее Минска128.
   Метко сказал Маршал Советского Союза А. М. Василевский, что 78-го штурмовую дивизию до этого неправильно били.
   Прорыв 5-й танковой армии и 3-го кавалерийского корпуса оконча­тельно нарушил планы гитлеровского командования остановить наше на­ступление.
   Патриотический порыв гвардейцев сметал все преграды. В 6 часов 26 июня один батальон 97-го полка овладел деревней Межево, а к 18 часам, пройдя 25 километров, занял деревню Смоляны.
   Преследуя отходящего противника, 3-й батальон 97-го полка, кото­рый в этот раз возглавил заместитель командира батальона по политчас­ти капитан Г.Ф. Виллисов, восточнее Малые Смоляны встретил ожесточенное сопротивление. Тогда стрелковые роты Черепанова, Мехно и Воеводского обошли немцев справа и атаковали врага. Немцы оста­вили убитыми 20 солдат и офицеров и 17 захваченными в плен.
   В этом бою захвачен 1 пулемет, 2 миномета и более 40 винтовок.
   Части отныне Витебской дивизии совершали безостановочный марш. Впереди шли разведчики, саперы, отряд обеспечения движения и один полк, выделенный в авангард. Они вступали в бой с отрядами прикрытия противника, сбивали их и освобождали белорусские села, прокладывали путь главным силам дивизии.
   Начальник разведки 95-го полка капитан Даньшин приказал развед­взводу с ходу взять поселок Козлы. Оказав слабое сопротивление, про­тивник начал отходить в лес. Отделение разведвзвода отрезало им путь отхода, и противник был зажат с двух сторон. За считанные минуты боя
   231
  
  
взвод разгромил группу из 120-130 гитлеровцев. Многие из них были уничтожены, одиночки скрылись в лесу, а 54 сдались в плен. В де­ревне, состоящей из зарытого кола в землю, где на прибитой попе­рек дощечке написано по-немецки "КозН", вышедший сюда старик сообщил старшему сержанту А.М. Козлову, что среди пленных пря­чется бургомистр и показал на фигуру в полувоенном немецком обмундировании. По документу тот значился лесничим, но измож­денные жители поселка признали его, приговорили к повешенью и оперативно вздернули предателя на суку обгоревшего дерева около ручья. Обозленные за неописуемые зверства фашистов, они умоля­ли расстрелять всех пленных, но подоспевший капитан Даньшин запретил самосуд.
   В деревне Смоляны уничтожены крупные силы противника, только в плен захвачено 192 солдата и офицера противника.
   Дивизия шла параллельно автостраде Москва-Минск, севернее на 10-15 километров. 45-50 километров в день проходили гвардей­цы по дорогам Белоруссии. Население освобожденных сел и дере­вень радостно и приветливо встречало советских солдат.
   На улицах накрытые столы, празднично одетые жители угоща­ли гвардейцев молоком.
   Когда части дивизии продвигались по Богушевскому району, медсестра 34-го гвардейского медсанбата Валя Козаченко получи­ла разрешение командира медсанбата капитана М.В. Розинова по­сетить ее родное село Стайки и, долго не размышляя, отправилась туда. Как ей завидовали ее боевые подруги. Надо же, Вале повезло, она встретится с родными, которых не видела долгих три года.
   На расположение медсанбата наткнулись до двух десятков сол­дат противника. Среди них были немцы, итальянцы, французы и два русских. Медсанбатовцы вначале растерялись, но подоспевший комендантский взвод разоружил пришельцев.
   Из Стаек вернулась Валя Козаченко, зареванная и злая. Увидев стоявших вблизи гитлеровцев, она схватила автомат и, направив его на них, нажала на гашетку. Ее подруга капитан м/с Г.А. Попова успела толкнуть ее в ногу, и очередь прошла мимо.Розинов разоружил Козаченко, твердо заявил:
   "Пленных не трогать!"
   "Товарищ капитан, а вы знаете, что фашисты в Стайках рас­
стреляли мою мать, а дом сожгли."
   232
  
  
"Валя, мы сочувствуем вам, нам так же больно, как и Вам. Ваше горе - наше горе. Но, Валя, в пленных стрелять нельзя. Мы не фашисты."
   Пленные были отправлены по назначению, но двоих русских кто-то и как-то успел застрелить.
   С 29 июня в авангарде двигался 95-й полк На подступах к Холопеничам он в 14 часов разгромил немецкий батальон, уничтожил 80 гитлеров­цев, взял в плен 120 человек. В этом бою захвачено 12 автомашин, 4 орудия, 26 пулеметов. В 16 часов он разгромил еще один отряд. 30 июня части дивизии с боями прорвались к реке Березине129.
   Инженерно-саперные подразделения с передовыми отрядами 31-й, 1-й, 26-й, 83-й гвардейских стрелковых дивизий начали подготовку к фор­сированию Березины.
   Через эту переправу проскочил передовой отряд дивизии - 3-й бата­льон 99-го полка с 1-м дивизионом 64-го артполка и захватил плацдарм на западном берегу реки.
   "Мы продолжаем переправу здесь",
   - говорил командир кавкорпуса,
   "от реки пойдем к шоссе, вам надо исправить мост через Березину севернее Битчи, у совхоза Веселово и двигаться прямо на Зембин - сильному узлу обороны на реке Гайна, которому немецкое командование придавало большое значение."
   Увязав вопросы взаимодействия с кавалеристами, генерал И. К. Щер­бина и полковник А.В. Полянцев выехали к совхозу Веселово. На шоссе Борисов-Зембин мост через реку был взорван гитлеровцами. Фермы мос­та своими краями упали на берег.
   Используя это, прямо с марша 97-й полк захватил переправу и по обломкам разрушенного моста переправился и закрепился на западном берегу реки.
   Река Березина - серьезная водная преграда при сравнительно неболь­шой ширине основного русла в данном районе 75-80 и глубине до 3 мет­ров, она течет в низких заболоченных берегах и имеет широкую до 2 километров заболоченную пойму с двумя протоками шириной 7 и 12 мет­ров, трудно проходимую даже для пехоты.
   Взорванный мост представлял собой внушительное сооружение. Это был высокий деревянный мост ригельно-подкосной системы с двой­ными прогонами на свайно-башенных опорах. Длина моста 280, высо­та - более 5 метров. На пойме с обоих берегов к мосту отсыпаны высокие дамбы. Четыре пролета моста над основным руслом взорваны. Упав­шие в русло пролетные строения представляли собой хаотическое на громождение
   233
  
  
обломков бревен с торчащими среди них сваями, переби­тыми на разных уровнях.
   Детально изучив возможности построить низководные мосты на основном русле и двух протоках, командир 35-го гвардейского саперно­го батальона капитан Николай Васильевич Николаев понял, что пост­роить мост через основное русло представляется возможным. Следует использовать упавшую в воду взорванную часть моста, однако на это мало надежды.
   Но "глаза страшатся, а руки делают". Саперная рота приступила к очистке завала. Действуя ломом, топором и пилой, производя взрывы, рота быстро ликвидировала рогатистость и ершистость завала. На него взошли 100-120 гвардейцев, попрыгали, пошатали - держит.
   Работа по усилению плавучей опоры была кропотливой и сложной. На одной из проток шириной 12 метров саперным батальоном 11-й гвар­дейской стрелковой дивизией сооружен мост на клеточной основе. На второй протоке, менее широкой мост, построили саперы 1-й саперной роты бата­льона капитана Николаева.
   Около 6 часов 1 июля по переправе полился живой поток войск: люди, лошади, кухни санитарные фургоны, повозки, автомашины, орудия - все двинулось в направлении Зембина.
   За полком второго эшелона дивизии по этой переправе перешла Бе­резину и 11 -я гвардейская стрелковая дивизия.
   Войска полным ходом пошли на западный берег Березины. У моста заняла позицию 37-я гвардейская отдельная зенитно-артиллерийская ба­тарея. Около 13 часов с северо-запада послышался все нарастающий гул. Появилось около 20 самолетов Ю-88.
   "К бою!" - послышалась команда старшего лейтенанта ПИ. Буянова, командира батареи.
   "Азимут 49, высота 22", - передавал отсчеты дальномера лейтенант В.В. Матвеев. Самолеты заходили в круг, нацеливались на переправу, с диким ревом стервятники понеслись на штурмовку, а навстречу им снаряды батареи чертили разноцветные трассы. Посыпались бомбы, падая и
глухо взрываясь, они щедро осыпали рваными осколками, шипящими в воде. Из воронок вздымались грудами комья земли и фонтаны едкой пыли, перемешанные с ржавой гарью порохового дыма.
   С побледневшими, как полотно лицами ездовые двуколки, повозок, рьяно нахлестывая с остервенением лошадей, стремились быстрей про­скочить переправу. На обочину выезжать нельзя - топкое болото.
   234
  
  
Часть, бомб упала в воду. Поднялись высокие водяные смерчи и стол­бы зелено-коричневой грязи, полетели, шипя и воя, мокрые осколки. На мосту все смешалось, падали в воду повозки, подминая под себя барахта­ющихся и жалобно ржущих лошадей, плыли к берегу в набухшей от воды одежде упавшие с моста бойцы, некоторые тонули. Попадания в мост не было. Кое-как подводам удалось проскочить мост, он опустел, и бойцы, подходившие к переправе, укрылись около каменных построек совхоза.
   А самолеты противника заходили на второй круг, батарея один на один осталась с штурмовиками. Снова посыпались обильно бомбы, но и наводка зенитчиков стала уверенней, трассы проходили прямо перед са­молетами, видно было, как тремя трассами прошило два самолета. Юнкерсы загорелись, потащив за собой длинный шлейф темно-серого дыма, они, потеряв устойчивость, отклонились в сторону и вскоре рухнули на землю и взорвались, объятые пламенем. Остальные, спасаясь, ушли на запад. Больше налетов на переправу не было. Уничтожение двух самоле­тов подтвердили актом заместитель командира 1-го батальона 97-го пол­ка капитан Журавов и парторг батареи Валах130.
   К 19 часам 1 июля обходным маневром дивизия освободила местечко Зембин. Это была крепость, построенная немцами для отражения атак партизан, которые в этом краю были хозяевами положения почти всю войну.
   1-го июля Москва салютовала войскам 3-го Белорусского фронта. По всем подразделениям был разослан приказ Верховного Главнокоман­дующего, в котором отмечалось мужество и героизм, отвага и бесстра­шие бойцов, командиров и политработников, успешно форсировавших Березину.
   Пулеметчик 99-го гвардейского стрелкового полка А. М. Белокриницкий вспоминает:
   "После нескольких стычек с врагом мы подошли к Березине. К реке вела, извиваясь и петляя, шоссейная дорога, вымощенная серым грани­том. Долина реки очень широкая, поросшая высокой осокой. Берега низ­кие, илистые. На нашем пути был деревянный мост, но фашисты его успели взорвать. По тем остаткам, которые торчали из воды, мы сделали прими­тивный настил, и пехота, кое-как цепляясь за обломки, перебралась на западный берег. За Березиной мы много раз вступали в бой. Они были быстротечными. Запомнились бои на картофельном поле вечером. Огонь противника был плотным и массированным. Не жалели патронов и мы. Над всем полем летело столько осколков и трассирующих пуль, что ряби-
   235
  
  
ло в глазах. Картошка была окучена плугами, а борозды шли поперек нашего пути, и это нас задерживало. Но мы упрямо шли. Немцы вначале упорно сопротивлялись, а затем, как по команде, побежали. Утром мы вступили в деревню. Она уцелела. Жители встречали нас радостно, уго­щали. Но мы просили только воды, холодной, колодезной. После боя и в жару она была особенно вкусной. Я выпил столько, сколько мог, а потом пожалел. Я знал, в походе пить нельзя, но что со мной будет так плохо и мне будет тяжело идти, я узнал только на практике.
   После обеда небо заволокло тучами. Собиралась гроза, первая за все дни. Бесновались молнии, огненные стрелы полосовали небо, разрезая его на разные причудливые части. Оно было синее, почти черное. От гро­ма все окрест дрожало. Но мы шли и в эту погоду, и в любую другую погоду, и били врага. Население чем могло, помогало нам. Помню один из многих случай; в каком-то селе наш танк Т-34 въехал на мост через сельскую речушку.
   Жалкое сооружение не выдержало тяжести и рухнуло вместе с тан­ком. Пока танк выехал, он окончательно размесил берега, и машины сгру­дились перед речкой. Встречавшие нас жители, не ожидая нашей просьбы помочь, бросились по дворам. В считанные минуты у переправы выросла гора досок и бревен. Завизжали пилы, застучали молотки и топоры, а через неполный час по новому настилу прошли наши машины. Жители деревни были рады новой добротной переправе. И так было всюду.
   Полдень. Мы возле озера. В нашем распоряжении два часа. Можно купаться. Смотрим под ноги: нет ли участков засохшей травы на лугу там может оказаться мина. Трава на берегу не примятая, на кустах паутина -значит никто не ходил. Порядок. Можно искупаться. Пока мы купались, не заметили, как пролетел первый час. К нам пожаловал "гость" - живой фашист, но почему-то не агрессивный. Потянувшись было к автомату, я убрал руку.
   Немец пришел к нам не драться, а сдаваться. Он просит отвести его к командиру нашего соединения. Перед командиром батальона майором Василием Кондратьевичем Кирсановым он стоит по стойке "смирно" и излагает свое поручение. Куда девались лоск и вышколенность, презре­ние к другим. Перед Кирсановым жалкий проситель. В застывшем взгля­де немая просьба, покорность своей участи. Несколько сот солдат противника, считая войну проигранной, решили сдаться в плен, и этот немец пришел к нам, как парламентер. Минут через 40 наш старшина бодро шагал во главе колонны немцев.
   236
  
  
Они шли по-военному, четко соблюдая строй, однако с полным рав­нодушием к окружающему. Остановились возле нас, повернулись все ра­зом по команде и начали в кучу бросать оружие.
   Так же строем отошли и сели в сторонке. Как оказалось, наши меры предосторожности были излишними, но при вооруженном противнике, хотя бы сдающимся в плен, они были обязательны. Такую процедуру мы виде­ли впервые. Без оружия немцы имели вид мяча без воздуха. Они притих­ли и выжидающе перешептывались. Отходчив и не злопамятен наш солдат, как и весь наш народ. Бросили они оружие, и злость к ним пропала...
   На отдыхе капитан Медведев, наш духовный наставник, вел с нами беседу. Говорить он умел красиво, а главное понятно и приятно. Мы не уставали его слушать. Хотя он и военный человек, но речь его была не­жной. Объяснял он тихо, уверенно и понятно. Думаю, что трудно было бы солдату на войне без таких духовных наставников, как наш капитан Медведев. Мы его сердечно любили.
   К вечеру мы у околицы села. Оно в долине, мы на возвышенности. В долине заметно темнело. На село спускались мягкие вечерние сумерки. Слышно было, как кричали люди, ревели коровы, переругивались не­мецкие солдаты. В вечернем воздухе эти звуки были ясны. От населения, которое притаилось в лесу, мы узнали, что в селе жителей не осталось, там одни немцы. Резервы и техника противника сосредоточены за селом. Перед селом окопы. Но команды на атаку не было. Скоро почти рядом остановилась батарея прославленных "Катюш". Затем все происходило так стремительно, что мы не успели сообразить, что к чему.
   Сверкнуло пламя, раздался короткий, характерный воющий звук, и стайка снарядов, попеременно обгоняя друг друга, оставляя за собой огненные шлейфы, с затихающим шорохом умчалась в ночное небо. Что затем было! Сплошная стена разрывов, дым, всплески пламени и затем могильная тишина. После второго залпа батарея спешно скры­лась в лесу.
   В стане противника утихли все крики. В овраге, поросшим редким лесом, за селом, все горело. Заглохли моторы тягачей и танков, взметну­лись огромные сполохи пламени. Послышались истошные крики немцев в селе, хотя на село не упал ни один снаряд.
   Мы одним коротким ударом, сильным и неотразимым, минуя око­пы, ворвались в село и очистили его от гитлеровцев. Атака была столь стремительной, что в считанные минуты мы оказались на другом конце села. Стреляли на ходу: ложиться было некогда.
   237
  
  
После освобождения местечка Зембин полки дивизии вступили на тер­риторию партизанского края. В деревнях были построены въездные арки, увитые цветами, с лозунгами и приветствиями бойцам. Население весе­лое, оживленное, люди в лучших нарядах, с чувством огромной радости, встречали освободителей. Была здесь и советская власть, работали все учреждения, на полях посевы, готовые к уборке".
   Гордые сознанием выполненного долга, проходили гвардейцы Ви­тебской дивизии по деревням Рудня, Мозолы, Пронцевичи и другие. Партизаны вливались в ряды Советской Армии.
   У города Красное 4 июля противник оказал ожесточенное сопротив­ление, взаимодействие с кавалеристами 3-го гвардейского кавалерийско­го корпуса генерал-лейтенанта Н.С. Осликовского было нечетким. Дивизия с утра повела фронтальное наступление, но встреченная мощ­ным артиллерийским и минометным огнем и контратакой танкового пол­ка 5-й танковой дивизии противника, была остановлена, пыталась обойти противника с юга, но и это не принесло удачи. И только к 14 часам обход­ным маневром овладела городом.
   Бывший начальник штаба 97-го гвардейского стрелкового полка, под­полковник К.И. Гордеев вспоминал:
   "Город Красное представлял собой сильно укрепленный опорный пункт противника. Кустарник и лес скрывали расположение огневых то­чек противника и его маневр, 97-й полк наступал в первом эшелоне диви­зии. К исходу дня подразделения полка вышли на восточную окраину города Красное, где были остановлены сильным пулеметно-минометным огнем, местность была открытой и ровной, и все действия полка наблю­дались противником, который вел беспрерывный огонь по боевым по­рядкам наступающих. Первоначально атаки на Красное успеха не имели. Они отражались с большими потерями среди атакующих в живой силе и технике.
   Правый фланг противника охранялся двумя самоходными артилле­рийскими установками, которые курсировали по рокадной дороге, скры­тые лесом. К западу от города местность открытая. В лощине, в 5-6 километрах от Красного стояли танки противника, ожидая бензин.
   Оценив обстановку, из которой следовало, что противник всеми си­лами сдерживает натиск гвардейцев, ожидая подхода резервов и горюче­го для танков, и что он все усилия сосредоточил на восточной окраине города, ожидая удара с фронта, оголив тем самым фланги, выгодно было обойти город с флангов при этом без промедления. Командир 97-го пол-
   238
  
  
ка подполковник А, А. Булахов оставил одну роту для прикрытия с фрон­та, остальные подразделения направил обходом с юго-запада для удара по противнику с тыла.
   Удар оказался внезапным и усиленный батальон противника, кото­рый оборонял город, был разбит.
   Отклонение от лобового удара, смелый выход в тыл врага, иници­атива помогли справиться с нелегкой боевой задачей по овладению городом.
   Бывший командир 4-й батареи 122 мм пушек майор в отставке М.И. "Харченко добавил:
   "У города Красное из-за плохой видимости (тумана) 2-й дивизион 64-го гвардейского артполка подошел на расстояние 30-35 метров к не­мецким бронетранспортерам, которые первым заметил командир пушеч­ной батареи капитан Кондратьев, двигавшийся на головной машине дивизиона, и подал сигнал: "К бою!"
   Встреча с гитлеровцами была неожиданной, они растерялись и не ус­пели открыть огонь, а когда в течение 2-3 минут дивизион развернулся и приготовился к стрельбе прямой наводкой, к нему направился немецкий офицер с двумя солдатами и белым флагом. Через переводчика - старши­ну дивизиона Переверзева они заявили о добровольной сдаче в плен.
   Приехавший на "виллисе" с 12 танками полковник танкист предло­жил экипажам бронетранспортеров оставить эти машины и построиться. Фашистов было 32, из них 3 офицера, а на опушке леса стояли в полной исправности 10 бронетранспортеров. Танкисты сели в немецкие бронет­ранспортеры, вывесили на каждом из них красные флаги и двинулись в сторону Молодечно".
   В предстоящем 5 июля бою за Молодечно генерал И. К. Щербина лично организовал взаимодействие с 3-м гвардейским кавкор-пусом генерал-лейтенанта М.С. Осликовского, тщательно проверил, как поняли задачу командиры полков, как нацелены приданные и поддержи­вающие части.
   Батальон майора В.К. Кирсанова с боями все ближе подходил к го­роду Молодечно. Фашисты жгли все, что горело, взрывали то, что нельзя было увезти, железную дорогу разрушили специальным приспособлени­ем. За паровозом тянули тяжелей лемех, острый исполинских размеров. Он вспарывал полотно дороги, разворачивал разрозненные шпалы. Не связанные между собой рельсы расползались в стороны, сползая вместе с балластом, засыпая бермы (бермы - обочины, скаты).
   239
  
  
Перед самым городом хаос достиг особенных размеров. На обочи­не дороги - разбитые, исковерканные машины, убитые лошади, люди. Взорваны мосты и мосточки, повалены линии электропередачи и теле­фонные, разбросано награбленное... И над всем этим дым пожарищ, свист пуль, скрежет разрывов, вой мин, гул танковых моторов, лязг, рев, пыль, дым, смрад.
   Сквозь дым в панике бегут враги, гвардейцы щедро поливают их свин­цом. Перед "максимом" А. М. Белокриницкого гора стрелянных гильз. Подносчики еле успевают приносить патроны. Пулемет стучит, как швей­ная машинка, длинной очередью. Старший лейтенант И.А. Тростников показывает вправо - там что-то похожее на стереотрубу. Вновь длинная очередь, и цель поражена. Занятые своим делом, солдаты не замечают подошедшей почти вплотную к ним самоходной установки САУ-76 лей­тенанта Виктора Ивановича Посошкова. Самоходка стреляет над голо­вами пулеметчиков, оглушая их. Те ругают лейтенанта почем зря и тащат дальше свои пулеметы.
   Бой утихает и катится в сторону города. В 14 часов дивизия, исполь­зуя поддержку левого соседа 1-й гвардейской мотострелковой дивизии, во взаимодействии с частями 3-го гвардейского кавалерийского и 29-го танкового корпуса генерал-майора Е.И. Фоминых, ударом с востока и юга штурмом овладели Молодечно - крупным узлом железных и шоссей­ных дорог, истребив большую часть гарнизона, оборонявшего город.
   Оперативное значение Молодечно определялось еще и тем, что через него осуществлялось взаимодействие немецких войск, действовавших в направлении Вильнюс-Лида131.
   В город вошли днем. Было пасмурно, солнце скрылось за тучами. Полдень. На улицах ни души. Кругом набросано битое стекло, кир­пич, штукатурка. Развалины домов и паутина разбросанной проволо­ки мешают идти.
   На станции нагруженные эшелоны с продуктами и разным доб­ром. В них особенно много муки и сливочного масла. Слева от дороги, по которой гвардейцы вошли в город, за проволочной оградой боль­шие склады с продуктами. В основном, консервы мясные и овощные, плавленый сыр, повидло, патока. Сотни тысяч банок. Можно прокор­мить не одну дивизию.
   Подразделения дивизии прошли через город быстро, преследуя от­ступающих гитлеровцев. Дорога вывела на открытую равнину, где также присутствовало дыхание войны. На каждом шагу видны ее страшные сле-
   240
  
  
ды, разрушения, ее кровоточащие раны. Кругом в беспорядке разброса­ны случайные вещи. Впереди, у самой дороги - убитая женщина. Она ле­жит на левом боку и в руке держит веревку, за которую вела корову. Корова с развороченным брюхом валяется рядом, возле женщины мальчик лет шести. Он лицом повернулся к матери, ножки слегка подогнуты, кажется спит, лицо его восковое. Они убиты недавно. На лице женщины ни стра­даний, ни застывшей боли, видимо смерть ее настигла внезапно. За что они убиты - неизвестно. Но то, что они не воевали в это время против фашистов - это факт.
   На войне как на войне убивают, калечат, пытают. Но, когда убивают беззащитных детей, то это больше чем подло. Нет таких слов, чтобы в полной мере можно было выразить возмущение, и нет таких мук, кото­рыми можно и нужно было наказать за такое злодеяние. И это варвар­ство цинично прикрывается именем бога.
   На поясной пряжке каждого фашиста-убийцы, детоубийцы над­пись "Гот мин унс" ("С нами бог"). Какое кощунство! Для полного святотатства следовало бы иметь на той же пряжке заповедь того же бога "Не убий"...
   Как тяжело и больно видеть такие картины. Даже сейчас, спустя много лет, они вызывают душевную боль. Тогда еще не было песни: "Пусть всегда будет солнце...", но когда она слышится сейчас, вспоми­наются дети, для которых по вине фашистов померкло солнце в их шесть или десять лет.
   От всего увиденного и пережитого за день на душе стало тяжело. Гру­стные мысли не давали покоя. Под вечер погода стала портиться. Небо затянуло тучами, моросил мелкий дождь.
   Возбужденные ненавистью, гвардейцы беспощадно разили фашис­тов, гнали их дальше на запад.
   Развивая успех, 31-я гвардейская стрелковая дивизия обходным ма­невром вышла на указанный ей рубеж и успешно выполнила задачу дня. Взаимодействие с частями 3-го гвардейского кавалерийского корпуса в результате было удачным, слаженным.
   В обороне Молодечно противник проявил большую растерянность, оставил не уничтоженные склады, в частности с горючим.
   Наступающими частями захвачено более 500 тонн бензина, в кото­ром армия имела большую нужду132.
   За удачно проведенный бой по освобождению Молодечно 31-я гвардейская стрелковая дивизия награждена орденом Красного Зна-
   241
  
  
мени. Звание "Молодеченской" ей не было присвоено, так как она уже имела звание "Витебская".
   После Молодечно дивизия получила задачу наступать в направлении города Ошмяны и в районе Дайнавы перейти границу Литовской ССР.
   Генерал И.К. Щербина утром 6 июля решил выехать в полк, прове­рить, как усвоены маршруты дальнейшего движения. При розыске 97-го полка в районе местечка Бенница он был тяжело ранен133.
   Вот как об этом рассказывает его бывший адъютант П.Н. Кузьменко.
   "Полки шли параллельно. Противник поспешно и беспорядочно отходил, и трудно было разобраться, где наши, где враг. Миновали Лебедзев - старинный белорусский город. К 24 часам штаб дивизии сосредоточился в Заскевичах, одной единственной улицей, длинно ох­ватывающей шоссе, в 9-10 километрах северо-восточнее небольшого местечка Бенница. Утром снова наступление.
   Командиры 95-го полка подполковник Павел Афанасьевич Лещенко и 99-го полка подполковник Константин Гаврилович Кузне­цов сообщили свои координаты. Командир 97-го полка подполковник Алексей Анисимович Булахов упорно молчал. Об­становка к этому времени заметно изменилась. Ранее поставленную задачу надо было менять.
   Несколько часов тому назад полковник оперативного отдела штаба фронта сказал, что он видел, как 97-й полк двигался на Бенницу и пово­рот на Сморгонь уже прошел. "Значит Булахов в Беннице", - Иван Кузь­мич острием карандаша начертил на карте предполагаемую линию полков и тут же с картой в руках, не раздеваясь, уснул.
   Товарищ гвардии генерал. Булахов отозвался, - радостно сообщил радист. Комдив открыл глаза.
   "Булахов! Давай скорее!"-Радист передал генералу микрофон.
   "Ты где пропал? Скорее бери карту, называй координаты."
   "Нет у меня кодированной. Тылы отстали, разрешите клером?"
   "Хорошо. Назови первую букву населенного пункта."
   "Я нахожусь в районе Б."
   "Жди, сейчас я выезжаю к тебе",--положил он трубку.
   Генерал снова посмотрел на карту, испещренную одному ему понят­ными знаками.
   "Б... Бенница. Прав тот полковник. На уровне с нами. Молодцы. Ва­силий, готовь машину!" - Адъютанта он не стал будить, так как последний только что прибыл после розыска исчезнувшей в пути штабной машины.
   242
  
  
"Машина в полном порядке! Как всегда!" - несколько хвастливо ответил водитель старший сержант Василий Лазарев.
   Не расслышал слова "в районе" или не придал ему значения ком­див, и это привело к непоправимому...
   В 6 часов утра в штаб дивизии приехал помощник начальника по­литотдела корпуса, подполковник Иван Николаевич Панов.
   "Товарищ генерал, разрешите поехать с Вами?"
   "Садись в машину."
   Стартер, козлиный прыжок, и "виллис" выехал со двора, свернул налево, затем направо и, прыгая по ухабам, скрылся в направлении Бенницы. В соседнем населенном пункте генерал уточнил дорогу на Бенницу.
   Капитан Павел Федорович Бураков, помощник начальника шта­ба артиллерии по разведке, увидел проезжающий мимо батареи "вил­лис" и крикнул:
   "Товарищ генерал, дальше ехать нельзя: опасно!" - но его слова по­тонули в гуле орудийных выстрелов.
   "Товарищ генерал, дальше немцы", - и эти слова оставлены без внимания. Иван Кузьмич был так загипнотизирован сообщением полковника из штаба фронта, что если бы он четко расслышал то, что кричал Бураков, не поверил бы.
   Капитан решил, что комдиву известна обстановка, и крайние меры не были приняты.
   Машина спустилась с бугра и, уверенно петляя по дороге, поехала дальше. Полный, веселый подполковник Панов оживленно разговари­вал с долговязым ординарцем комдива Александром Лавровым. Гене­рал ехал молча, сосредоточенно смотрел на карту.
   Его густые черные брови скрывали выражение глаз. Он о чем-то думал и подгонял водителя.
   "Быстрее, Василий! Быстрее!"
   Было тепло. День ясный и солнечный, где-то далеко слышались отдельные выстрелы орудий, шум "Катюш", треск автоматов и стре­кот пулеметов, но все это было далеко, а здесь все было по мирному тихо. Впереди горел небольшой деревянный мостик через ручей.
   "Езжай с разгону, Василий!" - приказал комдив.
   "Погодите, товарищ генерал: опасно, надо найти брод."
   Остановились. Генерал и подполковник вышли из машины, осмот­рели горящий мост. Брод нашли левее метрах в семи. Его проскочили легко, лишь задние колеса, слегка побуксовав, сдержали ход машины.
   243
  
  
Мост затрещал и рухнул, рассыпаясь искрами и вспышками рыжего пламени, окутанного густым серым дымом, пеня застоявшуюся мутно-зеленую воду. Справа метрах в двадцати - нагромождение камней, слева -полоса высокой ржи, тянувшейся вдоль дороги до самой церкви. За на­громождением камней параллельно ржи - кустарник. Впереди виднелся купол церкви - это Бенница, по улицам которой бегали солдаты, о чем-то крича и жестикулируя.
   "Немцы, товарищ генерал!" - крикнул водитель Лазарев.
   "У тебя, Василий, галлюцинация или ты не выспался, и тебе чудятся немцы. Это солдаты 97-го полка."
   Машина приближалась к церкви. Иван Кузьмич озирался, надеясь увидеть кого-нибудь из 97-го полка. Когда "виллис" поднялся на возвы­шенность, генерал увидел группу немецких офицеров, 10-12 человек. Те стояли на пригорке у церковных ворот. Рядом стояло несколько солдат.
   "Стой!" - приказал комдив.
   "Назад!"
   Машина нерешительно замялась, остановилась. Дорога узкая с кру­тыми кюветами по сторонам. Попытка разворота. Справа из булыжника затарахтел пулемет, от церкви застрочили автоматы.
   Послышались щелчки пробитой резины, сип уходящего воздуха, и баллоны сели, опуская с собой умирающее тело израненной машины. Из пробоев бака струился, клокоча, бензин, из картера лилось тягучее масло.
   Подполковник Панов спрыгнул влево и резко закричал. Вслед за Пановым свалились ординарец Лавров и водитель Лазарев, захватив с собой автомат. Секунду помедлив, осмотревшись, Иван Кузьмич вы­шел из машины и по кювету быстро добежал до кустов шиповника.
   "Товарищ генерал", - послышался голос ординарца. Комдив бро­сился через дорогу в рожь на голос.
   Пружинисто пропела пуля снайпера, фуражка с расколовшимся ко­зырьком слетела с головы генерала и покатилась вниз по косогору. Гене­рал присел. Немцы пытались отрезать его огнем и захватить в плен, но во ржи, которая простиралась до самых домов, они его потеряли.
   Генерал нашел шофера и ординарца. Они следили за тем, чтобы не допустить немцев до генерала, держа автомат наготове. Панова не было.
   "Панов!"
   "Товарищ подполковник!"
   "Иван Николаевич!"
И так несколько раз.
   244
  
  
Немцы приближались к машине, что-то лопоча и жестикулируя. В создавшейся обстановке оставаться вблизи машины нельзя, было крайне опасно. Панов не откликнулся. Он был или тяжело ранен, или убит. А, может быть, ему посчастливилось незаметно уйти. Решено уходить. К мосту обратно двигаться нельзя... там, за булыжником, пулемет. И гене­рал решает двигаться... в сторону церкви. Обман генерала удался. Немцы потеряли их из вида и стреляли наугад туда, куда бы побежал неопытный.
   "Панов!"
   "Иван Николаевич!" - без ответа.
   Рожь кончилась. Впереди наспех поставленное проволочное заграж­дение. Генерал первым полез под колючую проволоку. Гимнастерка заце­пилась за ржавую колючку. Ординарец помог ее отцепить. За проволокой чистый луг. Более сотни метров они пробежали удачно. Часть немцев прочесывала рожь у подбитой машины, другая группа направилась в об­ход ржаного поля. Когда гитлеровцы вышли за угол посева, генерал, ор­динарец и шофер были уже посередине луга. Гитлеровцы заметили их, открыли огонь на 50-60 метров впереди с целью отрезать им путь огнем.
   Пришлось лечь и ползти, применяясь к рельефу местности. Выполз­ли на голое место. Снова бешенный огонь, впереди, сзади, справа и слева роем ложились пули и, взрываясь, поднимали фонтанчики грязной зем­ли. Ординарец Лавров неуклюже перебирал ногами. Ему в пятку левой ноги ударило точно обухом. Он прошептал:
   "Меня, кажется, ранило".
   "Не поднимай высоко пятки", - сказал генерал, - оберегая его от ново­о ранения.
   Разрывная пуля попала генералу в мякоть ноги, разворотив икру, рана тупо заныла.
   "Товарищ генерал, вас ранило?" - спросил Лазарев.
   Ранило, Василий.
   Раненые могли еще двигаться. Генерал скомандовал: "Вперед!" Под­нялись и превозмогая дикую боль, пошли, волоча раненые ноги. Лазарев пытался перевязать ноги раненым.
   "Некогда",- бросил комдив.
   "Время нельзя терять."
   Снова стрельба. Генерал, пересилив боль, снова приподнялся, бросился вперед, нога, точно привязанная, удержала его, и он сно­ва упал. Поползли к обрыву. Пули ложились и вправо, и влево, и у головы, и у ног, со шлепаньем разрываясь, точно эхо выстрелов, шли в рикошете, воя заунывным дребезжанием. Обрыв. Спасение. Усталые, мокрые и пыльные, поползли они к воде. Несколько глот-
   245
  
  
ков. Оплескались и двинулись вдоль берега ручья вправо. На этом месте было сухо. Лазарев помог генералу.
   Немцы не прекращали огня. Они перенесли его на траншею.
   Утопая в грязи, волочили обессиленные тела. Левая нога ординарца увязла. Он кое-как освободил ее, потерял сапог. Получил разрешение ге­нерала, Лавров снял второй сапог и со злобой швырнул его из траншеи. Сапог был продырявлен в нескольких местах, прежде чем упал на землю. Доползли до кустов. Стрельба утихла. Можно отдохнуть.
   Колючим кустарником, царапая лицо и руки, добрались они до де­ревни. Пожилая белорусская женщина принесла ведро воды, ножницы и чистую простыню. Генерал обмыл рану холодной водой, ножницами отрезал куски обвисшей ткани развороченной мышцы, и сам перевязал рану. Все сам, не разрешив никому помогать. Помог сделать перевязку Лаврову. Спросил Лазарева, ранен ли он. Василию повезло, его пощади­ла немецкая пуля. Несколько ссадин и царапин об острые камни в расчет не шли. Иван Кузьмич попросил его оставить их, добраться до штаба дивизии, найти свободную машину или повозку и вернуться за ними.
   Начальник штаба дивизии полковник Иван Дмитриевич Яровой уточ­нил обстановку. Полк Булахова в лесу восточнее Бенницы. До Бенницы он не дошел, а командир дивизии поехал в Бенницу. Ивана Дмитриевича охватило беспокойство, а если там немцы. Гадать нельзя, надо исходить из худшего, так принято на войне.
   Он посылает машину с автоматчиками на выручку комдива. Лазарев к штабу не дошел. На командном пункте батареи, откуда капитан Бура­ков пытался предупредить генерала об опасности, Лазарев встретил эту машину.
   Генерал и ординарец, держась друг за друга, прихрамывая, тихонько шли по дороге и прошли около километра. Их положили в машину и отправили в медсанбат дивизии, расположенный в Лебедзеве.
   В день ранения генерала И.К. Щербины вышел из строя командир 3-го батальона 95-го полка и полковник И.Д. Яровой по согласованию с генералом подписал приказ о назначении на эту должность капитана Г.П. Яшкина.
   Спустя 35 лет бывший командир 97-го полка, полковник в отставке, Герой Советского Союза А, А. Булахов покаялся бывшему адъютанту ком­дива П.Н. Кузьменко. Его солдаты обнаружили большие запасы спирта и напились. Булахов не хотел, чтобы комдив об этом узнал, поэтому не сообщил, что находится в лесу перед Бенницей.
   246
  
  
Путь войны всем известен: разорение, увечье, смерть. Все это встре­чалось на пути солдата. Гвардейцы 31-й Витебской дивизии безостано­вочно преследовали противника, забывая о своих флангах. Подчас было трудно определить, где противник впереди или сзади. Когда, миновали Лебедзев и Заскевичи, солдаты узнали печальную новость. С быстротой, доступной в бою, разнесся слух о ранении командира дивизии. Одно ус­покаивало: прямой опасности для жизни комдива нет, но госпиталя не миновать. И когда? Когда набран безостановочный разбег, когда замы­сел командира, его смелые решения ведут дивизию стремительно вперед, выйти из строя - это значит отрицательно повлиять на дальнейший ход наступления. Не по этой ли причине из-за возможно упущенных несколь­ких часов, дивизия потом, у Немана, вела на переправе затяжные крово­пролитные бои. На переправе и за высоту с крестом, что за Алитусом.
   Простые солдаты по-человечески жалели своего генерала, к которо­му привыкли, которому слепо верили, зная, что он всегда примет быстрое и правильное решение, зная, что он бережет солдата и побеждает врага не числом, а уменьем. И теперь, когда дивизия шла на полной скорости, она лишилась командира. К сожалению, такая фронтовая жизнь, у нее свои законы, свои сюрпризы.
   Другой сюрприз - приятный для солдат. За героический прорыв по­чти неприступной обороны противника, под Оршей многие отличившие­ся в боях были представлены к наградам. Награды догнали гвардейцев в пути, Награждали и пулеметчиков роты, в которой служил рядовой Белокриницкий.
   Шел бой. Оборона проходила по гребню горы. За горой овраг и ред­кий лес. Часть деревьев выворочена с корнем, и у комлей земли рваные провалы, местами деревья срезаны осколками, точно бритвой. Жужжа и воя, пули сбивали листья и ветки, а те медленно кружились и падали мете­лью из свежей зелени. Среди этой зеленой метели на большой поваленной сосне сидел командир пулеметной роты старший лейтенант И.А. Трост­ников. Тонкий, высокого роста с бледным лицом, светлыми волосами, голубыми глазами и маленьким ртом, как у ребенка, он был немного стар­ше своих юных восемнадцатилетних солдат. На три-четыре года. Но сол­даты ему верили и признавали его авторитет командира. Оставляя ячейку, одновременно и противника в покое, по одному они шли к Тростникову. Старший лейтенант степенно поднимался со своего импровизированно­го "кресла", поздравлял награжденного, прикалывал к его гимнастерке награду. Солдат отвечал положенное по Уставу, быстро занимал свою
   247
  
  
ячейку и продолжал стрелять. Поделиться радостью, обменяться впечат­лениями на этот раз не удалось. Хотя бы на пять минут собраться вместе.
   Ведь это первые для них, самые дорогие награды. Но нельзя: враг несознательный. Такова фронтовая жизнь.
   Награды вручены в короткой передышке - искусственной обороне и снова наступать.
   Иван Кузьмич Щербина отправлен в Московский госпиталь.
   Дивизию временно принял заместитель командира 16-го гвардейско­го стрелкового корпуса герой боев за Сталинград генерал-майор Иван Дмитриевич Бурмаков. Принял временно, но командовал ею до конца войны.
   Над Литвой советское знамя
   Позади осталась белорусская земля с городами Орша, Красное, Молодечно, Ошмяны. 31-я Витебская стремительно двигалась на Запад, с боями преследуя и уничтожая противника.
   По пути дивизия небольшая, но болотистая речка Ошмянка. По за­падному ее берегу подготовленный рубеж обороны немцев "Остваль". Отчаянная попытка гитлеровских войск задержать продвижение наших войск на этом рубеже потерпела крах. Обходя укрепленные узлы оборо­ны, громя гарнизоны с флангов и тыла, части дивизии 8 июля вышли на границу с Литвой и быстрым маршем двинулись на Неман.
   Взорам бойцов открылась красавица Литва, одетая в стройные со­сновые леса, украшенная бриллиантовой россыпью озер, желтыми квад­ратами спелых хлебов, маленькими чистыми хуторами.
   По шоссейным дорогам, по проселкам, по лесным тропам беспре­рывно идут наши войска, торопясь освободить от фашистского рабства свободолюбивый литовский народ.
   Три долгие года гитлеровцы терзали Литву, стремясь превратить ее в свою колонию. А когда литовский народ, не хотевший мириться с раб­ством, восстал, фашисты безжалостно истребляли патриотов, разрушали села и города.
   В лагерях смерти на земле Литвы за годы оккупации расстреляно, заму­чено и сожжено около 700 тысяч человек, т. е. одна четверть населения.
   Литовский народ с нетерпением ждал свободы, которую ему несли с востока части Советской Армии. Партизаны всячески помогали наступа­ющим советским войскам. Они вели неравную войну с оккупантами.
   248
  
  
Народные мстители истребляли вражеские гарнизоны, спускали под откос эшелоны ненавистных гитлеровцев, собирали сведения о вражес­ких войсках и, с риском для жизни, передавали их наступающим частям.
   Первым населенным пунктом на литовской земле, который освобо­дили батальоны 97-го полка, была небольшая деревня Дайнава. Радуш­но, с хлебом-солью, букетами цветов встретили гвардейцев жители села. Деревня Дайнава славилась песенниками, из поколения в поколение пе­редавались старинные литовские песни, грустные славянские напевы.
   Три года молчала Дайнава. За все время черной оккупации ни разу не было слышно звонких голосов, а в этот вечер они зазвучали вновь. Бойцы с большим вниманием слушали певучие национальные напевы. Потом вместе с литовцами пели любимые фронтовые: "Катюшу", "В землянке" и другие, а на утро снова в поход, снова преследование врага.
   В эти дни литовские партизаны вышли из леса. Как символ вечной дружбы прославленная партизанка Марите вместе с букетом цветов вру­чила командиру 97-го гвардейского стрелкового полка гвардии подпол­ковнику Алексею Анисимовичу Булахову национальную ленту.
   Накануне прошли проливные дожди. Полевые дороги размокли и ста­ли похожи на ручьи, в которых вместо воды жидкая грязь, ручьи вышли из берегов, болотистые луга набухли водой. Это затрудняло движение, но не снижало темпа наступления. Гвардейцы шли вперед, не считаясь с ус­талостью.
   Преследуя отступающего врага, части дивизии тремя маршрутами продвигались на запад и к 15 часам 9 июля, пройдя более 30 километров, перерезали шоссейную и железную дорогу Вильнюс-Лида и в районе Чер­ной Воки вышли в Румницкую пущу.
   Разведчики дивизии, вооружившись трофейными автоматами, на тро­фейных мотоциклах, вздымая пыль, мчались по шоссе Вилыпос-Вальки-нинкай. Миновав реку Шернис, они очутились в мрачном лесном массиве. Немцы, как правило, в лесах не задерживались. Леса их пугали еще в Бе­лоруссии, да и в Литовских лесах немало неприятностей им причинили партизаны. Зная это, наши разведчики продвигались безостановочно и далеко оторвались от главных сил дивизии.
   На развилке дорог они остановились. Впереди виднелась большая поляна с деревней Пирчупис. Здесь могла быть вражеская засада. Раз­делившись на группы, они по лесу осторожно вышли к опушке. При­знаков врага не обнаружено, но и деревни, обозначенной на карте -тоже. Только обгорелые деревья, да полуразрушенные одиноко торча-
   249
  
  
щие печные трубы, бугорки фундаментной кладки, да провалы погре­бов. Деревня сожжена до тла. Руины и пепел...
   Вокруг пожарищ валялись стрелянные гильзы немецких автоматов. Опытный глаз разведчиков обнаружил следы разрывов ручных гранат, а на бугорке вблизи свежие могилы. О трагедии деревни Пирчупис они уз­нали значительно позже, когда стало об этом известно всему миру.
   Ранним утром 3 июня 1944 года по шоссейной дороге из Вильнюса на Эйшиекес проехало несколько штабных автомашин гитлеровцев. В 2-3 километрах южнее Пирчуписа, там, где следовали эти машины, послы­шалась перестрелка. Вскоре на охранный пост в старом Пирчуписе при­бежал раненный в руку немецкий солдат и сообщил, что партизаны убили пятерых гитлеровцев и столько же увели в лес. Жители села и не предпо­лагали, что это повлечет за собой трагедию всего села.
   В 11 часов в село вошла колонна двух десятков автомашин, запол­ненных гитлеровцами. За ними, грохоча и лязгая гусеницами, обдавая дымным смрадом, вползли три танка. Деревня была окружена плотным кольцом. Более 400 гитлеровцев рассыпались по деревне. Они врывались в каждый дом, сарай, заглядывали в подвалы, чердаки и всех, кто был обнаружен - мужчин, женщин, стариков и детей выгоняли на улицу и, толкая в спину прикладами, сбили их в кучу и окружили.
   Не обращая внимания на плач детей и рыдание женщин, они вытас­кивали из домов все, что представляло какую-либо ценность.
   Продукты питания, одежда, мебель, скот и птица - все грузилось на автомашины. Жители деревни были обречены на голодную смерть. .
   Неизбывное горе на лицах задержанных не тронуло жесткие сердца гитлеровцев. Этого им было мало. Они отделили мужчин, втолкнули их в дом, закрыли ставни окон, заперли дверь и подожгли его. На отчаянные крики несчастных матерей, жен и детей, на глазах которых заживо горели их сыновья, мужья, отцы и братья, гитлеровцы не обращали внимания. Тех, кто пытался выбраться из полыхающего дома, они расстреливали. Расстреливали и тех, кто в отчаянии рвался к пожарищу. Затем отделили другую группу жителей и загнали в сарай, следующую - в избу, и всех живьем сжигали. Кровавая экзекуция длилась более 3-х часов.
   Когда умолк последний крик сгоревшего ребенка, палачи забросали догорающие строения ручными гранатами. Они затем подожгли осталь­ные строения и, довольные содеянным, загрузились в автомашины и уеха­ли, оставив на этой лесной поляне в сожженной деревне, руины, пепел и обугленные тела 119-ти несчастных безвинных жертв.
   250
  
  
Живыми осталось несколько человек, в их числе пастух, следив­ший за скотом в лесу. Они-то и поведали всему миру об этой ужас­ной трагедии.
   И возмутительны сегодня заявления "сердобольных" политиков, при­зывающих забыть то, что никогда не забудется, призывающих гуманно относиться к праху погибших на нашей земле поработителей и одновре­менно "забывающих" о прахе наших воинов, доселе разбросанном в ле­сах и буераках.
   12 июля части 31-ой гвардейской стрелковой дивизии первыми подо­шли к Неману на расстояние 3-х километров, соседи 1-я гвардейская мо­тострелковая дивизия - справа, а 11-я гвардейская стрелковая - слева были еще на расстоянии в 30-40 километров134.
   Войска были еще на подходе, генерал-майор И.Д. Бурмаков, коман­дующий артиллерией полковник А.В. Полянцев и командиры полков вышли на берег для рекогносцировки.
   С опушки открылся широкий, быстротечный полноводный красавец Неман. Он течет в желтых песчаных берегах, на обрывах которых длин­ной шеренгой, точно в почетном карауле, выстроились темно-красные сосны, веселые елочки и одинокие мечтательные березки. Сколько их сру­били немцы для крестов убитым солдатам и офицерам "победоносно" отступающей армии!
   На Западе догорал багряный закат, кругом тишина, только щебечут неугомонные пташки, беззаботно перелетая с ветки на ветку. Противопо­ложный берег загадочно молчал, но все знали там, в лесу, который шел от берега к городу Алитусу, где прямыми ровными линиями по выступу про­легли просеки, затаился враг, там оборонялись подразделения 1072-го гре­надерского полка, танковые части 5-ой танковой дивизии.
   Противник, отходя под ударами частей 31-й гвардейской, на рассвете 12 июля 1944 года оставил восточный берег Немана, взорвал мосты меж­ду Алитус-1 и Алитус-2,и на шоссе Ораны-Алитус-2 и закрепился на за­падном берегу. Передний край его обороны проходил вдоль опушки леса по западному берегу реки и представлял собой отдельные окопы полного профиля на отделение, взвод. Его огневые средства на участке 95-го пол­ка: артиллерийская батарея калибра 150 мм в районе восточной окраины Лусяны, 3-5 минометов калибра 81 мм.
   Переправочных средств ни у саперного батальона капитана Н.В. Ни­колаева, ни у передового отряда не было. Несколько пролетов моста с нашего берега и берега противника были взорваны. Металлические бал-
   251
  
  
ки-прогоны и верхнее строение в этих пролетах упали в воду, не взорван­ная часть моста возвышалась на высоких опорах. Использование моста или его элементов для переправы, даже пехоты исключалось полностью.
   Подразделения передового отряда, убедившись, что мост взорван, из деревни Потеранцы свернули с шоссе на Вонцюны и вышли к реке Неман в районе железнодорожного тупика (южнее Алитус-1), где с использова­нием малой надувной лодки и подручных средств пытались форсировать реку и захватить плацдарм на ее правом берегу.
   Неман является серьезным водным препятствием. На участке фор­сирования дивизии Стрельцы, Конюхи ширина реки достигала до 200 метров, глубина - до 4 метров. Протекала она в крутых берегах, по­крытых лесом до самого уреза. В результате прошедших дождей быст­рое течение реки стало бурным. В 800-900 метрах ниже автодорожного моста на реке был достаточно крупного размера остров, поросший кустарником ивняка.
   Во время нашего выхода к реке погода была пасмурная, шел дождь. Противник, укрывшись на обрывистом берегу, вел редкий ружейно-пуле-метный огонь. Плоты саперный батальон изготавливал из сухих бревен обнаруженного невдалеке сарая и телеграфных столбов. С наступлением сумерек на плаву собрали 5 плотов.
   Стремительное течение несло тяжелые плоты вдоль берега.
   Всю ночь саперные десанты боролись с течением реки, стремясь на­править свои плоты к противоположному берегу, но безрезультатно. Толь­ко один плот с десантом от 1-ой саперной роты во главе с гвардии лейтенантом Л.А. Булатом и гвардии сержантом ИВ. Филимоновым в составе младшего сержанта Н.И. Лучникова, рядовых А.М. Андреева, Д.Т. Михальченко, Ю.П. Субботина, М.Ф. Фомина, И.С. Галкина, продрей­фовав по течению около 900 метров, прибился к острову.
   Ввиду отсутствия переправочных средств решено захват плацдарма осуществить силами лучших пловцов под ружейно-пулеметным огнем про­тивника и непрерывных налетов "мессершмидтов". Плотная завеса огня из всех огневых средств окаймляла героическую борьбу храбрецов.
   Вода противоположного берега кипела от разрывов снарядов и мин.
   Фашисты предусмотрительно назвали Неман линией катастрофы, за пределами которой все пути ведут в Восточную Пруссию, колыбель не­мецкого милитаризма, а поэтому гитлеровский приказ:
   "Ни шагу назад" здесь приобрел особый смысл. Никто не сомневал­ся, что сопротивление будет отчаянным, борьба за Неман напряженной и
   252
  
   кровопролитной. Приказ был кратким. 95-й полк-в авангарде. Задача фор­сировать Неман южнее моста, захватить плацдарм на западном берегу, удерживать его до переправы главных сил дивизии.
   Подполковник П.А.Лещенко, внимательно выслушав генерала, хо­тел что-то сказать, но генерал Н.Д.Бурмаков жестом руки остановил его.
   "Знаю, мосты оба разрушены, табельных переправочных средств нет, они на подходе. Придется пользоваться только подручными. Вам заблаговременно указано готовить мешки с соломой, вязать небольшие плоты, собирать все, что может быть использовано при форсировании."
   Части дивизии спешили к Неману, на лафетах орудий, на передках, на повозках везли доски, жерди, целые полотнища добротных ворот, со­бирали колоды, из которых поят скот, корыта, в которых можно склады­вать оружие. Форсирование реки с ходу - самый трудный вид боя. И очень важную роль в нем играют смелые, решительные действия войск, в пер­вую очередь небольших подразделений, первыми добирающихся на ту сторону реки и захватывающих небольшой клочок противоположного берега. Нередко дорогой ценой. Но советских воинов не останавливала опасность, и они с готовностью шли на подвиг во имя разгрома врага, не жалея крови и самой жизни135.
   Реку решили форсировать с ходу для того, чтобы не дать противнику возможности закрепиться. К рассвету 13 июля 1-й и 2-й батальоны 95-го полка сосредоточились в указанном районе. Артиллерия заняла огневые позиции. Переправочное имущество расположено в районе намеченной переправы. Противник заметил движение нашей стороны, но не ожидал, что наши подразделения решатся на форсирование Немана с ходу. 1-й стрелковый батальон капитана Ю.И. Онусайтиса подошел к берегу, за­маскировался в лесу.
   "Соберите роту!" - приказал комбат старшему лейтенанту АП.Сапожникову. Выбор комбата не был случайным. Рота Сапожникова считалась наиболее подготовленной, в ней было много ветеранов боев за Витебск, Оршу и опыт форсирование Березины. Командир роты был смелым,
решительным, инициативным.
   "Перед нами Неман", - начал комбат приказ,
   "в лесу, на том берегу противник, он будет отчаянно сопротивляться, т.к. форсируя Неман, мы открываем ворота в Восточную Пруссию. Нам выпала почетная задача -
мы первыми в армии и дивизии будем форсировать реку, захватим плац­ дарм, за нами пойдут остальные части. Слева будет переправляться пере­довой отряд 99-го гвардейского стрелкового полка.
   253
  
  
Гвардейцы слушали напряженно, внимательно. Они понимали, что в кратких словах боевого приказа огромное содержание, что начало оже­сточенной схватки не на жизнь, а на смерть, что для многих этот чудес­ный летний вечер, наполненный благоуханием растопленных солнцем смолы и цветов, будет последним в жизни. Но никто об этом не думал, в сердце одно желание - победить.
   Как только вечерние сумерки опустились над рекой, из прибрежных кустов бойцы скатывались к самой воде. Они несли набитые соломой вещевые мешки, жерди, доски. Комсорг роты сержант Г. Овчинников, ефрейтор Е. Ефременко тащили к воде деревянное корыто, в котором были уложены гранаты, цинки с патронами. Стояла мертвая тишина, еле слышный всплеск воды говорил о начавшейся переправе. Бойцы были уже близко к середине реки, когда с треском взлетела светящая ракета - оказывается, противник ждал.
   Темные воды Немана отразили ослепительный белый свет. Стали вид­ны головы плывущих солдат. Немцы обнаружили горстку плывущих, с крутого берега открыли бешенный огонь пулеметов, застрекотали авто­маты. Перед западным берегом встали высокие столбы воды от разрыва снарядов, с противным скрежетом рвались мины, над водой свистели осколки, а затем, шлепаясь в воду, с шипением уходили на дно. Это был заградительный огонь.
   Одна за другой скрывались под водой головы отважных гвардейцев. Немногим удалось вернуться к берегу. Стрельба стала постепенно зати­хать. Первая попытка форсировать Неман окончилась неудачей. Только артиллеристы были отчасти удовлетворены, им удалось за­сечь огневые точки.
   Неудача не обескуражила. Этого следовало ожидать. Подполковник П.А. Лещенко тут же вызвал командиров батальонов, артиллеристов.
   "Немцы отразили нашу попытку форсировать Неман, решили, что это обычная разведка боем", - говорил он,
   "и то, что мы будем готовить артиллерию для артподготовки и пока больше не сунемся, но мы, не от­кладывая, будем продолжать переправу",
   - чеканил он слова приказа,
   "и сделаем это перед самым рассветом, когда бдительность их будет при­туплена. Надо перетянуть через реку трос, перебираясь по нему, легче плыть и перетягивать плоты. А тем, кто потянет на тот берег трос, надо захватить небольшой плацдарм и удерживать его до тех пор, пока ос­тальные будут переправлены."
   Все поняли замысел командира полка, одобрительно зашумели.
   254
  
  
"Капитан Онусайтис, выполняйте! Переправу батальона закончить к 5 часам."
   "Есть, выполнять!" - четко отозвался комбат.
   Всю ночь кипела напряженная работа, бойцы вязали плоты. На каж­дый полк было подготовлено 35-40 плотов на три-пять человек каждый и по 2 плота на 25-30 человек или одно орудие полковой артиллерии с рас­четом.
   Полковая и батальонная артиллерия и часть батарей 64-го гвардейс­кого артполка замаскировались на высоком восточном берегу для стрель­бы прямой наводкой. К рассвету 13 июля дивизия была готова к прыжку через Неман136.
   Перед рассветом капитан Ю.И. Онусайтис вызвал к себе старшего сержанта И.И. Петракова, рядовых С.П. Васечко, П.П. Кожина, сержан­та В.Ф. Кочерова и сапера А.П. Моисеева.
   Крепкие, ладные, давно обстрелянные гвардейцы смело глядели в глаза комбату.
   "Вам доверяется переправа на тот берег с тросом. Доберитесь, покрепче закрепите трос, захватите кусочек берега и держитесь, пока мы не переправимся. Сигналы - вызов огня - зеленая, перенос - белая ракета, две
зеленых - можно приступить к форсированию. Задача ясна?"
   "Ясна!" - дружно ответили гвардейцы.
   Командир пристально вглядывался в лица бойцов. Он знал, что по­сылает их на крайне опасное дело, где нужна отчаянная смелость, реши­тельность, самоотверженность, взаимная выручка и был уверен, что они, не раз глядевшие в глаза смерти, не раз бывшие под огнем противника, не дрогнут и на этот раз.
   Не говоря ни слова, он каждому крепко по-отцовски пожал руку. В молчаливом рукопожатии любимого комбата гвардейцы почувствовали пожелание успеха, уверенность в том, что они любой ценой выполнят боевой приказ.
   Спустившись к берегу, Моисеев придерживал надувную резино­вую лодку. Погрузились. Перегруженная лодка, качаясь на волнах, отчалила от берега и тут же растворилась в плотном молочном тума­не. А на берегу тихо шевелился свиток из шести телефонных кабелей, конец которого был прикреплен к лодке, плывущей к вражескому бе­регу. Капитан Онусайтис испытывал какое-то чувство, угнетающе-то­мительное, оттого, что он не вместе - с теми, кого послал в пасть самой смерти. Любил он и берёг солдат.
   255
  
  
Недаром его батальон - лучший в полку - отлично воевал и больше других сохранил боеспособность, был более полнокровным.
   Вот и теперь, оберегая от потерь, он послал на западный берег луч­ших из лучших, любимых своих соратников на крайне рискованное, но необходимое дело. Подошел командир полка, он тоже разделял тревогу комбата.
   "Я говорил, что у немцев притуплена бдительность на заре, а может они, как хищные звери, засели в засаду и ждут, чтобы внезапно накинуть­ся на гвардейцев. Как думаешь, Юрий? - по-дружески обратился он к двад­цатитрехлетнему комбату."
   "Напрасно тревожитесь, товарищ гвардии подполковник", отозвался - Онусайтис.
   "Петраков и его друзья - отличные бойцы, находчивые,
смелые, не раз выходили с честью из самых затруднительных положений. Они выполнят задачу и теперь, иначе я не послал бы их."
   "Я их знаю хорошо", - сказал командир полка,
   "но дело-то очень слож­ное, даже больше - рискованное."
   На том берегу в предрассветной тиши неожиданно резанула пулемет­ная очередь. Гребцы в лодке, бывавшие и не в таких переплетах, вздрог­нули. Лодка тихо плыла к вражескому берегу - лесистому и обрывистому, торопясь в тень высокого берега.
   Гвардейцы видели на откосе неясные тени командира полка и комба­та. С ними батальон, они знают, что все в тревоге за них, от этого еще больше признательности к командирам, к своим однополчанам, еще боль­ше ответственности за полученное задание.
   Они должны проложить путь батальону, и они его проложат, чего бы то им ни стоило. Назад возврата нет.
   Вражеский берег все ближе и ближе. Нервы натянуты до предела, и вдруг по ним с сатанинской силой опять хлестнула пулеметная очередь. Удар двойной - и по телу тоже. Раненый Моисеев, тихо вскрикивая, ва­лится в воду. Васечко и Петраков бросаются к нему. В лодке фонтанчи­ком забила вода, она сразу, сипя, осела.
   "Оставьте меня! Давайте скорей к берегу... Я, может, так доп­лыву",
   - взмахнув руками, Моисеев медленно поплыл, оставляя за
собой шлейф окрашенной кровью воды. И опять тишина. Видно, немец пальнул наугад спросонок. Вот и берег крутой и обрывистый. Дружно выпрыгнули на берег. Кожин и Кочеров стали привязывать трос к дереву. Петраков и Васечко с трудом вскарабкались наверх. Там, перед большой полянкой, нашли несколько ячеек не-
   256
  
  
мецких окопов. Залегли, осмотрелись. Подошли Кожин и Кочеров, подполз раненый в ногу Моисеев. Его перевязали.
   Близился рассвет. На востоке, за Неманом заалела заря. Лес просы­пался, тихо шелестя листвой. От легкого ветерка чуть-чуть заметно пока­чиваются верхушки сосен, едва колышутся листья кленов, березок. Заунывно мелодично перекликаются иволги, где-то рядом стучит дятел. На Немане легкая рябь. Около берега всполошилась рыба, по воде по­шли круги, расширяясь, затем исчезая. Воздух чистый и прозрачный.
   "Эх, красота какая!" - вздохнул Кочеров.
   "В Немане, наверно, рыбы полным-полно. Сейчас, на зорьке, посидеть бы с удочкой! ...А через какие-нибудь полчаса все забурлит от взрывов, разлетятся испуганные иволги, в воздухе потянет душным смрадом, начнется страшное
смертоубийство."
   "Ну, размечтался наш Виктор!" - заметил Кожин.
   "Так недолго и бди­тельность потерять и чувство ненависти к врагу утратить."
   "Нет, Павел", - горячо отозвался Кочеров,
   "ненависть моя не уменьшится, наоборот, когда я думаю, что все, о чем я мечтаю, сегодня это несбыточно и что в этом виноваты фашисты. Я буду уничтожать их, пока
жив и пока ни одного не останется на нашей Земле."
   "Тс... с... - идут", - предупредил Петраков.
   В неясных сумерках рассвета они вскоре увидели немцев, их было четверо. Гитлеровцы шли с котелками, не подозревая, конечно, что их места в окопах заняты...
   "Идут... позавтракали, значит, ну мы им дадим сейчас прикурить",
   -произнес Васечко. По спине пробежал зябкий холодок. Бойцы подтянулись, подобра­лись. Сурово сдвинуты их брови, упрямо сжаты обветренные губы. Худо­щавое лицо Петракова нервно заходило, на скулах выступил нездоровый румянец.
   "Внимание!... Я сниму первого, Кожин - второго, Васечко - третьего, последнему пуля Кочерова. Приготовсь!.."
   Фашисты шли вразвалочку, беспечно, будто у себя дома.
   "Огонь!" - громко и требовательно прозвучал голос Петракова. Разом грянули четыре выстрела. Меткие стрелки не промазали. Быстро отво­локли трупы к обрыву, сбросили в реюку и опять залегли.
   Показались еще двое гитлеровцев. Васечко уложил офицера, а вто­рой, видимо денщик, убежал. Вскоре фашисты подняли стрельбу и по­шли в атаку на смельчаков.
   257
  
  
Пятерку гвардейцев начали окружать гитлеровцы. Прикрываясь де­ревьями, они стали приближаться к окопу, не зная сил противника, шли осторожно, близко не подходили, вели огонь, кругом свистели пули.
   Командир полка Лещенко и комбат Онусайтис слышали шум пере­стрелки, дали артиллеристам команду быть начеку, чтобы в любое время поддержать отважную пятерку огнем батареи.
   "Видно, справляются... раз не просят огня."
   А пятеро смельчаков тем временем отбивались от фашистов.
   К гитлеровцам подходило подкрепление до взвода автоматчиков 1072-го пехотного полка противника. Они осмелели, двинулись вперед. Со­здался особенно критический момент: более двух десятков против пятерых. Петраков оглядел своих друзей.
   "Держимся или вызывать огонь?..."
   Никто ему не ответил, может, и не слышали: гвардейцы беспрестанно стреляли.
   "Приготовить гранаты!.." - подал команду Петраков.
   Все ближе и ближе немецкие цепи. Когда они приблизились, на даль­ность броска гранаты, гвардейцы по команде бросили связки гранат, а за ними вслед еще по одной.
   С истошными криками фашисты отхлынули. Смельчаки, пользуясь замешательством врага, перебежали в другой окоп в поисках патронов и гранат - их запасы кончились.
   Удача сопутствовала им: в одном окопе они обнаружили ящик с пат­ронами и гранаты. Но в тот же момент фашисты снова пошли в атаку. Теперь их было значительно больше, наступали опять кольцом.
   "Первая рота, окружай справа, вторая - заходи слева! Ура-а!"
   - гремел по лесу зычный голос Петракова. Гвардейцы бросились в контратаку.
Раненый Моисеев огнем из автомата поддерживал друзей. Это была тре­тья атака фашистов, и гвардейцы не знали, что им придется отбить еще восемь и самим пойти пять раз в атаку. Переправа задерживалась, лоп­нул трос. Это повторилось несколько раз, и до 20 утлых плотиков унесло вниз по течению. Прогнав врага метров на двести, гвардейцы перебежа­ли в другой окоп правее, переправа батальона задерживалась.
   А время будто остановилось, только беспрестанно раздавались выст­релы да взрывы... И вот наступил самый трагический момент: у гвардей­цев опять кончились патроны и гранаты. Фашисты поняли, что перед ними всего лишь пятеро и, осмелев, пошли во весь рост. Тогда, гвардейцы вызвали огонь на себя... По сигналу ракет дружно грянули орудия пря-
   258
  
  
мой наводки. Сплошной линией выстрелов орудий сверкал наш берег Немана. Дым от разрывов тянулся по реке. Лопнувший трос тем време­нем связали, переправа наладилась. Силы на плацдарме накапливались. На обрыв, стреляя на ходу, выскочили гвардейцы Н.Н. Куринский, Н.Т. Клочко, И.И. Федченко, А.П. Ульянченко - все односельчане С.П. Васечко. Привезли ручные пулеметы, боеприпасы. На берегу стало веселее, общими усилиями они расширили плацдарм до 100 метров в глубину и по фронту, отразили 5 контратак и уничтожили до 20 гитлеровцев.
   Еще несколько раз пытались немцы сбросить отважных бойцов в Не­ман, но не вышло. Что гвардейцами с боя взято, то свято.
   Вскоре на берег выбежал суровый, с грозно сдвинутыми бровями ком­бат Ю.И. Онусайтис. С ним переправился и командир 2-й стрелковой роты старший лейтенант А.П.Сапожников. Они возглавили борьбу с наседав­шим противником и за расширение плацдарма. Личным примером муже­ства и героизма офицеры воодушевляли воинов, поднимали их в атаку. Онусайтис лично уничтожил 8 гитлеровцев.
   Будучи тяжело раненным пулей в грудь навылет, капитан продолжал командовать батальоном. И только, когда он потерял сознание, его вы­несли о поля боя рядовые А.В.Адрианов, Г.И.Выгорницкий. Старший лейтенант А.П. Сапожников, имея до этого 14 ранений, так же был ранен, но не покинул поле боя. За время контратаки он лично уничтожил 35 гитлеровцев.
   Батальон под командованием Ю.И. Онусайтиса за два дня отразил 8 контратак, уничтожил более 150 гитлеровцев, расширил плацдарм, на ко­торый затем переправились все подразделения полка.
   За проявленные героизм и отвагу гвардейцы Ю.И. Онусайтис, А.П. Сапожников, И.И. Петраков, В.Ф.Кочеров, А.П.Моисеев, СП. Васечко, П.П.Кожин удостоены высокого звания Героя Советского Союза, а И.И.Куринский, А.П.Ульянченко, Н.И.Федченко, Н.Т.Клочко награжде­ны орденом Красного Знамени.
   Лишенный огневой системы по берегу, противник усилил артилле­рийский обстрел по реке, по лесу вести огонь боялся, там шел рукопаш­ный бой. Кипела вода от разрывов. Осколки свистели и жужжали. Разбиты плоты второго эшелона полка, но ничего не могло удержать безудержно­го порыва гвардейцев137.
   В связи с ранением командира, 1-го батальона капитана Ю.И. Ону­сайтиса и гибелью командира 2-го батальона капитана В.И. Ложкина подполковник П.А.Лещенко приказал командиру 3-го батальона капи-
   259
  
  
тану Г.П.Яшкину взять под свое командование все подразделения, ве­дущие бой на западном берегу Немана. В сложных условиях быстро­меняющейся обстановки Яшкину удалось умело распорядиться огневыми средствами и организовать перспективный бой разрознен­ных до этого подразделений. Поредевшие роты сломили сопротивле­ние противника и ворвались в его траншеи.
   В бою он получил значительные травмы - перелом правой ключи­цы и вывих в локтевой части правой руки. Однако поле боя не покинул и продолжал руководить боем.
   В течение ночи на 14 июля батальоны 95-го полка, ведя ожесточен­ные бои, продвинулись на 1 километр, расширили плацдарм на запад­ном берегу реки.
   Противник силами до роты пехоты при поддержке артиллерийской батареи калибра 150 мм, 2-3 минометных батарей калибра 81 мм и 6-ти "фоке-вульфов - 120", неоднократно переходил в контратаки. Отразив 11 контратак противника, взяв при этом 18 пленных, батальоны перешли в наступление и, преодолевая сильное сопротивление врага, в 23.00 вышли на опушку леса в районе военных казарм города Алитуса, где и закрепи­лись. Полковник Лещенко, узнав о ранении Яшкина, приказал отправить его в госпиталь. Начальник санитарной службы дивизии майор Киселев бережно усадил его в санитарную машину. Батальоном временно коман­довал старший адъютант капитан Спирин.
   На рассвете к реке подошел 99-й полк. С утра ливень немного охладил воздух, но затем солнце стало снова припекать. Высокий западный берег Немана пока молчит. Участок полка - между разби­тым железнодорожным мостом и насыпью ниже моста. Примерно посередине находится небольшой песчаный остров, густо поросший кустарником.
   Первые подразделения начали переправляться на ту сторону. Над рекой беспрерывно с визгливым ревом проносились "мессера", безжа­лостно расстреливая плывущих на западный берег. У разрушенного моста сооружен плот. На нем автоматчики и разведчики. Во главе этой группы начальник штаба полка подполковник П.И.Ярош. Ему лично командир дивизии генерал И.Д.Бурмаков поручил захватить плацдарм. Сидевшие в засаде, в штабелях дров гитлеровцы в упор расстреляли гвардейцев, и полк потерял своего начальника штаба. Попытка десан­ту помочь из пулемета с восточного берега не дала результата. Только несколько человек вернулись обратно.
   260
  
   Когда подразделениям полка удалось переправиться на западный берег и закрепиться, в районе разрушенного моста нашли тела погиб­ших товарищей. У самой кромки воды лежал убитый Петр Иванович Ярош. Следовало ли ему подменять командира взвода?
   Часть подразделений готовилась к переправе на остров. С нашей стороны до острова был брод, правда, глубокий - вода до подбородка.
   Поскольку течение в Немане быстрое, то солдаты берутся за руки и цепью идут в брод до острова. Иногда при нападении "мессеров", цепь разрывается, и по реке плывут пилотки погибших солдат.
   Гвардейцы наспех строят плотики, на них ставят пулеметы и ко­робки с лентами, набивают плащ-палатки сеном, кладут в них одежду и оружие. На острове окапываются, так как остров обстреливается мас­сированным огнем, артиллерийским, минометным и автоматным. В воздухе - "мессера".
   Однако с ходу переправиться на западный берег не удается: ме­шает сильный обстрел. Брода дальше нет. Глубоко. Пулеметный взвод лейтенанта С.Ш.Розенберга вынужден вернуться на восточ­ный берег реки, откуда на резиновых лодках начинается переправа на западный берег. Во взводе убит наводчик пулемета Жура, высо­кий, красивый парень, который перед тем заверил командира взво­да: "Не сомневайтесь, от пулемета я не уйду!" Убит солдат средних лет, отец двух малолетних детей. Ранен в руку командир отделения. Появились еще раненые. На плащ-палатке тяжело раненный ком­бат - старший лейтенант. Он без сознания. Батальон принимает за­меститель командира по политчасти молодой офицер, недавно прибывший в батальон. В его фуражке с малиновыми околышами для маскировки воткнуты ветки. Толково и спокойно он отдает ко­манды. Позиции заняты под обрывом, недалеко от покореженных ферм взорванного железнодорожного моста. Карманы набиты ав­томатными патронами и гранатами Ф-1.
   В 17 часов 14 июля огонь противника ослаб. Цепью поднимаются гвардейцы на обрыв и наступают вглубь леса. Через час на поляне ста­ло ясно, что город Алитус недалеко. Противник открыл ожесточенный огонь. Один из пулеметов заело. Розенберг вместе с наводчиком устра­няет задержку. Поднимается для уточнения обстановки. Тупой удар. Лейтенант упал. Подбегает сержант, торопливо разрывает гимнастер­ку, затыкает рану в лопатке, дает команду эвакуировать командира взвода и бросается вдогонку наступающим.
   261
  
   В течение ночи с 13 на 14 июля 1-й и 2-й батальоны 95-го полка, ведя ожесточенный бой, продвинулись на 1 километр, расширили плацдарм на западном берегу реки.
   Вместе с передовыми батальонами переправился взвод химзащиты, выбрав позиции на самом выступе излучины Немана. Вскоре по реке потянулся густой дым, скрывающий переправу - это химики нача­ли дымопуски.
   Опять мы предоставим слово очевидцу и участнику этих боев - на­чальнику полевой химической лаборатории дивизии старшему лейтенан­ту Михаилу Григорьевичу Мазырину:
   "12 июля 1944 г. перед заходом солнца меня вызвал командир роты химзащиты капитан М.Г.Романцов.
   "Старший лейтенант! Возьми в помощь нескольких человек и отбери штук 30 дымовых шашек. Проверь - не отсырели ли? Подготовь все нужное для зажигания. И без лишних демонстраций, а то ведь засекут фрицы."
   Обычно улыбчивое лицо капитана было серьезно. Я понял, что пред­стоит ответственная боевая операция.
   "Что будем прикрывать?" - спросил я, не подумав.
   "Не задавай лишних вопросов. Забыл, где находимся?"
   "В лесочке", - ответил я простодушно.
   "В лесочке", - передразнил капитан и неожиданно улыбнулся, своей открытой мальчишеской улыбкой.
   "Ну, а там, за лесочком, что?" - И он указал рукой на реку.
   "А-а, Неман! Переправа!"
   "Ладно, не кричи. И не трать времени попусту."
   Пока я занимался дымовыми шашками, Романцов выстроил роту, отобрал 15 бойцов и командиров, объяснил задачу.
   "Завтра на рассвете займем позиции у переправы и приготовимся прикрыть ее дымовой завесой. Командовать буду я. Своим заместителем на время операции назначаю старшего лейтенанта Мазырина. А теперь спать! Подъем - в четыре ноль-ноль."
   Лежа в своем закутке, сделанном из трофейной плащ-палатки, я тщет­но пытался заснуть.
   Заснул я в первом часу. Но вскоре меня разбудили раскаты грома и тугая барабанная дробь дождя о скаты палатки. Я закурил и при свете папиросы разглядел на часах время - половина третьего. Под мирный шум дождя снова было впал в дремоту, когда в стороне реки явственно про­звучала пулеметная очередь. За ней другая, третья. Видимо, завязался бой
   262
  
  
(как потом выяснилось, стрельба была связана с первой, неудачной по­пыткой форсирования Немана). Тут я услышал шорох травы, и у входа в палатку возникла фигура лейтенанта Сипуна.
   "Мазырин, спишь?"
   "Под такую колыбельную уснешь!.."
   "Курево есть?"
   Дождь кончился. Я вылез из своего логова, размял затекшие ноги.
   - На, держи.
   Закурили, молча глядя туда, где разгорелся бой и где по ночному, уже начинающему светлеть небу гуляли сполохи от осветительных ракет.
   "Небось реку форсируют наши", - сказал Сипун.
   "Вполне возможно."
   "Не завидую тем, кому выпала такая работа", - заметил Сипун.
   "Боюсь, что скоро и нам никто но позавидует", - возразил я.
   "Ну что ж, на войне, как на войне", - философски заключил Сипун и добавил, жадно докурив папиросу:
   "Спать, наверное, уже не придется. Пойду собираться."
   Многие из тех, кого отобрал Романцов, волнуемые мыслями о пред­стоящей операции, тоже поднялись до срока. Поэтому, когда раздалась команда : "Строиться!", все уже были в полной боевой готовности.
   Едва успели тронуться в путь, как разразился дождь. Но надежно ук­рытым дымовым шашкам он был не страшен. Мы же, хотя и промокли, обрадовались дождю. Общее настроение выразил молодой, жизнерадос­тный сержант Новиков, шагавший рядом: "Если такая погода продер­жится, то фашист не полезет с бомбежкой и дым не понадобится".
   "Не кажи "гоп", пока не перепрыгнул", - послышалось от шедшего сзади рассудительного старшего сержанта Глибина.
   И, как бы в подтверждение его слов, дождь внезапно прекратился. Сквозь тяжело-грозовые облака на минуту проглянул кусочек голу­бого неба. Со стороны реки наползал туман. У спуска к реке уже хлопота­ли саперы, готовясь к наведению понтонной переправы. В прибрежных кустах артиллеристы устанавливали орудия.
   Подтягивалась пехота. Откуда-то сзади доносились рычание танко­вых моторов и лязг гусениц, 31-я гвардейская стрелковая дивизия занима­ла рубеж для броска через Неман.
   Перед тем, как определить наши места на берегу, проверили на­правление и силу ветра. Получив данные от ротного метеоролога Пес­кова, капитан Романцов приказал расположить основные очаги
   263
  
  
дымопуска слева от переправы, а справа - на случай перемены ветра - заготовить запасные позиции.
   Работая вовсю, за короткое время мы отрыли до десятка окопчиков полного профиля. Интервал между ними был выбран с таким расчетом, чтобы, в случае выхода из строя одного или нескольких очагов дымопус­ка, оставшиеся могли бы обеспечить выполнение задачи.
   Отрыв ячейки, залезли в них по двое, установили дымовые шашки, вставили запалы. К этому времени туман рассеялся, и небо очистилось. Теперь не оставалось сомнения в том, что дымовая завеса понадобится. Я взял с собой в окопчик скромного, исполнительного красноармейца На­зарова. Справа от меня разместились сержант Новиков и красноармеец Вековшинин, слева. - старший лейтенант Глибин и красноармеец Огарелов, которого в нашей роте химической защиты любили за веселую сло­воохотливость, а главное - за игру на баяне.
   Закончив работу, все закурили. Н.Огарелов, отчаянно дымя толстой самокруткой, обратился ко мне:
   "Ну, как, товарищ старший лейтенант, дадим нынче фрицам дымку?"
Не успел я ответить, как Глибин, единственный среди нас некурящий, поэтому отвернувший нос от курящего Огарелова, заявил:
   "Считай, что дымзавеса уже пошла. С такой цигаркой, как твоя, Огарелов, можно обойтись без дымопуска."
   Шутка Глибина была встречена одобрительным смехом, на миг раз­рядившим обстановку. А между тем, последняя была далеко не спокой­ной. На другом берегу, слева от нас, шел ожесточенный бой. То и дело строчили автоматы, слышались частые разрывы мин и гранат. В один из моментов с той стороны вдруг выметнулась в небо красная ракета, и по­чти вслед за этим за нашими спинами разразилась беглым огнем артилле­рийская батарея. Тогда мы еще не знали, что это вызвала огонь на себя героическая пятерка Петракова, захватившая плацдарм на противопо­ложном берегу. Саперы заканчивали наведение переправы, когда справа от нас появились "юнкерсы". Поначалу казалось, что они пройдут сторо­ной. Но вот, совершив разворот, "юнкерсы" взяли курс на переправу. Встречая их, застучали зенитки. И тут же, по цепочке, поступила команда Романцова:
   "Начать дымопуск'"
   Хорошо натренированными движениями мы зажгли дымовые шаш­ки. Густой желтоватый дым пополз по реке и надежно окутал переправу.
   Несмотря на интенсивный огонь зенитной артиллерии и действия на­ших "ястребков", фашистские омбардировщики прорвались к перепра-
   264
  
  
ве и стали бомбить ее. Но дымовая завеса сделала свое: за отсутствием точного ориентира фашисты бросали бомбы наугад.
   Переправа почти не пострадала. Часть бомб угодила в реку, вызвав огромные фонтаны воды и ила Другая часть разорвалась на участке на­шей роты.
   Трудно передать словами ощущение тех минут: страшные завывания пикирующих самолетов, оглушительные бомбовые разрывы, смертель­ный посвист осколков над головой, низвергающиеся сверху комья земли - все это создавало впечатление ада, от которого нет спасения.
   Назаров и я, оглушенные и подавленные, прижались к дну окопчика, но потом, оправившись от первого потрясения, я спросил его:
   "Как чувствуешь?"
   "Да вроде все в порядке", - ответил тот не очень уверенно. Я счел необ­ходимым подбодрить его, а кстати и себя:
   "Если не будет прямого попадания, то как-нибудь переживем."
   "Конечно, товарищ командир."
   Однако поводов для чрезмерного оптимизма не было. Одна из взрыв­ных волн смела наши шашки, хотя мы предусмотрительно заглубили их в бруствер. Та же волна вогнала в окопчик плотные клубы удушливого дыма. Пришлось надеть противогазы и, действуя на ощупь, доставать, устанав­ливать и зажигать резервные шашки.
   Зажигать вслепую было особенно опасно: можно было сильно об­жечься о высокотемпературный термитный запал.
   Когда налет кончился, я заметил, осмотревшись, бледное как полот­но, лицо Новикова и его правую руку в крови.
   "Что с тобой, сержант?"
   "Ранило осколком, когда менял шашку."
   "Давай перевяжу и... в медсанбат!"
   "Не пойду, сейчас ведь опять прилетят."
   Сержант был прав. Не успели мы придти в себя от первого налета, как последовал второй, третий, десятый...
   Все химики, принимавшие участие в этой операции, были потом награж­дены орденами и медалями, что касается Новикова, то к великой своей гордо­сти он получил единственный в химроте орден Славы 3-й степени.
   Боевая обстановка на участке 31-й гвардейской стрелковой дивизии сложилась крайне напряженной.
   Пристально наблюдал за ходом боя со своего наблюдательного пун­кта, на высоком берегу Немана генерал-майор И.Д.Бурмаков. Во второй
   265
  
  
половине дня он отдал приказ подполковнику А.А.Булахову немедленно выдвинуть полк в район островов и форсировать реку между участками 95-го и 99-го гвардейских стрелковых полков.
   97-й полк занял исходные позиции в лесу у Немана. Булахов с тремя командирами батальонов оврагом подошел к самому берегу реки. После краткого совещания с комбатами, он решил переправляться через Неман в том месте, где находились три островка, поросшие кустарником. Там он полагал, можно будет укрыться от пулеметно-минометного огня.
   Командиру первого батальона Булахов приказал готовить бойцов к форсированию реки. Остальные два батальона поступали в распоря­жение двадцатичетырехлетнего инженера полка капитана Бритикова. Предстояло соорудить не менее ста плотиков и вынести их наверх по течению реки.
   Пока Булахов с комбатами выбирали место форсирования реки, его заместитель по политчасти подполковник А.С.Кулиш провел собрание с личным составом полка.
   Булахов принял решение: еще до того, как первый батальон присту­пит к штурму этой крайне опасной водной преграды, на западный берег Немана переправится группа добровольцев - отважные из отважных - двадцать человек. Вот имена некоторых из них: пулеметчик Ф.К.Шестеркин, капитан П.С.Хоменко, командир роты В.Майков, командир взво­да младший лейтенант В.В.Герасин, младший лейтенант Б.Я.Гулько, адъютант Булахова Саша Пташинский, рядовой разведчик В.И.Василь­ев. Эту группу возглавил заместитель командира полка по строевой гвар­дии майор И.И.Сидоренко.
   Когда группа Сидоренко заняла исходную пози­цию в лесу, у берега реки, подполковник Булахов, наблюдавший за переправой, приказал:
   "Вынести знамя!"
   Легкий ветерок, дувший вдоль берега, развернул пурпурное полотно гвардейского знамени. Молодой, но уже прославленный разведчик полка старшина Федор Семенович Понарин держал его на самом берегу Немана.
   "Знамя с нами!.."
   - гулко и протяжно прокатилось по цепям бойцов.
   "Вперед, товарищи!" - крикнул кто-то из командиров. И десятки бой­цов, не обращая внимания на протяжный рев вражеских пикировщиков, на заунывные взрывы мин и снарядов, кинулись к реке.
   Знамя полка, развевающееся на берегу Немана, было замечено про­тивником. Пули и осколки засвистели роем точно шмели, но гвардейцы не склонились перед ними и гордо стояли в почетном карауле.
   266
  
  
Близкий разрыв вражеского снаряда "запорошил" песком знаменос­ца. Старшина Понарин был тяжело ранен - знамя покачнулось и стало медленно наклоняться. Но упасть ему не дали. Стоявший рядом товарищ Понарина старшина Васильев, подхватил знамя, и оно снова гордо рея­ло, трепыхаясь в самой гуще сражения.
   Командир взвода автоматчиков 4-й стрелковой роты младший лей­тенант В.В.Герасин с группой бойцов первым бросился в реку, рассекая волны. Рядом с ним плыли парторг роты Майлов, комсомольцы Макси­мов и Ф.С.Гладких.
   Быстрое течение реки тянуло гвардейцев в сторону, тянули ко дну, давили гранаты и автоматы. Особенно тяжело было Герасину.
   Кроме боевого снаряжения он привязал к поясу конец телефонного кабеля для установления связи с батальоном. Кабель, растянувшись на десятки метров в воде, цепляясь за выступы и коряги, тянул его на дно, отнимал слабеющие силы, но младший лейтенант не сдавался. Наконец, замученный, он первым встал на твердую землю. Подошли солдаты. Ге­расин повел их на штурм вражеского берега.
   В прибрежных зарослях гвардейцы обнаружили девять огневых то­чек врага и забросали их гранатами. Но тут, когда кончились боеприпа­сы, бойцы не растерялись, кинулись к вражеским ячейкам и собрали десятка четыре немецких гранат. Попытки гитлеровцев контратаковать смельчаков кончились неудачей. Отважный командир взвода Валентин Васильевич Герасин личным примером мужества вдохновлял бойцов, все­лял в них веру в победу. Противнику не удалось оттеснить и сбросить гвардейцев в реку.
   В ночной темноте к обрывистому берегу причалил маленький коря­жистый плот, на нем приплыли секретарь партбюро полка младший лей­тенант Шакиров, два пулеметчика со станковым пулеметом.
   Ночь на плацдарме, отвоеванном гвардейцами, прошла относитель­но спокойно. А с рассветом гитлеровцы вновь пошли в контратаку. Сколь­ко их было в тот день, трудно сосчитать!
   ...По Неману плыло много плотиков, сколоченных бойцами в лесу, тут же у переправы. На маленьком одноместном плотике плыл и Булахов. Фашисты в начале только постреливали, полагали, что русские ве­дут здесь разведку боем, основные же силы наступают слева - в районе разрушенного железнодорожного моста и справа - прямо на город Алитус. Когда же они поняли, что и на этом участке переправляется целая воинская часть, буквально забросали Неман снарядами и минами, а вско­ре и бомбами, вызвав по радио штурмовиков138.
   267
  
   Плотик Булахова стало относить быстрым течением прямо к нем­цам. Тогда он бросился в реку и поплыл к острову, помогая санинструк­тору батальона старшине медслужбы Людмиле Алексеевой.
   Выбиваясь из сил, он почти добрался до берега, но взрывной волной его опять отбросило. Булахов стал тонуть и потерял из виду Алексееву. К счастью, ему попался обломок дерева, за который он ухватился. Как по­том добрался до островка, не помнит. Он обессиленный лежал по пояс в воде, волны, набегая одна за другой, стаскивали его в реку. Очнулся Була­хов от боли в виске: головой он лежал на какой-то коряге, левая рука неловко подвернулась, а побелевшие пальцы намертво сжимали автомат.
   Неман кипел в оглушительном грохоте. Плотики разлетались в щепи. А другие, целехонькие, неожиданно переворачивались, многие бойцы уже не показывались на поверхности реки: не умея плавать, да к тому же ране­ные, они тонули. Трудно было поверить, чтоб хоть единая душа там вы­жила. Пенистая кромка воды у берега была розовой.
   По всей реке шел ожесточенный бой. Артиллерийский и минометный огонь противника нарастал с каждой минутой. Когда гвардейцы Булахова начали штурм второй половины реки, он достиг наивысшей плотности. Река покрылась водяными столбами от разрывов снарядов и мин, часть бойцов хлынула назад и стала окапываться на песчаном острове.
   Гвардейцы-булаховцы заняли сначала один, потом еще два островка и, наконец, противоположный берег, где с ночи отбивались от фашистов двадцать добровольцев-разведчиков.
   Булахов вспомнил о санинструкторе.
   "Утонула!" - горестно подумал подполковник и мысленно упрекнул
себя за то, что позволил ей плыть рядом с собой. - Жаль, смелая, настойчивая девушка была.
   Бойцы за большие, по-детски доверчивые голубые глаза, за ее чут­кость и теплоту к раненым, прозвали ее Незабудкой. Евгений Воробьев в книге "Товарищи с Западного фронта" создал собирательное имя "Неза­будка", взяв за основу старшин медслужбы Н.М.Матову, Л.В.Алексееву, Г.Т.Нерезенко.
   На плацдарме командир полка увидел, как всегда, энергичного дея­тельного замполита подполковника А.С.Кулиша.
   "Ты всегда вперед лезешь", - упрекнул он верного друга,
   "без тебя вроде здесь не обойдутся."
   "Так ведь здесь особенно жарко",
   - отозвался улыбчивый, никогда не унывающий одессит.
   268
  
  
"Со мной Незабудка плыла, да, видно, зацепила ее пуля, утонула",
   - с сожалением говорил Булахов.
   "Она здесь, я ее видел, всех раненых перевязала."
   Командиру полка стало легче. Он молодцевато с бойцами стал под­ниматься на кручу, выбирать наблюдательный пункт. Людмила не уто­нула. Увидев, что плывущий раненый боец выбивается из последних сил, она оттолкнулась от бревна и поплыла на помощь.
   Много усилий потребовалось хрупкой на вид, но сильной физически девушке, чтобы вытащить раненого на берег.
   Девятнадцатилетней отважной девушке долго еще пришлось шагать по опасным дорогам войны, продолжать борьбу за жизнь однополчан и всегда она была впереди, всегда в гуще сражения. Не обращая внимания на свистящие пули, со скрежетом рвущиеся мины, с визгом летящие вок­руг осколки снарядов и бомб, она спокойно, деловито, с присущей ей теп­лотой перевязывала бойцов, поила их водой, оказывала им первую помощь. Милой улыбкой ободряла раненых. Или по своей натуре она была храброй, бесстрашной, или по своей наивности не полностью со­знавала смертельную опасность пребывания в первых рядах атакующих. Так или иначе, ее всегда можно было видеть впереди, хотя ее место было на батальонном медпункте.
   Появление на плацдарме командира полка и еще раньше замполита вселило в бойцов уверенность в свои силы.
   Немцам не удалось сбросить в Неман булаховцев, потому что были безошибочно выбраны момент и место переправы: момент, когда немцы завт­ракали, место - крутой обрыв у вражеского берега. Гитлеровцы не могли "достать" наших бойцов ни пулеметным, ни минометным огнем. Но за­тем уже, когда был отвоеван булаховцами небольшой клочок земли, раз­вить наступление было невозможно без артиллерии. Фашистские танки 5-й танковой дивизии, ломая мелкие деревья, подминая кусты, урча и ляз­гая, контратаковали наши подразделения. Наши орудия были еще на том берегу.
   Булахов приказал по телефону начальнику артиллерии полка И.П. Краснобородько:
   "Пушки переправить волоком с помощью каната по дну Немана."
   А пока пехотинцы не растерялись, они вступили в единоборство с броней и выстояли.
   Маскируясь за деревьями, перебегая с места на место, гвардейцы заб­росали танки связками гранат ручных и противотанковых, вели авто-
   269
  
  
матный огонь по смотровым щелям. Танки горели, взрываясь, лопались гусеницы. Уцелевшие машины, не выдержав единоборства, удирали.
   13 июля гвардейцы 2-го дивизиона 64-го артиллерийского полка при­ ступили к изготовлению плотов для переправы орудий. В ход пошли сухие бревна и горбыли. Все это связывалось веревками и проволокой. Вода Немана буквально кипела от разрывов мин, снарядов и бомб. Однако,
артиллеристам дивизиона удалось переправить два орудия 122 мм гаубиц 4-й батареи, которые по приказу командира 97-го гвардейского стрел­кового полка подполковника В.А.Булахова были установлены на прямую наводку и вели огонь по пулеметным точкам противника.
   В этом бою пал смертью храбрых командир орудия сержант Корни­енко, которого похоронили на берегу Немана.
   К утру 14 июля была завершена переправа 5-й и 6-й пушечных 76 мм батарей. К вечеру плацдармы, занятые полками 31-й, объединились вое­дино, противник был отброшен от реки местами до двух километров по всему выступу, но продолжать его преследование не удалось, т.к. почти вся артиллерия еще находилась на восточном берегу Немана. Снабжение боеприпасами еще не было налажено, фашисты все чаще переходили в яростные контратаки с танками.
   К исходу дня 13 июля в дивизию транспортом армии поступило 13 надувных лодок А.З., вмещающих до 30 бойцов в полном снаряжении. После переправы усиления десанта на этих лодках, их использовали для устройства паромов для переправы артиллерии, других боевых и транс­портных средств на участках форсирования.
   Однако, после переправы усиления десанта 14 июля сохранилось толь­ко три лодки, из которых саперы соорудили один паром. Организовали дивизионную переправу в 150-200 метрах выше острова. Ширина реки по зеркалу воды здесь была 184 метра.
   В середине дня началась переправа разорванных рекой элементов боевого порядка стрелковых батальонов, ведущих бой на западном берегу реки.
   Во второй половине дня с помощью лебедки "студебеккера" в створе переправы удалось натянуть трос. Это позволило значительно сократить время рейса парома. Темп переправы усилился.
   14 июля положение дивизии значительно улучшилось. Непрерывно следовавшие контратаки стали ослабевать. Успешно форсировав Неман севернее Алитуса, захватила плацдарм 1-я гвардейская мотострелковая дивизия, а 11-я гвардейская стрелковая дивизия высадилась южнее горо-
   270
  
  
да, 40-й стрелковый полк которой повернул наступление на северо-запад в тыл противника, обороняющегося непосредственно в Алнтусе. Против­ник был вынужден рассредоточить свои резервы.
   До конца дня продолжался бой. К вечеру стало известно, что столица Литвы город Вильнюс осво­божден советскими войсками. Ликующим криком "Ура!" встретили бой­цы это радостное событие, еще сильнее рванулись вперед.
   Бой шел день и ночь. В 10 часов 15 июля 1-й и 2-й батальоны 95-го полка, поддержанные 2-м дивизионом 64-го артполка, ворвались в военные казармы и, преследуя бегущих немцев, полностью очистили территорию нового и старого во­енных городков.
   В 11 часов 2 роты противника с пулеметами и гранатами пошли в контратаку против открытого левого фланга 2-го батальона из-за леса юго-западнее Алитуса. Попав под организованный огонь подразделений 2-го батальона, противник понес большие потери.
   С помощью роты автоматчиков полка контратакующая группа была уничтожена, при этом взято 13 пленных, принадлежащих только что пе­реброшенной в этот район пехотному полку дивизии "Восточная Прус­сия".
   Во ржи в 500 метрах севернее высоты 128,3 осталось до 80 трупов врага, 11 пулеметов, 40 винтовок.
   Противник силой до батальона пехоты с 6-8 танками предпринял но­вую контратаку. После 2,5 часов упорного боя он был отброшен, и бата­льоны закрепились на северной и юго-восточной склонах высоты 169,1.
   Когда батальоны 97-го полка вступили на окраину Алитуса, подпол­ковник Булахов решил с колокольни костела обозреть город, чтобы со­риентироваться, где свои, а где враги, и дальше руководить боем. Гитлеровский офицер спрятался на клиросе. Вместе с Булаховым. после жестокой перестрелки, в костел пробрался и его адъютант Саша Пташинский. Булахов устремился по лестнице на колокольню, повернувшись спи­ной к клиросу. В тот же момент раздались две автоматные очереди, выстрел Пташинского опередил выстрел гитлеровского офицера, метившего в Булахова.
   Через весь город Алитус проходил глубокий овраг. С колокольни ко­стела командир полка рассмотрел в бинокль: по оврагу змеилась зеленая колонна фашистов, которой не было конца. Булахов приказал нашим ав­томатчикам открыть огонь по фашистам.
   271
  
  
Гитлеровцы, видимо, не ожидали столь дерзкого броска наших войск, уже обтекавших город с трех сторон. Когда наши бойцы атакова­ли гитлеровцев в овраге, исход боя был предрешен внезапностью нападе­ния булаховцев. К рассвету 15 июля части дивизии окружили гитлеровские войска, окопавшиеся в Алитусе. В течение двух часов противник пред­принимал 8 контратак пехотой и танками, но сдержать натиск гвардейс­ких полков ему не удалось.
   К 11 часам воины 31-й гвардейской полностью очистили город от фашистских захватчиков.
   Первое, что можно было видеть по дороге в город - это множество больших кирпичных сараев, обнесенных двумя рядами колючей прово­локи вдоль и поперек между столбами. Здесь помещался пресловутый Алитусский распределительный пункт, через который прошли сотни ты­сяч людей в ворота кошмаров и ужасов - поляки, литовцы, русские, укра­инцы, белорусы насильно угонялись в рабство.
   В Алитусском фашистском застенке томились тысячи советских граж­дан из Минска, Орши, Донбасса, Орловщины. Каждый из них прислуши­вался к приближавшейся артиллерийской канонаде и пулеметной трескотне. Охрана, плотно закрыв ворота лагеря, занимала укрытия в траншеях, направив свои пулеметы на окна бараков, в которых находи­лись заключенные. Узники с волнением смотрели на облака дыма и огня, надвигающиеся на лагерь. Они понимали, что, может быть, погибнут от артиллерийского огня своих. Но этот же огонь был для них единственной надеждой на освобождение. Вдруг огненная стена остановилась, не дойдя до лагеря. Снаряды стали рваться правее и левее.
   "Фашисты удирают! Наши близко!" - пронеслось по баракам.
   Все были уверены, что освобождение уже рядом.
   " Только бы покинуть лагерь!"
   - говорили заключенные.
   "Только бы оружие в руки!"
   Но разрывы мин и снарядов, уже совсем близкая пулеметная дробь неожиданно стали удаляться. На плацу лагеря появилась целая колонна грузовиков. Охранники стали выталкивать узников из бараков и заго­нять в кузова автомашин. А тех, кто сопротивлялся, расстреливали на месте. На пяти битком набитых грузовиках часть заключенных повезли в неизвестность.
   "Куда увозят их товарищей по несчастью?"
   - старались уга­дать оставшиеся.
   "Может быть, на расстрел?"
   Фашисты перед самым приходом наших войск успели расстрелять в лагере более ста человек. С остальными узниками они не успели распра-
   272
  
  
виться. Палачам пришлось подумать о своем спасении. В лагерь ворва­лись гвардейцы и первыми среди них - сержант Воронин из Горького, рядовые Астапенко из Житомира, Баширов из Казани, Г.И.Выгорниц-кий из Москвы. Они перебили охранников гитлеровцев139.
   Свыше 15 тысяч узников, которых гитлеровцы, следуя своему людо­едскому "правилу", пытались уничтожить, но не успели, получили свобо­ду из рук воинов 31-й гвардейской стрелковой Витебской дивизии.
   Взятием города Алитуса не кончились кровопролитные бои. И по­ныне глубокой печалью звучит для оставшихся в живых гвардейцев 31-й дивизии, бывших участников боев за Алитус, слова "Высота с крестом". На штабных картах она была помечена цифрами 169,1 и находилась за­паднее города. Эта высота господствовала над всей окрестностью, она также была видна отовсюду с ее огромным крестом, чернеющим на серо-голубом фоне неба.
   В течение первой половины дня 16 июля 95-й полк вел бои, отразив три контратаки противника. А перед этим в 13 часов командир полка подполковник П.А.Лещенко оставил 3-й батальон в качестве заслона, 1-му и 2-му батальонам было приказано выдвинуться через лес западнее колонии Алита-2 в обход высоты 169,1 с юго-запада. Противник обратил на это внимание.
   За узкими улицами города наблюдательный пункт командира диви­зии, а в лучах солнечного заката видны две высоты, справа от них зеленая роща. Там теперь кипел ожесточенный бой. Там, в трех километрах за­паднее города, высота неоднократно переходила из рук в руки.
   В 21 час 16 июля 7-я и 9-я роты 3-го стрелкового батальона 97-го пол­ка, усиленные пулеметной, минометной ротами и взводами ПТР и ПТО, совместно с 1-м батальоном 95-го полка после краткого артиллерийского налета в течение 30 минут стремительно атаковали и взяли высоту с кре­стом или отметкой 169,1.
   Начиная с рассвета 17 июля, весь день и до самой ночи противник предпринимал ожесточенные атаки с целью вернуть утерянную высо­ту, доходило до рукопашных схваток, особенно на левом фланге в рай­оне 9-й стрелковой роты, но гвардейцы стояли насмерть и отбили все 10 контратак.
   Тылы еще не переправились через Неман. Понтонный мост саперы наводили под непрерывным, ураганным огнем вражеской артиллерии и авиации. А полки дивизии, занявшие Алитус, испытывали острую нехватку боеприпасов, боевой техники. Фашисты с этой высоты жестоко обстре-
   273
  
  
ливали не только боевые порядки полков, но и тыл дивизии. Семнадцать раз ходили в атаку на эту высоту только булаховцы, который раз неся потери. И вот последняя атака... Булахов взял с собой немногим более ста человек - больше брать некого, и снова повел их на проклятую высоту. Не добрались и до середины ее, как их накрыл жестокий артиллерийский шквал. После артобстрела фашистские танки пошли в атаку на храбре­цов. Оставшиеся в живых булаховцы укрылись в траншеях. Пушки нуж­ны, бронебойные ружья! Но их не было. А танки, угрожающе громыхая, безнаказанно ползли и ползли. Вот уже зловещая тень одного из них на­ползла на траншею. Саша Пташинский - юный и прекрасный, в своем последнем, жертвенном порыве, выскочил из траншеи с гранатой в руке.
   "Прощайте, товарищи" - И пошел на танк.
   Огромной силы взрыв загоревшегося танка был прощальным салю­том на безымянной могиле героя.
   Танки утюжили траншеи. Казалось, не осталось живого места на взгорье.
   ...Командир 9-й роты 3-го батальона 97-го полка старший лейтенант Дмитрий Федорович Воеводский, прокопченный пороховым дымом, до­ложил комбату по рации обстановку: "Боеприпасы на исходе. Много ра­неных. Стоим насмерть".
   В этот момент фашисты снова пошли на высоту.
   Гвардейцы ждали молча, подпустив их на ружейный выстрел, от­крыли огонь. Воеводский, уже раненый, перебравшись в центр боевых порядков, разил фашистов из ручного пулемета.
   На левом фланге завязалась рукопашная схватка. Это взводы лейте­нанта Владимира Хруца и Сергея Карнаухова поднялись в атаку... Но гитлеровцы поползли на высоту, как муравьи. Фашисты во второй поло­вине дня бросили в бой новые силы, подтянув танки и бронетранспорте­ры. Весь день шел жаркий кровопролитный бой.
   В этом бою отличились минометчики 97-го полка. Капитан Иван Пет­рович Заяц все время находился в боевых порядках пехоты и умело кор­ректировал огонь минометов своей роты. При отражении очередной контратаки противника только от огня минометчиков гитлеровцы поте­ряли убитыми более 50 солдат и офицеров.
   Где-то за высотой, затянутой синеватой мглистой дымкой, было спо­койно, а здесь шли и шли танки, выбрасывая клочья серого удушливого дыма, все горело, трещало, громыхало, взрывалось.
   Командир взвода противотанковых орудий лейтенант И.И.Аринушкин, помедлив мгновение, подал команду: "Взвод, к бою!".
   274
  
  
С высоты кажется, что мучительно долго, переваливаясь с одного пригорка на другой, ползут эти чудовища, выплескивая зловещие язы­ки пламени.
   На самом деле их скорость высокая. И через несколько мгновений снаряды рвутся на склонах высоты, поражая ее защитников. Ожидание танков кажется вечностью.
   "Мы еще посмотрим, кто кого..."
   - процедил сквозь зубы Аринушкин и подал новую команду: "Огонь!"
   Глухие выстрелы один за другим и... головной фашистский танк за­вертелся и тут же вспыхнул; справа и слева от него тоже загорелись два. Это метко били орудия младших сержантов Ивана Лымаря и Николая Коротеева.
   Танки остановились. Но автоматчики врага, прячась за танками, от­крыли кинжальный огонь. Лейтенант Аринушкин, оставив траншею, по­полз к огромному валуну. Оттуда огнем своего ручного пулемета он отсек вражескую пехоту. Лишившись поддержки танков, фашисты уползли в свои окопы.
   Солдаты взвода Аринушкина уже уничтожили три фашистских тан­ка и два бронетранспортера, оглохли от выстрелов и грохота, почти все ранены, а сражение нарастало. Казалось, бой на этой вздрагивающей, ухающей высоте с крестом никогда не утихнет.
   Кончились патроны, кончились гранаты, кончились мины в 3-й роте. Ее командир лейтенант Н.Д.Аболенцев с тоской обвел воспален­ным взглядом поредевшие ряды бойцов - кого-то надо сейчас послать на гибель, а выхода нет. Самые молодые, самые сильные выполнят это задание, если у них счастливая судьба, пробиться сквозь огненную ме­телицу осколков и пуль до железной дороги - метров восемьсот, там склад боеприпасов. Огромные глаза Феди Гладких неожиданно обо­жгли Аболенцева синим пламенем - дерзкие, отчаянные, они смотрели на него с вопрошающей готовностью.
   "Что делает здесь этот мальчик, ротный писарь?" - мелькнула мысль, и тут же Аболенцев мысленно простился с ним.
   "Сержант Дмитриев, срочно с писарем Гладких доставьте сюда гра­наты и патроны. Вон с того склада"
   - Комроты кивнул в сторону железно­дорожной насыпи и тут же потерял их из виду, повел роту в контратаку.
   До насыпи железной дороги было метров 800, не менее. Под градом осколков и пуль, делая перебежки, укрываясь в воронках и рытвинах, ком­сомольцы местами ползком тащили гранаты и патроны.
   275
  
  
Когда затихла рукопашная, немцы отхлынули. Аболенцев, сидя на дне траншеи, стал вытирать кровь с лица. В этот момент чуть ли не на голову ему сполз сначала один ящик, потом другой, вслед за ними кубарем свалились Федя Гладких и сержант Дмитриев.
   "Родные мои, живы!" - Аболенцев тискал в объятьях Федю, а по лицу сурового командира текли то ли слезы, то ли пот...
   Командиру 9-й роты Воеводскому некому было перевязать раны, гимнастерка от плеча до пояса и весь рукав потемнели от крови. Он встал, пошатываясь, и пересохшими губами вытолкнул из груди, за­пекшиеся слова:
   "Гвардейцы! За Родину!" - и, вскарабкавшись на бруствер, пошел в атаку. Очередная, десятая контратака была успешно отбита с большими для врага потерями, но и рота понесла тяжелый урон. Ее командир Д.Ф. Воеводский был вторично и уже смертельно ранен. Вражеская пуля пробила его храброе сердце140.
   Полночь. Темно. В окопе горстка бойцов 9-й роты и лейтенант В.И. Фесенко, заменивший погибшего Воеводского.
   Далее рассказывает рядовой 9-й роты Петр Федорович Дерибон:
   "Продвигались повзводно, скрытно оврагами, лощинами. Хоро­шей маскировкой для нас была буйная зеленая трава в лощинах, а по склонам высот западнее города богатая поспевшая рожь. Жаркий день был на исходе, когда подошли к высоте. Приказ был: не доходя 300 метров до высоты - окопаться.
   Вскоре сообщили, что правее нас метров триста немецкая пехота до батальона снова прорвалась на окраину Алитуса.
   "Встать, за мной, вперед в Алитус! - подал команду лейтенант Фесенко, и мы побежали по ржи вниз снова к городу. Колосья били нас по лицу, мешая бежать.
   На окраине города завязалась жестокая перестрелка, мы вели огонь с ходу, шли в полный рост. Сошлись в рукопашную. Шел бой: кто кого.
   В этом коротком бою мы полностью уничтожили немецкий бата­льон, атака с тыла для них была неожиданной, но и наших полегло немало. Повсюду в густой ржи слышались стоны раненых. Все поле было усеяно трупами немецких и наших солдат.
   Выполнили задачу, ликвидировали контратаку и снова на высоту, а в это время новая контратака пехоты уже с танками. Мы завязали бой с подошедшей группировкой - хорошо, что она не поспела к мо­менту боя с батальоном. Подходили к концу боеприпасы, не хватало снарядов к 45 мм пушкам, их уничтожали танки противника прямой наводкой.
   276
  
  
В наших рядах замешательство. Я уже не вижу никого знакомых. Офи­церы на ходу заново формируют разбитые подразделения.
   Горят немецкие танки, пехота гитлеровцев попятилась назад. К зака­ту солнца 15 июля мы подошли к высоте, захватили ее склоны. Но немец­кие танки и новые подразделения пехоты, поддерживаемые артиллерией, заставили нас отойти почти на 1 километр.
   Было уже темно, около полуночи.
   "Дерибон, Крылов, вам задание"
   - приказал лейтенант Фесенко.
   "Возьмите плащ-палатку, пойдите на нейтральную полосу, разыщите раненых и вынесите их сюда, к нам всех до единого."
   Мы поползли скрытно, замирая при каждой ослепительно вспы­хивающей ракете, которых немцы не жалели. До немецких траншей осталось рукой подать - начинались они за проселочной дорогой мет­рах в тридцати. Обшаривая дорогу, бойцы нашли первого раненого -огромного роста гвардейца с покалеченными ногами. Это был рядо­вой Пастернак.
   "Мы тебя на палатке будем тянуть, а ты уж, пожалуйста, наберись сил, потерпи, не кричи от боли."
   Едва поволокли его по борозде, как раненый закричал не своим голо­сом. Что тут поднялось! Посыпались искры с неба - это осветительные ракеты повисли над нейтральной землей и выдали фашистам нас. Оче­редь за очередью, пули прямо на нас, рыхлая земля фонтанчиком подни­мается. Ну, прямо светопреставление.
   Притаились. Но тут снова вспыхнула невообразимая пальба.
   "Все равно убьют, поползем", - сказал я.
   Все-таки нам повезло, что вырвались из лап смерти, не могли мы по­верить, когда подползли к своему окопу.
   "Товарищ лейтенант!.. Раненый без сознания. Куда его?"
   - спрашивал я, лежа на бруствере окопа.
   Из окопа кто-то ответил:
   "Лейтенант Фесенко тяжело ранен... в живот. Не доживет до мед­санбата."
   Вскоре стало известно, что он скончался незадолго до назначенной операции. Такое горе мня взяло. Я стукнул кулаком о бруствер и упал на руки.
   "Гады, гады, гады", - стонал я и бился головой о землю.
   "Петр, Петр!" - тормошил меня Крылов, - приди в памятство, не вернешь лейтенанта. А там... раненые ждут нас. Лейтенант Фесенко велел вынести всех до единого."
   277
  
  
Хороший был офицер. Хотя и нет его, вроде и приказ потерял силу, а на душе нехорошо. Там еще остались раненые. Снова пошли с Крыло­вым, еще несколько раненых вынесли все под огнем, и ничего - целыми остались, только на спине вещмешок во многих местах продырявлен пу­лями и осколками. К рассвету закончили вытаскивать раненых. Для всех ночь прошла напряженно. Окопались метрах в 800 от вершины, никто за всю ночь глаза не сомкнул.
   Новое наступление мы повели в 12 часов дня. Немцы держали оборо­ну на самой высоте. У них был просмотр местности на большое расстоя­ние, что позволяло им удерживать высоту.
   Они, видимо, считали, что мы начнем атаку с рассветом, возможно решили, что у нас большие потери и наступать мы в этот день не будем, а мы тихо, скрытно пошли по высокой траве, по ржи. К высоте подошли незаметно, залегли. Немцы молчали, ни одного выстрела, а расстояние уже метров 200, дальше поползли по-пластунс­ки. По команде сразу же поднимаемся, в окопы полетели ручные гра­наты, и рывок. Мы на высоте, гитлеровцы открыли огонь, но опоздали. Завязался рукопашный бой. На высоте деревянный крест, который, видать, стоял десятилетиями. Он обозначал самую высокую точку над Алитусом. Из окопа высунулся солдат, я его срезал из автомата и прыг­нул в окоп рядом с ним.
   Немцы предприняли сразу же контратаку пехоты, и танки приблизи­лись на 40 метров. Недалеко от моего окопа незнакомый мне офицер под­нялся, пистолет в правой руке:
   "Вперед, за мной. За Родину!" - но был сражен насмерть, упал метрах в двух от меня. В этот момент мы не выдержали натиск врага, превосхо­дящего силой и техникой. Снова отошли на целый километр. Противник обрушил на нас ураганный огонь из минометов и танков. В этом бою на высоте крест был сбит, схватка продолжалась с 12 до 23 часов. Мы нео­днократно делали попытки сбить немцев с высоты, но безрезультатно. Огонь артиллерии, минометов и танков бушевал целыми днями. Стволы орудий, пулеметов накаливались до того, что пули плавились в стволе. Как я уцелел, сам не знаю. Кроме контузии ни одна пуля не зацепила. Знакомых во взводе не оказалось, все вышли из строя. Так продолжалось до 20 июля, потом было короткое затишье".
   Пулеметчик 2-й пулеметной роты 97-го полка Федор Платонович Маногаров четвертый час отбивался от фашистов на этой высоте с крестом. Никого из боевых товарищей его взвода не осталось в живых.
   278
  
  
Кончились патроны, а фашисты наседали. Вот они все ближе и ближе. Маногаров вынул чеку и зажал в руке гранату.
   "Рус, сдавайся!" Он встал, сложил руки на груди, пряча гранату, нем­цы не стреляли. Молча они окружили его. "Живым хотят взять..." Он обвел их спокойным, отрешенным взглядом и поднял гранату...
   Склони голову, матушка Русь: за тебя в этот миг отдают свою жизнь храбрые твои сыновья141.
   О боях западнее города Алитуса свидетельствует и пулеметчик 1-го батальона 99-го полка А.М.Белокриницкий:
   "Если память мне не изменяет, то 18 июля 1944 года дивизия занима­ла оборону за городом Алитусом. Наш батальон окопался слева от шос­сейной дороги. Часть дороги, завернув влево, шла, петляя, параллельно нашей обороне в пяти метрах от нас. Пулеметчики расположились в ка­ком-то котловане, довольно глубоком и обширном, целый полк там мог разместиться. В сторону леса был выход из котлована. В центре росла береза, а дно было покрыто сплошным травянистым, как бобрик, ков­ром. До леса не более километра. По его опушке заняла позиции наша артиллерия. Слева от нашей "крепости-котлована" вниз начинались ов­раг и болото.
   Соседей не видно. Вправо, за дорогой, на квадратах неубранных полей стоял 95-й полк. За дорогой, в черте немецкой обороны перед нами, в низине, был хутор метрах в 150 от нас. Ночь тихая, и немецкий разговор был отчетливо слышен. Когда кончилась суматоха по "уст­ройству" на этом месте, мы узнали страшную весть - погиб капитан Медведев. Мы потеряли человека, который был для нас отцом, челове­ка, к которому мы привязались больше других. Со щемящей болью в сердце мы переживали это трагическое известие. Конечно, на войне бывает такое, но гибель капитана казалась нам верхом несправедливо­сти. Разум отказывался верить, что теперь не будет рядом с нами чело­века, с которым мы вели доверительные разговоры, до предела откровенные.
   Лично мы не видели места и обстоятельства его гибели, и поэтому где-то в глубине души жила надежда, возможно, это ошибка, он тяжело ранен и вернется к нам. Но дни проходили за днями, и ничего утешитель­ного. А здесь еще новое горе. Погибла санинструктор старшина Мария, худенькая, изящная, очень энергичная женщина, хорошая пловчиха.
   При форсировании Немана мы, солдаты, не хотели ее пускать плыть на вражеский берег с первым десантом. Не послушалась, а как же ране-
   279
  
  
ные. Плыла уверенно, как рыба. В одной руке сумка с медикаментами, а другой плывет. Разорвался снаряд, и ей оторвало обе ноги.
   В этот же день погибла и другая Мария - младший лейтенант, обе подружки и обе относились к нам, как родные нам сестры.
   Всех жалко и очень, но когда убивают женщину, становится особен­но грустно. Такая смерть кажется бессмысленной и жестокой. И неволь­но возникает вопрос, а правильно ли, что женщинам позволяют быть на переднем крае боя?
   В тех боях мы потеряли многих товарищей. Ряды наши сильно поре­дели. Питание нам приносили в окопы, а в баню ходили по очереди в город. Ее устроили в бывшем концлагере на окраине города. Первые дни немцы вели интенсивный обстрел нашей обороны. Мы отвечали. На чет­вертый день утихло. Стреляли изредка, а временами наступала такая ти­шина, что слышно было как поют птицы. И тогда казалось, что ты не на фронте, а просто в лесу.
   Все дни стояла теплая, солнечная погода, и в нашем котловане мож­но было загорать. Ночью спали по очереди. Фашисты были очень близко - нас разделяла только шоссейная дорога. Нагретая за день земля отдава­ла нам свое тепло. Ночью усилился пряный запах трав, цветов и хлебов. В бездонной и черной глубине ночного неба, мерцая точками, блестели звезды.
   Густая и вязкая темнота подступала со всех сторон и давила на нас неизвестностью. Вдали за нами угадывался темный и таинственный пуга­ющий лес. Луна где-то заблудилась, и мы в полной темноте напряженно и тревожно прислушивались к звукам вражеской обороны. Изредка слы­шался противно скребущий звук "ишака" - так солдаты окрестили шести­ствольный немецкий миномет, и на нашей стороне темноту ночи вспарывали яркие вспышки разрывов. Наши артиллеристы не оставались в долгу. Такая ленивая дуэль велась всю ночь. С воем проносились снаря­ды, глухо ухали, как камень, брошенный в стоячую воду, минометы, мед­ленно карабкались в темную небесную высь ракеты, разрывая сплошную темноту, светлячками летели трассирующие пули. И это считалось нор­мальным. Самое страшное на фронте в такие дни - густая пугающая ноч­ная тишина.
   Просыпались мы очень рано, без побудки. Умывались из воронок, наполненных мутной водой. Утро в это время года было особенно краси­вым. В низине и возле покалеченного войной леса низко над травой плыл сизый, как дым, туман. Всходило солнце, и, покрытая серебристой росой, трава была особенно нарядной. Росинки, отражая сверкающие солнеч-
   280
  
  
ные лучи, искрились всеми цветами радуги. В одно такое утро послышал­ся стук телеги. По ничейной полосе, между враждующими сторонами тя­нулась подвода с хозяйственной утварью. На ней как в сказке "о рыбаке и золотой рыбке" сидит старуха и даже рядом "разбитое" корыто. Сбоку, понукая лошаденку, худую и плешивую, шагает некрасивый заросший, оборванный мужичок. Нашему удивлению не было предела. Удивлялись мы и тому, что немцы не стреляли. Это было не в их правилах. Предста­вился случай позабавиться, а они его упустили. Так телега со стариком и старухой и их поклажей, поскрипывая и покачиваясь, свернув мимо нас, по шоссейной дороге скрылась в сторону города.
   Было затишье, но фрицы иногда наглели. Стоило высунуться из око­па, осмотреться, как пуля снайпера сразила нашего товарища. Высунулся и я, и длинная пулеметная очередь швырнула меня на дно окопа. В отме­стку мы решили поджечь хутор и выкурить из теплого уютного местечка наглых фашистов. Вначале не получалось. Наши пули пробивали хутор­ские домики насквозь, и они не загорались. Но потом, как говорят солда­ты, докумекали. Вынули пули, отсыпали из патронов часть пороха и вставили пули обратно. При этом пули, теряя силу, застревали в сараях, в деревянных стенах, крышах. Хутор загорелся. Немцы сидели до после­днего, но когда "запахло жареным", начали бежать, как крысы с тонуще­го корабля. И мы их из винтовок торопили. Пулеметы не демаскировали. Стало спокойнее.
   На другой день наш котлован превратился в радиостудию. Радиоус­тановку спрятали в траншее, а на бруствер поставили сильный динамик. Мощный, натренированный голос диктора передал последние известия на немецком языке. Фрицы слушали молча. Видимо, соскучились по пос­ледним известиям и хотели знать правду, которой их, говорят, не балова­ли. И только когда диктор начал ругать бесноватого фюрера, захлопали одиночные выстрелы".
   Противник организовывал одну за другой мощные контратаки, вво­дил в бой все новые соединения, в том числе прибывшую из Норвегии 196-ю пехотную дивизию. Измотанные в предыдущих боях, гвардейцы в одно время не смогли удержать высоту с крестом - она осталась в руках противника. Создалось невыгодное положение, при котором фашисты, занимая господствующую высоту, держали под артиллерийским обстре­лом весь город и переправы через Неман.
   На окраине города Алитуса в небольшом кирпичном домике размес­тился политотдел дивизии. День 20 июля был торжественным. Отличив-
   281
  
  
шимся в боях гвардейцам вручались партийные билеты. Полковник И.И.Рождественский, вручая красную книжечку, крепко пожимал трепет­но протянутую руку гвардейцу, принятому в члены партии. Несколько десятков воинов, бережно прижимая к сердцу полученный документ, вер­нулись в свои окопы и отражали наглый натиск контратак гитлеровцев.
   На расположение политотдела противник произвел мощный артна­лет, обрушив десятки снарядов. Осколки, разлетаясь беспорядочным роем, глубоко царапали стены, оставляя глубокие оспины.
   Привыкшие к частым разрывам снарядов и бомб, никто этому на­лету вначале не придал значения. Однако огонь усилился, Иван Ива­нович прервал торжество вручения и вышел на крыльцо. В это время крупнокалиберный снаряд разворотил стену и разорвался внутри зда­ния, разрушив его.
   Очнувшись после контузии, начальник политотдела вбежал в разва­лины. Перед ним встала трагическая картина. Старшему лейтенанту по­мощнику начальника политотдела по комсомолу Ф.У. Гурееву разорвало грудь и проломило череп, он был мертв. Инструктору политотдела по партийной работе майору Китаеву осколками оторвало руку и ногу. Он был еще жив. Секретарь партбюро майор Гирфанов был тяжело ранен. И все другие, кто находился в то время в политотделе, были ранены или контужены. Оставшиеся в строю взяли на себя всю тяжесть партийного обеспечения боевых задач, возлагаемых на гвардейцев дивизии142.
   На одной из улиц Алитуса разместился медсанбат. Высоко над зда­нием реял большой флаг с Красным Крестом, на крыше дома также были нарисованы красные кресты. Все это было отлично видно с высоты 169,1.
   Опознавательные знаки не помешали фашистским варварам пред­принять мощный разбойничий артналет на расположение медсанбата.
   Свыше часа бушевали там разрывы. Раненых не успели вынести из-под огня. Многие из них были убиты. Вышли из строя многие из меди­цинского персонала лазарета. Врач Г.А.Попова и сестра В.С.Козаченко метались от раненого к раненому. От гнева за бессмыс­ленный жестокий налет крепко сжимались кулаки гвардейцев. Бойцы приняли новую клятву жестоко отомстить фашистам за это беспример­ное варварство.
   День 26 июля был жарким. Солнце высоко стояло в зените, деревья не шелохнутся. Высокая, совсем поспевшая рожь по восточному скату высоты 169,1 чуть колышет желтыми колосьями, ожидая серпа, но никто не идет убирать урожай - здесь проходит передний край. На скатах сосед-
   282
  
  
ней высоты, у отдельного домика - наблюдательный пункт командира дивизии генерала И.Д.Бурмакова, с ним вместе командующий артилле­рией полковник А.В.Полянцев, немного поодаль - наблюдательный пункт подполковника А.П.Лещенко.
   На фронте затишье, на высоте 169,1 никакого движения. Резко про­звучал зуммер полевого аппарата.
   "Вас к телефону командарм Галицкий", - передал трубку генералу те­лефонист. Командующий артиллерией по привычке взял приставку с те­лефонной трубкой.
   "Бурмаков!" - раздался в трубке знакомый размеренный, властный голос командарма.
   "До каких пор вы будете мириться с варварскими
налетами артиллерии противника, сколько времени собираетесь сидеть у подножья высоты, не принимая решительных мер к тому, чтобы, наконец, выбить с нее противника?"
   - Генерал Бурмаков слушал, не пытаясь оправдываться от упреков, это было не в его правилах.
   "Приказываю, немедленно сматывайте свой наблюдательный пункт и вместе с Полянцевым организуйте новый на высоте 169,1, через час позвоните оттуда."
   "Метод проверенный - наблюдательный пункт в расположении про­тивника", - усмехнулся командир дивизии. - Вячеславович,
   "передай необ­ходимые указания и пошли!
   Командиру истребительно-противотанкового дивизиона быть го­товым через час занять позиции на западных скатах высоты 169,1", - пос­ледовала короткая команда.
   "И я с вами", - подошел подполковник А.П.Лещенко с группой автоматчиков. Собралась довольно внушительная команда. Перешли через лощину, стали продвигаться по густой высокой ржи к высоте 169,1.
   До высоты оставалось метров триста. Здесь на скате неглубокие око­пы - в них поредевший в боях плацдарм - 2-й батальон 95-го полка. С высоты заметили движение, начали постреливать, пули свистели, срезая колоски ржи.
   Командир батальона, смущенно переминаясь с ноги на ногу, разду­мывал. Ему было неудобно за пребывание под огнем дивизионного и пол­кового начальства.
   "Огневой налет из минометов по высоте, - поднимайте батальон в атаку, я впереди", - коротко приказал генерал Бурмаков,
   "высота должна быть взята!"
   283
  
  
На высоте поднялась пыль и густой дым от разрывов мин.
   "В атаку! За мной!" - отстранив генерала, рванулся комбат.
   Присутствие командира дивизии, командира полка воодушевило ра­зомлевших от жары солдат, атака была дружной, а самое главное - такой внезапной, что гитлеровцы, побросав пулеметы и другое вооружение, бе­жали под гору.
   Приказ командарма был выполнен, на высоте 169,1 оборудован на­блюдательный пункт дивизии, о чем было немедленно доложено.
   Вскоре мимо наблюдательного пункта прогрохотали машины, про­тивотанковый дивизион на третьей передаче лихо развернулся и занял позиции на западных скатах высоты.
   Быстротечный бой закончился. Высота, откуда противник нанес столько вреда городу Алитусу и переправам, была окончательно заня­та нашими войсками. Потеряв несколько танков от огня истребитель­ного дивизиона, противник отказался от дальнейших попыток снова занять высоту.
   Бои на плацдарме за Неманом закончились полной победой наших войск. Родина высоко оценила беззаветную храбрость, безудержную от­вагу гвардейцев. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года присвоено звание Героя Советского Союза:
   Булахову Алексею Анисимовичу, гвардии подполковнику, коман­диру 97-го гвардейского стрелкового полка;
   Васечко Степану Павловичу, гвардии рядовому, пулеметчику 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка;
   Герасину Валентину Васильевичу, гвардии младшему лейтенанту, командиру взвода 4-ой стрелковой роты 97-го гвардейского стрелкового полка;
   Кожину Павлу Петровичу, гвардии рядовому, стрелку 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка;
   Кочерову Виктору Фомичу, гвардии сержанту, командиру отделения 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка;
   Лещенко Павлу Афанасьевичу, гвардии подполковнику, командиру 95-го гвардейского стрелкового полка;
   Моисееву Александру Петровичу, гвардии сержанту, командиру от­деления саперного взвода 95-го гвардейского стрелкового полка;
   Онусайтису Юрию Иосифовичу, гвардии капитану, командиру 1-го батальона 95-го гвардейского стрелкового полка;
   Петракову Ивану Ильичу, гвардии старшему сержанту, помошнику командира взвода 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрел­кового полка;
   284
  
   Сапожникову Алексею Павловичу, командиру 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка.
   Многие сотни бойцов и командиров награждены орденами и медалями.
   Оборона, занятая дивизией западнее Алитуса, не была пассивной. Обе стороны часто переходили к активным действиям, стараясь улучшить свое положение. Гитлеровское командование пыталось вновь овладеть рубе­жом реки Неман, а наши части - как можно дальше оттолкнуть его к гра­нице Восточной Пруссии. Но обескровленные подразделения добиться значительных успехов не могли. Оборона была недолгой. Дивизия гото­вилась к дальнейшему наступлению. Изучался передний край противни­ка и глубина его обороны. Разведчикам скучать не приходилось.
   Особой смелостью и отвагой в дивизии славился младший сержант Геннадий Михайлович Шестаков. Его грудь украшали 6 боевых наград. Молодые разведчики не раз просили его рассказать о своих подвигах, но скромный уральский паренек все отнекивался. Однажды капитан А.Т. Ладный завел разговор о героизме. Бойцы попросили рассказать о про­славленном разведчике. Капитан рассказал:
   "В роту он пришел вечером, а утром предстоял бой за высоту. Я следил за Геннадием, боялся за него: для него это первый бой. Он же ловко перебегал от укрытия к другому, падал, когда надо было, и вновь стремительно бросался вперед. К высоте он подбежал в числе первых. Увидев
огромного выскочившего из-за кустов гитлеровца, Геннадий на секунду приостановился.
   "Убьет", - екнуло неприятно в сердце. Я хотел крикнуть, предупре­дить, но не успел. Одновременно раздались два выстрела. Геннадий по­шатнулся, а гитлеровец, взмахнув руками, упал, ломая кусты. Геннадию немец прострелил ухо. Гитлеровец был убит.
   Испугался?" - спросил я его.
   "Испугался, товарищ командир. Боялся, как бы он первый не выстрелил", - ответил Шестаков.
   В этом бою он твердо усвоил железный закон боя - кто первым выст­релит, тот и победит.
   За смелость и решительность Геннадий был награжден медалью "За отвагу". Если до этого к нему, "салаженку", товарищи относились покро­вительственно, то теперь стали относиться как к равному.
   Когда взводу было приказано быть танковым десантом, я выбрал и его. На этот раз мы наступали тоже на высоту. Гитлеровцы хорошо окопались, замаскировались в окопах, огня не открывали, боясь об-
   285
  
  
наружить себя. Наш танк мял окопы, мы держали наготове автоматы. Неожиданно сидевший сзади Геннадий сжался, как пружина, и прыг­нул вниз. Он заметил немецкий пулемет и прыгнул на пулеметчика. Одного он зажал ногами, на второго направил дуло автомата. Оба гит­леровцы были взяты в плен.
   "Хорош конь?" - пошутили товарищи.
   "Тощий и смирный", - в тон им ответил Геннадий.
   В этом бою наш десант разгромил роту врага, захватил в плен ее ко­мандира. Все бойцы десанта были награждены. Грудь Шестакова укра­сил орден Отечественной войны 1 степени.
   "Одной из темных ночей", - продолжал свой рассказ Ладный, "наш взвод пошел за "языком". Грязь, слякоть. Идти было трудно. Но шум ветра помог нам. Подобрались к немецким траншеям, слышим крик, ругань. Видимо офицер распекал заснувшего часового. Подождали. Все затихло. Бесшумно захватили часового. Гитлеровец оказался сильным,
стал вырываться, поднял шум. Немцы всполошились, открыли стрельбу, забросали нас гранатами. Мы благополучно волокли "языка", заткнув ему тряпкой рот. В лощине посчитали людей. Не было Шестакова и Солодова. Видимо, погибли. Я хотел вернуться назад, вдруг слышу кто-то ползет. Это Шестаков тащил на себе раненого Солодова. Спасая товарища, он убил четырех гитлеровцев.
   За этот подвиг молодого гвардейца наградили орденом Славы 3-й степени. Уважение к нему росло. Ему и лучшее место у костра уступали и большую порцию сахара давали потому, что солдаты высоко ценят тех, кто выручает товарищей, рискуя своей жизнью. Вскоре Шестаков стал младшим командиром и сам руководил отдельными вылазками. Однаж­ды в лунную ночь он пошел в тыл врага. Умело выполнив задание, раз­ведчики благополучно возвращались в свое расположение, но перед немецким передним краем Шестаков решил захватить "языка". Прибли­зился рассвет. Разведчики подошли к немецкой траншее с тыла и, открыв ураганный огонь из автоматов, бросились на испуганных гитлеровцев, захватили "языка". На груди Шестакова засверкала "Красная Звезда".
   Орденом Славы 2-й степени Геннадий был награжден за успешный бой с немецкими танками. Во время контратаки гитлеровцев разведчики выдвинулись вперед, около часа длился бой. Разведчики кустами продви­гались, меняя укрытие, истребили вражеских автоматчиков, лишив танки прикрытия, заставили повернуть их назад. Шестаков был организатором и руководителем боя.
   286
  
  
Затаив дыхание, разведчики с большим интересом слушали рас­сказ о легендарном разведчике.
   "Нашему подразделению предстояло форсировать реку и мне по­ручили найти брод. "Прихватите заодно и "супостата", - приказал мне начальник штаба. Впереди, как и всегда, шел Геннадий. Миновав железнодорож­ное полотно, незамеченными мы подошли к реке, разведали брод, скрывшись в хуторе, стали наблюдать за врагом. По шоссе шла ко­лонна немцев. Неужели, думаю я, никто не зайдет в дом хотя бы напиться. Пяте­ро гитлеровцев отделились от строя и пошли к хутору. Мы позволили зайти им в дом. Шестаков с группой товарищей, действуя холодным оружием, ловко справились с опешившими от страха гитлеровцами, часть их мы взяли в плен. И на груди младшего сержанта появился орден Красного Знамени. Вот так дерутся с врагом наши разведчики", - закончил свой рас­сказ Ладный, на груди которого красовалось 8 боевых наград.
   Подтянув тылы, технику, боеприпасы, части дивизии начали стре­мительное наступление и к исходу 27 июля вышли на рубеж Пудрия-Потракель, по дороге Алитус-Калвария.
   Освобождение Литвы продолжалось, население восторженно встре­чало своих освободителей.
   Второй день передовой отряд - батальон 95-го со вторым дивизио­ном 64-го артиллерийского полка неотступно преследует противника по дороге на Кракополь. Тщетны попытки врага задержать стреми­тельное наступление наших частей.
   Колонна отряда двигалась в облаках пыли, уже виднелись крас­ные крыши Кракополя. Из леса в четырехстах метрах от шоссе на ко­лонну обрушился шквальный минометный огонь, застрочили пулеметы.
   Мины рвались по обе стороны шоссе, свинцовый дождь обрушил­ся на машины и орудия. Расчет противника явно был на то, чтобы вызвать панику в колонне. Однако этого не получилось. Артиллерис­ты не растерялись.
   "Стой! С передков к бою!" - загремела команда командира 6-й бата­реи старшего лейтенанта Самарханова, командира взвода старшего лей­тенанта Богданова.
   "К бою" - поддержали командиры орудий Дементьев и Остапенко.
Через минуту орудия были заряжены.
   287
  
  
"По миномету, прямой наводкой, прицел 20, огонь!" Загремели выст­релы, заряжающие один за другим досылали снаряды в стволы гаубиц.
   На опушке леса поднялись столбы разрывов, но огонь противника не ослабевал, осколки мин, пули визжали и свистели над головами артилле­ристов.
   Уже несколько минут продолжался бой. Умолкает тявканье миноме­тов, перестают строчить пулеметы.
   "В атаку, ура!" - поднял роту командир. Броском бойцы достигли опуш
ки леса, там обнаружили более 70 вражеских трупов, 120 велосипедов, склад боеприпасов, много пулеметов, винтовок и другого вооружения. Засада разгромлена, передовой отряд продолжал наступление, с ходу за­
нял Кракополь и удерживал его до подхода главных сил.
   Прошло девять дней в обороне, а на десятый 1-му батальону, кото­рым командовал майор В.К.Кирсанов, приказано прорвать оборону и гнать фашистов восвояси. После короткой артиллерийской подготовки, которую не сравнить с той, что была под Оршей, пехота пошла в атаку. Пулеметчики поддерживали атакующих пулеметным огнем. Пулемет Белокриницкого не имел нужного сектора обстрела. Его пришлось выта­щить из удобной для защиты дырки и поставить на самый гребешок вала. Помогая товарищам, Белокриницкий менял позицию одну за другой, но фашисты засекли пулемет. Их мины падали все ближе и ближе. Только расчет скатился с вала с пулеметом, как фашистская мина угодила в окоп.
   Доли секунды спасли расчет Белокриницкого. Хутор, теперь уже сго­ревший, взяли быстро, а дальше был широкий луг. Луг методически про­стреливался, но стрелок, видимо, был неважный. Батальон через луг проскочил без потерь, вышел на возвышенность и за ней в село. Оно было пустым. Жители прятались в лесу и в поле. Немцы усиленно отстрелива­лись. Был ранен пулеметчик Рапортиренко. Его пулемет на время вышел из строя. Через пару километров немцы пытались выбраться из нашего тыла, но пулеметчики отсекали их огнем пулеметов. В этот день гвардей­цы были в непосредственном контакте с противником. Противник пыта­ется вырыть окоп или заложить мину, а гвардейцы уже рядом.
   Оружие не остывает. Пулемет Белокриницкого "рессорит" в каждой ямке, через сотню, другую шагов, он на время останавливается, посылает вдогонку немцам очереди и снова в путь. Хуторная система, огорожен­ные колючей проволокой поля очень мешают продвигаться с боями. За каждый хутор дрались тяжело. За одним из хуторов предстояло скрытно сосредоточиться. Пришлось ползти около полукилометра, и волоком та-
   288
  
  
щить за собой пулеметы, затем столько же бежать под интенсивным ог­нем врага. Мины падали густо. Командир расчета старший сержант Чер­нышев, страдая эмфиземой легких, тяжело перенес ривок, прибежав последним упал и громко застонал. Очередная потеря? Нет. Его сильно ударило сухим комком земли.
   В поле, среди оврагов и буераков, жители устроили себе убежища и спасались. В землянках немудреный скарб, рядом привязаны коровы. Гвар­дейцев люди встретили радостно, угощали молоком, предлагали есть, удив­ленно расспрашивали, откуда они появились, а когда узнали, что прошли от Витебска, еще более удивились. Трудно было им поверить, что воз­можно за такой короткий срок с боями пройти так много. Просили совет­скую газету со свежими новостями. Но у гвардейцев свежих газет не было.
   Они давно прочитаны и искурены. Дивизионные газеты "За Со­ветскую Родину" нельзя было им оставить. На ней гриф: "Из части не выносить".
   Наступали с раннего утра до поздней ночи. Путь изрыт траншеями, единичными окопами, противотанковыми рвами. За каждый километр фашисты бились остервенело. Наступление было столь стремительным, что штабы не успевали вносить изменения в свои донесения. И в районе города Калвария несколько самолетов в немецких окопах бомбили уже не врага, а наших солдат. К счастью, они "мазали" и обошлось без по­терь. Майор Кирсанов распорядился ракетами отметить свой передний край. Летчики поспешили исправить свою ошибку, поспешили вдогонку немцам. Батальон освободил колонну наших людей, которых немцы гна­ли в свой тыл. Некоторые просились в действующую часть, но куда их было брать. Хилые, истощенные, болезненные, серо-землистого цвета, они еле держались на ногах. Солдаты делились с ними своими пайками. На­значили старшего, указали маршрут и отправили в тыл.
   Местное население помогало, как могло. В хуторе возле железной дороги лежал "убитый" немецкий офицер. Когда батальон миновал его, сзади раздался выстрел. Оказалось, "убитый воскрес" и пытался стрелять наступающим в спину. Литовец успел подобрать лежавшее рядом оружие и застрелил фашиста. В хуторе ровная улица, как танцплощадка. Весь он утопает в зелени. В одном из дворов свалены в кучу сотни велосипедов. Жаль, что пулеметы не ручные, "максимы", не при­способить на велосипеды.
   Бой шел в лесу. Гвардейцев атаковали фашистские самолеты М-109. Бешено сопротивлялись немцы. И оно понятно - рядом, совсем рядом
   289
  
  
"фатерлянд". Но гвардейцев не сдержать. Обстановка менялась как в ка­лейдоскопе. Уже рядом город Калвария. Был солнечный вечер. На небе ни единой тучки. Пылал закат, и солнце слепило глаза. Перед городом плоская, как стол, равнина. Ни бугорка, ни складки, ни кустика. Аэро­дром, да и только.
   Гвардейцы наступали немцам на пятки. Даже кухня оказалась в бое­вых порядках. Все бежали, кричали "ура", стреляли на ходу. На ходу стре­ляли и пулеметчики. По наступающим били немецкие минометы и стрелки. Дым и пыль становились гуще, дышать было тяжело. Но все бежали в дружном порыве, преследуя врага.
   "Мне кажется", - вспоминает Белокриницкий,
   "что такую массовую атаку на совершенно открытой местности я видел впервые. Зрелище было потрясающим. Впервые заметил, что солдат перестраивается почти пол­остью на автоматическое действие, но действует удивительно точно. И каким бы ни был быстротечный бой, все свои поступки можно вспомнить по деталям.
   Калварию", - продолжает он,
   "мы освободили вечером первого августа. Ночь провели за городом в окопах противника, занятых нами. А ут­ром снова тесним немцев. До обеда все шло успешно. Но в полдень
случилась заминка. Мы были на ржаном поле. Если ляжешь стрелять невозможно. Нам приказали перейти на хутор, а через час снова в рожь на старое место. С глубины обороны противника в нашу сторону под углом 45 градусов летят 8 монопланов. По форме самолеты не военные,
шасси не убираются, и летят они низко. Вид у них надутой резиновой игрушки. Но что-то тяжелое несут они. Далеко справа, но видно отчетли­во, движутся немцы, хотя и с опаской, в нашу сторону. Темно-зеленые каски на фоне спелой ржи отчетливо видны. Значит там наших нет. Мы
быстро развернули свой "максим" на 90 градусов. Лежа стрелять мешает рожь. Стал на колени и на сколько позволила длина рук (рост мой 186 см) вытянулся и дал длинную очередь с небольшим рассеиванием по фронту,
чтобы обеспечить кучность. Как сейчас вижу: самые крайние фашисты, вроде бы споткнулись, остановились и как-то странно, не прячась, как это обычно бывает, а медленно начали заваливаться на левый бок и скры­
лись во ржи. Вроде даже подняли правую руку, как бы защищаясь от удара, и исчезли. Но бой крутом гремит, не ослабевая. Снаряды и мины рвутся рядом. Осколки срезают рожь, посвистывают пули. Нужно осмотреться, подняться. Этот миг был последним. Вспышку вроде заметил, но звука
никакого. Тряхнуло сильно, потерял сознание. Очнулся. Кругом чужие в
   290
  
  
темно-зеленой форме. И впервые я пожалел, почему я не убит, впервые я позавидовал погибшим товарищам, позавидовал капитану Медведеву."
   30 июля 99-й полк в 8 часов ворвался в город Симно, обороной кото­рого противник закрывал перешеек между озерами Симно и Гулуйце, и очистили его от противника. Перед наступающими оставалась река Шешупе, а за ней крупный центр Калвария.
   На подходе к городу завязалась артиллерийская дуэль. Появились вражеские танки. Осколком разорвавшегося снаряда был тяжело ранен заряжающий орудия 8-й батареи 64-го артполка. Орудие смолкло. Вражеские танки шли на батарею. Старший радист сержант Имам Биладович Хасанов, не раздумывая, оставил рацию и подбежал к орудию, стремительно броса­ясь за снарядом, и, досылая его в ствол орудия, он помог наводчику под­караулить головной танк врага и метким выстрелом подбить его. Танк загорелся и окутался густым смрадным едким дымом. Другие два танка нерешительно застопорились, затем повернули назад и исчезли. Взрыв­ной волной расчет орудия бросило на землю. Закопченный порохом и гарью, облепленный грязью гвардии сержант поднялся, потер рукой ушиб и, прихрамывая, вернулся к своей рации. И вовремя: в наушниках послы­шалась команда:
   "Залп батареи на прицеле 68. Огонь!"
   1 августа 1944 года под Калвариеи разгорелся ожесточенный бой. В авангарде был 97-й полк. В 14 часов послышался надрывный шум танко­вых моторов и лязг гусениц. На узком участке фронта против полка фа­шисты бросили около 40 танков с автоматчиками. Окапываться не было времени. Полк развернулся к бою. Танки появились справа, а слева было естественное препятствие - озеро и небольшая речка Шешупе и между ними болото.
   Это и использовали немцы, стараясь зажать гвардейцев в районе. Они уже кричали: "Рус, сдавайся!"
   За спиной гвардейцев раздаются звонкие выстрелы противотанковых орудий. Некоторые танки подожжены, они крутятся на месте, чадно ды­мят. Подоспели наши тяжелые танки. Они врываются в боевые порядки противника. Из лощины бьют наши минометы. Взвод пулеметчиков лей­тенанта Земскова косит немецких солдат. Хлопают противотанковые ру­жья. Все мобилизовано для отпора. Над желтым ржаным полем бушевал шквал огня. Горели, взрываясь, немецкие танки, горели и наши. Взвод противотанковых орудий лейтенанта И.И.Аринушкина ждал, когда не-
   291
  
  
мецкие машины подставят свои бока. Словно идя навстречу пожеланиям Аринушкина, танки замедлили ход и. неуклюже переваливаясь, стали раз­ворачиваться, раздваиваясь, одни шли налево, другие направо.
   Заговорили сорокопятки Аринушкина. На бортах двух танков вспых­нуло пламя. Панораму заволокло дымом, и из дыма шли и шли новые танки, за танками походным строем шли автоматчики. Над гвардейца­ми батальона Ж.Кульмаметова зловеще клубилась серая пелена взбитой пыли, пронизанная пламенем и дымом. В стонущем раскаленном воздухе ядовито пахло жженным металлом и тухлым запахом тола. А танки с черно-белыми крестами ползли и ползли, пытаясь смять и уничтожить всех, занявших оборону гвардейцев 97-го полка.
   Слева в лощине у реки Шешупе, заняли огневые позиции все три минроты и полковая батарея 120 мм минометов. Особенно метко бьют мино­метчики старшего лейтенанта Исакова, капитана И.П.Заяца и пулеметчики капитана Моспана. Пулеметчики отрезали немецких автоматчиков от их танков, артиллеристы взвода Аринушкипа мгновенно бьют из сорокопя­ток, а отдельные с противотанковыми гранатами стараются подорвать вражеские машины. Это были сержанты Владимир Зикеев, Бектурат Кожехметов, Ахмет Ахметов, рядовой Алексей Сергеев. Пулеметчик Веселов бьет по пехоте врага из пулемета, стараясь ее отрезать. Перед фронтом взвода уже три подбитых танка. У орудия сержанта Ивана Лымаря раз­рывается вражеский снаряд, падают смертельно раненные заряжающий и наводчик. Немцы переносят огонь на цепи 3-го батальона. Аринушкин бежит к орудию, где убиты наводчик и заряжающий. Лымарь занимает место заряжающего, Аринушкин садится за прицел.
   Снова вражеский снаряд рвется у орудия. Аринушкин ранен. Глаза заволокло туманом, он теряет сознание, но скоро приходит в себя.
   Быстрота событий боя нарастает с каждой минутой. Фашисты реши­тельно стремятся смять боевые порядки полка и прежде всего батальона Кульмаметова. Им удалось все-таки прорваться вместе с танками. Все пушки Аринушкина разбиты. Его артиллеристы со связками гранат бро­сились под танки врага. Внезапно немцы залегли. Заколыхался, толчками запрыгал воздух - это по немцам ударили 85 мм пушки подошедшего ар­мейского 555 ИПТАПА143. Снова вступили в бой танкисты старшого лей­тенанта Тонконожко.
   Они снимали с "тигров" башни, рвали их гусеницы, раскалывали крупповскую сталь как скорлупу. А танки врага все идут и идут. Тогда коман­дир полка подполковник А.А.Булахов просит командира дивизиона
   292
  
  
"Катюш" дать по танкам залп прямой наводкой, хотя уставом это запре­щено, иного выхода не было. В течение нескольких секунд 192 снаряда 132 мм калибра накрыли танки и пехоту противника. Танки горели как факелы. Уцелевшие и обезумевшие гитлеровцы с поднятыми руками бе­жали в плен. Гвардейцы бросились преследовать врага. Аринушкин оч­нулся в окопе. Рядом что-то ласково говорила на своем языке литовская девушка, стараясь перевязать его раны.
   Первая батарея 64-го артполка поддерживала 1-й батальон 95-го пол­ка. Командир батальона решил атаковать противника немедленно. Ата­ка была успешной. Немцы выскакивали из уютных укрытий раздетыми и, казалось, что победа близка; вскоре, атакованный во фланг батальон вынужден был отступить, понеся потери. При этом Литвиненко получил несколько пуль в грудь и в бессознательном состоянии был отправлен в тыл. К этому времени наша артиллерия только выходила на исходные рубежи.
   "Лейтенант!" - приказал И.А.Сысоеву вновь назначенный командир дивизиона капитан Греков,
   "возьмите рацию, двух разведчиков и туда", -
он показал рукой в сторону Калварии.
   Вы у нас - единственный КВУ (командир взвода управления). Выясните в чем там дело, что это за пере­стрелка. В случае чего открывайте огонь. Ясно?"
   "Ясно. У меня просьба: развернуть батареи и отдать распоряжение, чтобы радиостанции на огневых позициях были на приеме."
   "Это мы сделаем. Отправляйтесь."
   Они спустились в низину перед хутором. Рассвет только начинался. Большое красное солнце медленно выплывало из-за горизонта, и косые мерцающие лучи его создавали причудливо длинные тени от одиноких деревьев и строений. В капельках росы играли мелкие солнечные блики. Над землей низко стелился сизый туман, скрадывая очертания кустов и строений.
   "Вероятно, за хутором вода", - сказал радист .А.Березовский.
   "Откуда ты знаешь?" - спросил разведчик Моисеев.
   "Очень уж густой туман."
   Хутор оказался добротным. Большой кирпичный жилой дом, та­кой же, на совесть сделанный, сарай и хлев для скотины. "Погреб, по-видимому, есть, стены толстые - хорошее укрытие, подумал Сысоев. И в этот момент снаряд пролетел между домом и сараем и разорвался в метрах в сорока.
   "Всем в сарай и в погреб!" - скомандовал Сысоев.
   293
  
  
Второй снаряд разбил стены сарая, третий с громким треском разор­вался рядом. Осколки, беспорядочным роем царапая стены, шлепались на землю. Когда обстрел прекратился, решено было двигаться с интерва­лом в 5 метров, так как возможность обстрела не исключалась. За хуто­ром был мелкий кустарник, а за кустарником - зеркальная гладь озера шириной метров 300.
   Через озеро от хутора тянулась узкая проселочная дорога, на кото­рой вряд ли могли бы разъехаться пароконные подводы. Дорога делила озеро на две неравные части. В конце правой, большой, виднелась шос­сейная дорога, ведущая в Калварию.
   На КП-1 батальона Сысоев узнал заместителя командира старшего лейтенанта Журавлева. После ранения командира батальон залег на ок­раине города, используя строения и рельеф местности. Кое-кто вырыл окопчики.
   "Хорошо, что вы пришли. Помощь артиллерии нам очень нужна", -сказал Журавлев.
   Радисты установили связь с огневыми позициями. Калвария была при­мерно в 1 километре. Местность открытая. Окраина города застроена одноэтажными доморощенной архитектуры кирпичными домами, кото­рые противник использовал как укрепление.
   Радисты с командиром дивизиона сразу связаться не могли. Радист командира молчал. И вдруг крик пехотинца: "Немцы наступают!"
   На окраине города возникло усиленное движение противника. По­слышалась ружейная и автоматно-пулеметная стрельба. Раздались оди­ночные разрывы гранат.
   Сысоев объясняет старшему офицеру на батарее возникшую ситуа­цию. Просит на прицел 75 дать подряд два залпа. Однако батарея молча­ла. Под превосходящими силами противника солдаты батальона дрогнули и стали отходить от города. А отступать, по сути дела, некуда. Позади -вода. Последняя надежда на 3-ю гаубичную батарею. Разрывы снарядов 122 мм мощные и поэтому заметные.
   "Шашков, поставь взрыватель на "фугасный" и дай залп батареей на прицеле 70", - просит старшего офицера батареи Сысоев.
   "Огонь!" - виден взрыв.
   "Огонь", - взрыв на этом же месте.
   "Правее первого, прицел 65. Огонь!" Снаряды рвутся с перелетом и левее контратакующих немецких целей. Еще одна поправка, и снаряды ложатся точно в цель.
   294
  
   Теперь можно перейти и на поражение.
   "Четыре снаряда, беглый огонь!"
   Контратакующие заметались, залегли. Те, кто поднялся, беспорядочно бегут назад, в город.
   Наша пехота вернулась на исходные рубежи. Подошел Журавлев к артиллеристам.
   "Есть приказ: брать Калварию. Ждите команду на огневой налет."
   - Огневой налет был коротким. Примерно 30 орудий обрабатывали окраину города минут 7. Пехота, преодолев сопротивление оставшихся в живых фрицев, вошла в город и завязала уличные бои.
   Появились немецкие самолеты Ю-88 и стали бомбить наступающих. Они построились над городом в кружок и начали по очереди заходить на цель. Один самолет круто, почти под углом 90 градусов, пикировал на объект. При выходе из пике сбрасывал бомбы, как бы стреляя ими. Вто­рой самолет в это время начинал пикировать, и так другие. Вдруг юнкерсы, нарушив строй, хаотически рассеялись.
   Это прилетели наши истребители. Завязался воздушный бой.
   Один "юнкере" запылал и кубарем пошел вниз, оставляя за собой длинный шлейф темно-серого удушливого дыма.
   На защиту Калварии противник бросил танки 5-й дивизии. Бои были ожесточенными. Город переходил два раза из рук в руки, и только к 18 часам 1-го августа Калвария при содействии подразделений 11-й и 18-й гвардейских стрелковых дивизий была полностью освобождена подраз­делениями 95-го и 97-го гвардейских стрелковых полков.
   Несколько дней 31-я вместе с другими соединениями 16-го гвардейс­кого стрелкового корпуса вела упорные бои в 10 километрах западнее города Калвария.
   5 августа, во время очередной контратаки противника в районе безы­мянной высоты, мужество, героизм и находчивость проявил адъютант старший 1-го батальона 97-го полка капитан Н.Д.Аболенцев. Взломав героическое сопротивление передового охранения, цепи гитлеровцев приблизились к высоте. Он собрал группу начавших отходить бойцов и, умело организовав бой, отбил первую попытку взять высоту.
   Вскоре, лязгая гусеницами, приблизились немецкие танки. 45 мм орудия старшего сержанта Ахмедова с дальнего расстояния открыли огонь по врагу и от меткого попадания заклинило башню одного из вражеских танков. Гитле­ровцы засекли орудие и открыли по нему огонь. Силы были неравными. Вра­жеский снаряд прямым попаданием поразил расчет и повредил пушку.
   295
  
  
Аболенцев подбежал к поврежденному орудию (отбито колесо) и по ему только известным приёмом вступил с танком в схватку. Танк отошел за высоту.
   В этом бою также смело сражался с вражескими танками орудий­ный расчет под командованием парторга батареи сержанта Маслова. А наводчик 45 мм орудия старший сержант Ахмедов прямым попада­нием снаряда заклинил башню танка.
   Потеряв на поле боя десятки своих солдат и несколько танков, гит­леровцы отступили144.
   В связи с ранением командира 1-го батальона 95-го полка на эту должность был на шачен капитан Г.П.Яшкин, вернувшийся в полк из армейского госпиталя.
   За последние два неполных месяца за дивизией твердо закрепилась слава дивизии прорыва, она стала Витебской, Краснознаменной. Не сразу дивизии удалось приступить к подготовке последующей опера­ции. 8 августа противник, сосредоточив танковую дивизию СС "Вели­кая Германия", прибывшую из Румынии, предпринял контрудар с целью захватить узел дорог Мариямполь. Дивизия получила задачу: сорвать замысел врага, отбросить эсэсовцев за границу.
   С утра 10 августа части дивизии перешли в наступление. Отражая контратаки танков, дивизия к 16 часам вышла на восточный берег реки Шеймена и была остановлена перед укрепленным районом противника.
   Белорусская наступательная операция заканчивалась. 11 августа дивизия остановилась перед подготовленным рубежом обороны про­тивника северо-западнее Дурпени. За 50 дней с 23 июня по 11 августа 1944 года по дорогам Белоруссии и Литвы дивизия прошла с боями 560 километров, освободила сотни населенных пунктов, уничтожила тысячи гитлеровских оккупантов и захватила богатые военные трофеи. Окончательное освобождение Литвы было близко к завершению. Ди­визия выходила во второй эшелон корпуса.
   Выполнив задачу, дивизия в ночь на 12 августа сосредоточилась в лесу четыре километра западнее Мариямполя в резерве фронта145. Здесь она стала готовиться к последующей операции к вторжению в Восточ­ную Пруссию. На формировании гвардейцы пережили радостное собы­тие. К ним 23 августа прибыл командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник Кузьма Никитович Галицкий, прибыл, чтобы вручить дивизии Орден Красного Знамени, которым она была награждена за ос­вобождение города Молодечно от немецко-фашистских захватчиков.
   296
  
  
...В лучах вечернего солнца ало горели гвардейские знамена пол­ков, сверкало оружие. Подтянутые стояли усталые ветераны-гвардей­цы, рядом с ними - вновь прибывшие, недавно принявшие присягу молодые бойцы. В ответ на приветствие командарма дружно грянули гвардейцы:
   "Здравия желаем, товарищ генерал-полковник!"
   С мягкой улыбкой командарм оглядел тех, кого вел с победой от Орши до прусской гра­ницы. Чувствовалось, что доволен был он их боевыми делами. Не спе­ша взошел на трибуну, за ним поднялись командир дивизии генерал-майор И.Д.Бурмаков и начальник политотдела полковник
И.И.Рождественский.
   "Товарищи офицеры, сержанты, солдаты, товарищи гвардейцы! Сегодня от имени нашего правительства Военный Совет армии вручает вам орден Красного Знамени. Орден, которым правительство наградило вас за успешное выполнение боевых задач."
   Командующий в своей речи называет имена героев дивизии:
   Ильченко и Шавалиева, повторивших бессмертный подвиг Алек­сандра Матросова, героев форсирования Немана - Булахова, Васечко, Герасина, Кожина, Кочерова, Лещенко, Моисеева, Онусайтиса, Пет­ракова, Сапожникова, имена многих бойцов и командиров, своим ге­ройством прославивших дивизию.
   С затаенным дыханием следят бойцы, как командующий подхо­дит к боевому Знамени. Знаменосец, старший сержант Веселов накло­няет святыню дивизии. Генерал-полковник прикрепляет к Знамени Орден.
   В эти торжественные минуты бойцы дивизии мысленно клялись в грядущих боях не уронить чести Гвардейского Знамени.
   Директивой Военного Совета 3-го Белорусского фронта войскам 11-й гвардейской армии ставилась задача прорвать оборону против­ника на участке Кумец (4 км южнее Вилковышек), Крулево, Кшесло и во взаимодействии с 5-й и 31-ой армиями разгромить шталупененскую группировку противника. В дальнейшем, развивая стремительное на­ступление в направлении Даркемена, к исходу пятого дня операции выйти на фронт Гумбиныен, Гольдап. Глубина планируемой операции достигала 50-60 километров.
   297
  
   Прыжок через границу
   Перед фронтом армии оборонялись 547-я, 549-я и 561-я пехотные дивизии, наскоро сформированные гитлеровским командованием. 16-й гвардейский стрелковый корпус находился в центре оперативного построения армии. Первый удар наносила 31-я гвардейская стрелко­вая дивизия, а затем в образовавшийся прорыв вводилась 1-я гвардей­ская мотострелковая дивизия.
   15 октября поступил приказ: - 16 утром начать боевые действия. На­ступила последняя ночь перед атакой, но она не была спокойной. Гвар­дейцы не сидели сложа руки. Командиры полков, находясь на передовых наблюдательных пунктах, уточняли батальонам задачи на атаку, прове­ряли четкость взаимодействия с соседями, вели наблюдение за противни­
ком. Артиллеристы уточняли данные для стрельбы, проверяли знание расчетами орудий своих целей. Связисты проверяли связь обеспечения бесперебойного управления боем. Служба боепитания проверяла полную возможность обеспечения оружием и боеприпасами. Саперы проводили проверку проделанных накануне на переднем крае проходов и обознача­
ли их, резали проволочные заграждения и делали проходы в минных по­лях противника. Все были в напряжении.
   16 октября в 9 часов 30 минут мощный пятиминутный огневой налет возвестил начало новой операции - совсем рядом логово врага. Огнен­ный смерч, круша и сметая укрепления противника, бушует два часа. Бывший в те дни старший сержант артиллерийский разведчик Вик­тор Павлович Троицкий вспоминает:
   "Огонь был очень плотным, велся по целям на переднем крае и в глубине обороны противника с закрытых позиций и прямой наводкой. Наблюдательный пункт артиллеристов на­ходился в первой траншее нашего переднего края в стенах разрушенного кирпичного дома на склоне долины речки Ширвинты. Передний край противника был расположен на более высоком западном берегу этой реч­ки. Наш участок наступления располагался в 8-10 километрах южнее го­рода Вылковышкис. Во время артподготовки я стоял у стереотрубы и четко видел, как наша артиллерия разрушала и крушила блиндажи, доты и от­дельные огневые точки в первой траншее противника. Вздыбленная зем­ля, разлетающиеся в сторону обломки бревен и груды кирпичных кладок тонули в фоне всполохов рыжего пламени и густого серого дыма.
   Не дожидаясь конца артподготовки, на брустверы окопов вылезли гвардейцы и сосредоточились на исходном рубеже за кустарником на
   298
  
  
берегу речки, а потом по команде перебросили легкие мостики, устре­мились на берег, занятый противником".
   "Ребята, а ведь это последняя артподготовка на нашей земле! Последний раз снаряды рвут родную нашу землю!" - говорил рядовой 97-го пол­ка Игнатович.
   Солдаты рвались в бой, их толкала ненависть к врагу: у каждого были личные счеты с гитлеровцами.
   "Мою семью фашисты угнали в Германию. Расстреляли брата и двух сестер", - с горечью говорил артиллерист старший сержант Чечеткин.
   "У меня фашисты убили дочь", - глухо отозвался старший сержант Мельников.
   Передний край противника проходил по западному берегу реки Ширвинты. Непосредственно на переднем крае противник имел три линии траншей и широкую сеть ходов сообщения полного профиля, большую насыщенность дзотов огневых точек и огневых средств. Перед первыми траншеями - проволочное заграждение (усиленный немецкий забор в 3-4 ряда, спираль Бруно и МЭП), сплошные противотанковые и противопе­хотные минные поля. В глубине обороны через каждые 5-6 километров имелись хорошо оборудованные промежуточные рубежи и отсечные по­зиции. В промежутках между этими рубежами все господствующие высо­ты были превращены в опорные пункты, связанные между собой системой огня всех видов огневых средств.
   Противник имел 2 пехотные роты, подразделения пулеметной роты и часть танкового батальона "Норвегия"146.
   В ночь на 16 октября в районе деревни Ивановка Литовской ССР командир отделения 35-го гвардейского саперного батальона сержант И. В. Филимонов с группой разграждения проделал проход в прово­лочных заграждениях противника и снял 12 противотанковых мин. В момент артподготовки Филимонов лично провел наступающую пехо­ту по этим проходам.
   Кавалер ордена Славы двух степеней он за этот подвиг награжден орденом Славы первой степени147.
   Последние 30 минут вся масса огня, темп которого резко возрастал, сосредоточена по переднему краю. В 11 часов 30 минут, сопровождаемая методом последовательного сосредоточения огня по узлам обороны, пе­хота с гулким криком "Ура!" бросилась в атаку.
   Противник отчаянно сопротивлялся, цепляясь за каждый дом, за каж­дую возвышенность. Огонь артиллерии нарастал.
   299
  
  
После разведки боем силами 5-й, 7-й и 12-й стрелковых рот в 11 часов 30 минут 95-й полк атаковал передний край противника на участке Кунигишки - Ланкен (иск.) - Шапкино и своим 3-м батальоном стремительно перерезал его. Благодаря обходному маневру 2-го стрелкового батальона на северо-западной окраине Шапкино при поддержке 7-й и 8-й стрелко­вых рот гарнизоны опорных пунктов противника на высоте 103,1 и в де­ревне Шапкино были окружены и уничтожены. При этом были взяты в плен 24 солдата и унтер-офицера из 7-й роты 1141-го полка 561-й пехот­ной дивизии.
   В П часов 30 минут освобождена Малославка. Отразив в это время контратаки роты пехоты противника из Мешлины, в 17 часов 30 минут до батальона пехоты с 7 танками с южной стороны окраины Свири, 95-й полк к 19 часам вышел на рубеж юго-западнее опушки леса севернее Ва­сильева, имея справа 3-й, слева 2-й батальоны. Преодолевая упорное со­противление противника, отбивая контратаки его мелких групп, полк в течение ночи на 17 октября медленно продвигался вперед148.
   31-я гвардейская стрелковая дивизия со вторым батальоном 153-й тан­ковой бригады и 1435-м самоходно-артиллерийским полком рассекла на трехкилометровом участке (иск.) Кунигишки Ланкен - отдельные дома северо-восточнее Сталавка оборону врага, овладела в скоротечном бою первой и второй вражескими траншеями и продолжала продвигаться к Будвеце149. К 12 часам, углубившись на 5 километров, вышла ко второму оборонительному рубежу.
   В середине дня 17 октября после артиллерийской и авиационной под­готовки 1-я и 31-я гвардейские дивизии перешли в атаку. Преодолев сис­тему заграждений, они ворвались на укрепленные пункты противника и к 13 часам прорвали этот самый сильный (по линии Шаки - Выштынец) оборонительный рубеж на подступах к Восточной Пруссии. Успешно про­двигаясь на запад, соединения 16-го гвардейского стрелкового корпуса при поддержке 213-й и 153-й танковых бригад сломили сопротивление немецких арьергардов и к 18 часам вышли на рубеж Войдоты - Попечки. В этих боях отличлись- 97-й и 167-й полки соответственно 31-й и 1-й диви­зий. 167-й полк с двумя батальонами 213-й танковой бригады освободили Войдоты в 17 часов, 97-й полк, используя успех 167-го, к 18 часам с боем прорвался к опорному пункту Попечки, создав угрозу выхода в тыл про­тивнику, обороняющемуся перед фронтом остальных полков дивизии. Ус­пешные действия 97-го полка заставили немцев немедленно начать отход на юго-запад к Люки150.
   300
  
  
В этом бою отличились минометчики 97-го полка. Капитан Заяц все время находился в боевых порядках пехоты и умело корректировал огонь минометов своей роты. После отражения очередной контратаки против­ника только от огня минометов гитлеровцы потеряли убитыми более 50 солдат и офицеров.
   Утром 18 октября генерал И.Д. Бурмаков построил боевой поря­док полков в линию, так они и наступали в одном эшелоне. Это давало возможность всем бойцам, штурмующим границу, одновременно всту­пить на землю врага. По общему сигналу поднялись цепи рот. Гвар­дейцы не шли, а бежали, обгоняя друг друга. Все понимали, что день 18 октября 1944 года войдет славной страницей в историю боевых дей­ствий нашей армии.
   31-я, находившаяся на левом фланге 16-го стрелкового корпуса, од­новременно с 1-й гвардейской дивизией перешла в наступление в направ­лении Пиллюпенена. Отражая контратаку двух батальонов пехоты с танками, она к 11 часам овладела крупным опорным пунктом Попечки. Гитлеровцы потеряли подбитыми и сожженными 21 танк, 13 штурмовых орудий и около полка пехоты151.
   После мощной авиационной и артиллерийской подготовки части ди­визии атаковали противника на Государственной границе с Германией и в 11 часов 30 минут перешли ее на рубеже пограничных столбов 131-137.
   Противник, опираясь на сильно укрепленный опорный пункт Пиллюпенен, подступы к которому прикрывались естественными противо­танковыми препятствиями - глубокими оврагами, оказал упорное сопротивление, и попытка 95-го и 99-го полков овладеть Пиллюпененом с ходу не увенчалась успехом152.
   Со стрелковыми батальонами Государственную границу перешли разведчики Владимир Васильев-Выборнов, Василий Чириков, Петр Иматов, Виталий Карманов, Николай Решетов. В то же время, обна­ружив засевшие танки и пулеметную точку, старший радист 8-й бата­реи 64-ю гвардейского артиллерийского полка сержант Имам Билалович Хасанов сообщил об этом наводчику орудия сержантуА.Ф. Кукушкину. Тот не растерялся и прямой наводкой 76 мм орудия двумя выстрелами уничтожил танк и пулеметную точку, преграждавшие путь 1-му батальону 99-го полка.
   Здесь приходится делать некоторое отступление и рассказать об от­важном разведчике. Сержанта Хасанова к тому времени знали многие как смелого разведчика. Рассказы очевидцев о нем порою были похожи
   301
  
  
на легенды. Первым "контрольным "языком", добытым им с двумя това­рищами, был унтер-офицер секретной связи, оставшийся на ночлег на передовой. Бесшумно сняв часового, они ворвались в землянку и пустили в ход ножи. Каждому досталось отправить в небытие двух-трех фашис­тов. В суматохе один из последних немцев потянулся за автоматом, но его опередил Хасанов, свалив кошачьим прыжком и придавив коленом. Рас­сказывая об этом, бывший инструктор политотдела Сергей Маслов, до­бавляет от себя: "Да, наш Хасанов ходил тише кота, ползал по земле со змеиной ловкостью".
   В другой раз разведка проводилась с боем. Заиграли "Катюши", по­шли на бреющем полете штурмовики. Пыль и дым окутали плотно обо­рону противника. Хасановская группа в это время просачивалась в тыл противника. Два дня шли ожесточенные бои на передовой. Разведчики сумели засечь ближние и дальние огневые точки. Прорываясь к своим с боем, Хасанов был тяжело ранен и контужен. После госпиталя, списан­ный врачебной комиссией, он снова нашел свою воинскую часть и был зачислен командиром 8-й батареи старшим лейтенантом Ткаченко ра­дио-связистом. Итак, Имам Билалович Хасанов утвердился радистом-разведчиком батареи 64-го гвардейского артполка 31-й Витебской.
   А как умело он проводил "дальнее плавание". Это было в районе Острова Юрьева (ныне Осинторф) Витебской области.
   Потребовались срочно разведанные. Как пройти? Кругом непрохо­димые торфяные болота. Немало разведчиков потонуло в них при вы­полнении боевых заданий. Единственный проход среди болот - узенькая насыпь с проложенной на ней узкоколейкой. Немцы по нему вели масси­рованный огонь из всех видов оружия непрерывно, день и ночь, ярко ос­вещая местность ракетами. Опять тот же вопрос: как пройти?
   И в этом случае применил свою смекалку неутомимый Хасанов. Со своим товарищем разведчиком Аркадием Кудрявцевым они доскональ­но изучили впередилежащую местность с ее кустарниковой растительно­стью и торчащими на поверхности торфяными холмиками. Фиксируя вспышки пулеметных и минометных выстрелов, подвешивающихся над болотом осветительных "фонарей", они рассчитывали место, куда удоб­ней приблизиться и оставаться незамеченными, чтобы был широкий об­зор для наблюдения. Соорудив небольшой плотик, замаскировали его кустарником и торфяным холмиком, запаслись гранатами, патронами, настроили рацию. Темной ночью, под висячие "фонари" они отправи­лись в "дальнее плавание" под самый нос противника. Эти "фонари" были
   302
  
  
и опасными и помогали болотоплавателям сориентироваться. Проплыв сотни метров, разведчики пришвартовались к одному кустарнику и сли­лись с ним. Обзор наблюдения был широким и глубоким. Все замеченное докладывалось в штаб артиллерии по рации. Там наносили все на план­шет и готовили точный артиллерийский удар.
   Артподготовка была мощной, длительной, точной. Ее корректи­ровали со своего островка смельчаки разведчики.
   "Глаза и уши наши". Так звали разведчиков все бойцы и команди­ры. Не раз они спасали своих товарищей - гвардейцев от неминуемых потерь.
   Овладев в 12 часов высотами западнее Люки, 95-й полк в 13 часов перешел Государственную границу в районе пограничного знака 136153, а в 15 часов овладел сильно укрепленным опорным пунктом Аклюни-нен на территории врага, подступы к которому прикрывались проти­вотанковыми препятствиями, глубокими оврагами.
   На 95-й полк обрушилась лавина бомбардировщиков. С низкой высоты они стали бросать дырявые бочки и железные рельсы, которые летели с большим шумом, ревом, воем, свистом, нагнетая сильную дискомфортность в рядах наступающих.
   Неукротимый воинский дух и патриотический порыв проявились в массовом отказе гвардейцев уходить с поля боя после ранения. Так рядовой 99-го полка И.А. Шмаков дал эвакуировать себя в медсанбат только после третьего - тяжелого ранения, полученного в районе Пиллюненена. А раненный командир взвода 97-го полка младший лейте­нант Мыльцев твердо заявил: "Я не уйду с поля боя пока не перейду границу Восточной Пруссии". Слово свое гвардеец сдержал.
   Истекая кровью, Мыльцев собрал остаток сил, пополз вперед. Бой­цы, понимая чувство командира, помогли ему. Он дополз к погранич­ному столбу, обнял его и поцеловал. Потом переполз межу и с силой воткнул штык в землю. Он был счастлив: свято выполнил свой долг перед родиной. Отсюда его увели в госпиталь.
   Солдаты хорошо понимали чувства своих командиров и в минуты опасности были готовы прикрыть их своей грудью.
   Петр Николаевич Русаков, пулеметчик, выкатывает свой пулемет на фланг и открывает ураганный огонь. Как рожь косит он фрицев. А Миша Агапов короткими очередями из автомата стрелял на ходу.
   Граница! Первым из роты перешагнул рубеж Агапов. На какое-то мгновение он остановился и громко крикнул:
   303
  
   "Вот она, земля ненавист
ных прусаков! Добьем гадов! На Берлин!"
   И сам решительно рванулся вперед, оставив позади себя пограничные столбы154.
   Через границу непрерывным потоком шли войска, и каждый воин считал своим долгом остановиться, посмотреть, выразить свои чувства. Один пожилой солдат, обернувшись на восток, перекрес­тился. Другой, припав на колено, поцеловал землю восточнее межи. Третий пригрозил кулаком в сторону запада. Четвертый, переобув­шись у межи, молвил: "Дойдем до Берлина!".
   Ворота в Германию открыты. Сейчас через них, прогрызая обо­ронительную линию, одну за другой, идут наши войска. Сейчас мы видим трупы немецких солдат на прусской территории и горящие немецкие села и фольварки.
   Вся прусская земля около границы изрыта окопами. Окопы по­ясом охватывают холмы. Окопы тянутся вдоль дорог, лесных опу­шек и по берегам рек и озер. Окопы окружают деревушку, фольварк, дома, дворы, которые немцы опутали еще и колючей проволокой. Напичкали минами поля и огороды.
   Если встанешь на возвышенность, перед глазами открывается величественная картина победного вступления советских войск в Во­сточную Пруссию. По огромному пространству желто-бурых полей, по взгорьям, по узким кривым дорогам серой беспрерывной лентой уверенно движется пехота. С ревом и грохотом, сотрясая землю, проходят наши танки. В безоблачном небе, сверкая крыльями, гу­дят самолеты; идут они на запад, туда, где кончаются желтые поля, где стоят стеной густой дым и плотный огонь с языками рыжего пламени.
   В центре разрушенной деревни бойцы окружили несколько обветшалых крестьянских подвод. На повозках, загруженных до­машним скарбом, сидит куча ребятишек мал мала меньше - бе­лобрысые, голубоглазые, аккуратно закутанные в платки. Это литовская семья.
   "Откуда едете?" - спрашивают бойцы главу семьи, который держит под уздцы переднюю усталую лошадь.
   Из Гольдапа в Вилкавышкис. Меня зовут Осип Романдукас.
Это моя жена Анна и мои дети. - волнуясь и заикаясь, литовский крестьянин грустно рассказывает о том, как немцы угоняли литовцев из родных хуторов и сел в Германию.
   А русских много в Восточной Пруссии? - интересуются бойцы.
   304
  
  
"Много, очень много", - отвечает с горечью литовец,
   "говорят десятки тысяч."
   Недолог разговор. Как бы подгоняемые тем, что только услышали, бойцы спешат дальше. В глубь Восточной Пруссии. К Кенигсбергу.
   В логове врага
   Германский милитаризм в осуществление своих агрессивных планов на востоке, издавна придавал исключительное значение Восточной Прус­сии и захваченным Германией северным землям Польши. В течение сто­летий здесь готовился стратегический плацдарм для нападения на Россию и Польшу. В Пруссии оседали уволенные в запас офицеры и младшие командиры Германской Армии. Получая на льготных условиях землю, они обязаны были застраивать хутора по утвержденному командовани­ем плану. Это давало впоследствии возможность создавать непрерывные линии обороны, прорыв каждой из которых требовал огромных усилий.
   В ходе второй мировой войны германское командование продолжа­ло совершенствовать многополосную оборону восточно-прусского плац­дарма, а с 1944 года сосредоточило там крупную группировку войск, стремясь во что бы то ни стало удержать его в своих руках. Укрепленные районы с большим числом долговременных огневых точек и сооружений крепостного типа, прикрытых с востока противотанковыми препятстви­ями, мощными железобетонными "зубами дракона", сочетались с при­способленными к обороне хуторами с каменными постройками. Все этс укрепления были использованы обороняющейся в Восточной Пруссии-группой армий "Центр"135.
   Город Пиллюпенен был первым укрепленным пунктом перед гвар­дейцами 31-й Витебской стрелковой дивизии на пути в глубь Восточной Пруссии. Здесь противник предпринял мощную контратаку, но неудер­жимый порыв наших солдат, вступавших на территорию врага, был таким стремительным, что даже без артиллерии был подбит танк противника, а экипаж пленен.
   Война уползала в свое логово, но не сдавалась, по прежнему требова­ла жертв и крови, ее надо было добивать.
   Полки соседа справа, сломив сопротивление противника, переправились через реку Писса и выбили гитлеровцев из Руджена и Дабойтена. Используя этот успех, 31-я гвардейская перешла в наступление и к 18 часам вышла на подступы к опорному пункту Пиллюпенен. Этот крупный
   305
  
   узел шоссейных и железных дорог играл значительную роль в обороне противника, давая ему возможность маневрировать резервами вдоль все­го фронта обороны. Проходившая через Пиллюипенен железная дорога связывала Шталлупенен с Гольдапом и через Гумбиннен уходила в глубь Восточной Пруссии.
   Первая атака Пиллюпенена положительного результата не дала, так как проводилась без всякого маневра, с фронта. Командир дивизии гене­рал И.Д. Бурмаков решил заново перестроить свои части и овладеть опор­ным пунктом не фронтальной атакой, а фланговыми ударами, обходя с севера и юга.
   В 18 часов 40 минут после упорных боев 97-й полк с севера, а 95-й и 99-й полки с танками и самоходными орудиями с юга одновременной атакой ворвались в город и в уличных боях, действуя штурмовыми груп­пами, овладели этим опорным пунктом. Преследуя отступающего про­тивника, соединения 16-го гвардейского стрелкового корпуса к 20 часам вышли на рубеж западнее Будвадштет - Матернишкен, западнее Пиллюнснена, перерезав железную дорогу Шталлупенен - Гольдан156.
   95-й полк в 21 час завязал бой за Лаукупенен. В течение дня авиация про­тивника группами по 2 - 6 "фокке-вульф - 190" прикрывала отход своих войск
   На станции, расположенной недалеко от Шталлупенена, возле мос­та разведчики обнаружили два немецких эшелона с боевой техникой и горючим. Узнал об этом расчет артиллериста 97-го полка Ахмеда Ахмедова. Ранним утром, удирая от преследования наших войск, с узловой станции Шталлупенен в сторону Гольдапа мчался один из этих эшело­нов. Его караулил расчет Ахмедова.
   Он запомнил наставление разведчиков: стрелять только по котлу.
   Грохнули выстрелы. Из паровоза взметнулось белое в форме гриба облако, после чего раздался глухой протяжный взрыв. Это взорвался па­ровозный котел. И вдруг земля вздрогнула и зашаталась. Еще более мощ­ный взрыв потряс окрестности. Упругий горячий воздух бил в лицо, давил на ушные перепонки. Вся окрестность огласилась звонким лязгом метал­ла, грохотом раскалывающихся вагонов, криками, стонами раненых. За какие-то минуты этот эшелон превратился в груду обломков. Подоспев­шие пехотинцы довершили дело. Ни одному гитлеровцу, обслуживавше­му этот состав, не удалось скрыться.
   В Пиллюпенене было ни души, вместе с фашисткой армией шли на запад жители. Ведь нацистская пропаганда усилено внушала немцам, будто советские войска намерены истребить весь германский народ.
   306
  
   "Смотри, гады, своих домов не жгут", - возмущался боец 1-й роты 97-о полка Сидоренко, ворвавшись в хутор, в котором даже скот не был угнан. Разъяренный, он пытался поджечь дом.
   "Что ты делаешь?" - Остановил его рядовой Попов.
   "ведь этот дом
будет наш и все, что в нем, тоже наше."
   "Правильно, зачем жечь, ломать", - добавил пожилой солдат Сидельников.
   "Эту мебель, инвентарь перевезем в Смоленскую область. Они у нас все вывезли, сожгли. Гитлеровцев нужно бить, а не постройки и ме­бель уничтожать."
   Трудно было остановить накопившуюся за годы войны неуемную ярость солдат. То тут, то там вспыхивали факелом хутора на ненавист­ной земле.
   Действуя на левом фланге 16-го гвардейского стрелкового корпуса, 31-я гвардейская, которую поддерживал 1435-й самоходно-артиллерийс­кий полк, продвинулась на запад почти на 4 километра и к 11 часам выш­ла к крупному населенному пункту Поджонену, имевшему весьма существенное значение в обороне противника на этом направлении. Од­нако овладеть этим населенным пунктом с востока дивизии не удалось. Продолжать фронтальное наступление на Поджонен было бессмыслен­но, так как бои могли иметь затяжной характер и привести к большим потерям. Генерал-майор И.Д. Бурмаков, правильно оценив обстановку на фронте своей дивизии, решил использовать успех 1-й гвардейской мо­тострелковой дивизии, действовавшей справа, и овладеть Поджоненом обходным маневром. Часть сил сковала противника с фронта, а главные силы, обойдя опорный пункт с севера, нанесли удар во фланг и тыл.
   В результате умелых и энергичных действий командира 99-го гвар­дейского стрелкового полка К. Г. Кузнецова этот полк, выйдя на дорогу Зюссайтшен - Поджонен, стремительной атакой сбил оборонявшиеся под­разделения численностью до трех батальонов и, преследуя их, овладел Поджоненом. Немецко-фашистские части в беспорядке отошли на Эггленишкен. За этот подвиг Константин Гаврилович Кузнецов был удостоен звания Героя Советского Союза157.
   К 15 часам части 31-й Витебской вышли па реку Писса и начали фор­сировать ее. Уже на западном берегу реки Писса они отбивали контрата­ки противника из района Эвейнена и Кассубена, упорно продвигаясь вперед. К 19 часам в результате ожесточенных боев дивизия двигалась вперед, овладела опорным пунктом Эвейнен. Дальнейшее продвижение ее частей было остановлено сильным фланговым огнем пулеметов про-
   307
  
  
тивника с севера из района Киквидена и с юга из района Эггленишкена. Выход частей 84-й гвардейской стрелковой дивизии южнее на западный берег реки Писса, способствовал дальнейшему успеху 31-й дивизии, так как прикрыл ее левый фланг. Организованное и успешное наступление по сходящимся частей 31-й (с севера) и 84-й (с юга) на Эггленишкен выну­дило гитлеровцев поспешно отойти из этого опорного пункта в Лееген158.
   Посаженный на танки и самоходные орудия, 2-й батальон 99-го полка ночной атакой овладел плацдармом на западном берегу реки Роминте в районе города Вальтеркемена. 95-й полк на рассвете занял местечко Прасаукен. Расширяя занятый плацдарм, части дивизии взло­мали долговременную, насыщенную железобетонными сооружениями оборону противника, вышли на западный берег реки Ангерапп и овла­дели Дингляукеном и Картенингкеном. Первые укрепления знамени­того Даркеменского укрепленного района, известного с 1914 года, неприступностью которого немцы хвалились в первую мировую вой­ну, захвачены.
   Теряя одну за другой полосы обороны, гитлеровцы отчаянно сопро­тивлялись, контратаки следовали одна за другой. 18 октября крупные силы противника прорвались в стык между 1-й и 31-й гвардейскими ди­визиями, но здесь дорогу им преградила 1-я батарея 64-го артполка лейте­нанта С.И. Чубарова. Упредив противника в развертывании, батарея прямой наводкой отразила натиск врага. Подошедший 2-й батальон 99-го полка помог восстановить положение. Лейтенант Чубаров за реши­тельность действий и отвагу в бою представлен к награде орденом Красною Знамени.
   Также успешно руководил боем командир 5-й батареи старший лей­тенант Ващенко. Когда один из расчетов вышел из строя, он сам сел за наводчика и метко вел огонь. В бою он был ранен, не покинул сидения наводчика, пока контратака не была отражена.
   К 22 часам части дивизии завязали упорный ночной бой за Кассубен. Однако фронтальные атаки успеха не имели. Отказавшись от фронталь­ной атаки, обойдя с севера и юга Кассубен, дивизия овладела этим насе­ленным пунктом и крупным узлом дорог. К исходу 19 октября она была на подступах к Паадерн, Мотцкунен, Дееден.
   95-й полк продвинулся на 8 километров и к исходу 19 октября вышел на западную окраину Мотцкунена. В результате стремительного форси­рования реки Писса 1-м батальоном в ночь на 19 октября на ее восточном берегу оказались изолированными отдельные группы противника общей
   308
  
  
численностью 200-300 человек. Эти группы были рассеяны автоматной ротой полка, штабными и тыловыми подразделениями.
   В связи с быстрым продвижением полка между левым его флангом и соседом 84-й гвардейской стрелковой дивизии образовался разрыв 3-5 километров. В этот разрыв в 21 час был введен 1-й стрелковый бата­льон. В 23 часа полк форсировал реку Роминте и овладел Гросс Телитцкеменом 20 октября. На следующий день, продвинувшись на 11 километров, овладел населенными пунктами Мангунишкен, Дил-лкиаллерн, Кугинишкен, Рамошкенен.
   20 октября 99-й полк овладел Зогинтен, Кубилен, Буджеджен, Вальтеркемен и вышел на западный берег реки Ромипте, захватив у против­ника 3 пулемета МГ и 1 легковую автомашину159.
   Гвардейцы 31-й не щадили себя в боях - дивизия стремительно про­двигалась.
   Это было неимоверно трудно: что ни город, что ни населенный пункт - это цитадель с дотами и бронированными сооружениями, но под ударами гвардейцев рушились они. Взлетали в воздух эти, каза­лось, неприступные доты и всевозможные заградительные укрепления, построенные еще до первой мировой войны.
   Успешные действия 31-й гвардейской стрелковой дивизии обеспе­чили необходимый плацдарм для ввода в прорыв 2-го гвардейского танкового корпуса на западном берегу реки Писса160.
   Успешное форсирование реки Писса во второй половине дня час­тями 1-й и 31-й гвардейских дивизий решительным образом меняло обстановку на центральном участке фронта армии. Здесь создавались благоприятные предпосылки для успешного развития дальнейшего на­ступления путем ввода в бой дополнительных сил161.
   Противник отступил, потеряв более сотни убитыми. Батальон, которым командовал майор С.М. Крюков, на плечах отступающих гитлеровцев ворвался на станцию Кассубен и захватил ее, среди трофеев был эшелон с боеприпасами, который гитлеровцы не успе­ли уничтожить.
   В разгаре наступления расчет станкового пулемета 3-й пулеметной роты 95-го полка младшего сержанта Колесникова вырвался вперед, но немцы его отрезали от основных сил батальона.
   Гвардейцы не дрогнули. Ведя неравный бой, они истребили десятки вражеских солдат. Пулеметчики вели огонь даже тогда, когда все огневые средства врага обрушились на них. Наводчик пулемета погиб, его место
   309
  
  
занял Колесников. Цепи контратакующих снова залегли. На смельчаков пошли танки, но сержант продолжал истреблять пехоту.
   Прямое попадание снаряда прервало жизнь героя, который только в этом бою уничтожил 40 гитлеровцев.
   В роще, недалеко от станции Кассубен, майор Крюков увидел жен­щину, бежавшую навстречу пехотинцам. Она что-то громко кричала, но ветер относил се слова. Женщина, наконец, добежала и, взмахнув рука­ми, точно птица крыльями, упала майору на грудь.
   "Товарищи, братья, сыночки..." - больше ничего она не могла говорить. Рыдания душили ее. Седые волосы развевались на ветру. На костлявых плечах еле держались истлевшие лохмотья.
   Долго не могла говорить женщина, из ее глаз лились слезы, и она не могла их сдержать. Бойцы обступили ее и с нетерпением ждали, что она скажет.
   "Пришли вы, родимые... там, в селе, в имении много наших. Нам удалось остаться, бежали проклятые, не до нас было, - не до нас",
   - не вытирая катившиеся градом слезы, всхлипывала Мария Даниловна Прокомущенко. Она сказала, что в 1941 году была угнана из города Витебска и работала у помещика недалеко от Гумбиннена.
   "Не плачь, мамаша, теперь уже все позади", - утешал ее майор Крю­ков.
   "И запомни, освободили тебя гвардейцы Витебской дивизии."
   Подошли еще четыре женщины. В.Е. Латыпова рассказала, что гит­леровцы эвакуировали население из города Гумбиннена, предварительно мобилизовав в фольксштурмы всех мужчин от 14 до 65 лет. Она говори­ла: "Немцы знают, что войну проиграли, но хотят сопротивляться рус­ским до прихода англичан и американцев".
   "Мы им покажем американцев, не уйдут от нас!" - яростно сжимая автоматы, говорили гвардейцы, загораясь все большей ненавистью при виде измученных изможденных женщин, а Мария Прокомущенко, кото­рую майор Крюков назвал мамашей, оказалась 35-летней. Так уходила ее
немецкая неволя, каторга.
   Ночь на 21 октября была очень тревожная. Немецкие танки контра­таковали 31-ю гвардейскую дивизию. После ввода в действие 2-го гвар­дейского танкового корпуса части дивизии в течение 21 октября нанесли значительные потери врагу.
   К исходу дня 21 октября дивизия успешно продвигалась к Даркемену .
   Перед рассветом 22 октября опустился густой туман и видимость снизи­лась до предела, но 31-я гвардейская, преодолевая слабое сопротивление гит-
   310
  
  
лсровцев. в течение двух часов продвинулась до 5 километров и к 11 часам вышла на рубеж Гудвайнен - Ищдаген. В то же время правофланговые диви­зии 16-го гвардейского стрелкового корпуса (1-я и 16-я) подвинулись с упорными боями к Гросс Тракенену всего на 800-1500 метров162.
   Наступая южнее Гумбиннена, 31-я гвардейская к 13 часам подошла к Динглаукену (2,5 км восточнее р. Ангерапп) - опорному пункту с дотами, бронированными сооружениями и траншеями.
   Во время боя за него 95-й и 97-й полки дивизии захватили 14 каземат­ных и 12 противотанковых орудий противника. К исходу дня, не встречая организованного сопротивления, части дивизии продвинулись до 8 кило­метров и овладели опорными пунктами Большкемеи и Кляйн Гробинен (4-5 километров севернее Даркемена), которые входили в систему долговременной обороны противника по восточному берегу реки Анге­рапп. Таким образом, в течение двух дней дивизия вклинилась в немец­кую оборону на 18-20 километров на запад от реки Роминте163.
   В то время, как 31-я и 11-я гвардейские стрелковые дивизии громили Даркеменский укрепленный район, гитлеровское командование сосредо­точило крупные силы пехоты, до 100 танков, которые утром 22 октября, прикрываясь густым туманом, нанесли сильный контрудар из-за Замелюкен в основание клина дивизии вдоль правого берега реки Роминте и вышли на переправу к Вальтеркемену.
   Одновременно большая группа танков и пехоты противника оттесни­ла части 26-й гвардейской стрелковой дивизии, действовавшие на левом фланге 31-й дивизии уступом 8-10 километров сзади, вышли в район раз­вилки дорог на южной окраине Гросс Телицкемен, перехватила дороги, ведущие к западу, отрезав действующие в районе Дингляукен части 31-й и 11-й гвардейских стрелковых дивизий, а также 2-го гвардейского танково­го корпуса164.
   Удар был мощным, пришелся по тылам, дороги на восток были пере­хвачены, две дивизии и части танкового корпуса оказались в окружении. Создалась серьезная угроза полной изоляции выдвинувшихся вперед со­единений армии и поэтому командарм К.Н .Галицкий приказал войскам отходить обратно на восточный берег реки Роминте. Спокойно, с удиви­тельным хладнокровием, без признаков паники и замешательства, солда­ты приняли сообщение о том, что окружены и, даже не понимая серьезности положения, не хотели выходить из мешка.
   "Много крови прольется, пока снова возьмем эти укрепления", - гово­рил боец 7-й роты 97-го полка Игорь Андронов.
   311
  
  
"Не горюй, дружок!" - Ответил ему старший сержант Черепин,
   "орга­низуем еще крепче удар и возьмем еще больше, а из этих укреплений сде­лаем пыль."
   Командир 3-го батальона 97-го полка капитан Н.М. Жуликов и его заместитель по политчасти майор Я.С. Клевко разъясняли бойцам обста­новку и совместно с саперами организовали разрушение оборонитель­ных сооружений. Взлетали в воздух доты.
   Бойцы с удивлением рассматривали обломки бетонных казематов, толщина стен которых достигала двух метров, в груду металлолома пре­вращалось вражеское вооружение и боеприпасы, долго после взрывов оседала тяжелая бетонная серая пыль.
   На окраине деревни Мангунишкен собрались командиры дивизий 31-й генерал-майор И.Д. Бурмаков, 11-й генерал-майор Н.Г. Цыганов и командир танковой части.
   "Вот лощина, подходящая для выхода пехоты с артиллерией", - го­ворил Бурмаков,
   "кустарник хорошо маскирует движение. Я думаю,
здесь с наступлением темноты пустить 95-й и 99-й полки, а 97-й полк
останется до утра активными действиями отвлекать противника и при­
крывать выход."
   Генерал Цыганов согласился с соображениями генерала Бурмакова и добавил, что его полки, за исключением одного, который прикроет от­ход, пойдут параллельно и предложил танками наносить удар на Праслаукен.
   "Этим ударом мы отвлечем их внимание от пунктов, по которым будут проходить основные силы."
   Согласовано взаимодействие, установлены общие сигналы, об этом доложили командарму. Генерал К.Н. Галицкий сообщил, что одновре­менно для помощи окруженным 1-я гвардейская мотострелковая дивизия будет наступать на Вальтеркемсн.
   Однако остановить успешное наступление дивизии и повернуть ее на 180 градусов, чтобы подготовить удар по противнику, не такое уж про­стое дело, оно требует больших усилий командиров всех степеней и войск, а также времени. Через час полки были остановлены. К этому времени 95-й полк захватил несколько железобетонных огневых точек Ангераппского укрепленного района, остальные полки были на подступах к нему.
   31-й дивизии приказано развернуться на рубеже 1 километр южнее реки Ангерапп и перед наступлением темноты после огневого удара кор­пусной артиллерийской группы и артиллерии 1-й гвардейской мотострел-
   312
  
  
ковой дивизии, атаковать противника на высотах у реки, разорвать его боевой порядок и к утру 24 октября выйти в район 5-6 километров вос­точнее реки Роминте. Навстречу 31-й с востока атакуют противника час­ти 1-й мотострелковой.
   Правее 31-й наносят удар и выходят за реку Роминте 2-й гвардейский танковый корпус и 11-я гвардейская стрелковая дивизия. Левее нет никого.
   Непонятно было, почему 2-й гвардейский танковый корпус и 11-я гвар­дейская стрелковая дивизия развернулись не на том направлении, где они наступали 22 октября, а перегруппировались южнее 31-й. Их пути для выхода на рубеж атаки проходили через полосу 31-й гвардейской, чем вносилась путаница, перемешивание частей, и это задерживало выход войск на новый рубеж атаки.
   Сложность и трудность выполнения поставленной задачи заключа­лась в том, что полки находились от рубежа атаки в 12-14 километрах, а светлого времени оставалось 3-3,5 часа и хватило только для подхода к новому рубежу развертывания. На организацию боя времени не остава­лось.
   Уход 11-й гвардейской на другое направление оголил левый фланг дивизии, что вызвало дополнительные заботы по защите этого фланга.
   Все полки дивизии были развернуты в одну линию и атаку произво­дили одновременно каждый на узком участке, затем образовавшийся про­рыв развертывали в сторону флангов. Этим создавался общий участок прорыва в полосе дивизии. Стрелковые полки имели в первом эшелоне по два батальона, предназначенные для атаки. За ними следовала артил­лерия и подразделения обслуживания. Третьи батальоны обеспечивали безопасность с тыла. После прорыва позиций противника и соединения с подразделениями 1-й гвардейской, наступающими с востока, батальон, ведущий бой с противником на фланге прорыва оставался на занятых позициях и обеспечивал движение всех подразделений через участок про­рыва. Затем он свертывал свой боевой порядок и поротно выходил после­дним в распоряжение командира полка.
   К назначенному времени первые эшелоны стрелковых полков раз­вернулись на участках атаки, полки подходили в готовности для выхода через участки прорыва.
   Командный пункт дивизии заранее был подготовлен в небольшой роще за высотой, укрываемой от наблюдения, на направлении действия правофлангового 99-го полка, которым командовал полковник Ф.М. Сидоренко.
   313
  
  
Еще не поступили доклады от полков о выходе на исходное положе­ние для атаки, как послышались залпы нашей артиллерии восточнее реки Роминте, появились сплошные разрывы снарядов по высотам впереди. Следующий огневой налет артиллерии был плохо скорректирован и при­шелся по району расположения командного пункта дивизии. К счастью глубокие щели обеспечили укрытие личного состава командного пункта. Потерь не было. Разбило только одну радиостанцию. Эта оплошность артиллеристов сказалась на моральном состоянии личного состава, утом­ленного трудной работой уходящего дня.
   К тому же не понятно было, почему мимо командного пункта не проходили подразделения Сидоренко. Но начавшийся бой приглушил эту заботу.
   В сложившейся обстановке предаваться унынию не было времени. Связисты под руководством майора В.Ф. Сирука связались с командира­ми 95-го и 97-го полков. Они успешно вели бой, и прорыв обороны про­тивника близок к завершению. Попытка связаться с полковником Сидоренко успеха не имела. Опасения генерала Бурмакова за судьбу 99-го полка усилились.
   Командир 11 -и гвардейской информировал об обстановке в полосе его дивизии и сообщил, что правее ее ведет бой какой-то полк 31-й диви­зии. Стало ясно, что это 99-й, и что он попал туда из-за путаницы при роки­ровке 11-й дивизии через боевые порядки 31-й. Как позже было выяснено, он вместо того, чтобы идти на стыке с 11-й дивизией, оказался на ее правом фланге.
   Решено двигаться за центральным полком, хотя это было опасно ввиду того, что при этом штаб находился ближе к открытому флангу, но здесь вели бой основные силы дивизии, здесь обозначился успех.
   Скоро встретился командир батальона 95-го полка, который сооб­щил, что его батальон составляет авангард полка. Генерал Бурмаков рас­порядился подключить батальон в резерв комдива.
   Майор Новожилов и капитан Ладный провели разведку маршрута дви­жения и доложили, что вблизи противник не обнаружен. Снова связались с полками получили подробные данные о бое частей дивизии. Стало извест­но, что полк Сидоренко, действуя рядом с частями 11-й гвардейской, закан­чивает прорыв обороны противника, однако противник своими огневыми средствами воздействует на левый фланг полка и задерживает продвижение.
   97-й и 95-й полки прорвали оборону противника, действуя в направ­лении Телитцкемен, Праслаукен, и встретились с подразделениями 1-й
   314
  
  
гвардейской дивизии, действующей от Вальтеркемсна, Праслаукена в на­правлении Майгунишкен, приступили к выходу. Мост через реку Роминте исправный. Противник оттеснен от моста на 500-600 метров. Танковый батальон 2-го танкового корпуса, выбив танки противника, освободил переправу Вальтеркемен. Удар был внезапным, стремительным, ошелом­ляющим, бой жестоким, но кратковременным. Танки двинулись в ноч­ную атаку на Праслаукен. Противник решил, что там участок прорыва и все свои силы направил туда, чтобы закрыть брешь, но запоздал. Основ­ная масса танков 2-го гвардейского танкового корпуса проскочила. Ос­тавшиеся завязали бой на выходе и вели его до утра, затем заняли оборону.
   На мосту штаб дивизии встретил командир батальона, обеспечива­ющего движение выходящих на восточный берег реки частей от удара противника с юга.
   Назначенное место командного пункта находилось в 800-1000 мет­ров восточнее реки Роминте. В этом районе уже находились вышедшие подразделения полка Лещенко.
   Вынужденный возврат с занятой территории противника был пото­му, что войска армии, по существу, измотанные в предыдущих боях, уже не имели сил для наращивания удара, а также для отражения контруда­ров. 23 октября в армии, по существу, наступал только 16-й гвардейский стрелковый корпус.
   Дивизия, ведя бои за выход из окружения на восточный берег реки Роминте, потеряла убитыми - 24, ранеными - 164 и прочие потери - 13 человек. А всего за 8 дней боев убитыми - 258, ранеными - 1472, прочие потери - 27 человек.
   Потерь матчасти и техники при выходе из окружения не было. За этот период уничтожено 1905 солдат и офицеров противника, лошадей -55, винтовок - 450, автоматов - 534, пулеметов - 90, орудий и минометов -29, танков и САУ - 12, автомашин - 17, тракторов - 2, мотоциклов - 15, раций - 6.
   Захвачено пленных и трофей: солдат и офицеров - 174, винтовок -287, автоматов - 140, пулеметов - 22, орудий разного калибра - 12, мино­метов -11 велосипедов - 400. складов с боеприпасами - 3, железнодорож­ных составов - 1.
   Противопоставляя тактике фланговых ударов и внезапных контра­так противника крепкое фланговое прикрытие (стрелковая рота, рота автоматчиков, противотанковой артиллерии и самоходных орудий), части дивизий, имея постоянную боевую готовность в тесном взаимо-
   315
  
  
действии с танками, самоходными орудиями и артиллерией (последней в большом количестве на прямой наводке), умело маневрируя на поле боя, успешно прорвали оборону противника, отразив его контратаки, нанесли ему большие потери и полностью выполнили поставленную боевую задачу.
   Успехом боев по прорыву глубоко эшелонированной обороны про­тивника и по отражению его контратак является четкое взаимодействие пехоты, танков и артиллерии, непрерывная разведка и наблюдение за про­тивником, постоянная боевая готовность и обученность подразделений к ночным действиям, крепкий резерв командиров полков для парирова­ния контратак противника с флангов.
   Такая организация наступательных боев позволила частям дивизии успешно провести бой по прорыву глубокоэшелонированной обороны противника и отразить все имеющиеся в ходе боев атаки, не давая ему возможности закрепиться на заранее подготовленных рубежах165.
   После небольшого отдыха дивизия, приняв участок 1-й гвардейской мотострелковой, ушедшей во второй эшелон, заняла оборону на восточ­ном берегу реки Роминте у Гросс Теллитцкемена.
   Советское правительство высоко оценило боевые действия 16-го гвар­дейского стрелкового корпуса. За образцовое выполнение заданий коман­дования по прорыву обороны противника и вторжению в пределы Восточной Пруссии и за проявленные при этом доблесть и геройство Президиум Верховного Совета СССР Указом от 14 ноября 1944 года на­градил корпус орденом Красного Знамени, а дивизии: 1-ю гвардейскую Московско-Минскую, 11-ю гвардейскую Городокскую и 31-ю гвардейс­кую Витебскую - орденом Ленина.
   Хотя оборона стабилизировалась, противник не прекращал вылазки.
   Позади уже остались многие фольварки и города, где махрово про­цветал спесивый прусский милитаризм: пали под ударами гвардейцев, говоря военным языком, опорные пункты, изрыгавшие смерть: Кассубен, Гудвайнен, Ишдаген, Гросс Тракенен, Гумбиннен, Балыикемен, Кляйн Гробинен, Праслаукен и многие другие. Преодолены реки Писса, Ромин­те, Ангерапп.
   С трудной невыразимой печалью прощались навсегда гвардейцы со своими боевыми товарищами.
   ...Вечером 1 ноября, во время обхода передовых позиций, погиб от пули снайпера заместитель командира 97-го гвардейского стрелкового полка по политчасти гвардии подполковник Аркадий Савельевич Ку-
   316
  
   лиш. Веселый, жизнерадостный любимец бойцов и офицеров, Кулиш всегда был в окружении гвардейцев.
   Громкоголосый неуемной энергии, он имел счастливый талант "раз­говорить" замкнутых. Он умел вести самую задушевную беседу, бойцы, слушая его, светлели лицом.
   Подполковник Булахов решил побывать во всех ротах 3-го стрелко­вого батальона и выразил недовольство организацией земляных работ в батальоне. Майор Н.М. Жуликов, стараясь оправдаться, сказал, что тран­шея недорыта всего на 20 метров и этот участок легко проскочить. Было уже темно. Вражеский снайпер методически простреливал. Жуликов при­готовился и, как только послышался выстрел, молодцевато ловко выско­чил из траншеи и, пробежав несколько шагов, спрыгнул в окоп соседней роты. Раздался очередной выстрел, побежал Булахов. Удачно проскочив участок, он махнул рукой Кулишу, и тот после следующего выстрела тоже побежал, но перед траншеей он на секунду приостановился, глянул вниз, не глубоко ли. Эта секунда оказалась роковой. Пуля прошла через руку и застряла в груди. Подполковник упал без чувств.
   В траншее его перевязали. Бережно подняли гвардейцы смертельно раненого подполковника Кулиша и понесли в медсанбат. Понурив голо­ву, шел следом командир полка подполковник Булахов. Туман застилал его глаза, временами ему казалось, что все происходящее - кошмарный сон. Булахов потерял не только талантливого политработника, но и вер­ного друга, с которым более двух лег подряд делил он тяготы фронтовой жизни. Алексей Анисимович Булахов как бы чувствовал какую-то вину за то, что в роковую минуту, находясь рядом, не уберег друга. Мог ли он уберечь от коварного снайпера? По дороге в медсанбат в 21 час 30 минут Аркадий Савельевич скончался. Прах его покоится на городском кладби­ще литовского города Капсукас (Мариамполь).
   ...Утраты ... утраты... К ним не может привыкнуть даже самое храб­рое сердце. За несколько дней до гибели А.С. Кулиша 3-й батальон 99-го полка прощался со своим любимым комсоргом лейтенантом Валей Беликовой.
   Где-то в Москве не дождется ее мама. А гвардейцы не знают, как ей рассказать о таком большом тяжелейшем несчастье. Раньше Валя, щадя больное сердце мамино, писала ей:
   "Не тревожься, родная, я ра­ботаю в дивизионной газете литсотрудником. А это далеко от передо­вой...". А о том, что ходила она в атаки вместе с гвардейцами и лишь потом писала свои заметки об их героизме, Валя умалчивала. И толь-
   317
  
  
ко про медаль "За отвагу" не скрыла, что получила ее еще под Моск­вой. Шел Вале в ту пору восемнадцатый год... Вот и вписалось ее имя в строку из песни. Да и вся жизнь Вали Беликовой - прекрасная, не спе­тая до конца героическая песнь106.
   В начале ноября дивизия, как и вся армия, была выведена в резерв фронта. Снова началась кипучая боевая подготовка, вновь ни одного дня, ни одного часа не теряли гвардейцы, готовясь к завершающим боям. Об­становка диктовала повышенные требования к программе боевой подго­товки. Нужно было готовить войска к штурму и овладению сильнейшими дотами, преодолевать экскарпы, рвы и, как всегда, минные поля. Такую заблаговременно подготовленную оборону еще никогда и нигде не при­ходилось прорывать, кроме как в занятом с ходу Дарксменском укреп­ленном районе. Главным звеном в предстоящих боях были и штурмовые группы, которые создавались в каждом батальоне. Штурм дотов был ос­новным в подготовке войск для боев в Восточной Пруссии. Взаимодей­ствию штурмовых групп со стрелковым батальоном была отведена большая часть времени.
   Штурмовая группа создавалась из автоматчиков, саперов и оди­ночных орудий, противотанковых, самоходных. Иногда в состав групп включались танки. При подходе к доту батальон сковывал обороняю­щихся, не допуская подхода к ним резервов. Орудия или танки прибли­жались к доту не далее чем на 100 метров и открывали огонь по амбразурам. Когда амбразуры закрывались, автоматчики и саперы приближались, блокировали дот, часто открывали амбразуры, забра­сывали через бойницы гранаты, заваливая вход в дот, закладывали мощный заряд взрывчатки и подрывали.
   Простая на первый взгляд схема, но сколько она требовала усилий, труда на совместных занятиях для того, чтобы добиться четкости и взаи­модействия внутри группы и совместно с батальоном.
   От зари до зари, в ненастные декабрьские дни, под пронизываю­щим с Балтики сырым студеным ветром гвардейцы ползали, перебега­ли, стреляли "взрывали" укрепления. Занятия проводились около настоящих дотов, которых на границе и вглубь до 15 километров было множество. Готовился командный состав, проводились сборы коман­диров всех степеней, специалистов. Артиллеристы проводили боевые стрельбы по дотам.
   Наряду с боевой подготовкой проводилась и партийно-политичес­кая работа. Укреплялись ротные партийные организации, проводились
   318
  
  
партийные и комсомольские собрания. Широко разъяснялась между­народная обстановка, рассказывалось об успехах наших войск на всех фронтах.
   Как новый вид политработы практиковались торжественные переда­чи подразделений командирам.
   В строгом порядке с образцовым рвением застыли ровные ряды гвар­дейцев со знаменами, оркестрами на правом фланге.
   Новому командиру капитану Сулейманову вручается 3-я стрелковая рота 95-го полка. Четким чеканным шагом выходит перед строем роты новый командир стройный, подтянутый, молодой сын татарского наро­да и торжественно произносит:
   "Сегодня Родина вручила мне роту и дала наказ повести вас, товарищи гвардейцы, на окончательный разгром не­мецких захватчиков. Я клянусь, что славные бесстрашные гвардейцы под моим командованием с честью выполнят возложенные на них задачи. Мы не посрамим нашего боевого знамени, славы, чести. Это боевое знамя мы пронесем с гордостью по земле фашистской Германии".
   Выступавшие солдаты заверяли, что не подведут своих новых ко­мандиров.
   Всего три месяца прошло с того момента, когда генерал-полковник К.Н. Галицкий в торжественной обстановке вручил дивизии орден Крас­ного Знамени. В начале декабря теперь уже в районе деревни Жескемен на немецкой земле в такой же торжественной обстановке он прикрепил к знамени сразу два ордена: орден Ленина, и орден Суворова, которыми дивизия награждена за образцовое выполнение заданий по прорыву обо­роны немцев, вторжение в пределы Восточной Пруссии и за проявлен­ные доблесть и героизм при форсировании реки Неман в районе Алитуса.
   Было зачитано поздравление Военного Совета 3-го Белорусского фронта. В нем, в частности говорилось: "Военный Совет 3-го Белорус­ского фронта горячо поздравляет вас и весь офицерский, сержантский и рядовой состав с награждением вашей дивизии высокой правительствен­ной наградой орденом Ленина, орденом Суворова II степени...
   Военный Совет уверен, что личный состав 31-й гвардейской стрелко­вой Витебской Краснознаменной дивизии с честью оправдает в предсто­ящих боях высокую награду правительства и до конца выполнит свой долг перед Родиной по окончательному сокрушению фашистской Герма­нии. Черняховский. Макаров.".
   Ну вот, теперь наша дивизия - 31-я гвардейская стрелковая Витебс­кая ордена Ленина, Красного Знамени, ордена Суворова П степени.
   319
  
  
...Хмурым туманным утром 13 января 1945 года гвардейцы 31-й ди­визии были разбужены грохотом канонады, возвестившей начало наступ­ления в глубь Восточной Пруссии. Густые мрачные тучи низко плыли над землей. Рваные клочья тумана повисли над отсыревшим снегом.
   Как-то странно, непривычно было впереди за 12-15 километров их товарищи по оружию через пару часов ринутся в атаку, в новую смер­тельную схватку, а они в тылу и пока бездействуют.
   Таков приказ командования фронта - дивизия, как и вся 11-я гвардей­ская армия - второй эшелон фронта войдет в прорыв и будет развивать наступление.
   В то время, когда 11-я гвардейская армия находилась во втором эше­лоне фронта, 64-й гвардейский артиллерийский полк обеспечивал арт­подготовку наступления 124-й стрелковой дивизии 39-й армии. 13 января артподготовка, проводимая этим полком, продолжалась более 2 часов в основном по переднему краю противника, который яростно огрызался. При плохой видимости артиллеристы-гвардейцы сделали все, что могли.
   Пехотинцы 124-й стрелковой дивизии вначале успешно продвинулись. Первой траншеей овладели сравнительно легко. Далее темп замедлился. На другой день противник оттеснил их и перешел в контрнаступление. Наблюдательный пункт артполка оказался в окружении немецких сол­дат, среди которых были и власовцы.
   Майор Р.А. Валиев вызвал огонь на себя. Погиб радист дивизиона. Результаты тщательной месячной подготовки полка для решения боевой задачи были сведены на нет неудачей пехотинцев, которые не смогли закрепить за собой захваченный Пилькалллен.
   Снова потребовалась артподготовка. Полк израсходовал все боепри­пасы. Город Пилькаллен был взят снова только через три дня.
   "Не повезло сегодня нашим друзьям", - говорили гвардейцы, - "авиа­ция не действует. Артиллерия и то наполовину стреляет вслепую из-за тумана. Как-то они прорвутся? То ли дело в Белорусской операции: солн­це светит, авиация и артиллерия дружно разрушают укрепления врага. А тут на этой проклятой земле и погода-то гнилая."
   Прогнозы гвардейцев оправдались. Прорыв обороны проходил мед­ленно. Объяснялось это тем, что противник ожидал наше наступление, уплотнил боевые порядки, повысил боеготовность и принял ряд других мер для срыва нашего наступления.
   Неблагоприятная погода помогала врагу, а нашим солдатам чинила препятствия.
   320
  
  
До 16 января дивизия находилась юго-западнее города Шталлупенена и только к концу дня выступила по маршруту Шталлупенен - Куссен. В ночь на 20 апреля, переправившись через реку Инстер севернее города Краупишкенен в районе Родшен, дивизия вступила в бой, раз­вивая успех первых эшелонов, имея задачу наступать правее дороги Тильзит-Инстербург на юг, в дальнейшем форсировать реку Прегель западнее Инстербурга.
   Передовой отряд 31-й гвардейской стрелковой дивизии хорошо про­двинулся вглубь обороны противника и к 5 часам 20 января подошел к оборонительной позиции севернее Грюнхайда, где встретил организо­ванное огневое сопротивление и вел огневой бой до прихода главных сил дивизии167.
   Авангардный полк 95-й 31-й дивизии к 16 часам 20 января вышел на рубеж, захваченный передовым подвижным отрядом и развернулся перед сильно укрепленным опорным пунктом Грюндхайде... Вместо того, чтобы действовать частью сил с фронта, а основные усилия на­править в обход Грюнхайде с севера и с юга генерал И.Д. Бурмаков нарастил усилия передового отряда авангардным полком. Атаки опор­ного пункта в лоб, как и следовало ожидать, успеха не имели.
   Тогда Бурмаков ввел в бой еще один полк- 97-й. И снова неудача.
   Выручила инициатива командира правофлангового батальона 95-го полка майора Н.Д. Тодосенко. Обойдя Грюнхайде с северо-запада, батальон сумел прорваться на дорогу Жидляукен-Грюнхайде. Исполь­зовав успех батальона, командир дивизии бросил на это направление свой резервный батальон. В результате получился более глубокий ох­ват, который дал возможность всей дивизии нанести фланговый удар по врагу.
   В 12 часов, сломив сопротивление противника, дивизия овладела Грюнхайде, и к исходу 20 января подразделения ее 99-го полка взяли крупный опорный пункт Гросс Францдорф168.
   В течение дня 20 января с ожесточенными боями дивизия про­двинулась на 20 километров. С большим трудом сломлено сопро­тивление врага, которое удесятерялось тем, что он терял свои города, отступая через свои хутора и деревни. Взят Гумбиннен, с помощью гвардейцев 31-й взят крупный город Инстербург. Наши войска унич­тожили один за другим гарнизоны укреплений противника и неот­ступно гнали врага на запад в направлении города-крепости Кенигсберг.
   321
  
  
За мужество и героизм, проявленные при ликвидации Инстербургской группировки противника, 97-й гвардейский стрелковый полк 18 фев­раля 1945 года награжден орденом Красного Знамени.
   С ходу форсирована река Прегель так, что противник не успел взор­вать мост. Саперы тут же обезвредили заложенные под сваями крупные заряды взрывчатки. Отступление немцев превратилось в паническое бег­ство, которое продолжалось до реки Алле, где был один из оборонитель­ных рубежей, насыщенный до предела железобетонными сооружениями.
   Рота капитана Сулейманова из 95-го полка после разгрома против­ника в лесу продолжала преследование немецких подразделений, прошла около десяти километров и вышла к широкой лощине.
   Впереди за лощиной - высота, длинная и широкая, левее ее роща и населенный пункт. Разведка донесла, что на высоте опорный пункт нем­цев имеет круговую оборону. Там сооружено два дота, надежно держав­шие под смертоносным обстрелом всю долину. Подступить к селу, которое тоже укреплено, было невозможно.
   Первые группы только начали преодолевать лощину, как из этих дотов открылся бешенный огонь пулеметов. Установлено, что оба дота соединены ходами сообщения. В траншеях, которыми опоясан опор­ный пункт, никого не было - они были запасными для подхода под­креплений с тыла.
   Вот тут и пригодились занятия по блокировке дотов. Капитан Сулейманов решил: вперед выдвигается штурмовая группа, самоходные ору­дия подходят метров на 150 к дотам, каждый взвод атакует определенный дот. Преодоление лощины рывком после того, как самоходные орудия откроют огонь по амбразурам и те закроются. По сигналу самоходки прекращают огонь, действуют автоматчики и саперы. Они врываются на высоту, забрасывают дот гранатами, заделывают взрывчатку. Все это время батарея, которая поддерживает роту, ведет заградительный огонь позади дотов по траншеям, не допуская подхода резервов. Сигнал начала штурма - зеленая ракета.
   "Только дружные согласованные действия обеспечат успех, вся­кая самодеятельность, излишнее рвение - только гибель", - давал он пос­ледние указания.
   В небо взвилась серия зеленых ракет. На большой скорости вырва­лись самоходки, почти на полном ходу остановились, открыли огонь. Один за другим гремят выстрелы, слетает маскировка из дерна и не­больших кустов, с крыши дота обнажается бетон, яркая вспышка по-
   322
  
  
является после каждого попадания, летят куски грязно-серого бетона, но двухметровая громада стоит незыблемо.
   Из амбразур непрерывно льются струи свинца, но броня надежно при­крывает самоходки, пули вреда им не приносят.
   Не выдерживают фрицы такого огня. Одна за другой закрываются стальные створки амбразур, огонь пулеметов прекращается. А наши тан­ки все бьют и бьют.
   Поднялись гвардейцы, дружно рывком, на одном дыхании преодоле­вают они лощину. А над ними с ревом проносятся гаубичные снаряды, столбы разрывов поднялись сзади дотов. Это батарея открыла загради­тельный огнь. Фланговые пулеметы наступающих так же поливают ог­нем. Со всех сторон доты охвачены огнем артиллерии и пулеметов.
   Под мелким сеющим дождем по долине спешат бойцы, под ногами с чавканьем хлюпает липкая грязь. Из щелей амбразур за наступающими с тревогой неотступно следят гитлеровцы.
   На одно какое-то мгновение одна из крышек амбразуры приподня­лась, оттуда сверкнул огонь. Полилась завеса огня по флангу наступаю­щих. Появились убитые и раненые. Не прозевал и наш наводчик самоходки лейтенанта В. И. Посошкова, ударил метким снарядом. Снова прикрыл­ся стальным непробиваемым щитом дот.
   Все ближе и ближе серые громады бетона. Первым достигло дота от­деление младшего сержанта Морозова. У каждого гвардейца по 3-4 про­тивопехотные и 2 противотанковые гранаты.
   Гвардейцы Березин и Игнасюк бросили по амбразурам гранаты, изгото­вились для стрельбы из автоматов. Четверо других прыгнули в ходы сообще­ния. Выход из дота закрыт. Тем временем Морозов с тремя бойцами подполз к передней части дота, и они с крыши пытались открыть двери амбразур для того, чтобы бросить в дот гранаты, но это им пока не удалось.
   "Стою на гитлеровцах", - торжествуя кричал Игнасюк, - "сдавайтесь, фрицы, все равно вам капут!"
   Видя безысходность положения, гитлеровцы из амбразуры выброси­ли белый флаг, предусмотрительно хранившийся в доте.
   Понуро выходили они с поднятыми дрожащими руками. Пять чело­век из гарнизона дота взяты в плен.
   Примерно также проходил бой около другого дота. Там гарнизон отказался сдаться и был похоронен под обломками взорванного вместе с ними дота. При этом отличились гвардейцы рядовые Сапожков, Запранюк и Сюзенюк.
   323
  
  
Подошли самоходки, и группа резерва прочно заняла траншеи по всей высоте.
   Смелость и точный расчет победили, гвардейцев не остановили ни чудовищные бетонные крепости, ни гибель, ни ранение товарищей. Ко­мандир батальона подвел итоги: рота действовала отлично. Сильный опорный пункт, оседлавший дорогу к Кенигсбергу, уничтожен. Гряз­ные с ног до головы, закопченные, пропахшие порохом, потные, но с блестящими от возбуждения глазами, гвардейцы делились впечатле­ниями.
   20 января в районе Будупенен, командуя группой разведчиков, ко­мандир отделения пешей разведки 97-го полка старшина П.К. Кобозев проник в тыл противника, устроил засаду, убил 3-х немецких солдат и офицеров169.
   Успеху продвижения 97-го полка способствовала и находчивость помощника командира взвода пешей разведки старшего сержанта Вла­димира Ивановича Васильева (Выборнова).
   19 января в районе Гудженен перед атакой с призывом он увлек за собой взвод, первым ворвался в траншею противника и, вскочив в дот, автоматной очередью убил 6 немцев, захватил ручной пулемет, из которого вел огонь по отступающему противнику, при этом уничто­жил 8 немецких солдат. 27 января в районе Томсдорф он во время раз­грома штаба 4-го парашютно-гренадерского полка 2-й танковой дивизии "Герман Геринг" захватил исправный мотоцикл противника с двумя немецкими солдатами, которых доставил командованию час­ти. Пленные дали ценные сведения, что способствовало успешному продвижению наших частей.
   В результате этого подвига кавалер четырех правительственных наград стал полным кавалером ордена Славы170.
   В течение 21 января части дивизии продолжали успешно продви­гаться вперед, сбивая с ходу и уничтожая заслоны противника общей численностью до 2-х батальонов пехоты, поддержанных 20-30 танка­ми "тигр-2", "пантера" и штурмовыми орудиями "фердинанд". К ис­ходу 21 января 95-й и 97-й полки дивизии, пройдя с боями 35 километров, вышли на восточную опушку леса Штаатс Форте Папушинен в районе Гросс Бершкален.
   После этого дивизия получила приказ форсированным маршем, обходя узлы сопротивления противника, уничтожая его мелкие отря­ды, продвигаться по маршруту Вирбельн, Круглакен, овладеть желе-
   324
  
  
зюбетонным мостом на реке Прегель в районе Топлакен и обеспечить переправу на южный берег реки остальным соединениям корпуса.
   Противник 156-м полевым запасным батальном, 1-м батальном 13-го мотополка 5-й танковой дивизии (всего 600 активных штыков, 10 орудий, 18 танков. 7 самоходных орудий, 7 бронетранспортеров, 10 минометов) ожесточенно сопротивлялся на заранее подготовленном рубеже.
   В авангарде двигался 1-й батальон с истребительной противотанко­вой батареей полка, 2-й батальон с батареей ПМ двигался в голове глав­ных сил полка. Арьергард составлял 3-й батальон со 2-м дивизионом 64-го артполка. Продвигаясь по узкоколейке, полк не имел соседей ни с лева, ни с права, через 40 минут вышел на западную опушку леса. Противник не ожидал стремительного выхода наших частей на его коммуникации, питавшие группировку войск, обороняющих город Инстербург.
   Часть населенных пунктов севернее шоссе Инстербург - Кенигсберг он оставил неприкрытыми, что позволило полку без особых затруднений с ходу занять населенный пункт Альбрехтсхефен, село и станцию Вирбельн. Три танка 5-й танковой дивизии противника и бронетранспорте­ры с десантом пехоты направились по большаку из Аллау на Вирбельн для обороны станции. Они были подбиты и сожжены, один танк и 2 бро­нетранспортера отошли на юг.
   В 6 часов 22 января 95-й полк вышел к реке Прегель. Противник от­рядом 2-4 танка, 3-7 бронетранспортеров и до роты пехоты 14-го мото­полка 5-й танковой дивизии занял оборону у железнодорожного моста на реке Прегель. В 11 часов полку приказано овладеть этим мостом, кото­рый противник готовил к взрыву. Основная задача форсирования реки Прегель возлагалась на 2-й батальон и роту 1-го батальона с задачей пе­ререзать шоссе, идущее от моста к Инстербургу. Роте 1-го батальона над­лежало захватить этот мост. В 12.30 2-й батальон с полковой артиллерией форсировал реку и через час вел бой на юго-восточной опушке леса. Рота 1-го батальона завязала бой непосредственно за северную часть моста. Противник, боясь окружения, отошел на южный берег реки и ураганным огнем пытался задержать наши подразделения, чтобы дать возможность своим саперам подорвать мост.
   Под ожесточенным обстрелом на мост ворвалась группа бойцов 2-го батальона и саперный взвод во главе с полковым инженером капитаном Рыжих, которые быстро обезвредили фугасы, заложенные противником. Противник, успевший произвести один незначительный взрыв на камен­ном мосту через узкий рукав реки, пустился в бегство, оставив до 20-ти
   325
  
  
убитых, один танк и бронетранспортер. Железобетонный мост захва­чен в полной исправности. Попытка противника прорваться к этому мо­сту в течение ночи на 23 января осталась безуспешной. Он потерял еще 20 человек и бронетранспортер. К рассвету 23 января части дивизии пере­правились на южный берег реки Прегель.
   Победоносное наступление в Восточной Пруссии продолжалось. 97-й и 99-й полки дивизии в упорном бою совместно с 26-й гвардейской стрел­ковой дивизией овладели городом Велау и окрестностями Тапиау. 99-й гвардейский стрелковый полк за образцовое выполнение боевой задачи в этих сражениях награжден орденом Красного Знамени.
   Продолжая наступление, дивизия в 9 часов 30 минут 23 января атако­вала немецкие позиции на участке Зенклеркргут-Дамерау и после упор­ного боя ворвалась своим правофланговым 95-м полком в лес Штаатс Форст Велауер, а 99-м полком овладела Дамерау. В дальнейшем, сбивая подразделения врага, части дивизии вышли на северный берег реки Куфлис, но форсировать ее и прорвать оборону врага на юго-западном бере­гу не смогли. Немцы, пользуясь командным западным берегом, отражали пулеметным и артиллерийским огнем наступление подразделений пол­ков, пытавшихся форсировать реку.
   В 16 часов генерал И.Д. Бурмаков ввел из-за левого фланга 99-го пол­ка 2-й эшелон - 97-й полк и после артподготовки атаковал противника всеми силами дивизии. Преодолев ожесточенный огонь врага, дивизия на своем левом фланге форсировала реку Куфлис и с упорными боями нача­ла продвигаться на Клайн-Нур.
   95-й полк форсировал реку, отбросил немцев в район большого опор­ного пункта Бюргерсдорф. Дальнейшие его троекратные фронтальные атаки успеха не имели. Тогда подполковник Лещенко, прикрывшись дву­мя стрелковыми ротами с фронта, главными силами полка обошел опор­ный пункт с севера и прорвался к реке Алле. Не давая немцам опомниться, 95-й полк по льду форсировал реку и захватил первую линию траншей и долговременных огневых точек на ее западном берегу.
   На левом фланге дивизии подразделения остальных полков во взаи­модействии с подошедшими частями 2-го гвардейского танкового корпу­са с ходу ворвались в Клайн-Нур и, выйдя на восточный берег реки Алле, приступили к ее форсированию. Подброшенные сюда батальоны фольк-сштурма не смогли сдержать наступление гвардейцев, которые к 20 часам полностью переправились через реку и овладели сильным опорным пун­ктом Рихау (непосредственно западнее Клай-Нур)171.
   326
  
  
После форсирования частями дивизии Прегеля и Алле 22-23 января противник силами 14-го мотополка 5-й танковой дивизии и отрядов фольксштурма пытался занять жесткую оборону на заранее подготовленных рубежах на западном берегу реки Алле на рубеже Алленбург-Петерсхоф-Рихау, состоящего из 2 - 3 линий траншей, ходов сообщений и брониро­ванных огневых точек. Непрерывными атаками силами от роты до батальона пехоты при поддержке группы танков и штурмовой артилле­рии в количестве 5-14 машин и 6-10 самолетов "фоке-вульф-190" против­ник стремился сбить части дивизии с занятого плацдарма на западном берегу реки Алле, остановить их продвижение к столице Восточной Прус­сии городу и крепости Кенигсберг.
   В течение 23-24 января части дивизии овладели опорными пунктами противника Алленберг и Петерсвальде172.
   Важную работу на фронте выполняла служба боепитания и оружей­ные мастерские частей дивизии. Они подготавливали к использованию оружие, поступающее со склада дивизии, проверяли его состояние в под­разделениях, восстанавливали поврежденное оружие, подобранное на поле боя. Работники оружейных мастерских проводили занятия с личным со­ставом подразделений, они учили бойцов правилам стрельбы и уходу за оружием, гранатометанию, использованию бутылок с горючей жидко­стью, устранению мелких неисправностей в оружии.
   Заслуженным уважением у бойцов и командиров пользовался ар­тиллерийский техник, затем ставший начальником артснабжения 99-го полка старший техник-лейтенант Виктор Александрович Качалов. Он ревностно относился к своей работе, был требователен к подчинен­ным, часто находился в подразделениях, был дважды ранен. За свой ответственный ратный труд он был скромно награжден орденом Крас­ной Звезды.
   Работники службы боепитания и оружейных мастерских не шли в штыковую атаку, не ложились за пулемет, но без подготовленного ими оружия и боепитания не было бы удачных атак или контратак. Находясь в сравнительном удалении от передовых позиций эти работники не раз попадали под артиллерийский обстрел, и бомбовые удары. Многие из них пали смертью храбрых.
   Качалову повезло, он вернулся к мирной жизни инвалидом воины 2 группы.
   Прорвав оборонительные позиции противника на западном бе­регу реки Алле, части 31-й дивизии к исходу 24 января начали пре-
   327
  
  
следование разбитых и разрозненных отрядов пехоты и танков про­тивника, отходящего к лесу.
   Артиллеристу И. А. Сысоеву хорошо запомнился бой на реке Алле. Еще в сумерках 23 января 95-й полк форсировал скованную льдом реку и к ночи усилил переправу инженерными сооружениями для прохождения артиллерии. Примерно к 24 часам он получил приказ командира дивизи­она капитана Грекова переправить батарею 76 мм орудий на западный берег реки и занять позицию для отражения возможной атаки противни­ка. Предполагалось, что остатки разбитых немецких частей, прорыва­ясь, нанесут удар с правого фланга. Батарея для стрельбы прямой наводкой заняла позицию в широкой, но неглубокой лощине, что хорошо ее маски­ровало как с фланга, так и с фронта. Орудия были установлены на краю лощины на расстоянии 15-20 метров одно от другого. Орудийные расче­ты вырыли укрытия. Была установлена двухсторонняя связь с наблюда­тельным пунктом и командиром ушедшего вперед батальона. Ночь была довольно светлая и было хорошо видно, как в одиночку и группами про­тивник уходил вдоль опушки леса на запад. Эти мелкие группы не пред­ставляли интереса.
   С наступлением рассвета можно было убедиться лишний раз, что позиция была выбрана правильно, правый фланг просматривался полно­стью до стоящего в 1,0-1,5 километра леса. Мелкий кустарник помехой не был. С фронта обзор также был хороший. Метрах в 500-700 группами в наспех вырытых щелях виднелась наша пехота, ожидавшая приказа о на­ступлении. Еще дальше в глубине проходила шоссейная дорога. Далее за шоссейной дорогой виднелись строения спиртзавода.
   "Вот откуда следует ожидать контратаку: от спиртзавода или от шоссейной дороги, а не из леса, где был глубокий снег и танки там не пройдут", - подумал Сысоев. Он хотел доложить и получить разреше­ние на изменение позиции батареи с перемещением в направлении фрон­та, да не успел.
   Разведчик Фонарев доложил, что видит на шоссе справа немецкий танк. И тут же командир батареи по телефону сообщил, что видит два танка. Теперь уже было не до докладов. Надо решать самому и срочно менять позиции орудий так, чтобы лучше вступить в бой с танками.
   Лошадей с ездовыми вызывать было поздно: их перебьют танкисты. Решено переместить орудия вручную. А танков было уже пять типа "пан­тера". С ними вместе шла немецкая пехота. Танки двигались медленно, останавливались, стреляли. Гулкие выстрелы танковых пушек и громкие
   328
  
  
взрывы снарядов сотрясали воздух, вздымали фонтаны земли. На пози­цию все чаще залетали пули. Начался бой. Было ясно, что противник пытается отбросить нас на восточный берег реки.
   Собрав расчеты от всех орудий и с помощью разведчиков сначала одно, а затем другое орудие было перемещено на новые позиции. Для перемещения третьего орудия не осталось времени.
   Передний танк оторвался от других, был ближе к нашей пехоте и, очевидно, ей больше всего досаждал. Было принято решение обоим ору­диям сразу поразить первый танк, а затем перенести огонь на следую­щий, цель видна хорошо. Танки двигались вдоль фронта, подставив наиболее уязвимую боковую сторону.
   Сысоев объясняет задачу командирам орудий Малинину и Терехову. Спрашиваег:
   "Понятно?"
   "Понятно."
Командует:
   "По переднему танку, бронебойным, прицел 20, два снаряда, беглый, огонь!"
   Видит, что снаряды как будто скрываются в танке, переносит огонь на другой танк. Успели сделать по одному выстрелу, и сразу батарея была накрыта разрывами танковых снарядов. Но, к счастью, ни одного прямо­го попадания. Видимо торопились немцы и промахнулись. Потерь среди орудийных расчетов не было. В бинокль видно, что над передним танком вьется густой черный шлейф дыма. Второй танк также застыл на месте с необычайно опущенной вниз ноздреватой пушкой.
   Остальные танки попятились назад и бесприцельно отстреливались. Недалеко от них появились черные фонтаны земли от разрывов снарядов нашей дальнобойной артиллерии. Вскоре танки скрылись за складками местности. Вражеская пехота лишилась танкового прикрытия. Сысоев ко­мандует:
   "По пехоте, взрыватель осколочный, прицел 26, четыре снаряда, бег­лый огонь!"
   Вслед за танками поспешно ушла пехота, оставив на поле боя убитых и раненых. Наши пехотинцы появились и двинулись в наступление. Вско­ре они оседлали шоссе, заняли спиртзавод и скрылись из вида. Пехотные телефонисты свернули кабель и побежали за командиром батальона.
   Сысоев командует: "Отбой!"
   Расчеты начали устанавливать орудия в походное положение. Ездо­вые, шумно переговариваясь, деловито суетились возле лошадей. Разведчи-
   329
  
  
ки молча курили, дымя самокрутками. Закончился еще один бой. До кон­ца войны их будет великое множество.
   25 января батальоны 31-й дивизии вели ночные бои. Гвардейцы батальона 99-го полка внезапным ударом ошеломили противника, прорвались в рай­он железнодорожной станции (2 километра севернее Штайнвальда), овладев ею, заняли оборону. Противник яростно контратаковал, стремясь окружить батальон. Но гвардейцы отбили все атаки врага. Генерал Бурмаков приказал главным силам полка немедленно двинуться на помощь этому батальону. Полковник Сидоренко быстро выполнил приказ и от­бросил противника от станции173.
   В этот же день, находясь далеко впереди боевых порядков пехоты, старшина П.К. Кобозев ворвался в Аккерау и автоматной стрельбой на­вел панику в рядах отступающей колонны противника, чем помог успеш­ному продвижению подразделений174.
   За сумму подвигов в январе он награжден орденом Славы 1 степени.
   Наступая на правом фланге, дивизия до 12 часов вела упорные бои за переправы на реке Бибер. Форсировав ее, она продолжала двигаться впе­ред и, овладев совместно с частями 26-й гвардейской дивизии Бибервальде, к 18 часам подошла к реке Куфлис, одновременно реку Бибер форсировали части 11-й гвардейской дивизии175.
   26 января 31-я совместно с 11-й дивизией после 30 минутной артиллерийской подготовки в 11 часов начала наступать. Сломив сопротивление 1-й и 56-й пехотных дивизий, они вплотную подошли к окраинам сильно
укрепленных опорных пунктов Аккерау и Гросс Хафербак, но овладеть сходу не смогли. Тогда командиры дивизий ввели в бой свои вторые эшелоны.
   Полки 31-й дивизии после предварительного удара нашей авиации и артиллерии преодолели огонь противника и овладели Аккерау176.
   Противник, подбросив части 4-го моторизированного полка и саперно­го полка 2-й танковой дивизии "Герман Геринг", саперного батальона 369-й пехотной дивизии, запасного батальона 60-й пехотной дивизии, усиленных танками и самоходными орудиями, оказывал сильное сопротивление.
   95-й полк овладел господским двором Элизенхоф, железнодорожной станцией Фуксберг, господским двором Лихтенвальде Блаушкайн, встре­тив сильное сопротивление противника на шоссе южнее Вайсештайн, даль­нейшее продвижение прекратил.
   97-й полк вышел на шоссе западнее Живодер, в результате 8 контратак противника до роты пехоты с 2-7 танками отошел в лес севернее Живодер177.
   330
  
  
На рассвете 27 января 1945 года после трехдневных боев в лесном массиве 97-й полк завязал бой за Унтерваген, который обороняли до пол­ка пехоты с танками. Артиллеристам надлежало выдвинуться вперед, ло­кализовать танки. Они заняли передовые огневые позиции так быстро и не заметили, что на их участке пехота отстала. Расчет Ахмета Ахметова из взвода старшего лейтенанта И. И. Аринушкина остался один на один с противником.
   Его 45 мм противотанковое орудие заняло удобную огневую пози­цию. Только что окопались гвардейцы, как показались ползущие на них четыре танка "тигр", вслед длинной цепью шли автоматчики. Огнем 3-й пулеметной роты автоматчики были отсечены от "тигров", а "тигры" шли к расчету. Один из них запылал. Это ефрейтор Рязанов не промахнулся. От второго выстрела запылал второй танк. Но на расчет упорно движет­ся еще два "тигра" и одна "пантера". Звери фашисты придумали своему вооружению зверские названия. Расчет Ахметова заряжал орудия, наво­дил, бил. Сражен Рязанов, но сорокапятка продолжает стрельбу. Рядом строчит автомат, это заместитель командира полка майор И.И. Сидорен­ко пришел на выручку. Стальные громады прут и прут. Уже погиб весь расчет. Орудие смолкло. Только автомат Сидоренко строчит. Темная гро­мада нависла над орудием, смяла его вместе с расчетом, навалилась на Сидоренко. Майор лежал с раздавленными ногами, с левой стороны его груди виднелось все увеличивающееся темно-красное пятно.
   Впереди разбитого орудия все было покрыто немецкими трупами. Как памятники сами себе и погибшим гвардейцам стоят сожженными два "тигра" и одна "пантера".
   28 января в 18 часов 30 минут немцы предприняли контратаку с юга, с Виттенберга, силами двух батальонов пехоты, 12 танков и 10 штурмо­вых орудий. Прорвавшись через боевые порядки 83-й гвардейской стрел­ковой дивизии, они стремились выйти в ближайшие тылы армии. Силами противотанкового резерва 1-й гвардейской мотострелковой дивизии тан­ки были остановлены. Несколько из них были подбиты. Командир 83-й дивизии генерал-майор А.Г. Маслов, воспользовавшись этим, стремитель­но атаковал Виксбольд и после упорного боя овладел им.
   Но самых больших успехов в этот день добились войска 16-го гвар­дейского стрелкового корпуса, особенно 31-я гвардейская дивизия. Ее части с ходу заняли Доротенхоф и вплотную подошли к опорному пун­кту Виттенберг. Командир дивизии генерал И.Д. Бурмаков намеревался взять этот пункт фронтальной атакой, но командир корпуса генерал
   331
  
  
С.С. Гурьев внес поправки в его решение, приказав остановить перед Витгенбергом не более одного полка, а главными силами обойти го­род с севера и обеспечить ввод в бой 1-й дивизии, выйти к району Гол­лау. Это правильное решение дало возможность взять Виттенберг концентрическим ударом с разных сторон. Расчлененный гарнизон укрепленного пункта был полностью уничтожен. Совместный удар двух дивизий позволил отразить контратаки противника, взять Виттенберг и продвигаться дальше. К исходу дня 31-я гвардейская овладела Гол­лау, перерезав шоссе Кенигсберг-Мансфельд178.
   В боях за Голлау противник контратаковал 97-й полк силами до ба­тальона пехоты при поддержке танков со стороны леса.
   При поддержке орудий артдивизиона 64-го артполка гвардейцы ба­тальона под командованием капитана В. Журавова уничтожили до 5 тан­ков и значительное количество солдат и офицеров противника. Остатки батальона противника отступили в лес. В этом бою отличились гвардей­цы 2-й роты старшего лейтенанта Гурова, пулеметчики сержанта А. Ма-ламута - они уничтожили до взвода пехоты противника.
   Три солдата и ефрейтор из отступающих в лес наткнулись на старшего радиста 8-й батареи сержанта И.Б. Хасанова, который, возвращаясь в батарею из дивизиона, нес питание для радиостан­ции. Фрицы решили его захватить. Хасанов не растерялся, бросив емкость с питанием раций, он прыгнул за куст, вскинул автомат и дал очередь. Два солдата повалились. А ефрейтор с третьим солда­том бросились на Хасанова. Ловкий, спортивного сложения сержант оглушил ефрейтора прикладом, солдат, вопя что-то нечленораздель­ное, бросился бежать, но очередь из автомата пресекла его бегство. Покончив с тремя, Хасанов обернулся на оглушенного ефрейтора. И во время. Тот, приходя в себя, подтягивался к лежащему на земле автомату. Хасанов ногой отбросил автомат, а фриц, здоровенный и ловкий, успел схватить его за ногу.
   Потеряв равновесие, Хасанов упал, а фриц, не упуская момента, обеими руками нацелился на его горло. Хасанов, перехватив правую руку фрица, сильно крутанул ее. Послышался треск костей, рычание и этого хватило Хасанову. Он отбросил все еще взвывающего врага уда­ром в висок, затем для гарантии пристрелил его. Отобрав документы убитых и их оружие, прихватив емкость с радиопитанием, с огромным синяком под правым глазом, переваливаясь под тяжестью своей ноши, Хасанов благополучно прибыл на батарею.
   332
  
  
За этот подвиг он был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Но представление где-то затерялось. Хотя и до и после этого Хасанов, отчаянно действовавший во всех боевых операциях, заслуживал много наград, но не претендовал, говоря свое любимое: "Ведь гвардейцы сражаются с врагом не за награды, а за свою Родину". Из-за его скромно­сти мы не знали бы об этом эпизоде, но крепко запомнил его бывший наводчик орудия, кавалер орденов Славы трех степеней А.Ф. Кукушкин.
   Успешное наступление продолжалось до 15 часов 29 января к этому времени полки дивизии подошли к южной окраине города Кенигсберга на рубеж окружной шоссейной дороги и заняли поселки Годринен и Гросс Каршау. Пройдя с боями за день до 6 километров, вплотную приблизи­лись к стенам крепости179.
   Здесь начинался внешний оборонительный рубеж (обвод) крепости Кенигсберг. Попытки прорвать его с ходу успеха не имели. Части диви­зии, измотанные двухнедельными боями, сильно поредевшие, обескров­ленные из-за потерь, получили приказ закрепиться на достигнутом рубеже и не медля начать подготовку к решающему штурму крепости.
   А газета "За Советскую Родину" N24 от 16 февраля 1944 г. помести­ла заметку комсорга 95-го полка И.Е. Кульбиды "Пятеро смелых".
   "Комсомольцы Алексей Непомнящих и Алексей Козлов, разведчики 95-го полка, возглавляя группу из 5 человек, 29 января шли в головном дозоре от полка на расстоянии около полутора километров.
   На рассвете на большаке, заметив движение гитлеровцев, они осед­лали большак, в первой встречной автомашине уничтожили трех гитле­ровцев, а еще в трех легковых автомашинах - шестерых и взяли ценные документы.
   Встретив бронемашину и 7 грузовиков, комсомольцы забросали их гранатами. В этом бою Непомнящих убил 19, а Козлов 12 гитлеровцев. За этот подвиг они награждены орденом Славы 3 степени.
   Прославили себя и разведчики - комсомольцы Шумилов, Шман и Касанов. Они истребили 12 гитлеровцев, подбили 2 немецкие автомаши­ны. Разведчик Шумилов захватил в плен двух гитлеровцев180."
   Иван Евдокимович Кульбида, один из лучших комсоргов полков, на­гражденный Грамотой ЦК ВЛКСМ, вспоминает о героическом санинст­рукторе его полка Печенкиной Анфисе Ивановне.
   "Под градом пуль, разрывом мин и снарядов Анфиса выносила с поля боя немало раненых. Были моменты, когда ей удавалось вытаски­вать с поля боя одновременно двоих раненых с их оружием.
   333
  
  
Под Кенигсбергом рота, в которой служила отважная санинструк­тор, потеряла командира. Тогда она, подобрав автомат убитого бойца и встав во весь свой богатырский рост, бросила призывной клич: "Гвардей­цы, за мной!" - и устремилась вперед, увлекая за собой остальных. Оше­ломленный наступательным порывом только что дрогнувшей роты, противник растерялся и оставил свои позиции.
   В этом бою Анфиса была тяжело ранена и в свою часть не вернулась. За свои неоднократные подвиги она награждена орденами Красного Зна­мени, Славы III степени и медалью "За отвагу".
   В результате январских боев в Восточной Пруссии группировка не­мецких войск оказалась рассеченной на несколько частей: крупная Хейльсбергская прижата к морю, огромный гарнизон окружен в Кенигсберге и мощная, очень боеспособная на Земландском полуострове западнее и се­веро-западнее Кенигсберга. Все эти группировки делали судорожные по­пытки соединиться, но безуспешно. Только иногда небольшую брешь в наших боевых порядках противнику удавалось пробить. В конце января части дивизии выбили противника из предместного поселка Годринен. Когда расчистили улицы от остатков гитлеровцев, из-за угла улицы выс­кочила легковая немецкая машина. Старший радист 8-й батареи 3-го ди­визиона И.Б. Хасанов, разведчик Паланчук связной В.И. Галкин нацелили автоматы на автомашину. Машина остановилась. Минуты две никто из машины не выходил. После окрика "Хенде хох!" первым вышел старший офицер в белой ушанке, офицер и шофер. Офицер не хотел поднимать руки. Паланчук дал вверх короткую очередь из автомата, офицер вздрог­нул и поднял руки вверх.
   В штабе стрелкового полка установили, что в плен взяты полковник, его адъютант и шофер.
   Крупную контратаку пришлось отбить 97-му полку. В ночь на 1 фев­раля 1945 года, когда наши бойцы приступили к рытью окопов, 10 танков и 8 бронетранспортеров с пехотой прорвали наш передний край и ворва­лись в поселок Годринен, где в то время находился штаб полка.
   С целью перегруппировки, командующий армией генерал К.Н. Галицкий снял 11-ю гвардейскую стрелковую дивизию - соседа слева. Ухо­дя, командование этой дивизии не предупредило полковника А. А. Булахова, таким образом появилась брешь, чем не преминул воспользо­ваться противник.
   В районе Годринена противник силой до полка пехоты при под­держке 20 танков и штурмовых орудий, - свидетельствует командарм, -
   334
  
  
прорвался па левом фланге 31-й гвардейской стрелковой дивизии и вышел в район Кляйнхофа. Здесь находились огневые позиции противотанковою полка и двух гаубичных батарей 64-го гвардейского арт­полка. Танкам удалось смять несколько орудий. Однако при повторной атаке было подбито и подожжено 12 танков и штурмовых орудий про­тивника, а его пехоте пришлось залечь181.
   Войск в поселке Годринен было мало, и гитлеровцам удалось окру­жить дом, в котором находился командный пункт полка.
   Полковник Булахов не растерялся. Приказал начальнику штаба май­ору К. И Гордееву, командирам батальонов доложить обстановку.
   "Всем к оружию!" - скомандовал он.
   Писари, связисты и офицеры штаба бросились выполнять приказ. Ря­дом с командиром полка стал его заместитель по политчасти майор С.Ф. Семенов, сменивший погибшего Аркадия Савельевича Кулиша. Пьяные, озверевшие гитлеровцы спрыгнули с бронетранспортеров и пошли в атаку.
   "Гвардейцы, ни шагу назад, за нами наша святыня полка Красное Знамя!" - гремел его голос.
   "Огонь!" - скомандовал Булахов небольшой горстке защитников штаба. По наступающим открыли автоматный огонь, забросали их ручными гранатами и противотанковыми. Гитлеровцы, видимо зная, что обороняющихся лишь небольшая горстка, лезли напролом. Силы были неравны.
   Когда наступающие стали забрасывать дом гранатами, полковник отдал приказ отходить из дома. Впереди несли Знамя.
   Лично сам Булахов, замполит Семенов, начальники разведки и связи с ординарцами прикрывали отход. В суматохе боя Булахов, не теряя при­сутствия духа, умело руководил боем, сумел связаться с артиллерией и вызвал огонь на себя.
   Начальник санитарной службы полка капитан медицинской служ­бы П.В. Белавкин с легко ранеными бойцами организовал оборону ла­зарета, который находился в этом же поселке. Больной с высокой температурой помощник начальника штаба полка капитан Горбач схва­тил автомат раненого бойца и прикрывал эвакуацию лазарета, стреляя до тех пор, пока не кончились патроны, затем, собрав гранаты и, от­биваясь ими, не покидал уже горящего лазарета, а когда гранаты кон­чились, выскочил на улицу и, стреляя из пистолета, убил несколько солдат и гитлеровского офицера. В этой схватке сам герой погиб.
   `335
  
  
Рядовой Бульчак, заметив скопление гитлеровцев, незаметно подкрал­ся к ним и внезапно открыл огонь. 11 гитлеровцев уничтожил боец. Аги­татор полка лейтенант М.Ф. Штыб, получив приказ отходить, прорвался сквозь кольцо окружения, прибежал на огневую позицию минометной роты, передал координаты гитлеровцев, а затем, когда был ранен навод­чик, заменил его и выпустил по врагу более сотни мин.
   Немцам удалось захватить здание штаба после того, как его защит­ники отошли. Вызванный полковником Булаховым огонь обрушился на занявших здание врагов. Гитлеровцы, прихватив часть документов, хоте­ли отступить, но путь им закрыл сильный автоматный огонь. Вражеские солдаты бросились к окопам, но и здесь их разили автоматные очереди хорошо замаскированного советского воина. Враги растерялись и это использовал гвардеец.
   Он бросил в окно гранату и, строча из автомата, заскочил в поме­щение.
   "Хенде хох!" - Прогремел его властный голос. Это ошеломило гитле­ровцев. Они бросили оружие, подняли руки. Так один автоматчик 3-й роты 97-го полка рядовой Фараджаев взял в плен несколько вражеских солдат и предотвратил разгром штаба. За этот подвиг он был представ­лен к награждению орденом Ленина.
   Командир отделения старший сержант П.Г. Горбунов по кювету под­полз к шоссе, затем под подбитый танк и, когда гитлеровцы стали отсту­пать группами но 5-6 человек, он очередями из автомата, а затем одиночными выстрелами уничтожил около двух десятков врагов. В этом бою он был ранен в руку и через 15 лет за этот подвиг получил орден Славы 3-й степени. Как говорится, награда нашла героя.
   Гитлеровцы были полностью разгромлены подоспевшим подкрепле­нием. Полк имел заметные потери: ранен начальник штаба майор К. И. Гордеев, командир батальона капитан Журавов. Среди погибших вои­нов были заместитель командира полка по политчасти майор Е.Ф. Семе­нов, начальник артиллерии майор И.П. Краснобородько, рядовой Ф.К. Шестеркин...
   В крайних домах на севере окраины Годринена располагался штаб дивизии. Впереди длинный подъем с группами кустов. За ними поло­гие холмы с рощами. Оттуда противник контратаковал гвардейцев. Самое неприятное было то, что контратаки поддерживали танки, в том числе "тигры" с усиленной броней. Уяснив, что в обороне 57 мм ору­дия, которые неплохо пробивали броню, но с дистанции 300-500 мет-
   336
  
  
ров, немецкие танкисты выходили на рубеж, удаленный от Годринена на 700 метров и безнаказанно вели огонь по противнику.
   Командующий артиллерией дивизии полковник М.Н. Хасин при­казал подвести скрытно две корпусные пушки. В двух домах разобра­ли задние стены, выходящие на юг, а в северных пробили амбразуры для стволов орудий. При очередной контратаке с вылазкой танков про­тивник понял, что обстановка изменилась, безнаказанность исчезла. С первых выстрелов корпусников два "тигра" были разбиты. Пока фа­шистские танкисты сообразили, что обстановка изменилась, еще два танка были подбиты. Остальные стали спешно пятиться, ушли за хол­мы и больше не появлялись.
   В середине февраля гитлеровцы убедились, что вырваться из окруже­ния им не удастся, они смирились с положением осажденных, но от част­ных атак не отказывались.
   Части дивизии приступили к планомерной подготовке штурма осаж­денной крепости. Место для занятий было отведено в полуразрушенном городе Голлау; на этот раз главной темой были уличные бои в крупном населенном пункте.
   Ежедневно велась разведка. Об одной из них рассказывает младший сержант 33-й гвардейской разведроты В.А. Скотников:
   "В то время дивизия располагалась в районе Гросс Каршау, Годринен, Кляйн Каршау. Около 11 часов ночи 8 разведчиков, ведомые стар­шим сержантом М. Шеляковым, прибыли на переднюю линию наших траншей, попросили наших солдат о возможной поддержке огнем. Про­ползли метров 400 по кювету вдоль дороги, заметили впереди какую-то темную кучу - это лежала убитая корова. Замаскировавшись за ней, на­блюдали. Обнаружили - саперы противника минировали свою передо­вую линию. Их было около десяти - бесшумно не возьмешь. Шеляков бросил противотанковую гранату. Саперы бросились врассыпную. Од­ному из них очередью из автомата ранили ноги, схватили, поволокли.
   Противник осветил местность ракетами и открыл по разведчикам шквальный пулеметный и автоматный огонь, забросал гранатами. Под огнем немецких пулеметов и автоматов по кювету притащили раненого пленного и сдали его в штаб дивизии. Пленный дал ценные показания. Все разведчики были представлены к награде. В. А. Скотников был на­гражден орденом Славы 3-й степени.
   Помогала гвардейцам и интуиция - подсознательно чувство опасности. В тот февральский день отделение артразведчиков старшего сержанта В.П.
   337
  
  
Троицкого находилось в доме возле железнодорожной платформы в Годринене. Дом был перегорожен надвое. В первой половине, где разместилось от­деление, на столе был завтрак в термосах, доставленных с походной кухни. У Троицкого заныло сердце, в помещении стало как-то неуютно и беспокойно. Он решил перейти в другую половину дома. И во время, еще не утих скрип двери, как вражеский снаряд, пробив крышу и потолок, разорвался в первой половине дома, предусмотрительно покинутой.
   Выручала предусмотрительность и смекалка. В одной из контратак на позицию гаубичной батареи вышли гитлеровцы.
   Командир орудия старший сержант Дементьев, сорокалетний хозяй­ственный мужик, в своем "студебеккере" на всякий случай возил немец­кий пулемет и ленты к нему. Долго гвардейцы, чертыхались, требуя выбросить мешающий "не нужный" пулемет. Дементьев не разрешил. И такой случай наступил. Только этим пулеметом удалось отразить под­разделения противника, заскочившего на огневую батареи, и спасти от разгрома батарею.
   За этот и другие подвиги старший сержант Дементьев был награжден орденом Красного Знамени. В июне 1945 года ему удалось быть участни­ком Парада Победы.
   18 февраля в дивизию пришла печальная весть: во время объезда района боевых действий у города Мельзак командующий фронтом ге­нерал И.Д. Черняховский смертельно ранен и, не приходя в сознание, скончался в госпитале.
   Позже стало известно, что возвращаясь из 5-й армии Иван Данило­вич решил поехать в 3-ю. На развилке дорог крупный осколок снаряда вонзился в тело генерала и вышел, оставив на груди зияющую рану.
   Газета "Правда" за 19 февраля 1945 года сообщала:
   "Совет Народ­ных Комиссаров СССР, Народный Комиссариат обороны СССР и Цент­ральный комитет ВКП(б) с глубоким прискорбием извещает, что 18 февраля скончался от тяжелого ранения, полученного на поле боя в Вос­точной Пруссии, командующий 3-м Белорусским фронтом Иван Дани­лович Черняховский - верный сын большевистской партии и один из лучших руководителей Красной Армии.
   В лице тов. Черняховского государство потеряло одного из талан­тливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечествен­ной войны".
   Это известие глубокой скорбью вошло в сознание гвардейцев. Мно­гие читали сообщение о гибели Черняховского со слезами на глазах.
   338
  
   Предпоследние удары
   (штурм Кенигсберга)
   Конец войны явно обозначался. Теперь уже не только наши войс­ка, но и войска союзников вели боевые действия на территории про­тивника. Советские Вооруженные Силы находились в 60 километрах от Берлина. Союзникам до Берлина оставалось 100-120 километров.
   В Восточной Пруссии остались незанятыми окруженная со всех сто­рон крепость-город Кенигсберг, да Земландский полуостров с морс­ким военным портом крепостью Пиллау.
   Кенигсберг - столица Восточной Пруссии, административный, эко­номический и политический центр, цитадель германского милитариз­ма, морской порт и самое главное - сильнейшая первоклассная крепость.
   Вокруг города веками создавались сооружения крепостной оборо­ны. Вдоль шоссе, которое кольцом огибало город, были построены бетонные бункеры, в которых размещались гарнизоны. Бункеры со­единены между собой траншеями с огневыми точками, впереди мин­ные поля, ряды проволочного заграждения.
   В шести-семи километрах от центра столицы проходила внешняя линия - форты. Их было более десяти, они также опоясывали город кругом и сходились у устья реки Прегель. Многие из них имели гром­кие названия - форт N 4 носил имя короля Фридриха Вильгельма. Он стоял между Кведнау и Шарлотенбергом, имел 22 орудия и пулемет­ные капониры. Все форты имели казармы, боевые казематы, артилле­рийские бастионы, пулеметные гнезда. Валы с открытыми позициями и рвы шириной 20-25 метров и глубиной до 7 метров, из которых 2 метра заполняла вода, ограждали их. Все фасы рва по дну фланкиро­вались огнем из специальных боевых казематов. 49 полевых батарей, 45 тяжелых крепостных и береговых орудий, 104 пулемета, более 5 ты­сяч солдат составляли гарнизон форта, каждый мог обороняться в те­чение многих месяцев.
   Между фортами - мощные бункеры - последнее произведение не­мецкой фортификации, насыщенные пулеметами и орудиями.
   Внутреннее кольцо обороны, так называемые "Холмы Кенигсбер­га", 24 земляных форта с открытыми позициями на них.
   Каждый такой холм вмещал гарнизон 125-150 солдат, кирпичные глухие казематы этих холмов покрыты бетоном в рост человека. Они окружают Кенигсберг плотным кольцом.
   339
  
  
В центре столицы Цитадель - камень чудовищных размеров, в кото­ром просверлены, высечены, выдолблены галереи, ходы, казематы. Они уходили глубоко в землю. Здесь мозг крепости - пункт управления. Ка­менные дома предместий были приспособлены как огневые точки.
   В соответствии с замыслом 11-й гвардейской армии надлежало про­рвать внешний оборонительный пояс Кенигсбергского укрепленного рай­она и к исходу первого дня наступления овладеть рубежом Шенфлис, Шенбуш. Кальген.
   16-й гвардейский стрелковый корпус, действуя на оси главного уда­ра, прорывал оборону на участке фольварк Нойфорверн, фольварк Мал Каршау протяжением 3 километра. В первом эшелоне наступали 1-я и 31-я гвардейские дивизии, во втором - 11-я. На левом фланге дей­ствовала 31-я.
   Подступы к городу Кенигсбергу в полосе наступления 31-й гвардейс­кой стрелковой дивизии представляли собой открытую равнину с неболь­шими пологими возвышенностями, застроенную жилыми и фабричными постройками. Пригородные населенные пункты Прапельн, Понарт име­ли большое количество двух и трехэтажных кирпичных домов, что спо­собствовало противнику создать прочную оборону.
   На подступах к городу протекает река Беек, а в центре города река Прегель, которые служили естественными препятствиями.
   Река Беек шириной 15-20 метров глубиной 1,2-1,5 метров с пологими берегами и твердым дном не представляла сколько-нибудь значительно­го препятствия, но ее пойма шириной более 500 метров была заболочена и непроходима для танков и колесного транспорта.
   Более существенной водной преградой являлась река Прегель, имею­щая ширину 80-100 метров и глубину, исключающую возможность пре­одолеть ее в брод. Берега реки Прегель, облицованные бетоном и камнем возвышаются над водой на 1,5-2 метра.
   Оборона противника в полосе наступления дивизии состояла из трех позиций.
   Первая позиция глубиной до 1,5 километра проходила по линии южная окраина безымянного поселка 300 метров севернее Верхнее Каршау, отметка 20,3; флигель Мал Каршау и состояла из двух тран­шей. Передний край обороны противника, представлявший собой пре­рывистую траншею полного профиля с пулеметными площадками и ходами сообщения, на всем протяжении был прикрыт сплошными про­тивотанковыми и противопехотными минными полями и на отдель-
   340
  
  
ных участках проволочными заграждениями. Вторая траншея была подготовлена на линии К. Понарт, южная часть сада Корч на восточ­ной окраине Прапельн.
   Вторая позиция глубиной более 2-х километров состояла из трех тран­шей. Первая траншея была оборудована на южной окраине Понарт, а вторая в центре этого населенного пункта.
   Траншеи соединялись между собой и с приспособленными к обороне домами сетью ходов сообщения. В глубине обороны, по северному берегу реки Беек, вдоль насыпи железной дороги была оборудована третья тран­шея с большим количеством пулеметных площадок.
   Третья позиция обороны проходила в районе товарной станции, имела подготовленные траншеи и убежища для личного состава. Основу оборо­ны этой позиции составляли опорные пункты, оборудованные в кирпич­ных зданиях и в железнодорожных служебных постройках.
   На переднем крае обороны имелось два бункера (у отметки 20,3 и у перекрестка шоссе и железной дороги, представлявшие собой убежища с кирпичными стенами толщиной до 1,5 метров, железобетонным потол­ком толщиной до 2 метров и земляным покрытием толщиной до 3 мет­ров. Внутри бункеров были казематы для размещения солдат, и рядом с бункерами располагались огневые точки. Над землей бункеры возвыша­лись до одного метра. В зданиях были усилены стены, замурованы окна, оборудованы бойницы и амбразуры для ведения пулеметного и артилле­рийского огня; подвалы были превращены в убежища для людей и скла­ды для боеприпасов. Улицы преграждались баррикадами, надолбами, завалами182.
   Перед фронтом дивизии оборонялись подразделения 171-го пехотно­го полка 56-й пехотной дивизии, 155-го пехотного полка, танкоистребительного дивизиона и 73-го и 1437-го крепостных батальонов. В Насер Гартен отмечались танки 5-й танковой дивизии. Всего противник имел людей 9930 (из них на переднем крае до 4000), полевых орудий - 66, ору­дий ПТО - 48, минометов - 46, станковых пулеметов - 55, ручных - 450, самоходок - 80.
   К началу наступления на Кенигсберг дивизия имела в своем составе 4300 активных штыков, полевых орудий - 130, орудий ПТО - 23, миноме­тов - 307, станковых пулеметов - 53, ручных - 105, самоходных установок и танков - 60183.
   В состав дивизии входили три стрелковые и один артиллерийский полки, отдельный самоходный артиллерийский дивизион. В каждом
   341
  
  
стрелковом полку было по три батальона, в батальонах по две стрел­ковые роты, имевшие по 60-65 человек. Дивизии были приданы бата­рея самоходно-артиллерийского полка (4 САУ - 122), истребительно-противотанковый артиллерийский полк, две батареи корпусного артиллерийского полка, батальон штурмовой инженерно-саперной бригады, отдельный моторизованный противотанковый ог­неметный батальон и взвод отдельного батальона ранцевых огнеметов.
   Во время атаки дивизию дополнительно должны были поддерживать минометный полк и дивизионы пушечной артиллерийской бригады. Кро­ме того в полосе дивизии дополнительно должна была действовать ар­тиллерия из состава корпусной и армейской артиллерийских групп.
   Таким образом, в полосе дивизии было сосредоточено 252 орудия и миномета калибра 76 мм и выше, что позволяло иметь плотность 126 ору­дий и минометов на 1 километр фронта. С учетом артиллерии армейской артиллерийской группы плотность повышалась до 140 орудий и минометов.
   Создание в полосе наступления дивизии превосходства над против­ником позволяло успешно выполнить поставленную задачу184.
   Весь огромный боевой опыт подготовки наступательных операций Советской Армии, накопленный за годы войны, был положен в основу планирования боевых действий по овладению крепостью. И прежде всего была организована тщательная разведка.
   С разных мест и направлений проведено фотографирование, самые опытные дешифровалыцики по едва заметным признакам определяли ко­ординаты целей. Линзы сложнейших оптических приборов с земли и с воздуха ловили каждую деталь. Звукопосты засекли батареи. Густая сеть наблюдательных пунктов ,сотни внимательных глаз следили за каждым движением противника и медленно, но верно вскрывали систему его обо­роны, определялись огневые точки полевой обороны, как и в предыду­щих операциях все тщательно нанесено на карту крупного масштаба. Для удобства управления все кварталы предместий и города, все предприятия были пронумерованы.
   Внезапность исключалась, а поэтому в план артиллерийского наступле­ния включен период предварительного разрушения, который продолжался три дня. Сотни орудий калибра 305 и 280 мм от темна до темна методически долбили доты, бункеры, форты. Для того, чтобы подвезти эти махины, потре­бовалось перекладывать специальные железнодорожные ветки. На макетах отрабатывались вопросы взаимодействия всех родов войск во всех звеньях, начиная со штаба фронта и кончая штабом батальона.
   342
  
  
Огромную воспитательную работу вели в это время политработ­ники. Пропагандисты и агитаторы рассказывали об опыте уличных боев в Сталинграде, Будапеште, где целый месяц шли бои и опять, как всегда перед трудным сражением, гвардейцы подавали заявления о приеме в партию.
   Связисты минометной роты 3-го батальона 99-го полка во главе с командиром отделения старшим сержантом М.И. Шерстобитовым по приказу капитана С.Н. Колтырева, проведя телефонную связь в стрел­ковые роты батальона, решили провести запасную, воздушную, линию связи по верхушкам деревьев. И когда, во время боя, наземная связь была повреждена, выручала воздушная.
   Полковые разведчики, за ними дивизионные не имели серьезных удач в поиске. Тогда подключалась армейская разведка.
   Благополучно добравшись до немецкого штабного блиндажа, раз­ведчики сняли с поста часового-поляка. Подождали того, кто выйдет из блиндажа. Появился долговязый офицер, окликнул часового и по­пал в руки разведчиков. На обратном пути гитлеровец, не желая быть в плену, не желая нарушить присягу, данную фюреру, стал кидаться из стороны в сторону на минном поле с целью подорваться, и это ему удалось. Прыгнув в сторону, он подорвался на мине, ему покалечило ногу. Были ранены три разведчика.
   Командир минометной роты 3-го батальона 99-го полка старший лейтенант В. И. Моргаев дал залп по огневым точкам противника, ко­торые при взрыве мины всполошились.
   Попытка уйти от допроса и измены фюреру пленному не уда­лись. То был начальник штаба подразделения и он дал ценные по­казания. Спасение жизни для него оказалось важнее клятвы на верность фюреру.
   В первых числах апреля в дивизию прибыл член Военного Совета фронта генерал-лейтенант В.Н. Макаров. В небольшом лесочке, в кру­том овраге собрались свободные от занятий бойцы.
   Генерал Макаров вручил медали "Золотая Звезда" Героям Советс­кого Союза гвардейцам полковникам А.А. Булахову и П.А. Лещенко, капитану Ю.И. Онусайтису, старшему лейтенанту А.П. Сапожникову, младшему лейтенанту В. В. Герасину. сержантам А.П. Моисееву, В.Ф. Кочерову, И.И. Петракову, рядовым С.П. Васечко и П.П. Кожину. Член Военного совета фронта поздравил награжденных, пожелал им новых успехов в предстоявшем штурме.
   343
  
  
31-я дивизия наступала через предместье Понарт на железнодорож­ный вокзал, через реку Прегсль с двумя разрушенными неприятелем мос­тами, к северному вокзалу пролегал неимоверно трудный путь гвардейцев. Навстречу 31-й дивизии с севера шли дивизии 50-й и 43-й армий.
   Утром 6 апреля было пасмурно, видимость плохая, удар авиации ис­ключался. Густой туман медленно таял, обнажая мокрые траншеи. На передовой - непривычная тишина. В лощине всего в нескольких десятках метров от переднего края - стволы минометов, мощные тяжелые орудия, подготовленные для стрельбы прямой наводкой по дотам и бункерам: дальше в тыл за всяким укрытием - орудия, орудия. Их сотни и тысячи, ощетинившихся стволами.
   На чердаках разрушенных домов всего в 200-300 метрах - наблюда­тельные пункты командиров дивизий, корпусов.
   Взоры пехотинцев, артиллеристов, танкистов - в сторону Кенигсбер­га. Лица их молчаливы, задумчивы, сурово сосредоточены, переговоры отрывистые, команды вполголоса.
   Ровно в 9 утра по традиции воздух взорвали "Катюши", ударили сра­зу все орудия. Рассекая воздух, со свистом и воем летели снаряды мортир, звонко затявкали пушки, разрушая траншеи, проволочные заграждения, взрывая минные поля. Приглушенно ухали гаубицы. На батареях кипела напряженная работа.
   "Это Вам - за Сталинград, а этот "подарок" - за Минск! А это наш "привет" фюреру!" - острили гвардейцы-артиллеристы, подвозя на ваго­нетках многопудовые снаряды. Над вражескими окопами туман смешался с пламенем и дымом, горела земля, взлетали в воздух железо и бетон, плавилась сталь.
   Первые линии траншей левее шоссейной дороги, идущей через Годринен на пригород Кенигсберга Понарт, были заполнены гвардейцами 97-го полка. На северной окраине поселка Гросс Каршау развернулись батальоны 95-го, на правом фланге дивизии изготовился 99-й. Соседи: слева - 84-я гвардейская стрелковая дивизия, справа - 1-я мотострелковая гвардейская дивизия.
   В этот час по окопам из рук в руки ходила тетрадь, в которую солда­ты перед боем записали свои мысли.
   "Мы будем в Кенигсберге, верю в победу, - гвардии старшина из 97-го гвардейского стрелкового полка Иван Перепелкин.
   Я из Тулы, воюю четвертый год и дошел до стен Прусской берлоги. Отдам все силы, если понадобиться - жизнь, но Кенигсберг будет
   344
  
  
взят. - гвардии рядовой 97-го гвардейского стрелкового полка Дерунов Максим Михайлович.
   После такого артогня нам, пехотинцам, в Кенигсберге делать будет нечего - гвардии рядовой Василий Цыбулько.
   Пять раз я был в боях: за Белев, Хлуднево, Широковку, за деревню Печки и под Витебском. Не пожалею крови своей, чтобы добить фашис­тов в Кенигсберге!" - Заверил санинструктор Алексей Новожилов из ярос­лавского села Купанское.
   Три часа без передышки гудела и вздрагивала земля от артиллерийс­кой канонады. Три часа гвардейцы, волнуясь, ждали сигнала.
   До 11 часов 30 минут артиллерия согласно плану производила разру­шение целей. Затем до 12 часов она вела огонь на подавление целей - огне­вых точек и живой силы противника в траншеях. Огнем артиллерии и минометов при этом было уничтожено или подавлено большинство ог­невых точек противника в полосе наступления дивизии185.
   Земля дрожала от разрывов снарядов. Собственно отдельных разры­вов невозможно было уловить: был сплошной гул, будто лавина сорва­лась с горной вершины и катится вниз, с грохотом сметая все на своем пути.
   В бой вступила штурмовая авиация. Стремительные машины, кото­рые гитлеровцы называли "черная смерть", большими группами направ­лялись к охваченному пламенем и плотным дымом городу.
   На первом этапе наступления действовали около пяти тысяч орудий и минометов, свыше двух тысяч самолетов.
   В 11 часов 55 минут артиллерия перенесла огонь вглубь вражеской обороны. Пехотинцы первых эшелонов вместе с танками и самоходными орудиями, прижимаясь к разрывам снарядов, пошли вперед.
   Ревя тракторами, вслед за ними двинулись орудия крупных калиб­ров. Впереди добротные каменные постройки, приспособленные к дли­тельной обороне. Там надо прокладывать путь пехоте. Атакующие быстро овладели шоссе. Автоматным огнем выкурили из бункеров, траншей, хо­дов сообщения укрывшихся там гитлеровцев. Ошалелые от артиллерийс­кого огня и бомбежки, оглушенные непрерывным гулом и грохотом, они с поднятыми руками выходили целыми группами. На их лицах с испугом проскальзывало довольство: для них война кончилась, они живы.
   Разгорелись бои на улицах. Вступили в бой штурмовые группы - глав­ное звено боя в городе. Они созданы еще в период подготовки к боям. Ее состав: штурмующая группа, группа закрепления, резерв.
   345
  
  
Штурмующая, атакующая группа, огневая группа - это и есть основа всей штурмовой группы. Она состоит из 20-25 стрелков, автоматчиков, огнемстчиков и отделения саперов. С разных точек исходного положения первой врывается и ведет бой внутри объекта. В уличном бою нет време­ни останавливаться перед укреплениями, ставить задачу, определять обя­занности, все это обговорено заранее. Их вооружение самое легкое: автоматы, гранаты, саперные лопаты, огнеметы.
   Группа закрепления - 8-9 стрелков. Она врывается вслед за штурмую­щей для закрепления в захваченных этажах, лестничных клетках, отдель­ных комнатах. Ее вооружение: тяжелые станковые пулеметы и ручные, иногда орудия противотанковой обороны, ломы, кирки, взрывчатка. 1-2 орудия и отдельные саперы.
   Огневая группа в составе артиллерийских подразделений взвода 82 мм ми­нометов, танков и САУ.
   Резерв - 15 человек используется для пополнения и усиления групп при ликвидации возможных контратак, для формирования новых групп. Он вооружен станковыми пулеметами и одним-двумя орудиями.
   Штурмовая группа 1-го батальона 99-го полка, развивая успех, стре­мительно ворвалась в безымянный поселок севернее Верхнее Каршау и начала очищать его от уцелевших там групп противника. Бои за отдель­ные здания носили ожесточенный характер, приходилось противотанко­выми гранатами выбивать окна и двери домов, в которых укрепился противник, и после этого вести огонь, бой за комнаты и коридоры внутри здания. Большое значение в уничтожении врага в укрепленных зданиях играли огнеметы.
   Подразделения 3-го батальона этого же полка вышли на северную окраину безымянного поселка и во взаимодействии с 1-м батальоном этого же полка, который вел бой в поселке, завершили разгром врага в этом районе. После упорного боя за поселок 99-й гвардейский полк начал про­двигаться в направлении квартала N 685.
   Стремительно пройдена первая позиция противника, захвачено пять важнейших дотов. С ходу проскочили безымянный поселок возле шоссе и завязали бой на территории военных складов и казарм.
   Жестокий бой развернулся в районе казарм. Их охранял офицерский батальон 157-го полка. Они засели в помещениях. Мощные стены, пост­роенные еще во времена Фридриха Великого, были надежной защитой. Из всех окон дробно строчили пулеметы. Оттуда летел град ручных гра­нат. Как только наши бойцы приблизились к казармам и траншеям, они
   346
  
  
увидели незабываемую трагическую картину: оставшиеся в живых фаши­сты были морально подавлены, часть из них сошла с ума и они с душераз­дирающими криками бегали по расположению обороны. Больших трудов стоило гвардейцам выловить этих обезумевших, так как они носились с большой скоростью, перепрыгивая через траншеи и другие препятствия, побросав оружие и снаряжение.
   Штурмовая группа бросала гранаты в подвал и на этажи, туда же посылали очереди автоматов, а потом начинали выбивать противника с верхних этажей. Штурмовикам помогали самоходки, когда требовалось разрушить или разбить очаг сопротивления.
   Орудиями прямой наводки, которые сопровождали пехоту, руково­дил заместитель командира 64-го артиллерийского полка майор Рафгат Ахтямович Валиев. Его плотная, коренастая фигура, непрерывно мель­кала у орудий. Мгновенно оценил он обстановку в военном городке, уме­ло определил цели орудиям. Сержант А.Ф. Кукушкин прямой наводкой орудия поразил не одну цель.
   На самую большую казарму, из которой непрерывно раздавались выстрелы. Валиев нацелил гаубицу. По его команде орудия открыли огонь. Разлетелись оконные рамы, полетели, надломившись, куски стен. От каждого выстрела - зияющая пробоина и глубокая темная пустота. Отпрянули от стен офицеры. Этим воспользовался командир штурмо­вой группы старшина Боев. Он первым ворвался в двухэтажную казар­му, а за ним через два входа ворвались бойцы. Гранатами и автоматами гвардейцы уничтожали гитлеровцев, очищая комнату за комнатой. Уничтожено более двух десятков гитлеровцев, восемь из них взято в плен. Бой становился все ожесточеннее, гитлеровцы с каждым часом наращивали сопротивление. Словно почувствовав, как нашим гвардей­цам трудно, в 13 часов выглянуло солнце, и сразу наши самолеты -тучи самолетов в несколько ярусов: внизу штурмовики, как их называ­ли гитлеровцы "черная смерть", вели штурм фортов, над ними тяже­лые бомбардировщики несли свои тяжелые бомбы на город и на "Холмы Кенигсберга". Сверху со звенящим свистом носились истре­бители. Самолеты ... самолеты, они почти заслонили проглянувшее солнце.
   Снова огонь артиллерии. Гул самолетов слился воедино с артилле­рийским гулом. Стаи штурмовиков обрушились на форты с яростью, слов­но брошенные камни, самолеты падали вниз, с шумом рассекая воздух, затем выходили из пике, наслаивая на удар артиллерии бомбовый удар.
   347
  
  
Они вырьшались из густого серого дыма и снова уходили в такой же дым. Уходили одни и в ту же минуту приходили другие.
   Над фортами взлетали к небу деревья, вырванные с корнем и покоре­женные взрывом, в сторону летели обломки серого бетона и кучи вздыб­ленной земли.
   Генерал ИД Бурмаков крепко держал управление боем в своих руках.
   95-й гвардейский полк, овладев первой траншеей и частью сил бло­кировав бункер у отметки 20,3. остальными силами под прикрытием огня артиллерии и минометов продолжали наступление в направлении сада южнее Понарта186.
   Орудия Понарта с невидимых позиций обстреливали цели гвардей­цев, отлично видимые корректировщиками осажденных.
   97-й гвардейский полк, уничтожая уцелевшие группы противника, с тяжелым боем продвигался вперед. Героизм советских воинов носил мас­совый характер Когда прозвучал сигнал на штурм, в цепях раздались голоса агитаторов: "Вперед! За Родину! На штурм Кенигсберга!". Ком­сорг 7-й стрелковой роты этого полка сержант Телебаев одним из первых поднялся в атаку и с возгласом: "За нашу Родину! За наш великий народ! Вперед!" увлек за собой роту, первым ворвался в траншею противника и, действуя автоматом и гранатами, уничтожил шестерых фашистов и трех взял в плен. В этом бою он был ранен, по не покинул поле боя и продол­жал сражаться. Боец - огнеметчик Игнатович под прикрытием огня пуле­метов подбежал к бункеру у перекрестка железной и шоссейной дорог и огнеметанием в дверь уничтожил часть гарнизона, а оставшиеся в живых были так ошеломлены действием огнемета, что, не оказав сопротивле­ния, сдались в плен187.
   Разрозненные подразделения врага пытались оказать сопротивле­ние из отдельных окопов и ходов сообщения между первой и второй траншеями. Сопротивление их было быстро сломлено и к 13 часам 30 минутам части дивизии вышли ко второй траншее первой позиции обороны противника. На этом рубеже они встретили упорное сопро­тивление подразделений 171-го пехотного полка и подошедшего ему на помощь 1-го батальона 159-го пехотного полка. В результате силь­ного и организованного огня противника части дивизии овладеть с ходу второй траншеей не смогли188.
   Батальон пехоты противника при поддержке 6 штурмовых ору­дий контратаковал гвардейцев из района казарм военного городка, при этом контратаке предшествовал мощный огневой налет из рай-
   348
  
  
она Нассер Гартена. "Атака отбита" - докладывал командир 99-го полка полковник Ф.М. Сидоренко18".
   Используя удар авиации и артиллерии, генерал И.Д. Бурмаков вел в бой свой второй эшелон.
   "Совместными ударами овладели территорией и всеми постройками военных складов." - доложили полковник А.А. Булахов и подполковник А.П. Лещенко.
   Пехотинцы ворвались в сады южнее Понарта. Завязались упорные бои на основной улице Понарта Брандербургер Штрассе.
   При штурме форта в районе Понарта 1-м батальоном 99-го полка, который поддерживали танкисты, самоходной установкой "фердинанд" противнику удалось подбить два танка Т-34. а пулеметный огонь задер­жал продвижение гвардейцев.
   Старший сержант минометной батареи И.С. Прохоров автоматной очередью уничтожил пулеметный расчет, по ходу сообщения вышел к ап­парели, распложенной в кустах. Там, в котловане, стояло замаскирован­ное орудие "фердинанд". Прохоров незаметно приблизился к его боковой стороне, бросил противотанковую гранату на моторную часть. "Ферди­нанд" покрылся густым и смрадным дымом.
   Минометная батарея офицера Морозова поддерживала продвиже­ние стрелкового батальона. Южная сторона Брандербургер Штрассе опо­ясана траншеей полного профиля. У одного из домов строчили два пулемета. С соседнего дома строчил ручной пулемет. Автоматчики про­тивника перекрестным огнем простреливали улицу. Наступление остано­вилось. Опытный минометчик старший лейтенант Морозов приказал минометчикам старшине Герою Советского Союза Г. А. Салихову. сер­жантам Горюнову и Бычкову открыть залповый огонь по немецким ог­невым точкам.
   Пулеметы вместе с расчетами были уничтожены двумя меткими зал­пами. Третий залп дан по огневым точкам, оборудованным на чердаке. Поддержка минометов помогла штурмующей группе ворваться в дом и быстро им овладеть.
   За первый день боя дивизия прорвала всю первую полосу обороны противника, заняла военные склады, военный городок, часть пригорода Кенигсберга Понарта. разгромила полки 56-й пехотной дивизии, оборо­нявшейся на этом участке. Было захвачено в плен 258 солдат и офицеров. Трофеи: 18 орудий, около 40 пулеметов, 200 винтовок, 25 тысяч снарядов, 500 тысяч патронов, 2 склада с горючим, один с продовольствием190.
   349
  
  
К 16 часам 99-й полк овладел военными казармами в Понарте. трам­вайным парком, форсировал отдельные каналы, завязал бой за крепость Тевтонского ордена.
   3-я стрелковая рота 1-го батальона на рубеже улицы Ловскер Аллее замедлила продвижение и связь с ней нарушилась. Командир полка пол­ковник Ф.М. Сидоренко поручил агитатору полка капитану И.И. Хомичу выяснить обстановку в 3-й роте, оказалось: рота наткнулась на засевших на чердаках и верхних этажах домов снайперов и несла большие потери. Подвернулось самоходное орудие лейтенанта В.И. Посошкова и двумя выстрелами снял снайперов вместе с чердачным перекрытием.
   Крепость Тевтонского ордена была взята.
   На этом рубеже наступила небольшая пауза, необходимая для подтя­гивания тыла, пополнения боеприпасами и для небольшого отдыха сол­дат. В эти часы подводились итоги боя. Командиры полков П.А. Лещенко. А.А. Булахов, Ф.М. Сидоренко вызывали к себе командиров батальонов и уточняли им задачи.
   В одном разрушенном доме заместитель по политчасти команди­ра 97-го полка майор М.Ш. Мызлин собрал парторгов, комсоргов и агитаторов полка. Вместо тех, кто выбыл из строя, стали новые. Раз­бирая действия коммунистов, майор Мызлин отметил хорошую рабо­ту парторга пятого штурмового отряда старшего сержанта Зубова, который перед боем дал коммунистам конкретные поручения. Те вели за собой бойцов, увлекая их личным примером. Во время боя в баталь­онах выпущено несколько боевых листовок, посвященных мужеству и героизму отдельных бойцов и командиров. В листовках отмечалось, что гвардейцы в атаку шли смело, решительно, целеустремленно, по­давляя страх.
   За первый день боя за Кенигсберг 11 гвардейцев полка подали заявле­ние с просьбой принять их в ряды партии. В пример ставился комсорг старший сержант Телебаев и многие другие агитаторы, всегда идущие впереди наступающих.
   Пауза продолжалась недолго. Генерал-полковник К.Н. Галицкий при­казал ночными действиями продолжать теснить противника к центру го­рода. С наступлением темноты штурмовые группы полков возобновили продвижение. Начало атаки было удачным. Гитлеровцы не ждали, что наши войска будут продолжать боевые действия ночью. Пока они соби­рались с силами, штурмовые отряды захватили по несколько кварталов города и стали приближаться к северной окраине Понарта. В районе пи-
   350
  
  
воваренного завода ружейно-пулеметная стрельба из амбразуры, проделанной в каменной стене завода, преградила путь бойцам.
   Командир 2-го батальона 99-го полка майор В.А. Буров приказа командиру саперного взвода подорвать забор. В темноте под прикрьтием огня автоматчиков и артиллерии саперы, которыми руководил заместитель по политчасти командира батальона капитан Н.Е. Крылов поднесли к стене взрывчатку, взорвали ее и стена рухнула. Буров поднял бойцов в атаку.
   Первыми на территорию завода через пролом проникли комсор штурмовой группы Гаврилов и рядовой Агафонов. Жестокие бои вели за каждое помещение. Бойцы батальона к 3 часам 7 апреля овладели заводом.
   Город пылал. Багровые отсветы уходили в апрельское ночное небе растворяли лучи прожекторов, как искры вспыхивали в ночном небе разрывы снарядов зенитных пушек.
   Дивизия выполнила задачу дня. С утра 7 апреля она начала бой за железнодорожную станцию и поселок Нассер Гартен. Тракторы-тягачи протяжно и надрывно ревя, всю ночь подтягивали орудия прямой наводки. Уличный бой трудно обеспечить артиллерийским огнем с закрыты позиций: нужно прямое попадание. Сотни орудий смело вытянули свои хоботы в сторону массивных добротных каменных построек Нассер Гартена. Майор Р.А. Валиев, черный от пороховой гари, не спавший всю ночь, хлопочет у орудий, распределяет каждому цели. Сложная его задача добиться, чтобы все цели были уничтожены и чтобы не было ни одной пропущенной и в то же время, чтобы по одной цели било только одн орудие.
   Утро 7 апреля было чудесным. Только солнце осветило дымные пожарища, почерневшие закопченные остовы поврежденных и разрушенных зданий, как сотни самолетов снова пошли бомбить, штурмовать скопление артиллерии и обозов, отступающих к центру города войск.
   "Бронебойным наводить на простенки между окон. Огонь!"
   - гремит голос командира артиллеристов. Ухает выстрел, и в стене огромная зияющая брешь.
   "Гранатой, взрыватель осколочный!" - Следующий многопудовый снаряд, со свистом разрезая воздух, с приглушенным воем летит в проделанную брешь и с глухим треском разрывается внутри дома.
   Хорошо видно Валиеву, как рушатся перегородки, как изо всех окон валит густой серо-оранжевый дым. Майор доволен, усталости как не бывало.
   351
  
  
От мощной огневой точки остается груда мусора, и там уже хозяйни­чает штурмовая группа. Кругом слышится треск автоматов и взрывы гра­нат, истошные вопли немецких солдат.
   В городе совсем темно. Пыль и дым расстилались по городу, въеда­ясь в глаза и в нос. Полковник А. А. Булахов всю ночь не смыкал глаз, ждал доклада разведчиков. Был взят 8-этажный дом, где первому баталь­ону пришлось очень и очень трудно почти сутки.
   Воодушевленные успехами первого дня боя, видя, как авиация ру­шит вражеские укрепления, как артиллерия громит каменные громады домов, гвардейцы смело с лихой отчаянностью и шумом врываются в дома. Улица Нассер Гартена и переходы к ней сильно простреливают­ся из окон каменного дома, возле перекрестка. Гвардейцы ведут огонь по окнам. Не стреляет Михаил Вайнер, рядовой 95-го полка. Он полз­ком пробирается к дому, в котором засел враг. Вайнер все ближе и ближе. Вот он приподнимается, рывком подбегает к входной двери... Раздается оглушительный взрыв. Это Вайнер швырнул противотанко­вую гранату.
   Дверь слетела с петель. Гвардеец, не прекращая стрельбы, врывается в коридор. Слева две двери в большой зал. Он гранатой взрывает бли­жайшую дверь и дает несколько очередей в зал. Из второй двери выбега­ют несколько гитлеровцев. Они хотят свалить гвардейца. Меткая очередь из автомата валит их замертво на пол. Вайнер швыряет в зал еще три гранаты, затем, стреляя из автомата, врывается в зал и громко восклица­ет: "Хенде хох!". Гитлеровцы с испугом покорно поднимают руки.
   Дерзость и храбрость гвардейца принесла ему победу и славу в этой вылазке. Он истребил и пленил 67 гитлеровцев. Путь к дальнейшему про­движению наших войск открыт191.
   Командир 4-й стрелковой роты 97-го полка С.Т. Зинченко в районе предместья Кенигсберга местечка Прапельн умело руководил своей ро­той, проявляя личную смелость и отвагу. Одним из первых он ворвался в дом противника и заставил находившихся там гитлеровцев сдаться в плен. Он сумел правильно расставить огневые средства и поддерживать про­движение других подразделений. Зинченко лично уничтожил трех гитле­ровцев, а его рота уничтожила 4 пулеметные точки противника. При овладении предместьем Понарт он умело обеспечил выполнение постав­ленной задачи. Несмотря на сильный огонь противника успешно вел роту вперед. При его участии был освобожден лагерь, в котором находилось не менее тысячи пленных192.
   352
  
  
К полудню части дивизия после упорного боя полностью очистили Понарт и вышли на южный берег реки Беек. Отдельные части с ходу пе­реправились через реку и овладели промежуточным оборонительным ру­бежом на ее северном берегу. Это обеспечило быстрое форсирование реки Беек войсками армии.
   Стремительным ударом штурмового отряда дивизи ночью были зах­вачены железнодорожный мост через реку Беек и несколько близлежа­щих зданий. Это способствовало развитию успеха.
   При форсировании реки Беек особенно отличился 2-й батальон 97-го полка. Командовал батальоном майор В. Г. Сумин. Выйдя на юж­ный берег реки еще ночью, батальон захватил переправу и до рассвета занял исходные позиции. В это время заместитель по политической части командира батальона капитан Е.А. Новиков провел инструктив­ное совещание с парторгами и комсоргами штурмовых отрядов, а те в свою очередь рассказали гвардейцам о боевой задаче, которую им пред­стояло решать. После артиллерийской подготовки батальон дружно поднялся в атаку и прорвал третью позицию юго-восточнее Нассер Гартена193.
   Успеху этого боя способствовали находчивость командиров мино­метных расчетов П.С. Усачева и М.Н. Зилотина.
   Во время прорыва сильно укрепленной обороны противника в райо­не предместья Кенигсберга Прапельн 6 апреля сержант Усачев огнем ми­номета подавил огонь трех минометных точек противника, уничтожил два пулемета с прислугой и одну немецкую пушку, стоявшую на прямой наводке, чем обеспечил быстрый захват этого рубежа. При форсирова­нии реки Беек 7 апреля Усачев огнем миномета подавил огонь двух пуле­метных точек и один миномет противника, чем обеспечил переправу подразделений с наименьшими потерями.
   6 апреля на подступах к городу Кенигсбергу минометный расчет стар­шего сержанта М.Н. Зилотина метким огнем уничтожил более 50 гитле­ровцев. 7 апреля в бою за пригород Понарт его расчет разбил дом, откуда строчил пулемет врага, уничтожил его расчет. При форсировании реки Прегель в районе Кенигсберга его расчет уничтожил два станковых пуле­мета противника. При отражении контратаки на ее левом берегу Зилотин лично ручной гранатой уничтожил 5 немецких автоматчиков, стреляв­ших из дома.
   За эти подвиги они награждены орденами Славы 1 степени194.
   На остальных участках бои так же развивались успешно.
   353
  
  
Самоходная артиллерия, преодолев противотанковый ров, вместе с пехотинцами 95-го полка перешла в наступление. Массовому героиз­му гвардейцев не было предела. Штурмовая группа старшего лейте­нанта В.Г. Высоты из 1-го батальона майора Г.П. Яшкина была остановлена пулеметным огнем противника с четвертого этажа камен­ного здания в квартале 375. Группа бойцов обошла дом и по водосточ­ной трубе взобралась на четвертый этаж. В короткой схватке они уничтожили засевших там гитлеровцев - пулеметчиков и открыли путь своим товарищам, штурмующим улицы. Но вскоре гвардейцы вновь залегли. На этот раз гитлеровцы вели огонь из каланчи195.
   Широкая длинная улица. На противоположном ее конце, выдаваясь в перекресток, стояла высокая каланча. С ее вышки непрерывно бьют два станковых пулемета, нанося заметный урон атакующим. На улице нет безопасного места: все участки простреливаются. К командиру лейтенан­ту Белякову подбегает старший сержант Николай Цикунов.
   "Разрешите мне снять фрицев с каланчи", - просит командира отваж­ный боец.
   Крепкое рукопожатие, и Цикунов отправляется в опасный путь. Он преодолевает преграды, пролезает через проломы в стенах до­мов, крадется вперед, укрываясь за задними стенами зданий, ползет по кюветам. Вот и каланча. Молниеносным броском Цикунов дос­тигает входной двери и врывается внутрь. Внизу никого нет - нем­цы наверху. По приказу Яшкина командир батареи капитан В. Коваленко открыл огонь. Наша пушка начала обстрел вышки. Ци­кунов устраивается за каменным выступом лестницы, ведущей на­верх, сообразительный воин понял, что немецкие вояки побегут вниз по время обстрела. Вскоре послышался топот сбегающих вниз фри­цев. Они все ближе. Цикунов не спешит. Он хладнокровно ждет при­ближения врагов. Когда они приблизились до пяти метров, заговорил автомат гвардейца.
   Дикие вопли раненых смешались со стонами и криками фашистов, сбитых с лестницы падающими трупами. Еще более увеличили страх и панику среди врагов разрывы гранат, которые ловко метнул Цикунов. И, когда раздалась властная команда: "Хенде хох", немцы, побросав оружие, сдались.
   Вбежавшие сюда стрелки застали своего боевого товарища в такой обстановке. На полу валялись пять трупов, на лестнице стоят с подняты­ми руками 16 гитлеровцев. Дерзость и выдержка, отвага и смекалка, хлад-
   354
  
  
нокровие и умение принесли Цикунову поразительную победу: 21 гитле­ровец с двумя пулеметами обезврежены одним гвардейцем.
   Цикунов быстро влез на каланчу и на вышке, трепыхаясь, выметнул­ся красный флаг.
   Вскоре гвардейцы дивизии читали листовку - корреспонденцию в ди­визионной газете "За Советскую Родину" от 8 апреля 1945 г. "Слава ге­рою боев за Кенигсберг Николаю Цикунову. Гвардейцы! Действуйте в уличных боях так же дерзко и смело, как доблестный воин Николай Ци­кунов".
   И всегда так: сотни листовок - боевых листков, листков-молний, вы­пущенных политработниками под свист пуль и град осколков, грохот сна­рядов делали достоянием бойцов подвиги их товарищей.
   К 7 часам утра дивизия очистила от противника кварталы 378. 377. 376, 375, 374, 373, 372 и полностью овладели ими.
   1-й батальон майора Г.П. Яшкина перешел в наступление в направ­лении Кирха на Брандербургер Штрассе. очистил от противника квартал 366. вышел на северную окраину Понарта совместно со 2-м батальоном ворвался па дамбу и захватил переправу через Беек. В ночной атаке бата­льон захватил железнодорожный мост и переправился на ее северный бе­рег и держался на плацдарме, обеспечивая переправу главных сил полка.196
   Из подвала каменного дома невдалеке от пивоваренного завода ав­томатчики и фаустпатронники противника яростно сопротивлялись, ак­тивно сдерживая продвижение подразделений 99-го полка, нанося ему большие потери.
   И неожиданно пришел в плен фельдфебель. Он заявил, что являет­ся убежденным противником Гитлера и в доказательство этого обе­щал привести в плен своих товарищей по оружию. Решили рискнуть. фельдфебель сдержал слово. Скоро рота противника, преграждавшая путь к пивоваренному заводу, капитулировала, и этот завод был взят гвардейцами.
   Успешно переправившись через реку Беек, подразделения повели стре­мительное наступление в направлении трамвайного депо. На подступах к нему гвардейцы заняли лагерь военнопленных и угнанных насильно в Германию мирных жи­телей.
   В полосатых оборванных рубахах изможденные, исхудалые, кожа да кости, голодные, они с неописуемым восторгом со слезами на глазах встре­тили освободителей, кидались им на шею, обнимали, целовали бойцов, снимали ненавистные номерные знаки.
   355
  
  
От слез большинство не могло говорить. Их было много - сотни, тысячи мужчин, женщин, подростков и детей. Это наши советские граждане. Это люди из различных стран Европы: итальянцы, французы, чехи, поляки...
   Девушка из Минска Нина Полегошко, ей всего 18 лет, а она уже три года с лишним работала на Кенигсбергского фабриканта. Престарелая украинка Агафья Евстафьевна Нечинолюк, рыдая рассказывала:
   "Немцы угнали меня вместе с дочерью Ксюшей из родной киевской земли. Дочь бежала из лагеря, сейчас не знаю дэ цэ она, не ведаю", - мешая
украинские слова с русскими, поминутно утирая рубищем катившиеся градом слезы, продолжала Агафья Евстафьевна. "Знаю тилкэ, живая нимцам не дасться. Гордая она у мэнэ, умница. Перед побигом сказала:
   "Лучше погибну, но на проклятых немцев работать не буду".
   Радостно суетятся перед гвардейцами, порываясь сказать слова бла­годарности, русские старики Денис Алферов и Иван Матвеев. Светятся улыбки на измученных лицах литовского рабочего Ионаса Аветипаса и латышки Мильды Ланса.
   "Советская Армия сильнейшая в мире!" - Восторженно восклицает, и в неволе не потерявший своей экспансивности, парижанин Шарль Пино и рядом товарищ по неволе француз Луи Горшон - бывший лионский слесарь. Об этом же говорит уроженец Неаполя, черный как жук. итальянец Модесто Толобо.
   "Могу ли я вступить в польскую армию?" - Спрашивает молодой по­ляк Ян Приковский,
   "хочу рассчитаться с немцами за все их злодеяния.
Смерть немецким оккупантам!" - исступленно кричит он.
   "Смерть!" - Как эхо дружно повторяют голоса.
   Потрясенные увиденным и услышанным, еще стремительнее рину­лись гвардейцы выполнять дальнейшую боевую задачу.
   В центре полосы наступления 16-й гвардейский стрелковый корпус в течение ночи вел ожесточенный бой, стремясь прорвать третью позицию обороны вра­га... Полки 11-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий утром подошли к реке Прегель и под ожесточенным огнем начали смелым броском форси­ровать реку197.
   В течение ночи на 8 апреля подразделения дивизии, выделенные для ночных действий, вели бой за третью позицию обороны противника, но были встречены сильным пулеметным и артиллерийским огнем. Только на одном участке стрелковая рота 1-го батальона майора Г.П. Яшкина при поддержке артиллерии и минометов ворвалась в район товарной стан­ции, но ее продвижение было задержано сильным огнем противника.
   356
  
   Батальон Яшкина завяз в боях в районе станции. Шли ожесточен­ные бои за каждое железнодорожное строение. Крупное серое здание. Фашисты насмерть стояли у подвальных входов. Когда 2-я рота стар­шего лейтенанта А П. Сапожникова ворвалась в центральное поме­щение подвалов, бойцы обнаружили там немецкий полевой госпиталь. В отсеках одновременно шло несколько операций.
   Сапожников вспомнил когда танковая рота фашистов снесла па­латочный городок с ярко выраженными красными крестами медсан­бата дивизии, переполненного раненными. Тогда погибли сотни раненых, в их числе заместитель Яшкина капитан Н. Кошевой. Мно­гие бойцы роты Сапожникова были свидетелями того изуверства. Чув­ство мести им хорошо знакомо и, казалось оправданным, но они не открыли огонь по раненым. Его открыл фашист, притаившийся за от­секом. Одну автоматную очередь он пустил в направлении группы бой­цов, а вторую - в себя.
   Медперсонал и раненые с ужасом ждали, чем ответят русские. Мно­гие, в том числе врачи, подняли руки. На что они надеялись?
   "Не стрелять!" - приказал подоспевший туда Яшкин.
   "Всем освобо­дить помещение!"
   Немецкие врачи оказали раненым гвардейцам срочную медицинс­кую помощь, обеспечили санинструкторов роты медикаментами.
   В целях удержания захваченного участка на территории товарной станции, командир полка подполковник П.А. Лещенко приказал ко­мандиру взвода 1-й роты противотанкового огнеметного батальона лей­тенанту Щербинину к 2 часам выйти в район, где находится стрелковая рота 1-го батальона, и вместе с ней удержать захваченный участок. Огнеметчики, подпустив пехоту и штурмовые орудия врага на расстоя­ние 40-60 метров, огнем из семи фугасных огнеметов сожгли одно штурмовое орудие и пятнадцать солдат198.
   К 7 часам утра 8 апреля 95-й полк, сбив противника, вышел к реке Прегель. Гвардейцы 3-го батальона под командованием майора Ф.И. Кучеренко, после короткой артиллерийской подготовки с ходу ворва­лись на железнодорожный мост, верхняя часть которого была разру­шена, а нижняя оставалась целой. Саперы обнаружили взрывчатку, обезвредили ее, рискуя собой, спасли переправу. Мост был захвачен со всеми приданными средствами переправы через реку Прегель. Баталь­он немедленно форсировал реку севернее Нассер Гартен, захватил плац­дарм. Гитлеровцы перешли в контратаку с танками и самоходными
   357
  
   установками. Силы были неравные. Противнику удалось частично потеснить гвардейцев, однако плацдарм был все же удержан.
   Стремительная атака батальона Кучеренко обеспечила захват пере­правы через реку, что в дальнейшем сыграло большую роль при развер­тывании боевых действий на ее северном берегу140.
   Вскоре на плацдарм вышли части соседа слева 11 -й гвардейской стрелко­вой дивизии и вместе с батальоном Кучеренко противник был отброшен.
   В середине дня в политотдел 31-й гвардейской стрелковой дивизии в подвал разрушенного дома прибыл офицер из 11-й гвардейской стрелковой дивизии.
   "Товарищ гвардии полковник, разрешите обратиться..."
   Полковник Иван Иванович Рождественский стоял у ящика, служив­шего столом, и рассматривал карту Европы, на которой жирными крас­ными точками была отмечена территория, освобожденная от фашистов войсками Советской Армии и союзников. Полковник оторвал от карты ярко-синие глаза, чуть прищуренные усталостью и недосыпанием, кив­нул офицеру. И по тому, как тот заговорил, по его глухому чуть хрипло­ватому голосу с нотками подавляемой горечи, Иван Иванович понял, что произошло что-то трагическое.
   Офицер передал полковнику клочок окровавленной бумаги.
   Тот стал читать вслух:
   "Здесь дрались гвардейцы и погибли за Роди­ну, за братьев, за сестер, матерей и отцов... Дрались и не сдались врагу. Бились до последней капли крови и жизни! - Лазарев. Шейдерявский. Шиндрант. Ткаченко, Горобец. Векшин."
   Когда к реке Прегель прорвались передовые подразделения батальо­на майора Кучеренко, бойцы 41-го отдельного саперного батальона Ла­зарев. Шейдерявский, Шиндрант. Горобец, Векшин, Ткаченко вырвались вперед. Агитатор Лазарев крикнул:
   "Быстрее, товарищи, мы успеем перебежать мост!". Отважная шес­терка далеко оторвалась от батальона. Гитлеровцы перешли в контрата­ку и окружили храбрецов.
   "До последнего патрона сражались с врагом саперы и дорого отдали свою жизнь", - доложил офицер,
   "на месте неравного боя до 50 вражеских трупов200."
   Полковник Рождественский сел, энергично потирая рукой затылок. Заломило так, что перед глазами пошли красные круги.
   Офицер 11-й гвардейской стрелковой дивизии, несколько смущенный долгим молчанием полковника, стоял на вытяжку, не решаясь заговорить. А полковник все еще остро переживал гибель смельчаков, для него этот
   358
  
  
окровавленный клочок бумаги, словно удар в солнечное сплетение. Так и не смог Иван Иванович за долгие годы войны примириться с утратами, неизбежными и неотвратимыми.
   "Вы свободны", - тихо сказал он офицеру и повернулся к капитану Левину, секретарю редакции дивизионной газеты "За Советскую Роди­ну", сидевшему за столом долговязому высокому брюнету:
   "Немедленно. ... чтобы каждый боец дивизии знал об этом, ..."
   - и пол­ковник подал ему клочок с прощальными словами - завещанием любить Родину так же пламенно, как любили они, эти герои.
   К вечеру 8 апреля, прикрывая выдвижение из района севернее берега реки Прегель у железнодорожного моста, к 9 часам 9 апреля 1 -й батальон майора Г.П. Яшкина из 95-го полка овладел кварталом 192201.
   Части 1-й гвардейской мотострелковой дивизии несколько отстали. к исходу дня вели бои в районе квартала 326 и восточнее.
   Получив приказ командира корпуса помочь правому соседу и оце­нивая обстановку, командир 31-й гвардейской дивизии генерал Бурмаков решил 99-м и 97-м полкам в ночь на 9 апреля форсировать реку Прегель в районе острова. Этот участок форсирования находился в полосе 1-й гвардейской мотострелковой дивизии. К участку форсиро­вания были доставлены семь лодок А-3 и подручные материалы для обеспечения переправы. Сосредоточение и подход полков к пунктам переправы были прикрыты всей артиллерией дивизии. В 2 часа 9 апре­ля на одном пароме из лодок А-3, двух плотах ТЗИ и двух лодках А-3 на остров были переправлены передовые подразделения этих полков, которым удалось захватить небольшой участок правого берега реки и обеспечить с него переправу на остров остальных подразделений и ча­сти артиллерии202.
   Противник, используя водную преграду, усилил огонь по наступаю­щим изо всех видов оружия. Саперы подвезли плоты, а разведчики во главе с командиром взвода старшиной В.И. Васильевым-Выборновым натянули через реку стальной трос, закрепили его на том берегу за при­стань. На плоту, бочках, бревнах, частично на табельных средствах гвар­дейцы переправились через реку и начали штурм цитадели.
   Радист-разведчик сержант И.Б. Хасанов, находясь в передовых час­тях пехоты, согласно команде командира 8-й батареи Ткаченко, беспре­рывно передавал координаты огневых точек и живой силы осажденного гарнизона. И батарея мгновенно беглым огнем наносила противнику за­метные удары.
   359
  
  
Первой форсировала Прегель 2-я рота и пулеметный взвод лейтенан­та Г.В. Лагунова с расчетами старшего сержанта Самойленко, сержантов Иваненко и Н. Афиногенова. Вслед за ними форсировали и другие роты батальона 97-го полка.
   При этом отличились стрелковый взвод лейтенанта П.В. Ильченко, 3-я рота капитана Михно. минометчики лейтенанта С. Шумского, сер­жанта В.Г. Глухова, старшина пулеметной роты В. Шатманов, старшина 1-й роты В.Г. Дмитриев, автоматчик Ф.С. Гладких.
   Смело просачиваясь через дворы и переулки, они вскоре очистили от противника остров и вышли к реке Нойер Прегель. Попытки форсиро­вать ее с хода успеха не имели203.
   Наступило 9 апреля 1945 года. На левый берег реки Прегель вышли части 1-й гвардейской мотострелковой дивизии, под прикрытием частей 31-й дивизии начали переправу на остров и приступили к смене частей 31-й. После смены 97-й и 99-й полки были отведены на левый берег Прегеля, по переправам 11-й гвардейской стрелковой дивизии вошли в свою поло­су наступления и к исходу дня вели бои по очищению от противника квар­талов 195, 198, 155, 162204.
   До конца войны остался один месяц. Каким был Кенигсберг в этот день? Густой едкий дым застилал небо. Повсюду в кварталах пожары. Стены массивных зданий проломлены нашими тяжелыми снарядами, за­копчены, на улицах сожженные залпами реактивных снарядов штурмо­виков ИЛ-2 автомобили, бронемашины, подбитые, искореженные и пылающие самоходные орудия и танки... Бесчисленное количество уби­тых лошадей прямо в упряжках, запутавшиеся в постромках, опрокину­тые или смятые остовы городского транспорта, гнутые дырявые бочки, скрюченные велосипеды. Всё это забило проезды. Грудами грязно-болотных меш­ков лежали всюду трупы гитлеровских солдат и офицеров. В повержен­ном городе видны обвалившиеся своды и облупленные стены Кафедрального собора с разрушенной и оскверненной могилой Канта, зияющие провалы зданий, рвущиеся из оконных и дверных проемов тре­петно жадные языки пламени; памятник Кайзеру с пробитой и сплющен­ной головой. Шум, грохот, треск, кровь, месиво, рваная амуниция и среди этого ада и хаоса - еще не убранные трупы советских солдат и офицеров. Таким был Кенигсберг 9 апреля.
   Город в агонии. Гвардейцы с новой силой, с новой стремительнос­тью рвутся вперед, проявляя удивительную смелость, бесстрашие и бес­примерное мужество. Кенигсберг задыхался в дыму и пламени. Выстрелы
   360
  
  
и разрывы слились в один несмолкаемых рокочущий гул и грохот. Каза­лось, земля, содрогаясь, извивается и стонет. Враг упорно сопротивлялся. Каждый метр земли, каждую позицию, каждую цель, каждый дом, каж­дый угол улицы приходилось брать в кровопролитном бою.
   Штурмовые группы 97-го полка с большим трудом, но упорно про­двигались вперед.
   Старший лейтенант В.Т. Майков с четырнадцатью гвардейцами из­гонял фашистов из домов и подвалов недалеко от Королевского замка в самом центре города. Там бушевал огненный смерч и рушились здания, раскалываясь на отдельные огромные части. Впереди четырехэтажный каменный дом, превращенный гитлеровцами в крепкий опорный пункт, из оконных проемов и дверей нескончаемый ливень свинца, летят, с трес­ком разрываясь, гранаты, фаустпатроны.
   Огонь четырех пулеметов и автоматов плотно прижал гвардейцев к земле и подстерегал каждое их неосторожное движение.
   Но дом надо брать. Вблизи оказались развалины. Короткими стре­мительными рывками, перебежками, пригибаясь и падая, группа Май­кова скрылась в этих развалинах. Одни гвардейцы стреляли по одним окнам дома из автоматов, другие бросали в окна и двери гранаты, третьи врывались в здание. Гитлеровцы растерялись. Ответный огонь ослаб.
   "Всем в дом!" -скомандовал Майков.
   Два изуродованных пулемета валялись на полу, рядом с ними, рас­пластав окровавленные руки, лежали мертвые фашисты. Захвачена лест­ничная клетка, второй этаж, третий, четвертый. Насчитано еще десяток трупов. Подъезд освобожден.
   Младший лейтенант В.Я. Гулько с группой гвардейцев атаковал дву­хэтажный кирпичный дом у вокзальной площади. Веерообразный огонь из дома поражает одного за другим гвардейцев. Гулько разбивает группу на мелкие подгруппы и рассредоточивает свое подразделение. Одна под­группа во главе со старшим сержантом П.Д. Шапорой незаметно подо­бралась к дому. Из окна второго этажа по смельчакам бешено застрочил пулемет, а с первого этажа прозвучали автоматные очереди. Шапора при­казал подгруппе сосредоточения огнем подавить пулемет, сержанту Ф.С. Гладких огнем своего пулемета поддержать атаку подгруппы и бросился с подгруппой в дом. Другая подгруппа под прикрытием дымовых шашек ворвалась в дом без потерь.
   Группа старшего лейтенанта И.И. Аринушкина уже на 2-м этаже, гит­леровцы вновь овладели первым. Его ординарец Алеша Сергеев с целой
   361
  
  
связкой гранат и автоматом, своим и трофейным, отбивается от наседав­ших на него гитлеровцев, кричит:
   "Ребята, выручайте!" Однако отбился сам. Все на этих этажах перемешалось, трудно понять в дыму и в порохо­вой гари, где гвардейцы, где фашисты: все заволокло, как в тумане. В комнату, где были Аринушкин с Сергеевым, ворвались еще три гитлеров­ца, прыгнув откуда-то сверху, и открыли автоматный огонь.
   Сергеев рванул командира за рукав и увлек его за колонну. Автомат­ные очереди дружно прошили вещмешок Сергеева. Содержимое вещмешка рассыпалось.
   "Сволочи!" - пожалел вещмешок Алеша.
   "Все испортили!" С противо­положного конца коридора кто-то из наших солдат бросил в гитлеровцев противотанковую гранату. Аринушкип и Сергеев во время успели отско­чить в утол. В полу образовалась большая дыра. Фашисты убиты. Взрыв­ной волной ушибло и контузило Аринушкина.
   С первого этажа слышится душераздирающий крик. Там три фашис­та душили обезоруженного солдата Сорокина. Прыгнув в дыру, Сергеев двух фашистов заколол штыком, третьего с помощью Сорокина и подо­спевшего Аринушкина взял в плен. Со второго этажа противоположного дома зло строчил немецкий пулемет, пули жужжали как шмели. Пришлось взять ослабевшего от переживаний Сорокина и искать безопасное место в доме. А где его найдешь в дыму, обвалах, удушливом смраде? Рядом что-то прошуршало. Это летела граната с длинной ручкой, метко бро­шенная фашистом со второго этажа. Сергеев быстро схватил ее и бросил обратно, крикнув:
   "Нам не надо, возьмите обратно!"505. Фашистская гра­ната поразила своих хозяев.
   Гитлеровцы, укрывшиеся в подвалах и первых этажах, приспособ­ленных к длительной обороне зданий, позволили себя без серьезного сопротивления брать в плен. Так, в здании почтамта начальник раз­ведки 2-го дивизиона 64-го гвардейского артиллерийского полка лей­тенант А.Н. Кожанов, разъяснив безысходность положения находившегося там гарнизона, убедил гитлеровцев сдаться в плен. Око­ло 400 человек сложили оружие.
   Также успешно прошли переговоры командира стрелковой роты 97-го полка лейтенанта В.П. Рязанцева, который вывел из подвала большую группу немецких офицеров во главе с подполковником.
   Штурм подходил к концу - редели ряды гвардейцев. Геройски по­гиб рядовой сапер Иван Андреевич Петров, бывший председатель кол­хоза. Сражаясь за Родину осенью 1942 года, он был тяжело ранен и
   362
  
  
уволен из рядов Советской Армии. Вернувшись в родное село, ходил на костылях, два года руководил колхозом.
   Упорной тренировкой он добился улучшения здоровья. Бросил кос­тыли. Летом 1944 года написал заявление с просьбой снова отправить его на фронт.
   "Пойду мстить гитлеровцам за себя и за погибших братьев", - писал он. Прибыл рядовой в часть, как негодный к строевой службе, но вскоре добился перевода в саперную часть, где не один раз самоотверженно под огнем противника выполнял задания командования. 9 апреля при штур­ме Кенигсберга, всего за несколько часов до капитуляции гарнизона, у товарной станции вражеская пуля сразила его.
   Там же погибли саперы командир отделения сержант И.Д. Котляров и рядовой И.Н. Фомин.
   Командующий 3-м Белорусским фронтом Маршал Советского Со­юза А.М. Василевский предложил гитлеровцам капитулировать.
   "Офи­церы и солдаты!" - говорилось в обращении.
   "В этот трагический для вас час ваша жизнь зависит от вас самих... Складывайте оружие и сда­вайтесь в плен"200.
   Нам стало известно, что в крепости любая попытка перейти на сто­рону Советских войск, в плен каралась смертной казнью.
   Но все возрастающая сила ударов и огромные потери оказались силь­нее страха репрессий. В полдень 9 апреля комендант крепости генерал Отто Лаш сдался в плен. Его примеру и приказу последовали остатки стотридцатитысячного гарнизона.
   Пропагандисту 97-го полка М.Ф. Штыбу и командиру 2-го батальо­на майору В. Г. Сумину было приказано вступить в переговоры о капиту­ляции противника, защищавшего участок западнее Цитадели. Размахивая белым флагом, они заметили белый флаг противника. Подошел немец­кий обер-лейтенант. Через переводчика ему сообщили, что комендант города генерал Лаш отдал гарнизону приказ о капитуляции. Не имея при­каза от генерала начальника укрепрайона, обер-лейтенант пригласил пар­ламентеров в штаб. Миновав несколько домов, они подошли к зданию у площади и небольшого кювета. Парламентеры приказали сопровождаю­щим их 12 автоматчикам в случае осложнения и задержки парламентеров уходить и доложить об этом командованию.
   В штабе немецкие офицеры встретили их неприязненно. Однако пос­ле того, как парламентеры заявили, что они представители командира гвардейской дивизии генерал-майора И.Д. Бурмакова, который в свое
   363
  
  
время участвовал в пленении фельдмаршала Паулюса в Сталинграде, и что им поручены переговоры о капитуляции, начальник укрепрайона за­явил, что через два часа все оружие вверенных ему войск будет положено в штабе, а личный состав построен рядом. За господами офицерами он просил прислать офицера не ниже подполковника.
   Парламентеры вышли из штаба. Со стороны площади появился не­мецкий офицер в черной форме с пистолетом в вытянутой руке.
   Заметив солдат, сдававших оружие, он развернулся и ушел. Через не­сколько минут с той стороны, куда удалился эсэсовец, вылетел фаустпат­рон. Ранены три автоматчика, несколько немецких солдат. Штыб и Сумин вывели автоматчиков и немецких солдат из-под обстрела в укрытие.
   Спустя немного времени, поднимая батальон в атаку, был убит один из храбрейших командиров - командир 2-го штурмового батальона май­ор В.Г. Сумин и много других.
   Доблестно сражались гвардейцы Витебской трижды орденоносной дивизии в боях за Кенигсберг. Ими уничтожено более 2500 солдат и офи­церов противника, взято в плен 10856 солдат и 436 офицеров, захвачено: 207 паровозов. 1327 вагонов. 316 автомашин, 209 орудий и минометов. 892 пулемета. 18000 винтовок. 79 складов и много другого имущества207.
   31-я гвардейская стрелковая дивизия начала наступление на второ­степенном направлении корпуса, однако в ходе наступления в связи с ус­пешным развитием боя в ее полосе, участок дивизии стал направлением главного удара корпуса.
   Позднее в полосе дивизии был введен в бой второй эшелон корпуса. В течение четырех дней напряженных боев части дивизии во взаимодей­ствии с соседями прорвали три сильно укрепленные позиции противни­ка, овладели укрепленным пригородом Понарт, форсировали реки Беек и Прегель и вышли в центральную часть города, оказав при этом помощь 1-й гвардейской мотострелковой дивизии.
   Успех наступления был обеспечен:
   Тщательно организованной и непрерывно ведущейся разведкой про­тивника;
   хорошо организованным управлением взаимодействием родов войск и с соседями;
   целеустремленной и напряженной подготовкой частей дивизии к наступлению;
   хорошим политическим обеспечением боя;
   своевременным обеспечением дивизии всеми видами снабжения208.
   364
  
  
Вечером 9 апреля столица нашей Родины Москва салютовала добле­стным войскам 3-го Белорусского фронта, завершившим разгром Кенигсбергской группировки войск и овладевших городом и крепостью Кенигсберг. В приказе Верховного Главнокомандующего среди частей, особо отличившихся при штурме города, не на последнем месте отмече­ны войска генерал-майора И.Д. Бурмакова. Ему было присвоено высо­кое звание Героя Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР 17 мая 1945 года 95-й и 99-й полки дивизии награждены орденом Суворова III степени, а 97-й - орденом Кутузова III степени.
   Тысячи бойцов и командиров награждены правительственными на­градами, все гвардейцы награждены медалью "За взятие Кенигсберга".
   Кенигсберг взят. Немецкий гарнизон частично ликвидирован, час­тично пленен, но победа потребовала немало крови и жизней советских воинов.
   Ныне в центре города Калининграда (бывшего Кенигсберга), на той самой площади, которую полвека тому назад штурмовали гвардейцы 16 гвардейского стрелкового корпуса, возвышается обелиск из мрамора. У его подножья, на полированных плитах высечены имена тех, кто геройс­ки сложил свои головы в те суровые апрельские дни 1945 года. Имена 1200 гвардейцев. И среди них многие имена гвардейцев 31-й.
   Накануне победы
   После завершения боев в Кенигсберге дивизия недолго находилась во втором эшелоне. Ей предстояло преодолеть особые трудности на под­ступах к военно-морскому порту и крепости Пиллау. Пиллаусский полу­остров представляет собой узкую ленту суши длиной около 15 километров и шириной от 2 у основания до 5 километров у южной оконечности, по­росшую густым мрачным лесом. Дюнные берега непригодны для движе­ния тяжелой техники, на узком полуострове невозможно было маневрировать и войсками. Сбить противника возможно было только лобовым ударом. К тому же пошли проливные дожди, туман застилал все пространство.
   Противник располагал на полуострове шестью оборонительными по­зициями, удаленными одна от другой на 1-2 километра. На северной ок­раине Пиллау стоят четыре крепостных форта и морская крепость. На северном берегу косы Фрише Нерунг - два форта и в глубине шесть обо­ронительных позиций. На полуострове гитлеровцы соорудили три глу-
   365
  
  
боких противотанковых рва, пересекавших всю ширину полуострова. Обо­рона имела несколько линий проволочных заграждений, минных полей, множество траншей и ходов сообщения. Сюда были оттянуты остатки Восточно-Прусской группировки войск свыше 65 тысяч человек (с уче­том войск на косе Фрише Нерунг).
   Каждый квадратный метр земли перед укреплениями был пристре­лян полевой артиллерией и орудиями морских кораблей.
   Плотность живой силы, танков, орудий и минометов у противника была невиданной. Противника поддерживали 37 артиллерийских и 10 ми­нометных батарей, до 50 танков и штурмовых орудий. 3-4 боевых кораб­ля209 Гитлеровцы эвакуировали из Пиллау все. что удалось.
   Боевые порядки 11 -й гвардейской армии были построены в несколь­ко эшелонов. Всю ночь на 18 апреля под проливным дождем, преодоле­вая слякоть, а местами утопая по колено в грязи, части дивизии вышли в исходное положение и к утру 18 апреля сменили части 103-го стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии.
   Но в наступление в этот день не перешли. Все части 16-го гвардейско­го стрелкового корпуса не были готовы к наступлению. Артиллерия от­стала, вымотанные трудным переходом уставшие роты подходили в район сосредоточения отдельными группами. Дороги были плотно забиты вой­сками, брошенными автомашинами различных марок из разных госу­дарств. Их было тысячи от огромных тупорылых грузовых до малолитражных легковушек. Там были и мотоциклы и велосипеды. Все это стояло или покосившись или валялось в грязной топи. Вторые сутки гвардейцы не получали горячей пиши. А главное - на полуострове был плотный туман, видимость нулевая. О поддержке авиации не могло быть и речи.
   Несмотря на это командующий армией генерал К.Н. Галицкий при­казал наступать.
   В 11 часов 20 апреля батальоны полков первого эшелона поднялись в атаку после жидкой артиллерийской подготовки, длившейся не более 20 минут. Однако первая атака, за ней вторая развития не получили. Недо­оценив возможности тщательной разведки, командиры частей не улови­ли хитрости противника. Артподготовка велась по опушке леса, а траншеи противника были сдвинуты вперед на 150-200 метров. Снаряды без пользы разрывались на пустом месте на опушке леса. Недочеты разведки повлекли за собой большие неоправданные потери. До позднего вечера вели бои за первую и вторую траншеи. Понесли колоссальные потери, но первой
   366
  
  
позицией так и не овладели. Атака по всему фронту захлебнулась. С утра следующего дня вводом в бой вторых эшелонов возобновилось наступле­ние. 21 апреля противник сильным артогнем и силой до роты пехоты к 20 часам 10 минутам задержал батальоны 95-го полка. Они залегли и только через полчаса контратака была отражена. 45 солдат и офицеров против­ника оказались в плену.
   За три дня непрерывных боев, неся большие потери, части 16-го кор­пуса смогли выйти только к противотанковому рву в самой узкой части полуострова южнее Детского курорта. В этих боях 22 апреля погибли на своем наблюдательном пункте командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал С.С. Гурьев и командующий артиллерией корпуса пол­ковник С.И. Полецкий. Оба Герои Советского Союза.
   После печальной, но уже привычной процедуры похорон командиры 1-го и 3-го батальонов 95-го полка Г.П. Яшкин и Ф.И. Кучеренко сидели на опушке леса в ста метрах от новых братских могил и молча угрюмо маленькими глотками опорожняли из фляг положенное водочное доволь­ствие, закусывая крепкими, как камень, сухарями.
   "Федя, сколько ты потерял в этой мясорубке?" - тревожно спросил Яшкин у Кучеренко.
   "Ты лучше спроси, сколько осталось... Из трехсот человек только сто
десять", - дрожащим голосом ответил тот.
   "А у меня и того меньше..."
   Словно подслушивая их мысли, на опушке леса появился на серой пятнистой лошади полковник Павел Афанасьевич Лещенко. Небольшо­го росточка, щупленький. осунувшийся. На уставшем его лице заметно выступала серая щетинка. Война даже его заметно надломила.
   "Поминки справляете? Туды вашу мать... Научились бы лучше вое­вать!..."
   На горячность командира полка не обижались. Он быстро отходил и даже иногда извинялся. Вот и на сей раз, после непродолжительной пау­зы, он уже в доброжелательном тоне продолжал:
   "Не доволен нами командующий, грозит всех строго наказать. Спа­сибо Бурмакову и Семенову, новому командиру корпуса. Они на нашей стороне, защищают, как могут ..."
   "Чтобы наказывать, большого ума не надо", - вспылил Яшкин.
   "А вот зачем в эту проклятую горловину, в пасть дракона бросать безрассудно людей со слабой поддержкой, подумать бы полководцам надо."
   "А ты скажи Галицкому это сам", - прервал его Лещенко.
   367
  
  
"И скажу, если встречу, но, к сожалению, я его ни разу не видел в нашем полку и вряд ли увижу."
   "Ну ладно вам... быстрее приводите в порядок свои батальоны, к вечеру получите пополнение210."
   19 апреля противнику удалось вклиниться в разрыв между 95-м и 99-м полками, окружить блиндаж 2-го батальона 99-го полка майора В.А. Бурова, в результате чего 15 гвардейцев было потеряно, а майор Буров и заместитель командира 99-го полка по строевой подполковник А.П. Ла­гунов в связи с тяжелыми ранениями вышли из строя.
   В течение шести дней с 18 по 24 апреля шло ожесточенное сражение на перешейке без заметных результатов. Дивизия то наступала, то отво­дилась во второй эшелон для пополнения.
   Немного отдохнув и пополнившись, 24 апреля после часовой артил­лерийской подготовки в 10 часов дивизия вновь перешла в наступление, взломала вражескую оборону и за два часа полностью очистила поселок Нойхойзер. К вечеру, преодолевая 8 траншей, части дивизии заняли ряд железобетонных бункеров форта "Плантанге" на северной окраине Пиллау, стадион, западную окраину Пиллау, часть Цитадели. К этому време­ни 1-я гвардейская мотострелковая дивизия атаковала город с севера.
   Низко стелятся рваные облака. Шквальный порывистый ветер гонит моросящий туман. Видимость заметно слабеет. Но для гвардейцев нет преград непреодолимых. Не все шло гладко. Командир противотанковой батареи старший лейтенант И.И. Аринушкин после взрыва снаряда дол­го падал. Его подняло взрывной волной и выбросило в огромную ворон­ку метров шесть в диаметре и метра четыре глубиной. Уже лежа на дне воронки, он еще долго "падал". Когда очнулся и поднялся на ноги, шуме­ло - гудело в его голове. На плечах не осталось погонов, не было шапки на голове, но сам-то цел. Боль в голове, особенно в левом виске.
   Боль до тошноты. Кругом воняло толовой смрадью. Резь в глазах, все лицо в мелком песке. Аринушкина из воронки вытащил старший сержант К.А. Рогов. Он же вытащил из воронки его шапку и погоны. Через час Аринушкин вновь командовал батареей. Повезло ему. А ко­мандиру батальона капитану Спротикову не повезло: не прошел он несколько шагов, как пронзительный свист резанул слух. Раздался взрыв. Когда дым рассеялся, безвольно распластав руки, неподвижно лежал командир батальона. В правой его руке была зажата топогра­фическая карта с жирными пометками красным карандашом. Не по­везло и заместителю по политчасти командира 3-го батальона 97-го
   368
  
  
полка старшему лейтенанту М.И. Машкову. От бомбежки он спрятал­ся под танк, а танкист от той же бомбежки решил отвести танк в укры­тие - тело Машкова превратилось в месиво...
   25 апреля. Утро тихое До жути тихое. Над проливом Зеетиф витал легкий дымчатый туман. Легко шурша и хлюпаясь, набегали на берег косые волны. До города подать рукой. Изрытая окопами, израненная взры­вами бомб, снарядов и мин, перепаханная траками танков земля обрече­но терпела над собой насилие варваров. Среди вывороченного песка, густо перемешанного с глиной, зеленеют заплаты из луговины и невысоких кур­чавых сосновых рощ.
   Солнце будто остановилось над полем боя освещая неразбериху раз­рушений. Окутанные темными тучами дыма и зелено-желтой пылью, тан­ки, как катера на волнах, качаясь и переваливаясь с боку на бок. стремительно двигаются через ров. Натружено урча, гудят моторы, со звоном лязгают гусеницы. А в воздухе в два яруса самолеты. Сверху ПЭ-2, а внизу "Илюшины". Резко и терпко пахнет толовой гарью и порохом. То и дело раздаются дробные выстрелы пушек и гаубиц.
   Уже к первой траншее противника подходят гвардейцы, ведя огонь на ходу. Дробно, зло бьют пулеметы, им вторят автоматы, отрывисто и хлестко.
   Впереди желтеют вражеские траншеи. Летят дружно гранаты в око­пы гитлеровцев, со скрежетом разрываясь на мелкие осколки, ищущие свои жертвы, разрываясь хлопками, заглушаемые стонами пораженных. Вздымалась черными султанами комьев и густой пыли земля. И вот уже по переднему краю противника гремит гвардейское "Ура".
   Продолжая наступление ночью, не ввязываясь в бой за город, диви­зия вдоль берега моря вышла к проливу, овладев двумя фортами, при­крывающими город с юго-запада. Выходом к проливу было завершено окружение Пиллау, на улицах которого шел бой. Жестокий и напряжен­ный. Его вели гвардейцы 1-й мотострелковой дивизии, сражаясь в центре города и вытесняя противника со Звездного форта. Ранним утром гарни­зон крепости Пиллау капитулировал.
   На косе Фрише Нерунг оборонялись части Четвертой полевой армии - 5 пехотных дивизий, остатки двух танковых и нескольких пехотных ди­визий, ранее разбитых на Земландском полуострове. Общая их числен­ность составляла 35000 человек, имевших на вооружении свыше 250 орудий, до 275 минометов и до 50 танков и самоходных орудий. Кроме того гитлеровцы могли использовать авиацию и корабли. Большие запа-
   369
  
  
сы продуктов, боеприпасов и различного снаряжения позволяли держать длительную оборону. Географическое расположение косы (длиной 70, шириной от 0,5 до 2 километров) не позволяло действовать крупными силами, использовать маневр. Рыхлые пески, покрывающие косу, затруд­няли движение танков, артиллерии. Лесистая местность облегчала подго­товку нескольких оборонительных промежуточных рубежей, подступы к которым прикрывались минными заграждениями, лесными завалами и противотанковыми рвами211.
   У пролива генерал ИД. Бурмаков вызвал командира 1-го батальона 99-го полка и поставил перед ним задачу: форсировать пролив и захва­тить плацдарм на косе Фрише Нерунг. Капитан Чураков был известен в дивизии как смелый, решительный, инициативный командир. В белорус­ской операции, командуя ротой, он смело вырвался вперед и вел за собой весь батальон, был ранен. После излечения вернулся в родную дивизию, стал командовать батальоном. Ему командир дивизии поручил это не­легкое задание-форсировать шестисотметровый пролив.
   "Даю вам две амфибии. До утра овладеть плацдармом и обеспечить переправу главных сил!"
   - приказал генерал.
   Когда капитан Чураков готовил первый эшелон десанта на косу Фри­ше Нерунг. комсорг 99-го гвардейского стрелкового полка лейтенант А.М. Рыбкин, командир пулеметного расчета старший сержант Хмара обнару­жили бесхозную надувную лодку.
   Чья она - наша или противника, они не знали, но они знали, что раз­ведать берег косы не мешает, и в этом им поможет лодка. Проявив ини­циативу, Рыбкин и Хмара, с ними два солдата на этой лодке поплыли в неизвестность. Скоро лодка уткнулась в твердь волнореза на середине пролива Зеетиф. По волнорезу они осторожно проникли на берег косы. Противника там не обнаружили.
   Рыбкин послал на лодке одного бойца сообщить в штаб полка, что берег косы пуст, а трое оставшихся укрылись среди молов на берегу, ожи­дая десанта Чуракова.
   Первый эшелон Чураков составил из стрелкового взвода, усиленно­го пулеметами и одним минометом. Тяжело груженные машины-амфи­бии "Джемси" вошли в воду. Натружено урча моторами, они шли к неизвестному берегу. Близился рассвет. Ясно обозначались низкие песча­ные берега косы Фрише Нерунг.
   Сжимая оружие в руках, гвардейцы батальона Чуракова тревожно и пристально вглядывались во вражеский берег. У каждого в голове нео-
   370
  
  
твязная мысль: "Что там впереди? Схватка? Или, благодаря стремитель­ности и внезапности удастся захватить плацдарм без боя". Угрюмый бе­рег загадочно молчал. Тупоносые машины-амфибии с разбегу ткнулись в прибрежный сырой песок.
   Одно мгновение, и десант рассыпался в цепь, изготовился к бою, при­крываясь дюнами. Плацдарм 40-50 метров захвачен, амфибии отправи­лись за следующей группой.
   Рассвело. По дороге из леса показалась длинная колонна. Сомнений не было - это шли немцы. Около 300 человек двигались беспечно, никак не ожидая, что здесь могут быть русские: с того берега из Пиллау явствен­но доносились звуки боя.
   Затаив дыхание, судорожно вжавшись в песок, бойцы ждали коман­ды, но командир медлил: слишком неравные силы - фашистов в десять раз больше. Завязывать бой бессмысленно и опасно. И Чураков решил: его замполит А.Р. Шехтман в совершенстве знал немецкий язык, пусть он предложит им сдаться в плен. Конечно фашисты могут расстрелять его, но ... иного выхода не было. Чураков обменялся с ним двумя фразами, тот молча кивнул. И гвардейцы стали ждать.
   " Действуй!" - сказал Чураков. когда до головы колонны осталось не более 50 метров.
   Абрам Рувимович Шехтман с пистолетом в руке вскочил на камень и крикнул:
   "Ахтунг, ахтунг! С вами говорит представитель Советского ко­мандования. Вы окружены. Сопротивление бесполезно, бросайте оружие. Добровольно сдавшимся в плен гарантируется жизнь".
   Высокая фигура политрука на камне, энергичный уверенный голос и красноречивый жест руки, а позади него горстка солдат. И лишь тихо плескались о гранит холодные волны пролива.
   Фашисты, казалось, оцепенели. А гвардейцы, затаив дыхание, боя­лись бандитского выстрела в грудь политрука. Но, к счастью, выстрела не последовало. От неожиданности гитлеровцы остановились. Ряды их смешались.
   Шехтман требовательно повторил сказанное. Теперь уже в толпе сол­дат распавшейся колонны послышались грубые окрики, команда. Офи­церы пытались привести в боевой порядок свои распавшиеся подразделения. Но солдаты упрямо не слушались, они торопливо проби­вались вперед, бросали оружие. Офицеры, убедившись, что власть над подчиненными окончательно потеряна, так же торопливо стали срывать с себя планшеты, оружие и бросать все на песок.
   371
  
  
Чураков через Шехтмана приказал пленным подальше отойти от ору­жия... "Что делать дальше? - тревожно думал он. Такая масса гитлеров­цев, увидев горстку солдат, могла опомниться, вновь захватить оружие и тогда...".
   Принято решение: в первую очередь, отделить офицеров от солдат, чтобы лишить их возможности влиять на подчиненных, если они. придя в себя, попытаются активно сопротивляться.
   Пленных офицеров оказалось 37. В это время подошли амфибии со следующей группой. Чураков решил отправить офицеров в Пиллау. И это было самым правильным решением. Подошли еще три амфибии. Вско­ре весь батальон Чуракова был на плацдарме.
   Смелость и находчивость наших командиров обеспечили бес­кровную победу над многократно численно превосходящим против­ником. Батальон Чуракова быстро овладел поселком Нойтиф. За подвиг по овладению плацдармом награждены: Чураков орденом Ленина. Шехтман - орденом Богдана Хмельницкого, Рыбкин и Хмара - орденом Красного Знамени. Вскоре 95-й и 99-й полки про­рвали оборону противника, пересекавшую косу в наиболее узком месте и соединились на балтийском берегу с морским десантом, в котором участвовал морской офицер Грумбков Олег Павлович, ныне контр-адмирал в отставке.
   Коса Фрише Нерунг представляла собой кошмар: воинские части, женщины, старики и дети все смешались. Между ними не всегда осторож­но передвигались танки, виллисы-амфибии и другие машины, стреляли орудия, строчили пулеметы и автоматы, а советские бомбардировщики беспрерывно бомбили косу, немецкие корабли обстреливали косу круп­нокалиберной артиллерией.
   Бомбы и снаряды разрывали людей в клочья, уцелевшие с неистовы­ми криками проклинали Сталина, Гитлера. Василевского, Галицкого. весь мир и в панике бежали сами, не зная куда, давили друг друга. Толпы ки­дались к стоявшим лодкам, кораблям, но и капитаны кораблей не знали, куда плыть212.
   На берегу косы Фрише Нерунг валялись трупы немцев и гвардейцев. Там был сплюснутый почти ушедший в землю наш истребитель и возле него останки летчика (одна только грудь) с орденами Ленина и Красного Знамени на груди. Последние были без колодок. Это значит, что он был награжден еще в начале войны и мало, очень мало дней не дожил он до Победы.
   372
  
  
Повсюду были следы прошедшего сражения: воронки, разбитые ав­томашины, танки, орудия, двуколки, убитые лошади, люди, ящики из-под снарядов, патроны, снаряды, амуниция, обмундирование, разрушенные блиндажи, жилища и многие другие признаки прошедшего сражения. Даже воздух имел особый непередаваемый запах войны. На косе погиб и близкий друг командира взвода управления батареи И.А. Сысоева офицер батареи Саша Шилин из Свердловска, где ос­тались его жена и двое малолетних детей.
   Учитывая особую сложность боев на косе и большую насыщенность вражеских войск. Василевский приказал Галицкому и морякам высадить на косу десанты войск. Еще боеспособные части Четвертой полевой ар­мии сражались с яростью обреченных и отбивали многие попытки десан­тов высадиться на косу, топили корабли и баркасы, а разрозненные подразделения уничтожали или брали в плен211. Затем сами оказывались в окружении и вместе с плененными сдавались в плен.
   Обескровленные части 31 -й гвардейской стрелковой дивизии продол­жали теснить противника.
   "На колеса!" - командует лейтенант Потехин, артиллерист 99-го полка.
   Номера орудий тот час бросились к пушкам, подняли их хобота, на­валились на колеса - по одному человеку на каждое колесо, пристегнули лямки к колонкам колес, крякнули и довольно быстро покатили орудия вперед на место, указанное Потехиным. Остальные солдаты, подхватив лотки с боеприпасами, пригибаясь под их тяжестью, бежали за пушками взвода. Навстречу им летело звонкое чирканье разрывных шальных пуль.
   Капитан Клюев командует:
   "По пехоте огонь!"
   Пулеметы, дробно стуча, поливали огнем убегающие толпы фашистов.
   "Вперед!" - скомандовал Клюев. И в разных концах перелеска сопро­вождаемое эхом прогремело гвардейское "Ура".
   "На колеса!" - гремит голос старшего сержанта В.В. Зикеева.
   И пушка снова покатилась вперед, оставляя на песчаном грунте глу­бокую колею. Теперь они катились еще быстрее. Артиллеристам помога­ли тянуть пушки пехотинцы.
   Теперь бой шел по всей полосе фронта полка, медленно перемещаясь на юг. Все вокруг перемешалось, слилось, все было в движении, в спешке, все торопились вперед, преследуя по пятам отступающего врага.
   Телеграфисты с шестами, загнутыми на концах крючками, и катушками телефонных проводов, мелькая между деревьев, наращивали линию связи.
   ` 373
  
  
Лес кончился. Вышли на прибрежный песчаный дюн. Мокрый песок его сверкал под искристыми лучами солнца. Группе разведчиков поручи­ли разведать силы противника и захватить пленных. Связисты 8-й бата­реи 64-го гвардейского артиллерийского полка И. Б. Хасанов и Ф. Рослов двигались впереди ядра группы в 40-60 метрах. В двух-трех метрах раз­ведчики заметили входную дверь в землянку, к которой, подремывая, приник часовой. Осторожно подобрались они к часовому. Федя Рослов огрел его дрыном, сбил наповал. Имам Хасанов резко толкнул ногою дверь и. размахнувшись, швырнул в землянку противотанковую гранату.
   Сильный оглушительный взрыв нарушил ночную тишину. Вслед за взрывом они вдвоем ворвались в "особняк". На хорошо оборудованных нарах, дрожа, лежали пулеметчики с поднятыми руками.
   Тут же подоспела группа разведчиков. Они захватили оставшихся в живых офицера и четырех солдат, два ручных пулемета. 11 автоматов, много боеприпасов и без потерь возвратились в штаб. Пленные дали под­робные сведения о силе противника и его расположении. Это облегчило с меньшими потерями полностью очистить этот участок косы Фрише Нерунг, последний бастион окруженного противника.
   Так смелостью, оперативностью и неожиданностью блестяще было выполнено боевое задание.
   95-й полк, взаимодействуя с десантными отрядами 260-й бригады мор­ской пехоты, на амфибиях форсировал пролив севернее молов, чем обес­печил ввод в бой 5-й гвардейской стрелковой дивизии. Наступая на косе Фрише Нерунг, он в 18 часов 26 апреля овладел Вальдхалле, в 20 часов вышел в район 500 метров западнее лесничества Мевенханен, где он был выведен во второй эшелон. Когда в результате упорного сопротивления противника в районе "Русского леса" атака 5-й дивизии захлебнулась, 95-й полк был снова введен в бой. В первом эшелоне действовал батальон Г. П. Яшкина. Оказав помощь 5-й дивизии, этот полк сосредоточился в районе Комстилага214.
   За время боев с 23 по 26 апреля полк потерял убитыми - 54, ранеными 174 человека, нанеся противнику огромные потери: убито до 300, пленено 3500 солдат и офицеров. Уничтожено орудий 88 мм - 3, 75 мм - 2, зенит­ных 20 мм - 11, минометов 81 мм - 7, пулеметов - 50, автомашин - 40, захвачены трофеи: орудий 105 мм - 5, 88 мм - 3, 75 мм - 4, зенитных 20 мм - 9, танков Т-1У - 5, самолетов - 11, пулеметов - 70, винтовок - 1200, автоматов - 300, складов с боеприпасами -12, с продовольствием - 17, с военным имуществом - 8, автомашин с грузом - 250, лошадей - 300215.
   374
  
  
28 апреля дивизия в ночном бою овладела рубежом обороны южнее Кабельбуде.
   На командный пункт 97-го полка противник обрушил шквальный артиллерийский огонь. Гвардейцы, спасая полковника Алексея Аниси­мовича Кулакова, Героя Советского Союза закрыли его своими телами. Один из них погиб, двое ранены. Заместитель начальника штаба полка по разведке капитан Д.Т. Мысяк был ранен в голову, командир полка в ногу, и они выбыли в госпиталь для лечения.
   Преследуя отходящего противника, к утру 29 апреля дивизия очисти­ла половину косы Фрише Нерунг. На этом боевые действия 31-й гвардей­ской стрелковой Витебской ордена Ленина. Краснознаменной, ордена Суворова II степени дивизии закончились.
   30 апреля дивизия в составе 11-й гвардейской армии выведена в ре­зерв фронта и сосредоточилась в районе Рамзен. недалеко от Кенигсбер­га, а 64-й гвардейский артполк остался на косе, три дня поддерживая наступление 48-й армии.
   На севере продолжала сопротивление так называемая Курляндская группировка. Гвардейская армия готовилась ее добивать. Состав­лялись в штабах расчеты на перевозку войск по железной дороге. Полки приводили себя в порядок, готовили оружие, пополняли боеприпасы и продовольствие.
   Война окончилась
   Ночь на 9 мая... Тишина. Вокруг все спят. Время далеко за полночь. Только в доме, занятом штабом, на втором этаже светится огонь. Там бодрствуют трое гвардейцев - начальник оперативного отделения штаба дивизии майор Игорь Николаевич Миротворцев, его помощник Филипп Филиппович Вилков и оперативный дежурный капитан Шишкин. Не спа­лось и заместителю начальника связи дивизии майору Шалве Николае­вичу Майсурадзе, он включил радио. Ожидалось сообщение о новых успехах наших войск. Вдруг возгласы, шум, радостные крики. Что это?
   "Война кончилась! Война кончилась!"- Майсурадзе с этим криком выбежал на улицу.
   Во дворе штаба стоял трофейный бронетранспортер. Пулеметчик, ошеломленный такой радостью, дал вначале одну, затем несколько длин­ных очередей трассирующими пулями. И тут же к его выстрелам присое­динились частые автоматные трели, хлопающие залпы винтовок, небо во
   375
  
  
всех направлениях прочерчивали разноцветные трассы, с треском ло­пались ракеты, ослепительно освещая хутор, где разместился штаб ди­визии. Необычайный грохот разбудил остальных. Ничего не понимая, многие офицеры схватили пистолеты, выскочили во двор.
   И вдруг необъятная радость, копившаяся в душе каждого в эти дол­гие месяцы, сразу выплеснулась наружу. Это было подобно взрыву ли­кования. Солдаты и офицеры палили в воздух из автоматов, пистолетов и ракетниц. Грохот был оглушительный, будто небо, расколовшись на части, с треском рухнуло на землю. И сквозь эту шумную неуемную радость слышится долгожданное заветное емкое слово "Победа".
   "Победа! Конец войне! Ура.а.а.а!"
   Было еще темно, но никто уже не спал. Солдаты обнимались и це­ловались, поздравляя друг друга с победой, а залпы все усиливались. Это был стихийный, никем не организованный салют по случаю дол­гожданной победы над врагом. Выражение воодушевления и восторга, охватившего всех от рядового до командира дивизии.
   "Мы победили!" - пело у каждого в душе. - "Конец фашизма!" -Ликовали солдаты.
   Только тот. кто прошел через ад боев, поймет чувства людей, уз­навших об окончании войны.
   Без всякой команды собрались перед рассветом в доме командира дивизии офицеры штаба и после взаимных поздравлений начали дер­жать совет, как торжественно отметить этот знаменательный день, что­бы на всю жизнь остался он в памяти.
   "На рассвете собрать митинг", - предложил начальник политотдела полковник Иван Иванович Рождественский, -"вывести личный состав со знаменами, оркестрами."
   "Митинги необходимы, проведем по частям, но, пожалуй, этого мало",
   - сказал генерал-майор Иван Дмитриевич Бурмаков.
   "Провести парад войск, вывести все части с оружием.
   Это было бы грандиозно, торжественно, но разве можно подго­товить парад за какие-нибудь пять часов?"
   - засомневался начальник штаба дивизии полковник Иван Мефодьевич Скоков.
   "Подготовим!" - заверили офицеры штаба.
   "Главное - мораль­ный дух солдат. Люди торжествуют - они готовы гору свернуть."
Командир дивизии поручил начальнику оперативного отделения майору Миротворцеву оформление приказа и распоряжение о пред­стоящем праздновании.
   376
  
  
Для парада решили использовать один из ближайших аэродромов вблизи хутора Мансфельда. Там были разрушены ангары, а посадочная площадка хорошо сохранилась.
   Был чудесный весенний вечер. В хуторских палисадниках, огорожен­ных аккуратно подстриженным кустарником, цвела сирень, в белой купели купались сады. Еще недавно наполненная гулом войны, сейчас земля нежилась под жарким солнцем, согревалась и отдыхала. Прозрачным маревом курились испарения.
   Казалось и природа радовалась, что закончились кошмарные бом­бежки, кромешный ад артподготовки. А в это время пурпурным кумачом одевали импровизированную трибуну, дописывали праздничные лозун­ги. Больше всего хлопотал начальник артвооружения. Не просто было подготовить салют. Около тысячи боевых снарядов пришлось разрядить, так как холостых выстрелов на фронте не предусматривалось.
   В половине двенадцатого все было готово. Парад подготовлен за че­тыре неполных часа. Командиру комендантского взвода дано указание о выносе опаленного в боях дивизионного знамени на парад и об охране порядка.
   В четком строю застыли полки. Правда, не было нарядных парадных мундиров. Прямо на походных, тщательно выстиранных гимнастерках, сверкали ордена и медали, отражая лучи полуденного солнца.
   Приехал командир корпуса генерал-лейтенант И.И. Семенов с началь­ником политотдела полковником В.В. Мешковым.
   " Мы только гости", - предупредил он,
   "раз ваша инициатива, пусть парад принимает командир дивизии."
   Привлеченные необычным зрелищем, давно переставшие бояться, что их будут пытать и расстреливать, чем пугала их пропаганда Геббельса, сходились к месту парада и местные жители: старики, старухи и дети. Молодежи не было. Она угнана вглубь Германии.
   Осмелев, ближе других подошел высокий крепкий коренастый ста­рик. По его бравому виду, выправке можно было понять, что и сам он когда-то был исправным прусским солдатом. Под плотно сдвинутыми бровями злобно поблескивали тусклые выцветшие глаза. В то же вре­мя его лицо говорило о безмерном удивлении, казалось он хочет спро­сить: "Как же так, обожаемый фюрер хотел на белом коне принимать парад своих войск в Москве, обещал моим сыновьям жизненное про­странство от Вислы до Волги, и вот - нет сыновей, они лежат под бере­зовыми крестами в чужой земле под Москвой и Сталинградом, нет
   377
  
  
жизненного пространства а есть советские солдаты. Они пришли с бо­ями, победили непобедимую армию любимого фюрера и вот сейчас проводят торжественный парад, проводят те дивизии, о которых Геб­бельс еще в 1941 году орал по радио, что они полностью разгромлены в победоносных боях под Москвой.
   Закончился объезд войск, Герой Советского Союза генерал-майор Иван Дмитриевич Бурмаков поднялся на трибуну. Речь его была корот­кой, но удивительно насыщенной, выразительной и четкой. В скорбном молчании застыли ряды гвардейцев, когда генерал говорил об однопол­чанах, отдавших свои жизни за свободу и независимость нашей Родины. Лишь ветер слегка шелестел полотнищами знамен, украшенных ордена­ми, да неугомонный жаворонок переливисто заливается в чистом синем безоблачном небе.
   Окончена речь. Оркестр заиграл гимн Советского Союза, загремели орудийные залпы, в небо взвились тысячи разноцветных ракет. И так двад­цать восемь раз - по числу лет Советской власти. В непрерывный грохот орудий вплеталось громовое "Ура" многих тысяч гвардейцев. Началось торжественное прохождение войск. Ведет дивизию начальник штаба пол­ковник Иван Мефодьевич Скоков. За ним над головой знаменосца разве­вается по ветру пурпурное с портером В.И. Ленина и тремя орденами гвардейское знамя Витебской дивизии.
   Ордена, отражая яркий солнечный свет, сияют на знамени. Три знака высшей доблести бойцов и командиров проявленной на полях сражений в защите столицы нашей Родины Москвы под Михайловом и Донским, Белевом и Сухиничами, под Карачевым и Брянском, под Оршей и Витеб­ском, под Минском и Вильнюсом, под Кенигсбергом и Пиллау.
   В голове колонны с развернутыми знаменами, на которых развева­лись разноцветные орденские ленты, идет 95-й гвардейский стрелковый ордена Суворова III степени полк. Впереди сухощавый небольшого рос­та Герой Советского Союза полковник Павел Афанасьевич Лещенко.
   Герою Советского Союза полковнику Булахову Алексею Анисимо­вичу не довелось провести на параде 97-й гвардейский стрелковый Крас­нознаменный ордена Кутузова III степени полк.
   Буквально в последнем бою на косе Фрише Нерунг 28 апреля он был ранен. Полк ведет подполковник Василий Иванович Овод.
   Замыкает колонну стрелковых полков 99-й гвардейский Краснозна­менный ордена Суворова III степени полк. Его ведет полковник Федор Матвеевич Сидоренко, недавно вступивший в командование полком, а
   378
  
  
его бывший командир Герой Советскою Союза полковник Константин Гаврилович Кузнецов в это время, видимо, принимает парад вверенной ему 44-й мотострелковой бригады. Стройными рядами с оружием напе­ревес шли ветераны войны. Золотые Звезды Героев Советского Союза сияют на груди командира 95-го гвардейского стрелкового полка полков­ника Павла Афанасьевича Лещенко, заместителя командира 99-го гвар­дейского стрелкового полка капитана Юрия Иосифовича Онусайтиса. командира роты старшего лейтенанта Алексея Павловича Сапожникова. командира взвода младшего лейтенанта Валентина Васильевича Герасина. старшего сержанта Ивана Ильича Петракова, сержантов Виктора Фомича Кочерова и Александра Петровича Моисеева, рядового Степана Павловича Васечко... Не дождался парада Герой Советского Союза ря­довой Павел Петрович Кожин. Он незадолго до Победы погиб в бою. Почти у всех на груди ордена и медали. И среди них особенно рельефно выделялся гвардейский знак.
   Нигде, ни разу, не нарушая ритм движения, четким было равнение. Все были воодушевлены, на их лицах четко обозначались гордость за свою любимую непобедимую Родину, за свою славную Армию. Они торже­ственно праздновали Великую Победу, равной которой не было в исто­рии. Это они громили доселе непобедимую гитлеровскую армию, которая за короткий срок победным маршем прошла по всей Европе.
   Ревя моторами мощных тягачей, колесо в колесо, держа равнение, прошел славный 64-й гвардейский (ставший затем Краснознаменным) ар­тиллерийский полк. Его вел майор Александр Федорович Солдатов. Не­мало на пути полка разрушенных дотов и дзотов, траншей и блиндажей, бункеров и фортов, много подбитых и сожженных танков, самоходных орудий и бронетранспортеров...
   Внушительную мощь продемонстрировала 31-я гвардейская стрел­ковая Витебская ордена Ленина Краснознаменная, ордена Суворова II степени дивизия, олицетворяя мужество нашей великой Армии.
   Она уже в первый год войны стала кадровой, сплоченной, надежной боевой единицей, способной с честью выполнить любые боевые задания.
   "Много мне доводилось видеть парадов, в том числе и в Москве, не мало сам разбил подметок, участвуя в подготовке и торжественном про­хождении, но такого не видел",
   - говорил командир корпуса генерал-лей­тенант Иван Иосифович Семенов.
   "Молодцы! Отлично воевали, великолепную победу отметили. Думаю, что воины на всю жизнь запом­нят этот праздник. Да и немцы, думаю."
   379
  
  
" Первый парад дня Победы", - вспоминал майор в отставке Игорь Николаевич Миротворцев,
   "Какое это было волнующее незабываемое торжество. Я смотрел на проходящие подразделения с радостью, замечая знакомых мне офицеров, солдат. Вот они идут с высоко поднятой голо­вой, гордые, живые, невредимые, дошедшие до победного конца войны, сделавшие все, что от них требовала Родина для того, чтобы разбить, раз­громить ненавистного врага и невольно с грустью вспоминаю тех. кто совсем недавно был жив и кому не суждено было увидеть это."
   За годы Великой Отечественной войны 31-й гвардейская стрелковая Витебская, ордена Ленина. Краснознаменная, ордена Суворова II степе­ни дивизия прошла большой и славный боевой путь.
   За долгие годы войны были и просчеты и неудачи, но поражений ди­визия не знала.
   Совместно с соединениями 10-й, 63-й, 16-й, затем переименованной в 11-ю гвардейскую, армий она участвовала в освобождении территории 10 областей России, Белоруссии и Литвы, участвовала во взятии городов и крепостей Восточной Пруссии.
   Пройдя с боями не одну тысячу километров, преодолев многочислен­ные водные преграды - Проня, Дон, Упа. Ока, Плавна, Жиздра, Берези­на. Гайна, Неман, Алле. Беек, Прегель и другие, ее воины освободили от захватчиков более тысячи сто населенных пунктов, в том числе 20 городов.
   За успешные боевые действия, мужество и отвагу тысячи солдат и офицеров соединения награждены орденами и медалями Советского Союза. Им вручено орденов Ленина - 30, Красного Знамени - 281, Суворова III степени - 8,
   Богдана Хмельницкого - 6, Александра Невского - 81, Отечественной войны 1 степени - 473, втор­ой степени - 1217, Красной Звезды - 4259; орденами Славы: 1 степени
   6, II степени - 108, III степени - 1333, медалью "За отвагу" - 3630. "За боевые заслуги" - 1929.
   12 воинам присвоено высокое звание Героя Советского Союза, 6 во­инов стали Полными Кавалерами ордена Славы. Следует учесть, что в 9 стрелковых дивизиях 11-й гвардейской армии Полными Кавалерами ор­дена "Славы" стали всего 13 воинов, из них 6 из 31-й. Два воина дивизии повторили бессмертный подвиг Александра Матросова.
   За высокие и славные подвиги еще на 28 гвардейцев было представле­ние к присвоению звания Героя Совегского Союза, но, видимо, это не укладывалось в лимит или по другой неизвестной причине, такое присво­ение не состоялось. Им были вручены различные ордена.
   380
  
  
Гвардейцы дивизии одними из первых сбили замок на границе Вос­точной Пруссии и стремительнее других соединений теснили гитле­ровцев в городе-крепости Кенигсберг. Гвардейское знамя дивизии украшают ордена Ленина, Красного Знамени, Суворова II степени, а также наименование "Витебская".
   На знамени 95-го полка дивизии - орден Суворова III степени, 97-го -ордена Красного Знамени и Кутузова III степени, 99-го - ордена Красно­го Знамени и Суворова III степени.
   Начав свой победный марш с освобождения подмосковного города Михайлова и успешно завершив его у холодных вод Балтики, воины этой дивизии вписали славную страницу в историю Советских Вооруженных Сил. Красное Знамя ярославских трудящихся, переданное воинам диви­зии весной 1942 года с надписью "Лучшей части дивизии", овеянное вет­рами, прокопченное пороховым дымом, изрешеченное пулями и осколками (более 70 пробоин) делегация во главе с бывшим солдатом, Героем Советского Союза Степаном Павловичем Васечко вернулась на родину как символ выполнения наказа ярославцев. Это знамя хранится в Ярославском музее-заповеднике.
   Под ним уходящие на службу в Российскую Армию молодые земляки дают клятву достойно продолжать славные традиции своих дедов - гвар­дейцев, подвиги которых ныне затушевываются теми, кому претила доб­лесть гвардейцев, проявленная в дни защиты Родины от порабощения фашистскими оккупантами; кому, в угоду иностранным державам вы­годно ослаблять обороноспособность Российской Армии, скрытым раз­рушителям нации.
   Бывшие воины дивизии вносят посильный вклад в общественную и политическую жизнь страны. Они передают подрастающему поколению живую эстафету беззаветной верности, беспредельной преданности своей Родине, своему народу. Примером своей жизни они воспитывают у моло­дежи мужество и стойкость, отвагу и верность великому долгу.
   Они поддерживают связь с дивизией, сменившей номер, но сохранив­шей боевые традиции, со следопытами московской школы N 228, школ гг. Донского и Белева Тульской области, Сухиничей и Людинова Калуж­ской области, Витебска, Молодечно и поселка Осинторф Белоруссии, гг. Ярославля, Костромы, Калиниграда, где созданы и работают музеи бое­вой славы дивизии.
   В музее московской школы N 228 - штаб президиума Совета ветера­нов дивизии. Возглавляют Совет ветеранов
   381
  
  
Герой Советского Союза генерал-майор в/о (в/о - в отставке) Ю.И. Онусайтис и бессмен­ный с 1966 года секретарь Совета старший лейтенант в/о П.Н. Кузьменко.
   Активно работают члены президиума Совета ветеранов профессор В.П. Троицкий, полковник в/о В.И. Сизов, ГА. Попова. А.А. Добрякова. И.Б. Хасанов, Ф.С. Гладких. АИ. Фролова, активист Г.Р. Карташов и др.
   Ветераны дивизии не почивают на лаврах. Генерал-полковник Г.П. Яшкин возглавляет Российский Комитет ветеранов вооруженных сил, ге­нерал-лейтенант В.И. Карпов - на руководящей должности в Московс­ком Комитете ветеранов войны, генерал-майор в/о А.И. Семенов возглавлял Комитет содействия военкомату, бывший рядовой А.В. Ад­рианов возглавлял Министерство Юстиции и Верховный Суд Якутии, генерал-майор М.В. Овсянников руководит курской областной ветеранс­кой организацией. Т.П. Трофименко - журналистка, В.П. Рождественс­кая - неутомимый активист, М.С. Хайкин - кандидат технических наук. С.М. Шерашов - доктор медицины, Г. А. Бахурин - отличник народного просвещения, А.М. Рыбкин долгое время возглавлял военкомат, воспи­тывал своего племянника, ныне крупного политика И.П. Рыбкина; И.Е. Кульбида и Б.К. Гаврилюк на ответственной должности в г. Житомире, М.И. Лалашвили - заслуженный артист Грузии. Многие другие, кому позволяет здоровье, остаются в строю патриотов.
   Время неумолимо. Редеют ряды ветеранов-однополчан. Ушли из жиз­ни Герои Советского Союза И.Д. Бурмаков, А.А. Булахов. А.П. Сапож­ников. СП. Васечко. П.А. Лещенко. А.П. Моисеев. П.П. Кожин (погиб под Кенигсбергом); Кавалеры орденов Славы трех степеней В.И. Выборнов, П.К. Кобозев; генералы П.А. Еремин, П.М. Гудзь, А.Ф. Наумов. И.К. Щербина. А.В. Полянцев, В.А. Дибров. Н.В. Николаев, Р.А. Валиев; ак­тивисты П.Ф. Бураков, А.Ф. Селезнев, Ю.Н. Медведев, В.В. Попов, М.В. Розинов, и многие другие...
   Те ветераны дивизии, кому позволяет здоровье, понимают, что их долг перед Родиной - быть активным участником героико-патриотического воспитания молодежи.
   Москва. 1982-1997 гг.
   382
  
   ПРИМЕЧАНИЯ
   1 История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941- 1945, Я., 1961. Т.2 с.75.
   2 ЦАМО. ф. 851 оп.1. д.2. стр.1.
   3 Голиков Ф.И. В Московской битве. М., из-во "Наука", 1967. с.53.
   4 ЦАМО. ф.1116. оп.1. д.З, Л.2-27.
   5 Голиков Ф.И. : В Московской битве. М., "Наука". 1967. С.60.
   6 Голиков Ф.И. В Московской битве. М., "Наука". 1967. С.64.
7 Там же С.65
   8 Голиков Ф.И. В Московской битве. М., "Наука", 1967.С.65,66.
   9 ЦАМО. ф.Н 16, оп.1. д.З, лл.2-27.
   10 Голиков Ф.И. В Московской битве. М., из-во "Наука", 1967 . с. 71, 72.
   11 Голиков Ф.И. В Московской битве . М., из -во "Наука", 1967 . с .98 -99
   12 Голиков Ф.И. В Московской битве . М., из -во "Наука", 1967 . с .115
   13 Голиков Ф.И. В Московской битве . М., из -во "Наука", 1967 , с .113
   14 Голиков Ф.И. В Московской битве . М., из -во "Наука", 1967 , с .122
   15 Голиков Ф.И. В Московской битве. М., из -во "Наука", 1967 , с .124
   16 ЦАМО. д. 10 армии 353. оп. 5866, д.104-112. С. 97-100.
   17 ЦАМО ф 1116, от 1. д.9, л.9. то же. д.З, Л. 2-27.
   18 Голиков Ф.И. В Московской битве . М . . из -во "Наука", 1967, с.125, 126
   19 Сквозь огненные вихри. М., Воениздат. 1987 С. 100
   20 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975. с. 36,37. Благодаря поиску следо­пытов села
   Маклаки установлено, что Карпунину при артобстреле удалось убежать.
   21 ЦАМО. ф. 1116, оп. 2 1739 с. д.2
   22 Голиков Ф.И. В Московской битве. М., из -во "Наука". 1967 , с .172,173
   23 ЦАМО. ф.1116, оп. 21739. д.2. Политдонесение от 4 февраля 1942 г.
   24ЦАМО, ф. 1116, оп. 1. д.9. л. 1-28.
   25 Карташов А.С. От Москвы до Кенигсберга. М.. Воениздат, 1980. с.9.
   26 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1. д.9, л. 19.
   27 ЦАМО. ф. 1116, оп, 1.д.9, л. 18, 19.
   28 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. М, 1961. т.2, с. 397-401.
   29 Там же. С. 402.
   30 Там же. С. 403.
   31 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1. д.9. л. 1-23.
   32 Журнал боевых действий 95-го гн. с. п. с 6 по 13 июля 1942 г .
   33 Журнал боевых действий 95-го гн. с. п. с 6 по 13 июля 1942 г .
   34 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д.20, л. 43.
   35 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1. д.20, л.1.
   36 Лобачев А.А. Трудными дорогами. М., Воениздат, 1960. С.305-309
   37 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д.9 л. 128
   38 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д.21 л. 1,2
   39 Очерки истории Великой Отечественной войны. М., из-во "Наука", 1955, стр. 147.
   40 Великая Отечественная война. Из-во полит. лит.М.,1970, с. 128.
   41 ЦАМО, ф. 358, оп. 6191, д.331 л.3-10, с. 29
   42 ЦАМО, ф. 358, оп. 5196, д.331 л.3-10.
   43 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 158 л.67-69.
   383
  
  
44 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1, д. 152 л69,70.
   45 Воспоминание бывшего командира дивизии И.К.Щербины. 46 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1, д.9 л.95.
   47 Воспоминание бывшего командира дивизии И.К. Щербины 48 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1, д. 152, лл. 67-69.
   49 ЦАМО. ф. 1116 оп. 682526. д. 562, л. 394.
   50 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1. д.900. л. 1-28.
   51 ЦАМО. ф. 1116. оп. 1, д. 232, л. 43.
   52 ЦАМО,ф. 851,ои. 1 д.2, с. 13-14.
   53 Государственный архив Ярославской области, ф.Р-2225, д.253, л.612, 613
   54 Галицкий К.Н. Н боях за Восточную Пруссию, М., "Наука", с. 485.
   53 И.Х.Баграмян Мои воспоминания, стр. 509
   54 Галицкий Л.Н. В бдях за Восточную Пруссию, Ь., "Наука", с. 485.
   55 И.Х.Баграмян Мои воспоминания, стр. 509.
   56 Там же.
   57 Там же.
   58 ЦАМО, ф.1116, оп.1, д.48, л.20.
   59 Баграмян И.Х. Воспоминания. Военно-исторический журнал, 1963 N 7, стр. 87.
   60 Баграмян И.Х. Воспоминания. Военно-исторический журнал, 1963, N7, с. 89.
   61 Карташов Л.С. От Подмосковья до Кенигсберга М. 1980, Воениздат.
   62 ЦАМО ф. 358. оп. 5916. д. 655 - 665, лл.1.
   63 Баграмян И.Х. Воспоминания. Военно-исторический журнал, 1963, N7, с.88.
   64 ЦАМО ф. 358, оп. 8916, д.655 - 665, л.1.
   65 Битва на Курской дуге. Наука, 1971 г., с. 35.
   66 ЦАМО ф.ЗЗ. оп. 686044. д. 457, л. 195.
   67 Газета "За Советскую Родину" N 94 от 14 июля 1943 г. ЦАМО, ф.1116, оп. 1, д. 232, л.75.
   68 Пролетарская Московско-Минская, 1975. с.212
   69 ЦАМО, ф. 1116. оп.1, д.43б лл. 20, 21
   70 Газета "За советскую родину" N 97 от 19 июля 1943 г.
   71 Пролетарская Московско-Минская, 1975, с. 212,213.
   72 ЦАМО ф. 1116, оп. 21739, л. 19.
   72 ЦАМО, ф. 1116, оп.1, д.48 л. 22.
   74 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1. д. 48, л. 92.
   75 Отдельный гвардейский саперный батальон
   7б ЦАМО, ф. 33, оп. 686044, д, 437, лл. 63, 199, 200, 211.
   77 ЦАМО, ф. 33, оп. 686044, д, 457, лл. 251, 279.
   78 ЦАМО, ф. 33, оп. 686044, д, 457, лл. 194.
   79 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 232, л. 87.
   80 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 232, л. 76.
   81 Отдельный гвардейский истребительный противотанковый артиллерийский дивизи­он
   82 ЦАМО, ф. 33, оп. 686044, д, 457, л. 173.
   83 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 38, л. 131.
   84После он был арестован по обвинению в том, что до этого служил в полиции.
   85 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 48, лл. 27-29.
   86 ЦАМО, ф. 33, оп. 686044, д, 457, л. 173.
   87 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 48, лл. 32,33.
   88 ЦАМО, ф. 1236, оп. 1, д. 41, л. 137.
   384
  
   89 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 157, л. 3,4,9.
   90 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1. д. 157, л. 12.
   91 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1, д. 157, л. 9.
   82 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1.д. 173, л. 1-19.
   93 ЦАМО, ф. 1116. он 1.д. 158, л. 17.
   94 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1. д. 48, л.57.
   95 ЦАМО. ф. 1116. оп. 1, д. 157. л. 3
   96 ЦАМО, ф. 1116. оп. 21739. д. 20.
   97 Полянцев А., Тугкус В. Гвардейская Витебская 1975 с.73
   98 ЦАМО, ф. 1116, оп. 1. д. 48, л.57. 58
   99 ЦАМО, ф. 1116. оп. 6. д. 4. л. 3.
   100 Полянцев А.. Тугкус В. Гвардейская Витебская 1975 с.74 и 75.
   101 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1. д. 58. лл. 13. 17.
   102 ЦАМО, ф. 1116,оп. 1. д. 4, л.5.
   103 Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. Краткая история. С. 318.
   104 Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945. Краткая история. С. 337,338.
   105 Полянцев А.. Тугкус В. Гвардейская Витебская 1975 с. 78. (ЦАМО. ф. 358. оп. 5916, д. 636-640, с. 5-86).
   106 Полянцев А., Тугкус В. Гвардейская Витебская 1975 с. 79.
   107 Пролетарская Московско-Минская, 1975, с. 220, 221.
   108 Себелев П. М. Битва народов. М. , "Сфера", 1994. кн. 3. с. 413.
   109 Сборник "Освобождение Белоруссии", м. . 1970. "Наука", с. 435
   110 ЦАМО, ф. 318. оп.20454. д. 8, л. 31.
   111 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 636-640, с. 5-86.
   112 Полянцев А, . Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975. с. 79, 80.
   113 Полянцев А, , Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975. с. 81, 82.
   114 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 636-640, с. 5-86.
   115 Талицкий К. Н. Годы суровых испытаний. М . из-во "Наука", 1973, с. 488
   116 Отдельный Гвардейский самоходный артиллерийский дивизион.
   117 ЦАМО, ф. 36 ОГСАД, оп. 121973, д. 5, л. 53.
   118 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975. с. 84.
   119 Поселок N 6.
   120 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 86 с уточнением.
   121 ЦАМО, ф. 1116, он. 541837. д. 1. с. 329.
   122 Сборник "Освобождение Белоруссии". 1970, с. 451.
   123 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 636-640. с. 5-86.
   124 ЦАМО, ф. 1116. оп. 1,д. 10, л. 4.
   125 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916. д. 636-640. с. 5-86.
   126 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 90
   127 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 91
   128 Сообщение Совинформбюро. М., 1945, т.7, стр. 33.
   129 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 636-640. с. 5-86.
   130 ЦАМО, ф. 1116, оп. 47973. с, д. 4.
   131 Освобождение Белоруссии. М. , 1972, С. 465.
   132 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 636-640. с. 15-16.
   133 Полянцев А, , Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 92
   385
  
   134 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 650-654. с. 58.
   135 Галицкий К.Н. В годы суровых испытаний. М., 1973, из-во "Наука", с. 554.
   136 ЦАМО, ф. 358, оп. 5916, д. 650-654, л. 58.
   137 Сквозь огненные вихри. М., Воениздат, 1988, cc. 191-193 и газета "За Советскую Роди­ну" N 180 от 24 августа 1944 г.
   138 Полянцев А, , Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 106.
   139 Шарипов А. Черняховский. М., 1972, с. 339, 340.
   140 Полянцев А, , Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 109.
   141 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. 1975, с. 111.
   142 Туткус В.И. Неопубликованная рукопись "В боях каленая", с. 348, 349.
   143 Истребительный противотанковый артиллерийский полк.
   144 Туткус В.И Неопубликованная рукопись "В боях каленая", с. 350-351.
   145 ЦАМО, д. 1116, оп. 182. д. 1.лл. 1-11.
   146 ЦАМО, д. 1116, оп. I. д. 4, л. 14.
   147 ЦАМО, ф. 33, он. 686046. д. 23, л. 34.
   148 Описание боевых действий 95-го гв. стр. полка с 16 по 25.10.45 г.
   149 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М. Из-во "Наука", 1970. c. 72.
   150 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М. Из-во "Наука". 1970. с. 89
   151 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М. Из-во "Наука", 1970. С. 96.
   152 ЦАМО,ф. III 6, он. 1, д.2, л. 23.
   153 ЦАМО, ф. 95-го гв. стр. полка, он. 57572, д. 3, л. 370.
   154 Воспоминание заместителя редактора газеты "За советскую Родину" А. И. Москаленко.
   155 Великая Отечественная война Советского Союза. Краткая история. с. 464.
   156 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М. Из-во "Наука", 1970. с. 100.
   157 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М. Из-во "Наука", 1970. с. 120.
   158 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М. Из-во "Наука", 1970. с. 121.
   159 ЦАМО,ф. 1116, оп, 435943, с, д. 9. л. 10.
   160 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию М Из-во "Наука", 1970. с. 121.
   161 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию М. Из-во "Наука". 1970. с. 122.
   163 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию М. Из-во "Наука", 1970. с. 152.
   164 ЦАМО, д. 1116, оп. 1,д. 2. л. 25.
   165 Там же.
   166 ЦАМО, д. 1116, оп. 1, д. 2, л. 26.
   167 Полянцев А., Туткус В. Гвардейская Витебская. М, 1975, с. 122, 123.
   167 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию М. Из-во "Наука", 1970, с. 244.
   1б8 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию М. Из-во "Наука", 1970, с. 246.
   169 ЦАМО, ф, 33, оп. 685046, д, 47, л. 309.
   170 ЦАМО, ф, 33. оп. 686046. д, 47, л. 286.
   171 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию М. Из-во "Наука", 1970 с. 277.
   172 ЦАМО,ф. 1116, д. 2, лл. 31,32.
   173 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М, из-во "Наука", 1970, с. 289.
   174 ЦАМО, ф. 33, оп. 656046, д. 47, л. 309.
   175 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М, из-во "Наука", 1970, с. 291.
   176 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М, из-во "Наука", 1970. С. 295.
   177 ЦАМО, д. 1116, оп. 1, д. 2, л. 32.
   178 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М, из-во "Наука", 1970. с. 304.
   179 Галицкий К.Н. В боях за Восточную Пруссию. М, из-во "Наука", 1970. с. 304.
   386
  
   180 ЦАМО. д. 1116, оп. 1, д. 159. л. 28.
   181 Галицкий КН. В боях за Восючную Пруссию. М. из-во "Наука", 1970. с. 318.
   182 Боепые действия стрелковой дивизии. М. 1958, с. 277. 278.
   183 Данные 1-го отделения штаба 31-й гв. с. д.
   184 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 281.
   185 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 293.
   186 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 293.
   187 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 293, 294.
   188 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 294.
   189 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 295.
   190 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. С. 297.
   191 ЦАМО. ф. 1116. оп. 467356, д. 1.
   192 ЦАМО. ф. 31. оп. 686196. д. 6642, л. 315.
   193 К.П. Галицкий. В боях за Восточную Пруссию. М. "Наука", с.400, 402
   194 ЦАМО. ф. 33. оп. 686046. д. 27. лл. 478, 509.
   195 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 298.
   196 ЦАМО. ф. 95 г-о. стр. полка, он. 205158 с. д. 28, л. 117.
   197 КН. Галицкий. В боях за Восточную Пруссию. М. 1970. "Наука", с. 411.
   198 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 300.
   199 К.Н. Галицкий. В боях за Восточную Пруссию. М. "Наука", 1970, с. 412.
   :200 К.Н. Галицкий. В боях за Восточную Пруссию. М. 1970 г. "Наука", с. 412.
   201 ЦАМО, Ф 95 гв. стр. полка, оп. 205158, д. 28, л. 132.
   202 Боевые действия стрелковой дивизии. М, 1958 г. с. 303.
   203 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 303.
   204 Боевые действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 303.
   205 Воспоминания И.И. Аринушкина
   206 ЦАМО, ф. 241, оп. 2656, д. 233, л. 412.
   207 ЦАМО, ф. 1116, оп. 250151 с. кор. 1 1434, д. 1. Боевые действия стрелковой дивизии. М., 1958 г. С. 303.
   :208 Боевыс действия стрелковой дивизии. М. 1958 г. с. 303, 304.
   :209 К.Н. Галицкий. В боях за Восючную Пруссию. М. 1970. "Наука", с. 443.
   210 Г.П. Яшкин. Эту жизнь не перепишешь заново. с 52-54.
   211 Дважды краснознаменный Балтийский флот. М. Воениздаг. 1990, с 265.
   212 П.М. Себелев. Битва народов. Книга 5. с. 11
   213 П.М. Ссбелсв. Битва народов. Книга 5. с. 12.
   214 Г.П. Яшкин. Эту жизнь не перепишешь заново. с. 55.
   215 ЦАМО,Ф. II 16, оп. 205156 с., л. 28. л. 136. Уточнение. В тексте книги 1-я гвардейская стрелковая дивизия ошибочно названа мотострелковой
   387
  
   ПРИЛОЖЕНИЕ
   КОМАНДИРЫ ДИВИЗИИ
   Полковник Гремин Петр Антонович - 18.8.41 г. - 7.4.42 г.
   Полковник Гудзь Порфирий Мартынович - 26.4.42 г. - 24.9.42.г.
   Генерал-майор Наумов Александр Федорович - 26.9.42 г. --25.2.43 г.
   Полковник (с октября 1943 г. генерал-майор) Щербина Иван Кузьмич-26.2.43 г.- 6.7.44 г.
   Генерал-майор Бурмаков Иван Дмитриевич -6.7.44 г. и до конца войны.
  
   КОМИССАРЫ (НАЧАЛЬНИКИ ПОЛИТОТДЕЛА).
   Полковой комиссар (полковник) Малков Дмитрий Иванович -18.8.41 г. -15.12.41 г. и 8.3.42 г.-28.6.42 г.
   Старший батальонный комиссар Шавернев Георгий Ильич-- 15.12.41 г-8.3.42 г. и 28.6.42 г. -5.3.43 г.
   Полковник Мешков Виктор Васильевич -5.3.43 г. -19.5.43 г.
   Подполковник Дибров Владимир Андреевич-19.5.43 г. - 21.1.44 г.
   Полковник Рождественский Иван Иванович - 22.1.44 г. и до конца войны.
   ГЕРОИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
   Генерал-майор Бурмаков Иван Дмитриевым, командир дивизии.
   Полковник Кузнецов Константин Гаврилович, командир 99-го гвардейс­кого стрелкового полка.
   Подполковник Лещенно Павел Афанасьевич, командир 95-го гвардейско­го стрелкового полка.
   Подполковник Булахов Алексей Анисимович, командир 97-го гвардейско­го стрелкового полка.
   Капитан Онусайтис Юрий Иосифович, командир 1-го батальона 95-го гвар­дейского стрелкового полка.
   Старший лейтенант Сапожников Алексей Павлович, командир 2-й стрел­ковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка.
   Младший лейтенант Герасин Валентин Васильевич, командир взвода 4-й стрелковой роты 97-го гвардейского стрелкового полка.
   Старший сержант Петраков Иван Ильич, помощник командира взвода 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка.
   Сержант Моисеев Александр Петрович, командир отделения саперного взвода 95-го гвардейского стрелкового полка.
   Сержант Кочеров Виктор Фомич, командир отделения 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка.
   388
  
  
Рядовой Васечко Степан Павлович, пулеметчик 2-й стрелковой роты 95-го гвардейского стрелкового полка.
   Рядовой Кожин Павел Петрович, стрелок 2-й стрелковой роты 95-го гвар­дейского стрелкового полка.
   КАВАЛЕРЫ ОРДЕНА СЛАВЫ ТРЕХ СТЕПЕНЕЙ
   Старшина Зилотин Михаил Николаевич, командир артиллерийского рас­чета 95-го гвардейского стрелкового полка.
   Старший сержант Выборнов Владимир Иванович, помощник командира разведывательного взвода 97-го гвардейского стрелкового полка
   Старшина Кобозев Петр Кузьмич, командир разведывательного отделе­ния 97-го гвардейского стрелкового полка.
   Сержант Усачев Петр Степанович, командир минометного расчета 97-го гвардейского стрелкового полка.
   Старшина Кукушкин Александр Филиппович, командир артиллерийско­го расчета 64-го гвардейского артиллерийского полка.
   Старший сержант Филимонов Иван Васильевич, помощник командира взвода отдельного саперного батальона.
  
  
   389
   Подчиненность дивизии
   Западный фронт
   10-я армия - 30.11.41 г. по 16.02.42 г.
   16-я армия - 16.02.42 г. по 20.08.42 г.
   10-я армия - 20.08.42 г. по 10.02.43 г.
   16-я армия - 10.02.43 г. по 05.03.42 г.
   8-й гв. с. к. 16-я армия - 06.03.43 г. по 12.03.43 г.
   16-я армия - 13.03.43 г. по 20.03.43 г.
   8-й гв.с.к. 16-я армия - 20.03.43 г. по 07.04.43 г.
   11-я гв.арм - 07.04.43 г. по 12.05.43 г.
   16-й гв.с.к. 11-я гв. арм. - 12.05.43 г. по 31.07.43 г.
   Брянский фронт
   11-я гв.арм. - 01.08.43 г. по 30.08.43 г.
   35-й с.к. 63-я армия - 01.09.43 г. по 05.09.43 г.
   63-я армия - 06.09.43 г. по 07.09.43 г.
   11-я гв.арм. - 07.09.43 г. по 11.09.43 г.
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм .- 11.09.43 г. по 01.10.43 г.
   1-й Прибалтийский фронт
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 01.10.43 г. по 10.10.43 г.
   Передислокация - 10.10.43 г. по 15.10.43 г.
   2-й Прибалтийский фронт
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 15.10.43 г. по 19.11.43 г.
  
   1-й Прибалтийский фронт
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 20.11.43 г. по 22.04.43 г.
   Резерв Ставки Верховного главнокомандующего
   - 23.04.43 г. по 27.05.44 г.
   3-й Белорусский фронт
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 28.05.44 г. по 12.02.45 г.
   1-й Прибалтийский фронт
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 13.02.45 г. по 25.02.45 г.
   3-й Белорусский фронт
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 26.02.45 г. по 16.07.45 г.
   16-й гв.с.к. 11-я гв.арм. - 17.07.45 г. .....................
   Дивизия участвовала в Тульской, Калужской, Ржево-Вяземской операциях Московской битвыж Орловской операции Курской битвыж Витебско-Оршанской операции, Белорусской стратегической операции, Каунасской, Вильнюсской, Кенигсбергшской и Земландской операциях.
  
   390